Рубинштейн С. Л. 21 страница

При всем интересе, который вызывает теория Хэда, она является все же лишь гипотезой и притом гипотезой, которая некоторыми оспаривается.*

* Сепп Е. К. К критике теории Хэда о протопатической и эпикритической чувствительности // Невропатология и психиатрия. 1937. Т. VI. № 10.

В этом вопросе необходимо расчленить две стороны: во-первых, вопрос о правомерности противопоставления двух видов чувствительности как генети­чески последовательных ступеней, располагающих каждая особым видом аф­ферентных волокон, и, во-вторых, вопрос о наличии функциональных различий между теми или иными видами нормальной чувствительности, выражающихся в более аффективном, менее дифференцированном характере одной и более перцептивном, дифференцированном, рациональном характере другой.

Оставляя открытым первый вопрос, относящийся к специфическому ядру учения Хэда, можно считать бесспорным положительный ответ на второй. Для того чтобы в этом убедиться, достаточно взять, например, органическую чувстви­тельность, которая доставляет нам по большей части трудно локализуемые, раз­мытые, трудно дифференцируемые ощущения с настолько яркой аффективной окраской, что каждое такое ощущение (голода, жажды и т. д.) трактуется так же, как чувство. Их познавательный уровень, степень дифференцированности субъективно-аффективных и объективно-предметных моментов в них суще­ственно разнятся.

Каждое ощущение, будучи отражающим действительность органическим про­цессом, включает в себя неизбежно полярность, двусторонность. Оно, с одной сто­роны, отражает какую-то сторону действительности, действующей на рецептор в качестве раздражителя, с другой — в нем в какой-то мере отражается состояние организма. С этим связано наличие в чувствительности, в сенсорике, с одной сто­роны, аффективных, с другой — перцептивных, созерцательных моментов. Обе эти стороны представлены в ощущениях в единстве. Но в этом единстве обычно одна сторона в большей или меньшей степени подавляет другую. В одних случа­ях в сенсорике в той или иной мере преобладает аффективный, в другой перцеп­тивный характер, первый по преимуществу в тех видах чувствительности, кото­рые служат главным образом для регулирования внутренних взаимоотношений организма; второй — в тех, которые по преимуществу регулируют его взаимоот­ношения с окружающей средой.

Более примитивная чувствительность была, по-видимому, первоначально не­расщепленным, недифференцированным единством перцептивных, аффективных и моторных моментов, отражая нерасчлененные свойства объекта и состояние субъекта. В дальнейшем развитие чувствительности идет по разным направле­ниям; с одной стороны, виды чувствительности, связанные с регулированием внутренних взаимоотношений, сохраняют аффективный характер; с другой — в интересах правильного приспособления, а затем и воздействия на среду необхо­димо отображать вещи в их объективных свойствах, независимых от субъекта. Поэтому в процессе биологической эволюции стали формироваться все более специализированные, относительно замкнутые аппараты, которые оказались, та­ким образом, все более приспособленными к тому, чтобы выражать не общее состояние организма, а отражать возможно более безлично, объективно свойства самих вещей.

В физиологическом плане это обусловлено тем, что периферическое раздра­жение само по себе не обусловливает однозначно ощущение, а является лишь начальной фазой процесса, в который включены и высшие центры. Притом по мере развития центрального аппарата коры центрифугальные иннервации (иду­щие от центра к периферии), по новейшим данным, играют, по-видимому, в дея­тельности сенсорных систем почти столь же значительную роль, как и центрипетальные (идущие от периферии к центру). Это регулирование деятельности отдельных сенсорных систем центральными факторами рационализирует чув­ствительность и служит в конечном счете тому, чтобы, как бы корректируя ло­кальное раздражение, привести сенсорные качества в сознании в максимальное соответствие с объектом.

Проблема чувствительности разрабатывалась первоначально в плане психо­физиологии, которая была по существу частью физиологии. Лишь в последнее время она поднимается в собственно психологическом плане. В психофизиоло­гии ощущения рассматриваются лишь как индикатор состояния органа. Соб­ственно психологическое исследование ощущений начинается там, где ощущения рассматриваются не только как индикаторы состояния органа, а как отражения свойств воспринимаемых объектов. В этом своем взаимоотношении к объекту они являются вместе с тем и проявлением субъекта, индивида, его установок, потреб­ностей, его истории, а не только реакций органа. Психология человека изучает чувствительность человека, а не деятельность органов чувств самих по себе. При этом всякий конкретный процесс ощущения осуществляется конкретным инди­видом и зависит от его индивидуальных особенностей, более непосредственно — от его восприимчивости и впечатлительности, т. е. свойств его темперамента.

Переходя к изучению ощущения, мы пойдем от менее дифференцированных и опредмеченных интероцептивных ощущений и проприоцептивных к более диф­ференцированным и опредмеченным экстероцептивным и от контактрецепторов к дистантрецепторам.

Этот порядок изложения, в котором интероцепция предшествует экстероцепции, никак не означает какого-либо генетического приоритета первой над вто­рой. По-видимому, генетически первичной была рецепция, в которой экстероцеп-тивные и интероцептивные моменты не были еще расчленены; при этом главное значение принадлежало компонентам экстероцептивным.

Органические ощущения

Органическая чувствительность доставляет нам многообразные ощущения, от­ражающие жизнь организма. Органические ощущения связаны с органическими потребностями и вызываются в значительной мере нарушением автоматического протекания функций внутренних органов. К органическим ощущениям относят­ся ощущения голода, жажды, ощущения, идущие из сердечно-сосудистой, дыха­тельной и половой системы тела, а также смутные, трудно дифференцируемые ощущения, составляющие чувственную основу хорошего или плохого общего самочувствия.

Исследования последних десятилетий привели к открытию в самых разно­образных внутренних органах рецепторов, с деятельностью которых связаны органические ощущения. Все эти рецепторы относятся к категории интероцеп-торов по классификации Ч. Шеррингтона. Оказалось, что интероцепторы за­ложены на всем протяжении пищеварительного тракта (во всех трех его сло­ях), во всех органах брюшной полости, в печени, селезенке, в легких, в сердце и в кровеносных сосудах. Интероцепторы воспринимают раздражения меха­нического, химического и физико-химического характера. Импульсы, идущие из множества различных интероцепторов, расположенных в различных внут­ренних органах, и составляют в здоровом состоянии чувственную основу «об­щего самочувствия»; в патологических случаях они вызывают ощущения не­здоровья, разбитости, подавленности. При болезненных процессах (воспале­нии и т. п.) в том или ином органе появляются болевые ощущения, размытые и не всегда ясно локализуемые.

Сердце долгое время считалось органом, лишенным чувствительности. Одна­ко эта точка зрения, поддерживавшаяся многими учеными, — после работ Цимсека, Даниэлополу, М. М. Губергрица, Е. К. Плечкова, Лериша, А. А. Зубкова и др. — должна быть оставлена. Оказалось, что кровеносные сосуды обильно ин-нервированы чувствительными нервами, причем рецепторы сосудов могут вос­принимать как изменения давления внутри сосудов, так и изменения химическо­го состава крови. Деятельность этих рецепторов имеет отношение к ощущению головной боли, тяжести в голове и т. д.

Существенное значение для общего самочувствия и для работоспособности человека имеют рецепторы пищеварительного тракта. «...Сильно раздражаю­щие влияния на внешнюю поверхность тела, — писал И. П. Павлов, — тормо­зят действие всего пищеварительного канала. Почему же не предположить на­оборот? Почему пищеварительный канал не может также влиять угнетающим образом на жизнь других органов?».* Исследования Дмитренко, С. И. Гальпе­рина, Могендовича и др. показали, что механические, термические и химические воздействия сказываются на состоянии многих других органов. С деятельно­стью интероцепторов пищеварительного тракта связаны также и ощущения го­лода и жажды.

* Павлов И. П. Статьи по физиологии нервной системы: Лабораторные наблюдения над патологи­ческими рефлексами в брюшной полости // Полн. собр. трудов. М.; Л., 1940. Т. I. С. 336.

Голод и ощущения, его сопровождающие, стали предметом многочисленных исследований. Вначале полагали, что ощущение голода вызывается пустотой желудка. Это мнение основывалось по преимуществу на ряде житейских на­блюдений (уменьшение чувства голода при стягивании живота поясом и т. п.). Однако более тщательное наблюдение, экспериментальные и клинические факты привели к тому выводу, что ощущение голода не может вызываться пустотой желудка, так как ощущение голода обычно появляется значительно (иногда на несколько часов) позже того, как желудок опорожнен. С другой стороны, ощу­щение голода может, как показал эксперимент, пройти в результате инъекции пептонов в кровь, — значит, независимо от наполнения желудка.

В противовес этой периферической теории голода была выдвинута теория, утверждающая, что ощущение голода центрального происхождения (М. Шифф и др.). Согласно этой теории, обедненная при голоде кровь своим измененным хи­мическим составом непосредственно воздействует на мозг, вызывая таким обра­зом ощущение голода, которое затем частично проецируется в область желудка. Можно считать установленным, что пустота желудка сама по себе не вызывает ощущения голода и что в его возникновении химизм крови играет существенную роль. Однако против теории, которая сводит голод к одним лишь центральным факторам, имеются серьезные возражения. Нельзя при объяснении чувства голо­да игнорировать деятельность многочисленных рецепторов, находящихся в сли­зистой желудка и в гладкой мускулатуре его стенок. Эти рецепторы сигнализиру­ют нервной системе о наличии, количестве и характере содержимого желудка. Экспериментальные данные, добытые У. Кенноном и М. Ф. Уошберном, которые зарегистрировали посредством введенного в желудок баллона сокращения же­лудка, свидетельствуют о том, что в ощущении голода существенную роль играют периферические факторы — перистальтические сокращения желудка. Однако при этом остается открытым вопрос о том, что вызывает эти сокращения. Кеннон, опираясь на ряд опытов (Е. Карлсона), склонен отнести эти сокращения за счет местного автоматизма. Г. Э. Мюллер считает, что они вызываются мозгом под воздействием изменяющегося при голоде химизма крови, так что в конечном сче­те ощущения голода вызываются общим состоянием организма через посредство местных сокращений желудка. Раздражения, исходящие от сокращений пустого желудка, передаются в мозг через афферентные нервы. Ощущение голода, возни­кающее в результате этого, отражает в сознании недостаток питательных веществ в организме.

Жажда выражается в ощущениях, локализованных во рту, глотке и верхней части пищевода. Когда жажда достигает большой силы, к этим ощущениям при­соединяется сжатие глотки, вызывающее спазмические ощущения и судорожные движения глотания. К этим местным ощущениям присоединяется общее тягост­ное чувство.

В отношении жажды, так же как и голода, идет борьба между центральной теорией, объясняющей жажду лишь общим недостатком воды в организме, и пе­риферическими теориями, обращающими внимание лишь на периферические яв­ления — сухость гортани и т. п. В действительности центральные и перифери­ческие факторы взаимодействуют. Общий недостаток воды в организме, оказывая известное влияние на общее состояние организма, дает себя знать прежде всего в слюнных железах, секреция которых содержит воду. Недостаток секреции слюн­ных желез влечет за собой сухость рта и глотки, вызывающую ощущение жажды (У. Кеннон). К ощущениям, обусловленным непосредственно сухостью рта и глотки и опосредованно недостатком воды в организме, присоединяются еще за­регистрированные Мюллером усиленные и учащенные сокращения пищевода. Таким образом, ощущение жажды включает и ощущение напряжения.

Острые ощущения связаны с половой сферой. Половая потребность, как и другие органические потребности, дает общие размытые ощущения и ощущения местные, локализованные в эрогенных зонах. Само собой разумеется, что поло­вая потребность или половое влечение человека никак не может сводиться к этим ощущениям, примитивным чувственным возбуждениям. Будучи отношени­ем человека к человеку, оно опосредовано целым миром сложнейших, специфи­чески человеческих отношений и переживаний и само является таковым. Поло­вое влечение у человека отражается в тончайших чувствах; здесь же пока идет речь лишь об элементарных органических ощущениях, связанных с половой сферой.

Все остальные органические потребности при нарушении органических фун­кций, посредством которых они удовлетворяются, также дают более или менее острые ощущения. Если задержка в удовлетворении потребности вызывает бо­лее или менее острое, обусловленное напряжением, ощущение отрицательного аффективного тона, к которому, однако, порой примешивается особенно в таком случае заостренное чувство наслаждения, то удовлетворение потребности дает более или менее острое, положительно окрашенное аффективное ощущение.

Дыхательная система доставляет нам более или менее резкие ощущения при нарушении автоматически совершающейся регуляции дыхания. Не получаю­щая надлежащего удовлетворения потребность в воздухе отражается в специ­фических общих и локализованных ощущениях удушья. Общие ощущения обусловлены по преимуществу нарушением нормального химизма крови, мест­ные отражают нарушенную координацию дыхательных движений и напряжение мышц, посредством которых они осуществляются (мышц диафрагмы, грудных, межреберных мышц). Эти ощущения вызывают тенденцию к восстановлению нормального дыхания.

Внутренние органы имеют свое представительство в коре полушарий голов­ного мозга. Ряд авторов показал, что некоторые области коры, в особенности премоторная зона, имеют близкое отношение к импульсам, приходящим в цент­ральную нервную систему от интероцепторов. И. П. Павловым в свое время было высказано мнение о том, что полушария представляют собой грандиозный анализатор как внешнего мира, так и внутреннего мира организма. Это поло­жение нашло себе подтверждение в многочисленных опытах К. М. Быкова и его коллег (С. И. Гальперин, Э. Ш. Айрапетянц, В. Л. Балакшина, Н. А. Алек­сеев-Бергман, Е. С. Иванова и др.). Быкову удалось получить многочисленные условные рефлексы на деятельность почек, слюнной железы, селезенки и других органов. <...>

Нервные импульсы, идущие от интероцепторов в центральную нервную сис­тему, в подавляющем большинстве случаев не доходят, однако, до высших отде­лов коры и, изменяя функциональное состояние нервной системы, и в частности органов чувств, не дают все же ощущений. <...>

Это смутное валовое чувство составляет, по-видимому, в значительной мере сферу «подсознательного», физиологическую основу которого образует деятель­ность интероцепторов. Значительно более четкая осознанность, обычно свой­ственная данным экстероцепции и меньшая — интероцепции, в психологиче­ском плане находит себе, как нам представляется, объяснение в нашей трактовке «механизма» осознания (см. выше) и служит тем самым ее подтверждением. Осознание для нас связано с «опредмечиванием», оно совершается через соотне­сение переживания с объектом (так, осознание влечения, направленного на тот или иной предмет, совершается через осознание того, на какой предмет оно на­правляется). Отсюда понятно, что интероцепция должна находиться в иных условиях в отношении осознания, чем экстероцепция. Понятным отсюда оказы­вается и то, что данные интероцептивной чувствительности обычно осознаются, либо поскольку они косвенно соотносятся с внешними объектами (см. об осоз­нании ощущений голода и жажды), либо поскольку само тело превращается в объект познания, основанного на данных экстероцептивной чувствительности, и органические ощущения локализуются нами на основе объективированной схе­мы нашего тела.

Все органические ощущения имеют — как видно — ряд общих черт.

1. Они, как правило, связаны с органическими потребностями, которые через органические ощущения обычно впервые отражаются в сознании. Недаром не­которые авторы (М. Прадинес) именуют органические ощущения «ощущения­ми потребностей» (sensations de besoin). Они по большей части связаны с воз­никновением и удовлетворением органической потребности; в частности, нару­шение в течении органических функций вызывает специфические ощущения (голода, жажды, удушья и т. п.). Органические ощущения связаны обычно с напряжением. Они включают поэтому момент динамики, влечения, стремления, так же как ощущения, связанные с удовлетворением потребности, заключают в себе момент разрядки. Позитивный эмоциональный чувственный тон, с которым обычно связан процесс удовлетворения потребностей, усиливает заключающую­ся в первоначальном ощущении напряжения тенденцию. Таким образом, орга­нические ощущения связаны с потребностями, являясь первичным, чувственным их отражением, и содержат в себе момент стремления — первичную чувствен­ную основу волевого напряжения.

В силу присущим им моментам напряжения и разрядки органические ощу­щения играют существенную роль в механизме влечений. Однако чувственное отражение потребностей в органических ощущениях является лишь начальным моментом в осознании человеком его потребностей. Серьезной ошибкой учения о влечениях, разработанного 3. Фрейдом, является то, что оно отрывает этот начальный чувственный момент от всей последующей деятельности человека по осознанию мотивов своего поведения и ошибочно противопоставляет его ей.

2. В органических ощущениях сенсорная, перцептивная чувствительность еще слита с чувствительностью аффективной. Недаром говорят «ощущение голода» и «чувство голода», «ощущение жажды» и «чувство жажды». Все орга­нические ощущения имеют более или менее острый аффективный тон, более или менее яркую эмоциональную окраску. Таким образом, в органической чув­ствительности представлена не только сенсорика, но и аффективность.

Органические ощущения отражают не столько какое-то свойство, сколько состояние организма. Они мало «опредмечены» и потому не всегда сознательны. Мы иногда испытываем голод, не осознавая того, что мы испытываем как голод. Органические ощущения носят часто диффузный, точно не локализуе­мый, размытый характер, обусловливая некоторый общий фон самочувствия. Они составляют то, что некоторые прежние авторы, в частности Т. Рибо, назы­вали общим чувством — «синестезией» и рассматривали как чувственную осно­ву единства личности. И. М. Сеченов усматривал в этом «смутном валовом чув­стве, которое мы зовем у здорового человека чувством общего благосостояния», общий фон для того, что он называл «системными чувствами».

По воззрениям М. И. Аствацатурова, с заболеваниями внутренних органов связаны не только болевые ощущения, но и эмотивные состояния. В частности, расстройства сердечной деятельности вызывают эмоцию страха, расстройства функций печени — раздражительность, заболевания желудка — апатию, за­труднения в опорожнении кишечника или мочевого пузыря — чувство беспо­койства.

3. Органические ощущения, отражая потребности, обычно связаны с двига­тельными импульсами. Таковы, например, спазматические движения при силь­ной жажде, при ощущении удушья и т. д. Органические ощущения включены обычно в психомоторное единство, неразрывно сочетаясь с целым рядом намеча­ющихся непроизвольных движений, которые, вызываясь потребностями и на­правляясь в порядке рефлекторного автоматизма на их удовлетворение, накла­дывают специфический отпечаток на соответствующие ощущения. Задержан­ные, заторможенные двигательные импульсы сказываются в напряжении и про­являются в двигательных тенденциях, связанных с органическими ощущениями как чувственным отражением органических потребностей. Так, ощущение голо­да сочетается с целой серией различных движений, отчасти направленных на удовлетворение потребности, отчасти обусловленных предвкушением ее удов­летворения, — легкие движения, слюноотделение, движения языка, губ, вторич­ные ощущения, представляющие кинестезию этих движений, образуют с первич­ным ощущением голода единый комплекс.

Таким образом, органические ощущения сплетены с различными сторонами психики — с аффективными состояниями, с влечениями и стремлениями; с са­мого начала отчетливо выступает связь их с потребностями, психические, сознавательные компоненты которых никак, конечно, не исчерпываются органиче­скими ощущениями.

Статические ощущения

Показания о состоянии нашего тела в пространстве, его позы, его пассивных и активных движений, равно как и движений отдельных частей тела относительно друг друга, дают многообразные ощущения по преимуществу от внутренних органов, от мышечной системы и суставных поверхностей и отчасти от кожи.

В оценке положения тела в пространстве решающая роль принадлежит глу­бокой чувствительности. Основным органом для регулирования положения те­ла в пространстве является лабиринтный аппарат, а именно его вестибулярный аппарат — преддверие и полукружные каналы. Лабиринт сигнализирует поло­жение головы в пространстве, в связи с чем происходит перераспределение тону­са мускулатуры. Целая серия экспериментальных головокружений от вращения, от действия на лабиринтный аппарат тепла, холода, действия гальванического тока показывает, насколько решающую роль играет лабиринтный аппарат в этих состояниях.

Центральным органом, регулирующим сохранение равновесия тела в про­странстве, служит преддверие лабиринта — вестибулярный аппарат, иннерви-руемый вестибулярным нервом, который передает раздражения от располо­женных в лабиринте статоцистов.

Высшим контролирующим органом равновесия является мозжечок, с кото­рым связан соответствующими путями вестибулярный аппарат.

В то время как вестибулярный аппарат служит для определения и регули­рования положения по отношению к вертикали, для определения вращательно­го и ускоренного поступательного движения собственного тела служат полу­кружные каналы.

Кинестетические ощущения

Ощущения движения отдельных частей тела, кинестетические ощущения вызы­ваются возбуждениями, поступающими от проприоцепторов, расположенных в суставах, связках и мышцах.* Благодаря кинестетическим ощущениям человек и с закрытыми глазами может определить положение и движение своих членов. Импульсы, поступающие в центральную нервную систему от проприоцепторов вследствие изменений, происходящих при движении в мышцах, вызывают реф­лекторные реакции и играют существенную роль в мышечном тонусе и коорди­нации движений. Всякое выполняемое нами движение контролируется центро­стремительными импульсами с проприоцепторов. Выпадение проприоцептивных раздражений влечет за собой поэтому более или менее значительное расстройство координации движений. Отчасти это нарушение координации мо­жет коррегироваться зрением. Кинестезия вообще находится в тесном взаимо­действии со зрением. С одной стороны, зрительная оценка расстояний выраба­тывается под контролем кинестетических ощущений; с другой стороны, выраба­тывающиеся у нас в опыте, на практике зрительно-двигательные координации играют очень существенную роль в наших движениях, выполняемых под конт­ролем зрения. В соединении со зрением, осязанием и т. д. кинестетические ощу­щения играют существенную роль в выработке у нас пространственных воспри­ятий и представлений.

* Так как подавляющее большинство проприоцептивных импульсов не осознается, можно назвать удачным определение И. М. Сеченовым мышечного чувства как «темного».

Роль мышечного чувства в воспитании зрения, слуха и других чувств одним из первых была подмечена выдающимся русским физиологом И. М. Сечено­вым. В ряде работ и особенно в своей известной статье «Элементы мысли» Сече­нов показал, что пространственное видение, глазомер осуществляются, во-пер­вых, с помощью проприоцепторов глазных мышц, во-вторых, путем многократно­го сочетания оценки расстояний глазами и руками или ногами. По мнению Сеченова, мышца является анализатором не только пространства, но и времени: «Близь, даль и высота предметов, пути и скорости их движений — все это про­дукты мышечного чувства... Являясь в периодических движениях дробным, то же мышечное чувство становится измерителем или дробным анализатором про­странства и времени».*

* Сеченов И. М. Элементы мысли. СПб., 1898. С. 187.

Кинестетические ощущения всегда в той или иной мере участвуют в выработ­ке навыков. Существенной стороной автоматизации движений является переход контроля над их выполнением с экстеро- к проприоцепторам. Такой переход может иметь место, когда, например, пианист, выучив музыкальное произведение, перестает руководствоваться зрительным восприятием нот и клавиатуры, дове­ряясь искусству своей руки.

Кожная чувствительность

Кожная чувствительность подразделяется классической физиологией органов чувств на четыре различных вида. Обычно различают рецепции: 1) боли, 2) теп­ла, 3) холода и 4) прикосновения (и давления). Предполагается, что каждый из этих видов чувствительности располагает и специфическими рецепторами, и осо­бой афферентной системой.

1. Боль

Боль является биологически очень важным защитным приспособлением. Возни­кая под воздействием разрушительных по своему характеру и силе раздраже­ний, боль сигнализирует об опасности для организма.

Болевая чувствительность распределена на поверхности кожи и во внутрен­них органах неравномерно. Имеются участки мало чувствительные к боли и другие — значительно более чувствительные. В среднем, по данным М. Фрея, на 1 см² приходится 100 болевых точек; на всей поверхности кожи, таким обра­зом, должно иметься около 900 тысяч болевых точек — больше, чем точек какого-либо другого вида чувствительности.

Экспериментальные исследования дают основание считать, что распределе­ние болевых точек является динамическим, подвижным и что болевые ощуще­ния — результат определенной, превышающей известный предел интенсивнос­ти, длительности и частоты импульсов, идущих от того или иного раздражителя.

Согласно теории Фрея, болевая чувствительность имеет самостоятельный не только периферический, но и центральный нервный аппарат. А. Гольдшейдер и А. Пьерон это отрицают. Гольдшейдер признает единство рецепторов и пери­ферических нервных путей для болевой и тактильной чувствительности, считая, что характер ощущения зависит от характера раздражения. Гуморальные фак­торы повышают болевую чувствительность. Влияние этих гуморальных факто­ров, а также и вегетативных, вскрывают исследования Л. А. Орбели.* Поданным его исследований, боль — это сложное состояние организма, обусловленное вза­имодействием многообразных нервных и гуморальных факторов.

* Орбели Л. А. Боль и ее физиологические эффекты // Физиологический журнал СССР. 1936. Т. XXI. Вып. 5-6.

Для болевой чувствительности характерна малая возбудимость. Импульсы, возникающие вслед за болевым раздражением, характеризуются медленностью проведения. Адаптация для болевых импульсов наступает очень медленно.

Психологически для боли наиболее характерен аффективный характер ощу­щений. Недаром говорят об ощущении боли и о чувстве боли. Ощущение боли, как правило, связано с чувством неудовольствия или страдания.

Боль, далее, относительно плохо, неточно локализуется, она часто носит ирра-диирующий, размытый характер. Хорошо известно, как часто, например, при зуб­ной боли и при болезненности внутренних органов пациенты допускают ошибки в локализации источника болевых ощущений.

В психологическом плане одни трактуют боль как специфическое ощуще­ние, другие рассматривают ее лишь как особенно острое проявление аффектив­ного качества неприятного. Боль является несомненно аффективной реакцией, но связана с интенсивным раздражением лишь определенных сенсорных аппа­ратов. Есть, таким образом, основание говорить о специфическом ощущении боли, не растворяя его в аффективно-чувственном тоне неприятного; боль вмес­те с тем — это яркое проявление единства сенсорной и аффективной чувстви­тельности. Болевое ощущение может заключать в единстве с аффективным и познавательный момент. Если при ожоге проявляется лишь аффективный мо­мент острой болевой чувствительности, то при уколе, когда болевой характер ощущения связан с осязательными моментами, в болевом ощущении, в единстве с аффективной реакцией выступает и момент чувственного познания — диф­ференциации и локализации болевого раздражения.

Вследствие относительно размытого, нечетко очерченного характера болево­го ощущения (в силу которого Г. Хэд относил болевую чувствительность к низ­шей, протопатической) оно оказывается очень подвижным и поддающимся воз­действию со стороны высших психических процессов, связанных с деятельно­стью коры, — представлений, направленности мыслей и т. д. Так, преувеличенное представление о силе ожидающего человека болевого раздражения способно заметно повысить болевую чувствительность. Об этом свидетельствуют наблю­дения как в житейских, так и в экспериментальных ситуациях.* Это воздействие представлений явно зависит от личностных особенностей: у людей боязливых, нетерпеливых, невыносливых оно будет особенно велико.

* См. Беркенблит З. М. Динамика болевых ощущений и представления о боли // Труды ин-та по изучению мозга им В. М. Бехтерева. 1940. Т. XIII; Давыдова А. Н. К психологическому исследованию боли // Там же.

В жизни приходится часто наблюдать, как у человека, сосредоточенного на своих болевых ощущениях, они, чудовищно разрастаясь, становятся совершен­но нестерпимыми, и наряду с этим — как человек, жалующийся на мучитель­нейшие боли, включившись в интересный и важный для него разговор, заняв­шись увлекающим его делом, забывает о боли, почти переставая ее чувствовать. Болевая чувствительность, очевидно, тоже поддается корковой регуляции. В силу этого высшие сознательные процессы могут как бы то «гиперэстезировать», то «анестезировать» болевую чувствительность человека. Люди, переносившие му­чения инквизиции и всяческие пытки во имя своих убеждений, были прежде всего мужественными людьми, которые, и испытывая величайшую боль, находи­ли в себе силу не поддаваться ей, а действовать, подчиняясь другим, более для них существенным и глубоким, мотивам; но при этом сами эти мотивы, возможно, делали их менее чувствительными к болевым раздражениям.