Трудности

Слова и образы

Когда Ш. слышал или прочитывал какое-нибудь слово, оно тотчас же превращалось у него в наглядный образ соответствую­щего предмета. Этот образ был очень ярким и стойко сохранялся в его памяти; когда Ш. отвлекался в сторону, этот образ исчезал; когда он возвращался к исходной ситуации, этот образ появлял­ся снова. <...>

Когда Ш. прочитывал длинный ряд слов, каждое из этих слов вызывало наглядный образ: но слов было много, и Ш. должен был «расставлять» эти образы в целый ряд. Чаще всего — и это сохранялось у Ш. на всю жизнь — он «расставлял» эти образы по какой-нибудь дороге. <../>

Удивительная яркость и прочность образов, способность со­хранять их долгие годы и снова вызывать их по своему усмотре­нию давала Ш. возможность запоминать практически неограни­ченное число слов н сохранять их на неопределенное время. Од­нако такой способ «записи» следов приводил и к некоторым за­труднениям.

Убедившись в том, что объем памяти Ш. практически безгра­ничен, что ему не нужно «заучивать», а достаточно только «за­печатлевать» образы, что... он может вызывать эти образы через очень длительные сроки, мы, естественно, потеряли всякий инте­рес к попытке «измерить» его память; мы обратились к обратно­му вопросу: может ли он забывать — и попытались тщательно


фиксировать случаи, когда Ш. упускал то или иное слово из воспроизводимого им ряда. <...>

Ш. не «забывал» данных ему слов; он «пропускал» их при «считывании», и эти пропуски всегда просто объяснялись.

Достаточно было Ш. «поставить» данный образ в такое поло­жение, чтобы его трудно было «разглядеть», например «поме­стить» его в плохо освещенное место или сделать так, чтобы образ сливался с фоном и становился трудно различимым, как при «считывании» расставленных им образов этот образ пропус­кался, и Ш. «проходил» мимо этого образа, «не заметив» его.

Пропуски, которые мы нередко замечали у Ш. (особенно в первый период наблюдений, когда техника запоминания была у него еще недостаточно развита), показывали, что они были не дефектами памяти, а дефектами восприятия, иначе говоря, они объяснялись не хорошо известными в психологии нейродинами-ческими особенностями сохранения следов (ретро- и проактивным торможением, угасанием следов и т. д.), а столь же хорошо из­вестными особенностями зрительного восприятия (четкостью, кон­трастом, выделением фигуры из фона, освещенностью и т. д.).

Ключ к его ошибкам лежал, таким образом, в психологии вос­приятия, а не в психологии памяти.

При всех преимуществах непосредственного образного запо­минания оно вызвало у Ш. естественные трудности. Эти трудно­сти становились тем более выраженными, чем больше Ш. был принужден заниматься запоминанием большого и непрерывно ме­няющегося материала, а это стало возникать все чаще тогда, когда он, оставив свою первоначальную работу, стал профессио­нальным мнемонистом.