Природа социокультурной динамики.

Классик социологии Питирим Сорокин в своем фундаментальном труде «Социальная и культурная динамика» на основе анализа обширнейшего исторического материала сделал ряд выводов методологического характера. Они имеют принципиальное значение при моделировании социокультурных процессов всех уровней, прежде всего в общесоциологической теории.

П.Сорокин формулирует принцип «имманентного изменения», согласно которому социокультурная система «не может не изменяться, даже если все внешние условия ее существования неизменны» [7; 734]. Любые, даже механические системы изменяются в процессе их работы, функционирования. Тем более это относится к социокультурным системам, потому что здесь первичные элементы – это живые существа, или изменчивые по природе их цели и мотивы. Принцип «имманентного изменения» П.Сорокин в целом противопоставляет «экстерналистским» или «инвайронменталистским»[1] подходам. Такие подходы, видящие причины социальных изменений в экономических, технологических, биологических процессах, получили достаточно широкое распространение. С другой стороны, многие социологи и культурологи считают, что изменения социальных систем обусловлены главным образом их взаимодействием и взаимопроникновением – «диффузией». Не упрощая ситуацию, П.Сорокин подчеркивает, что «принятие принципа имманентного изменения не препятствует признанию роли внешних сил в трансформации социокультурной системы» [7; 740].

Интересны и выводы П.Сорокина относительно границ изменчивости социальных систем. Он утверждал, что основой любой деятельности является способ осмысления и восприятия человеком окружающей природной и социальной среды – культурный менталитет. Можно выделить его два противоположных, взаимно несовместимых типа – «идеациональный» и «чувственный», а также промежуточный – «идеалистический».[2] По его мнению, несмотря на бесконечное многообразие и изменчивость конкретно-исторических форм, все социокультурные системы в определенный момент времени можно отнести к одному из выделенных им типов. Этими же типами задаются и границы социокультурных изменений.

Одна из глав книги П.Сорокина названа «Почему» социокультурных ритмов и колебаний». Обосновывая свои выводы огромным массивом эмпирических данных, он утверждает, что каждый из типов культурного менталитета сменяется другим, исчерпав свой творческий потенциал. Кажется не совсем понятным, почему этот потенциал обязательно является исчерпываемым? Если для крайних полярных типов (идеациональный и чувственный) это положение представляется как-то обоснованным, то переходный тип (идеалистический), сочетающий признаки двух первых, вполне мог бы мыслиться как своего рода идеальный. Такова, например, логика рассуждений М. Вебера, который считал, что переход к рационально-легальному типу социокультурной регуляции знаменует переход от традиционного общества к современному. А для современного общества нужно разработать принципы идеальной бюрократии и в дальнейшем лишь совершенствовать их в соответствии с развитием технологий. Таким образом, социокультурная динамика по сути прекращается и наступает «конец истории».[3]

П.Сорокин отвергает такую схему, поскольку рассматривает общество как, прежде всего, социокультурную систему (а не социотехническую, например). В процессе функционирования социокультурных систем не только постоянно возникают, сохраняются и забываются традиции, обряды, образцы поведения, но и протекают процессы образования и разложения социальных институтов, закрепляющих системы соответствующих норм, социальные ценности оформляются в религиозных и философских учениях, идеологиях. Эти процессы можно назвать процессами институционализации. Они сопровождаются созданием социальных, хозяйственных, политических, культурных (в том числе культовых) организаций и учреждений, то есть официализацией и бюрократизацией, подразумевающей ритуализацию культуры как системы регуляторов социального поведения.

Немецкий социолог Георг Зиммель так описывает этот процесс: «…Когда практические потребности и отношения побуждают людей силами ума, воли, эмоций, творчества перерабатывать взятый из реальности жизненный материал, придавая ему формы, соответствующие жизненным целям, …эти силы и интересы вдруг оказываются оторванными от жизни, из которой они вышли и которой обязаны своим существованием. Происходит освобождение и автономизация некоторых энергий, последние уже оказываются не связанными с предметом, оформлению которого они служили… Они теперь «играют» в себе и ради себя, захватывают и создают материю, служащую теперь только лишь средством их самореализации» [4; 177].

Приняв во внимание эти обстоятельства, можно объяснить, почему, например, ко времени Реформации исчерпала свой творческий потенциал христианская догма, оформленная как официальная доктрина католической церкви. Ведь в целом основные идеи оставались теми же, что были во времена расцвета христианства в Западной Европе. Однако в результате официализации они постепенно перестали быть личностно значимыми ценностями, трансформировавшись в рациональные нормы, жестко санкционируемые обществом при помощи системы особых учреждений – Инквизиции. Таким образом, идеациональный (религиозный) тип культурного менталитета, доминировавший в Европе согласно периодизации П.Сорокина в VI– XII веках, сменяется в XIII–XVI веках идеалистическим (рациональным).

В 1517 г. Мартин Лютер выступил с программой борьбы не против католицизма как такового, а против некоторых ритуалов, таких как богослужение и издание Библии только на латинском языке, некоторых других нюансов церковной догматики и обряда. Однако результатом этой борьбы стало не реформирование традиционных институтов, а формирование общества совершенно другого типа. М.Вебер считает его совершенно новым, но, согласно П.Сорокину, этот процесс следует рассматривать просто как возвращение к чувственному типу культурного менталитета. Современное состояние социальных институтов, сложившихся на этой основе, П.Сорокин оценивал критически и считал неизбежным их радикальное изменение уже в скором будущем.