Г л а в а VIII

 

МОТИВАЦИЯ И ПОТРЕБНОСТИ

 

Мотивация — психическая функция, которая, в ос­новном, объясняет поведение человека и отвечает на вопрос, «по­чему человек так поступает?» В изучении мотивации есть несколь­ко довольно резко отличающихся друг от друга аспектов:

1. Изучение так называемых физиологических мотиваций или (потребностей), таких как чувство голода, жажды, потребления кислорода, половой потребности, физиологических отправлений (опорожнения кишечника и мочевого пузыря), объясняет механиз­мы работы физиологических потребностей или инстинктов. В теории биологических побуждений или теории импульсов исполь­зуется, прежде всего, понятие гомеоетаза — состояния равновесия, когда организм не испытывает никаких потребностей. Когда это равновесие нарушается, например, не удовлетворена какая-то по­требность в жидкости, возникает усиление мотиваций. По мере того, как нарастает чувство жажды, эта мотивация усиливается и начинает во многом определять поведение человека, которое ста­новится формой поисковой активности для удовлетворения этой потребности. Когда, наконец, эта мотивация реализуется — чело­век находит источник воды, утоляет чувство жажды — мотивация начинает снижаться и снижается до тех пор, пока потребность в питье не будет полностью удовлетворена, и организм снова не возвратится в состояние равновесия. Это очень элементарная теория, объясняющая только в какой-то степени поведение чело­века, в основном инстинктивное, и то с определенными ограничениями. Например, как возникает потребность в пище у сытого человека (переедание) когда все возможности удовлетворить чувство голода, казалось бы, уже исчерпаны. Или случай, когда человек потребляет чрезвычайно большое количество жидкости. В течении последнего десятилетия в американской психиатрии описывались случаи смертельных исходов, когда больные погибали от чрезмерного потребления жидкости, выпивая в день 10—12 литров воды. В одних случаях это был своеобразный способ самоубийства, а в других — люди просто испытывали страшную жажду, которая перекрывала все физиологические потребности. Поэтому простая теория, по-видимому, не учитывает еще очень многих факторов: того, что состояние гомеостаза может нарушаться каким-то патологическим мозговым процессом, когда физиологический психический гомеостаз не совпадают. Физиологический гомеостаз наступил, а психологическая потребность в мотивации сохраняется. Активное употребление жидкости в вышеописанном случае связано с высоким уровнем тревоги, при котором жидкость используется как своеобразный транквилизатор, как средство удаления тревоги.

Эта же «физиологическая» теория также не объясняет потребность людей испытывать негативные переживания, то есть потребность в просмотре фильмов ужаса. Какая из физиологических потребностей здесь реализуется — ответить с точки зрения этой теории трудно. Или стремление детей слушать и рассказывать так называемые «страшилки» — страшные истории. Или участие в рискованных операциях, где человек подвергается смертельной опасности. Этих явлений «физиологическая» теория не объясняет.

Видимо, психические процессы функционируют по принципу симметрии и гомеостаза между положительными и отрицательным полюсами: удовольствие—неудовольствие. Идея симметрии приводит к мысли, что в человеке сосуществуют разные потребности — потребности со знаком «+» и потребности со знаком «-»

2. Теория оптимальной мотивации во многом постороена на действии закона Йеркса-Додсона, закона оптимальной работоспособности человека. Этот закон был приложен к проблеме мотивации известным психологом Хеппом совместно с Даффи. В отличие от теории биологических мотиваций авторы утверждали, что организм не находится постоянно на нулевой точке активации. Мотивация — одна из форм поддержания активности и энергетизма психики, при этом организм находится на каком-то активированном уровне, но стремится выйти на более высокий, оптимальный или наоборот, снизиться до оптимального. Этот уровень позволяет организму оптимально функционировать, поскольку и низкий уровень, и очень высокий уровень активации являются факторами снижения работоспособности организма. Максимум работоспо­собности наблюдается на среднем, оптимальном уровне. Согласно этой теории все люди очень индивидуальны и различаются в зависимости от того, каков их оптимальный уровень активности, при этом оптимальный уровень нестабилен у одного и того же человека, а носит ситуативный характер. Например, спокойная рутинная работа — один уровень активации, лихорадочное судо­рожное стремление что-то закончить — другой. Отвечая на вопрос «почему человек начинает что-то делать?», эта теория не отвечает на вопрос «почему именно это человек начинает делать?», почему в одних случаях он смотрит телевизор, а в других читает детектив, а в третьих предпочитает прогулку, она не объясняет вид деятель­ности и конкретную форму поведения.

3. Когнитивные теории мотивации. В них большая роль в про­цессах мотивации отводится мышлению, выбору, осуществляемо­му путем мышления.

Представьте себе человека с переполненным мочевым пузырем в чужом городе в поисках туалета. Он будет метаться, решать как ему поступить — либо уронить себя в глазах окружающих, но удов­летворить мотивацию, либо сохранить самоуважение и уважение окружающих.

Или еще один пример: человек испытывает очень сильный голод, он выбирает решение — где-то выпросить еду, потерпеть еще и пойти туда, где его могут накормить, начать питаться какими-то растительными продуктами или просто украсть еду. Совершается выбор мыслительных операций, прежде чем осущест­вляется какая-то форма поведения. В связи с названными теория­ми мотивации, мотивация рассматривается как механизм выбора формы поведения. Большую роль в этих теориях придается чувству компетентности, когда некие врожденные способности человека привлекают его к какой-то деятельности и в ней он приобретает все большую и большую компетентность, и это является тем мотивационным стимулом, с помощью которого он продолжает дости­гать нового более высокого уровня компетентности. Эта теория достроена на 2-х осевых моментах: врожденных способностях че­ловека к тому или иному виду деятельности и приобретение чувства компетентности. И это тоже можно оспорить, ибо здесь не учиты­ваются противоречия личностных характеристик людей. Напри­мер, люди с очень высокой степенью конкурентности, соревно­вательное™ часто избирают тот вид деятельности, в котором они, как правило, не компетентны и достижение в этой области дает максимальное чувство удовлетворения.

Кроме того, большую роль играет общий план человеческих действий — некая идеальная система достижений. Ведь цели выбираются не только в связи с какими-то ситуационными обстоятельствами, но и могут являться этапными вариантами длительного целевого плана, плана человеческой жизни. Именно этот

план, эта некая идеальная цель часто меняет поведения человека заставляя во имя реализации плана отказываться от каких-то вещей, выбирать другие и совершать другие поступки.

Некоторые психологические теории во многом построены на теории мотивации. Так классическая гуманистическая психология во многом является психологией мотивации.

Существует выдвинутая Маслоу иерархия потребностей. Первый, базисный уровень — это уровень биологических потребностей, о которых говорилось выше. Второй уровень — потребность в физической и психической безопасности. Если первый ypoвень обеспечивает лишь биологическое функционирование организма, то второй уровень уже ориентирован на психическое функционирование, хотя потребность в физической безопасности тоже биологическая потребность. Третий уровень — это потребность в привязанности, любви или солидарности с какой-то группой; четвертый уровень — уровень получения социальных «поглаживаний» — признание компетентности, уважения, формирование чувства благодарности. Пятый уровень — уровень когнитивных и эстетических потребностей — потребность в познании, в творчестве, в порядке, справедливости, красоте (этот уровень самим Маслоу не выделялся и возник в более поздних классификациях). Шестой уровень — уровень самоактуализации. Далее мы рассмотрим их подробнее.

Иерархичность этих потребностей показывает, что для yдовлетворения какой-то вышестоящей потребности, необходимо удовлетворение нижестоящей. Человек, испытывающий острейшую жажду и чувство голода, сможет реализовать потребность в творчестве только для достижения этой цели — он становится изобретательным в добывании пищи и воды. Потребность в безопасности — одна из самых основных потребностей человека. Очень многие поступки, многие формы человеческого поведения, которые внешне выглядят как форма реализации вышестоящих потребностей, на самом деле являются удовлетворением потребности в безопасности.

Дело в том, что здесь важны еще две вещи: субъективность понимания безопасности и сила потребности. Сила потребности зависит от уровня притязаний конкретного человека. Изучение уровня притязаний — это, в основном, достижение школы Курта Левина, немецкого психолога, эмигрировавшего в США. Он вы­деляет идеальный уровень притязаний, который, в принципе, не­достижим, а является той движущей силой, которая подтягивает реальный уровень притязаний. Здесь очень часто включаются ме­ханизмы психологической защиты для смягчения этого диссонанса между реальным и идеальным уровнями притязания. Человек ис­пытывает потребность в безопасности, и она имеет личностную конструкцию и связана с достижением определенного социального статуса и определенной социальной роли, например, роли преус­певающего, физически здорового, цветущего, красивого, элегант­ного мужчины — любителя и любимца женщин. Этот человек толь­ко тогда испытает чувство безопасности, когда он достигнет этого уровня притязаний. Но для этого нужна масса вещей: лучшая марка машины, загородный особняк, роскошный дом, яхта, лич­ный самолет и т.п. Когда человек, не обладая всем этим, сохраняет прежний уровень притязаний, то он создает маркеры этого уровня: покупает сигареты или рубашку самого высокого класса, и меха­низм психологической защиты, который носит название интроекции, ситуативно дает ему ощущение достижения этого уровня и получение чувства безопасности. Здесь надо отметить несколько важных моментов.

1. Отсутствие чувства безопасности порождает постоянную тре­вогу, ведущую к хроническому дистрессу и в зависимости от силы этого дистресса, поведение человека может быть направлено:

— или на достижение более высокого уровня безопасности, и в этом случае дистресс превращается в стимулятор, ведущий к более высоким уровням безопасности;

— или, если дистресс очень сильный, он может сломать чело­века и деятельность будет парализована.

Кроме того, у людей могут быть различные преобладающие формы поведения в стрессе. У одних — это борьба, у других — бегство или замирание, крайняя степень которого — замирание в эмбриональной позе, и тогда врачи имеют дело с кататоническими расстройствами или психогенными ступорами, возникающими в результате испуга.

Таким образом, неудовлетворенность потребностей может вы­ступать как активатор поведения, как блокиратор поведения или как деструктор поведения.

2. Чрезмерное удовлетворение какой-то потребности также может блокировать вышестоящие потребности. В психоанализе сеть понятие сублимации, то есть разрешение сексуальной потребности в другие формы деятельности, чаще всего в творчество. Художественная история Дон Жуана — история человека с постоянно неудовлетворенной сексуальной потребностью, и становится ясным почему Дон Жуан не пишет стихов и не делает открытий в области химии, и не открывает новые земли — все эти потребности у него блокированы чрезмерным удовлетворением одной потребности. Есть замечательная русская поговорка — «сытое брюхо к ученью глухо», которая отражает то же самое явление. (Видимо, и очень «голодное брюхо» тоже глухо к ученью.) Самоактуализация — это удовлетворение потребностей на каждом уровне. Это не заросший щетиной человек в разорванных штанах, который не выпуская самокрутки изо рта, судорожно пишет гениальные труды. Можно думать, что и идеал монаха — это не идеал самоакгуализирующейся личности, это человек, который сознательно отказался от удовлетворения очень многих потребностей. Это не значит, что этот путь человека осуждаем нами, но какими бы прекрасными действия этого человека не были, его нельзя считать полнстью самоактуализирующейся личностью в понимании гуманистической психологии.

Неудовлетворение каждого из уровней вызывает чувство тревоги, но наиболее сильна тревога и связанный с ней дистресс неудовлетворенности в потребности безопасности.

Уровни потребностей (по Маслоу)

Первый уровень. Регуляция поведения человека в урбанизированых странах такова, что чувства голода и жажды редко определяет поведение, другое дело, когда речь идет о странах с низким уровнем жизни, в которых проблема дистрофии и голодной смерти еще остается достаточно актуальной. Механизмы регуляции этих потребностей более подробно описаны в учебниках по физиологии.

Однако помимо чисто физиологических потребностей, пища имеет еще и некое символическое значение. В большинстве культур мира пища и жизнь являются синонимами. Поэтому у многих народов Земли хлеб, который является как бы символическим знаком пищи, выпекается в форме круга, солнца. Поэтому символом доброжелательности, уважения является вручение хлеба почетному гостю. В крестьянском быту многих народов мира нельзя держать хлеб в перевернутом виде, считается, что хлеб поставлен с ног на голову, и это неуважение к хлебу, хлеб — нечто человеческое. Можно говорить о семиотической системе пищи: ритуальные блюда на свадьбе, на похоронах, на каких-то религиозных праздниках. Праздничный обед — это не просто утоление чувства голода, это выражение определенных чувств, это показатель сис­темы отношений, начиная от места за столом, кончая последова­тельностью блюд. Вспомним один из кульминационных моментов в жизнеописании Иисуса Христа — тайная вечеря — ритуальный ужин — преломление хлебов, именно на такой вечере совершается озарение Христа о том, кто из учеников будет верен, а кто предаст. Ритуальность и символичность пищи приводит к тому, что может возникнуть даже патология, связанная именно с символичностью пищи, эта патология носит название нервной или психической анорексии. Она идет от распространенной (поскольку это в основ­ном подростковая патология), характерной реакции большинства детей на отказ от еды, как реакции протеста. Когда ребенка оби­дели, он отказывается есть. Можно вспомнить пример из художе­ственной литературы: граф Монте-Кристо никогда не ел в доме, где он собирался совершить свой суд.

Все патогенетические механизмы нервной анорексии до конца еще не раскрыты. Но один из возможных механизмов этого за­болевания — это как бы протянувшаяся, пролонгированная, рас­тянутая на годы реакция протеста. Нервная анорексия возникает часто как реакция подростка на доминирующую властную мать и слабохарактерного, мягкого отца. С помощью пищи одни люди как бы управляют другими людьми: «... вот сделаешь задание по ма­тематике — получишь шоколадные конфеты...», «...за то, что ты провинился, ты целую неделю будешь лишен сладкого...» Пища выступает в особом смысле — она утрачивает тот физиологический смысл, который имела вначале. Социальный статус человека в некоторых ритуальных обедах, можно измерить по той части мяс­ной туши, которую ему преподносят. В кыргызской культуре са­мый почетный гость получает баранью голову во время бешбармака и тазовую кость. Человек, приглашенный на бешбармак точно зна­ет, какую часть барана он будет есть — настолько все жестко иерархизировано.

Еще одна потребность физиологического уровня — сексуаль­ная.

Многие годы в бывшем СССР воспитание носило крайне пури­танский характер, где сексуальная потребность человека рассмат­ривалась как нечто постыдное, почти приравненное к греховности, и это отношение было близко к религиозным догматам монашес­кого ордена. Во время передачи «Телемост Москва — Сан-Фран­циско» одна женщина с гордостью произнесла знаменитейшую фразу: «... а у нас в стране секса нет!» В 80—90-е годы в стране, по существу, произошла сексуальная революция, но люди так и не вышли на уровень нормального воспитания этой потребности, перескочив от пуританского запрета на секс к элементарной порнографии.

Сексуальная потребность из всех физиологических потребностей наиболее социологизирована. Уже у высших животных путем особых форм воспитания возникает возможность гашения этой потребнсти. Особые условия «воспитания» высших обезьян приводит к их oтказу от сексуальной активности. В связи с этим возникает социальное понятие половой роли. Это сложная роль, которая несет в себе и биологическое , и психологические, и сексуальные характеристики, где лица разного пола наделяются разными социальными, зависимыми от определенной культуры, функциями: удел мужчины — это, удел женщины — то; разными личностными характеристиками: женщина — мягкая, податливая, мужчина — агрессивный, женщина — чувствительная, мужчина — стойкий. И эти некие социальные нормативы накладывают на воспитание ребенка в данной культуре определенный характер. Врачи сейчас часто сталкиваются с проблемой, во-первых, сексуальных меньшинств и, во-вторых, со стремлением к переделке пола.

Второй, третий, четвертый уровни потребностей.Если первый уровень — это уровень сохранения организма, то второй — уровень сохранения психики и личности человека. Следующие за ними уровни — это определенная форма механизмов реализации задач второго уровня, задач обеспечения чувства безопасности.

Главная черта второго уровня — его ситуативность. Человек не может постоянно испытывать чувство безопасности: каждый летает самолетом, ездит в автомобиле, в поезде, где подвергается в известной степени опасности. Каждый может жить во время войны, которая была развязана не им. Потребность в безопасности — это во многом потребность контроля над ситуацией, а ведь с помощью любви, уважения, признательности других людей человек также получает чувство контроля над ситуацией. Лектор каждый раз, прочитав лекцию, спрашивает себя: был ли он полезен или заполнял время? А может быть, приносил вред своей лекцией? Только полученное от аудитории одобрение, благодарность дают ему чувство безопасности, того, что он делает важное дело. Кстати, один из дефектов советской системы воспитания, которая действует и после распада Советского Союза и будет действовать еще многие годы, в том, что она не воспитывает потребность испытывать и проявить чувство благодарности. Система заменила чувство благодарности взяткой, когда слово «благодарность» ассоциируется с чем-то материальным, с каким-то благом. Это превращает челове­ческое общество в популяцию раба и властелина; в которой один и тот же человек и раб, и властелин, в одной ситуации он должен униженно кланяться (не благодарить), а в другой, когда можно, давить. Формирование демократической личности подразумевает воспитание чувства благодарности. Более того, чувство благодар­ности способствует чувству безопасности, так как акт благодарно­сти — это акт социального и психологического объединения. Чело­век чувствует, что он не один.

Иногда потребность в безопасности приводит к очень искажен­ным формам достижения этой безопасности, к стремлению снять с себя ответственность, принятию крайне экстернальной позиции. Для врача не является идеальным тот больной, который может сказать примерно так: «Я — больной. Вы — врач, ваше дело меня вылечить; давайте лечите, а я посмотрю получится у Вас что-ни­будь или нет. Вас учили этому, а меня — нет. Вся ответственность теперь лежит на Вас». Это пассивный больной, Работать с болезнью должны, как минимум, два человека: больной и врач. При пассив­ности больного этот тандем нарушается. Стойкая пассивная пози­ция больного приводит к формированию синдрома выученной беспомощности. Этот синдром, как правило, развивается у людей с длительной госпитализацией, где больного присоединяют к груп­пе людей, право которых быть только объектом манипуляций, у людей, длительно пребывавших в заключении, лишенных иници­ативы. Потребность в сплоченности, в принадлежности к какой-то группе приводит иногда к тому, что человек в результате оказыва­ется в группе, которая начисто лишена инициативы. Потребность в принадлежности к группе может приобретать уродливые формы в ситуации сплочения, которая называется «толпа».

Искаженные формы реализации нормальной потребности не возникают тогда, когда личность устремлена к иерархической вер­шине потребностей, к самоактуализации. Возникает понятие про­тивоборства толпе — нонконформизм. Правда, в отдельных слу­чаях, это может привести к желанию постоянно находиться в оп­позиции, лишь бы не быть конформистом. Это тоже одна из форм несвободы.

Пятый уровень потребностей — когнитивные и эстетические потребности. Как мы уже упоминали, в иерархии Маслоу этого уровня не было, он был добавлен его последователями, которые отталкивались от того, что у животных существует потребность в познании окружающего мира — без нее животное оказывается неадалтированным. Стремление к познанию мира — это стремление, прежде всего, достичь уровня адаптированности в среде своего обитания. И когда человек узнает, что мир очень сложный, то и его познавательные способности, и потребности становятся сложнее. Он начинает задавать себе вопросы: «А я для чего я живу? В чем смысл жизни? Как устроена Вселенная? Какова природа светового луча?» Именно благодаря этой познавательной потребности и возникла наука. Психика человека работает по принципу cимметрии и упрощения. Мир громаден и неисчерпаем, и вот создается искусство как способ игры в этот мир, способ моделирования этого мира. Возникает параллельный мир, симметричный научному – мир искусства, провозглашающий сложность и разнообразие этого мира в противовес определенному научному упрощению. Ученые объясняют почему идет дождь, почему и как растет дерево. А десять, двадцать, ... сто художников нарисуют этот дождь и это дерево в совершенно разных вариантах без объяснения причин роста дерева. Получается симметрия: естественному миру создается альтернатива — искусственный мир. Настоящее искусство никогда не подменяет настоящую жизнь, это лишь индивидуальное видение художником этого мира. Это всегда личный мир. Литература, живопись, музыка не в состоянии охватить всех людей, все реальные пейзажи, все сюжеты и все гармонические и мелодические сочетания звуков, но они создают бесчисленное множество вариантов понимания этого мира. Поэтому потребность в этом у человека вполне естественна.

Всякая научная теория правильна тогда, когда она «красива». Ценность эстетической потребности проявляется в том, что при межличностном взаимодействии, прежде всего, оцениваются эстетические характеристики людей. Что оценивается в женщине при первом взгляде на нее — величина зрачка. Это знали еще древние люди. Чем больше зрачок, тем привлекательнее женщина.

Шестой уровень. Самоактуализация. Основополагающая мотивация, когда человек старается реализовать все свои потенциальные возможности. Реализация этой потребности может проявиться полностью только у того, кто достиг высокого уровня самоуважения.

 

Г л а в а IX

 

ЭМОЦИИ

 

Проблема эмоций — одна из самых дискуссионных в современной психологии и медицине. Это и проблема, которую решает каждый человек на протяжении своей жизни. Что важнее — разум, логика или чувства? Чему отдать приоритет в человеческой жизни? Неоднократно люди произносят такую фразу: «Умом по­нимаю, а душой принять не могу». В этом выражении содержится некоторая альтернатива тому, что управляет человеческим поведе­нием: логика (разум) или эмоции (чувства). Эмоции — это та часть психики, с которой связано очень много различных медицинских проблем: взаимоотношения врач—больной, взаимоотношения во врачебном коллективе, это то, как люди воспринимают свои болезни, это проблема возникновения многих болезней современ­ного мира, так называемых «психосоматических» заболеваний. Никогда проблемой эмоций в психологии и медицине не занима­лись так много, как в XX веке. Это обусловлено несколькими основными причинами:

1) изучением механизмов возникновения психосоматических заболеваний;

2) учением о стрессе, в основном, об эмоциональном дистрессе;

3) широким внедрением в современном мире психотерапевти­ческих методов воздействия на человека.

Все они так или иначе касаются эмоциональной сферы челове­ка. Методы, построенные на апелляции к разуму (так называемая когнитивная психотерапия), могут быть неуспешными, если они не сопровождаются каким-то эмоциональным состоянием, возни­кающим у пациента. Психотерапия на интактном эмоциональном фоне вряд ли возможна.

Эмоции в системе познания мира играют роль своеобразного индикатора, они показывают, как человек относится к тому или иному явлению, событию или предмету окружающего мира, а поскольку это — индикатор отношений, то во многом с его помощью человек может понять картину мира другого человека. Можно видеть разных людей в одной и той же ситуации. По телевизору показывают, как в центре столицы государства танки этого государства прямой наводкой бьют по зданию, где находятся живые люди. При этом одни люди полны гнева, отвращения и ужаса, а на лицах других написан нескрываемый спортивный интерес: попадет сейчас танк в окно или нет? — и восторг, когда выстрел удачен. При этом ясно, что в картинах мира этих людей ценность чужой человеческой жизни имеет разное значение. По тому, какие чувства испытывают люди, находясь в одной и той же ситуации, воспринимая те или иные фрагменты окружающего мира, можно понять картины мира этих людей. Если одно и то же явление вызывает у одного сострадание, а у другого восторг, то это люди с полярными картинами мира.

Понять мир человека всегда достаточно трудно и, если есть надежный индикатор, то он становится важным инструментом изучения человека и инструментом самопознания. Человек многое может узнать о себе, анализируя свои эмоции.

Первые теории эмоций носили так называемый интеракционистский характер, то есть были построены на самоописании. Большое распространение получила теория, названная именем двух ее создателей, У. Джеймса и К. Ланге. Схема Джеймса—Ланге подразумевает возникновение эмоций следующим образом: какие-то явления окружающего мира, воздействуя на человеческую психику, а через нее на вегетативную нервную систему, вызывают в ней определенные изменения. Эти изменения интерпретируются человеком, и эта интерпретация и есть чувство. Вначале у человека текут слезы, а потом он испытывает чувство, которое называется горем, вначале в теле происходят изменения и мышцы лица растягиваются в улыбке, а потом уже человек интерпретирует ощущение, называя его радостью.

В начале XX столетия теория Джеймса—Ланге имела очень много противников, но последние два десятилетия характеризуются тем, что к ней возник интерес и в модифицированной форме возникают теории эмоций, близкие к ней. Возникновение этих теорий было во многом вызвано практикой некоторых психотерапевтических техник, прежде всего, телесно ориентированной психотерапии. Ими было доказано, что изменение позы тела способно[приводить к возникновению чувства, которое наиболее часто встречается при подобной позе. Трудно вызвать у себя ощущение радости, если длительное время пребывать в позе с опущенными плечами, опущенной вниз головой и скорбным выражением лица. Спонтанно возникнет ощущение печали, грусти и, может быть, даже горя. Поэтому если три—пять десятилетий тому назад теория Джеймса—Ланге рассматривалась как психологический анахро­низм, как веха в истории психологии, то сейчас к ней снова возник практический интерес, но на более высоком уровне.

Информационная теория эмоций. В Советском Союзе наиболее популярна была информационная теория эмоций П.В. Симонова, который попытался в виде формулы представить взаимодействие факторов, влияющих на возникновение и характер эмоций:

Э = F (П, (Ин-Ис,...)),

где Э — эмоция, ее сила и качество, П — величина и специфика актуальной потребности; (Ин-Ис) — оценка вероятности удовле­творения данной потребности на основе врожденного и приобре­тенного опыта; Ин — информация о средствах, прогностически необходимых для удовлетворения существующей потребности; Ис — информация о средствах, которыми человек располагает в данный момент времени. Если имеющаяся информация равна необходимой или ее больше, то тогда человек испытывает положи­тельные эмоции, если же потребной информации меньше, чем имеющейся, то уравнение получается со знаком минус, человек испытывает отрицательные эмоции, чаще всего, тревогу. Такой подход довольно легко объясняет возникновение эмоций, связан­ных с удовлетворением биологических потребностей.

Эмоция во многом становится регулятором поведения. По­скольку человек живет в постоянно меняющемся мире, в котором часто может оказаться в ситуации, где необходимой информации недостаточно, то он начинает отдавать предпочтение тем ситуаци­ям, информации о которых достаточно. Это один из главных факторов формирования такого человеческого свойства, как пси­хическая ригидность — инертность. В многом формирование этого качества будет зависеть от следующих моментов:

1) личностные особенности, например, различие врожденных уровней тревожности. У одних людей даже небольшой недостаток информации вызывает такое сильное эмоциональное чувство, как тревога, у других — для возникновения тревоги необходим боль­шой разрыв между «необходимой и имеющейся информацией»;

2) склонность к авантюрам, легкомыслие, сенсорная жажда или сенсорный голод, стремление к получению новых ощущений, стремление оказаться в новой, незнакомой, непривычной ситуации.

Люди же консервативные, тревожные, склонные к формированию психической ригидности, предпочитают жить по принципу: лучше синица в руках, чем журавль в небе. Синица, хоть и неказистая, зато знакомая, надежная, проверенная. Поэтому непривычные ситуации, в которых они оказываются, могут вызвать у них вначале выраженную тревогу. Этим фактором и объясняется феномен так называемого «детского консерватизма». Дети живут в очень трудном мире, информации о котором у них явно недостаточно. Например, пищевое поведение детей — они крайне неохотно пробуют новую пищу. Первая проба совершается всегда со страхом, и чем экзотичней внешний вид пищи, тем больше тревоги и страха она может вызывать в ребенке. Ребенок, который никогда в жизни на видел плод манго, скорее всего предпочтет ему привычное и знакомое яблоко, хотя впоследствии может любить его больше других фруктов.

Другая теория эмоций — теория конфликтов, которая возникновение эмоций рассматривает как следствие конфликтов. Начало разработки этой идеи восходит к работам Ч. Дарвина, рассматривавшего эмоцию как ответ организма на какую-то трудную ситуацию, как составную часть адаптационного поведения человека и животных. Дарвин усматривал причину возникновения эмоций в том, что они либо полезны, например, выражение гнева, ярости на лице, угрожающая поза являются формой отпугивания врага формой адаптационных защитных поведенческих реакций, либо сохранились благодаря рудиментарным формам движений и уже не нужны человеку, а были полезны на предыдущем этапе его развития. Бесполезно, когда у человека при страхе резко потеют ладони рук, в то время как для обезьян увлажнение кожи ладоней чрезвычайно полезно, так как облегчает движение по стволу дерева или по веткам.

При дальнейшем развитии этой теории эмоции стали рассматривать как адаптацию или перенапряжение привычек и идеалов, а телесные проявления эмоций — проявление борьбы за адаптацию. Наиболее объемно эта теория была сформулирована в работах великого французского психиатра и психолога Пьера Жане, который рассматривал эмоции как форму человеческого поведения. Согласно его работам эмоция не сводится к внутренним переживаниям человека или к определенным психологическим изменениям, чем снимался тот вопрос, который так важен был для теории Джеймса—Ланге: что является первичным — физиологические изменения организма или психологическое переживание опреде­ленного чувства. В работах Жане этот вопрос просто снимается, и на первое место выходит другой вопрос: для чего нужна эмоция? Эмоция — это реакция человека, включая и личность, и организм, на те ситуации, к которым он еще не приспособлен в данный момент времени. И главный смысл эмоций — их функциональное предназначение — обеспечить эту адаптацию. Например, из улич­ной толчеи, где человек напряжен, где он испытывает волнение, тревогу и страх и приспосабливается к отражению опасности, он попадает в домашний уют, комфорт и испытывает чувство спокой­ствия, его организм приспосабливается к новой ситуации, начиная работать по-другому, возникает состояние сонливости, расслаб­ленности, покоя и удовлетворения. Хорошо, если бы медицинские учреждения становились местом, где человек начинал бы испыты­вать спокойствие. Известно, что больные перед кабинетом стома­толога напряжены и тревожны, поэтому в хорошо оборудованных медицинских учреждениях в таких приемных включается успокаи­вающая медитивная музыка, ставятся глубокие мягкие кресла, где тело человека может расслабиться, и таким образом снимается часть страха и напряжения у пациентов. К сожалению, атмосфера медицинских учреждений часто не способствует тем состояниям, которые желательно было бы вызвать у больного с целью наилуч­шего его лечения. Для того, чтобы хорошо провести перевязку, оптимальным для хирурга является расслабление мышц больного, но врач, как правило, получает очень "напряженного больного с повышенным артериальным давлением, с усиленным ощущением боли из-за страха перед ней. Поэтому в тех процедурах, которые связаны с ощущением страха и боли, во многих клиниках мира проводятся предмедикаментозная подготовка с помощью препара­тов, снимающих эмоциональное напряжение, или психическая релаксация.

Наконец, существует теория эмоций, которая связывает эмоци­ональное состояние человека с уровнем активации. Она ближе не к психологии, а к нейрофизиологии эмоций. И в основном, на нее опирались те исследователи, которые занимались физиологическими проявлениями эмоций: измерением артериального давления, кожно-гальванического рефлекса, изменением сопротивления кожи, которое возникает вследствие потоотделения, измерением частоты дыхания, записью электрической активности мозга. Эти исследователи напрямую связывают особенности эмоционального реагирования человека с уровнем активности и бодрствования. Здесь прослеживается прямая связь эмоциональности с уровнем сознания. Трудно ожидать от человека, находящегося в дремотном состоянии, ярких эмоциональных реакций как положительных так и отрицательных. В то же время сильная активация способствует легкости их возникновения.

В связи с нейрофизиологическим исследованием эмоциональной сферы необходимо рассмотреть вопрос о том, как вообше исследуют эмоциональную сферу человека?

1. Первый путь — и самый первоначальный этап изучения эмоций — это путь описания своих субъективных ощущений, своих чувств. Но столкновение с таким феноменом, как алекситимия то есть неспособность передать словами свои чувства, позволяют усомниться в том, что описание чувств людей с алекситимией будет точным и полным. При этом, учитывая частоту случаев алекситимии, можно предположить, что достаточно большое количество людей не способны правильно описать свои эмоциональные переживания.

Кроме того, на описание эмоциональных переживаний большое влияние оказывает социальный контроль эмоций. Человек при описании своих чувств может знать, что возникновение у него той или иной эмоции может быть одобрено или не одобрено окружающими его людьми. Например, если учитель спросит ученика на уроке (после того, как он поставил ему двойку), какие чувства в данный момент тот испытывает, то если ученик социально нормативен, если он подвержен социальному контролю эмоций, его ответ будет говорить не о чувствах, которые он на самом деле испытывает, а о той умственной модели, которая существует у него в психике: что должен испытывать человек, который получил двойку. Ученик скажет, что он испытывает чувство сожаления, досады, разочарования в себе, а на самом деле он может испытывать чувство раздражения и ярости на учителя. Он подгонит свой ответ под ту ситуацию, в которой контекст предполагает наличие той или иной эмоции. Поэтому во время психотерапевтического тренинга эмоциональных состояний и вообще тренинга, где задача – добиться гармонизации личности, одной из важных задач врача-психотерапевта или психолога является создание такой атмосферы, которая способствовала бы возникновению постоянного чувства безопасности. В такой ситуации безопасности резко ослабляется влияние социального контроля. Если человек имеет право на выражение любых чувств, и ни одно из этих чувств не может быть осуждено никем, то участвуя в такой группе, он может научиться самодиагностике этих чувств и сможет словесно осуществить интерпретацию и идентификацию этих чувств. Но феномен алекситимии даже при возникновении чувства безопасности все равно не позволяет многим людям адекватно описывать свои эмоции. Для того, чтобы процесс самоидентификации эмоционального состоя­ния сделать более достоверным, разработаны опросники, которые стандартизируют ответы испытуемых. Наиболее часто эти опрос­ники построены на идентификации тревоги как эмоции, которая является наиболее разрушительной для организма человека. В по­следние годы во всем мире одним из самых распространенных оп­росников такого рода является опросник Ч. Спилбергера. Доста­точно популярен и опросник Цунга.

2. Другой метод изучения эмоционального состояния — это анализ физиологических составляющих эмоционального состоя­ния с помощью тех параметров, которые характеризуют эмоции, и по одним теориям сопровождают психическое чувство, а по дру­гим — являются его причиной: частоты сердцебиения, дыхания, то есть всего, что было перечислено выше. На этом принципе постро­ен так называемый детектор лжи — аппарат, записывающий ряд вышеназванных физиологических параметров. Однако у очень многих специалистов использование детектора лжи как метода изучения эмоциональных состояний вызывает возражения, потому что в помощью этого прибора скорее можно оценить интенсив­ность эмоционального состояния, но не характер эмоции. Эта интенсивность может быть одинаковой при эмоциях полярного значения.

Поэтому у многих специалистов использование детекторов лжи как адекватных инструментов узнавания правды вызывает серьез­ные возражения, не говоря уже об этической стороне этой проце­дуры. Метод детектора лжи измеряет скорее не качественную сторону эмоциональных переживаний, а степень эмоциональной напряжения, не отвечая на вопрос — отчего возникло это эмоци­ональное напряжение. Причины, вызвавшие это эмоциональное напряжение, могут быть самыми различными и лежать далеко за пределами данной ситуации. Можно предположить, что у челове­ка, который к процедуре исследования на детекторе лжи относится скептически и очень иронично, считая, что этот прибор не в состоянии раскрыть его эмоциональный настрой, это безразличие к процедуре несомненно скажется на результатах исследования. Но такой человек может дать сильную эмоциональную реакцию на воспоминания, которые вызвал тот или иной вопрос исследовате­лей, только остается неясным — радостны ли эти воспоминания или горестны. Раздражение такого человека может вызвать тембр голоса экспериментатора, зашедший в кабинет помощник экспериментатора и неизвестно, на какой вопрос наложатся эти чувства. Поэтому интерес к детекторам лжи с каждым годом уменьшается и их вклад в изучение психики человека не очень значителен.

Кроме того, использование физиологических показателей для интерпретации содержательной стороны эмоционального состояния человека не соответствует сложности поставленной задачи. Нейрофизиологи, занимающиеся психофизиологией эмоций, наталкиваются на трудности совокупной интерпретации полученных данных. Например, изменение частоты пульса очень трудно интерпретировать, сопоставляя с данными кожно-гальванического рефлекса, и чем больше физиологических параметров изучается, тем труднее становится интерпретация. В работе И.Г. Краснова была сделана попытка психофизиологического анализа эмоциональных состояний человека и уровня его психофизиологической адаптации путем вычленения из всей группы психофизиологических феноменов тех, которые отражали бы только механизмы психической адаптации. Эта процедура упрощала интерпретацию данных и позволяла получать своеобразный психофизиологический «портpeт» механизмов психической адаптации. Это позволило выделить группы людей с нарушенной и не нарушенной психической адаптацией и затем сопоставить это с данными их социальной адаптации к условиям обучения в ВУЗе. Была обнаружена высокая степень корреляции между уровнем социальной и психофизиологической адаптации. Изучение на животных, а затем во время нейрохирургических операций и на людях, позволило установить несколько фактов:

1. Прояснилась нейрофизиологическая топография психики. Исследования показали, каково место той или иной зоны мозга в организации психики человека.

2. Исследования позволили подтвердить эмпирическо-интуитивные находки психологов. В ходе экспериментов выяснилось, что у человека имеется два центра: центр удовольствия и центр неудовольствия — гнева, боли, ярости. Это перекликается с идеей 3. Фрейда о существовании двух мощных инстинктов — инстинкта смерти и инстинкта жизни. Мечтой 3. Фрейда было создание нейрофизиологической психологии человека. Ученый, которого больше всего обвиняли в теоретических спекуляциях, рвался к нахождению материального субстрата своих теоретических и клинических исследований. Нейрофизиологические исследования подтвердили, что поведение человека построено таким образом, чтобы избежать возбуждения центра неудовольствия и получить как можно больше раздражений центра удовольствия. Однако дальнейшие нейрофизиологические исследования углубили понимание этой проблемы, показали, что у больных неврозами имеется дефи­цит стимуляции центра удовольствия, и многие невротические симптомы приводят к симметричной стимуляции центра неудо­вольствия.

Творчество знаменитого американского писателя Фицджеральда Скотта и жизнь его семьи дают примеры страданий людей, краха личности (жизнь жены писателя закончилась в психиатрической больнице, а для него самого смертью в забвении от алкоголизма), когда жизнь является олицетворением только одной мотивации — получить как можно больше наслаждений. Для гармоничного функционирования психики необходимо сбалансированное функ­ционирование обоих центров, что отражает проявление принципа психической деятельности — принципа симметрии.

Из всех эмоциональных состояний наибольшее значение играет тревога. Это происходит в силу нескольких причин: тревога явля­ется наиболее частым эмоциональным ответом организма при его взаимодействии с миром и с самим собой. Согласно теории стресса Г. Селье, тревога является обязательной эмоциональной реакцией в первой фазе стресса, которая так и называется стадией тревоги, и второй стадии — стадии напряжения. Почему так часто возникает тревога? Ответ вытекает из ее определения: тревога — это чувство неопределенной опасности (Ч. Спидбергер). Поскольку адаптаци­онные реакции наиболее часты в ситуациях неопределенности, то и часто возникновение тревоги.

Если сравнить количество исследований, посвященных тревоге и всем другим эмоциям, то тревога изучается несоизмеримо чаще. Тревога, согласно современным психосоматическим исследовани­ям, является главным фактором возникновения так называемой «психосоматической патологии». Термин «психосоматическое за­болевание» можно употреблять, когда четко прослеживается связь возникновения заболевания с психическим фактором или когда он является фактором риска. Тревога является одной из главных при­чин, а по мнению некоторых исследователей, вообще основной причиной этих заболеваний.

По-видимому, почти вся патология человека может быть так или иначе соразмерена с тревогой. Если известно, что длительное пребывание человека в состоянии дистресса резко снижает его иммунитет, то возможности поражения человека инфекционным заболеванием резко повышает риск для тревожного человека. Как известно, в армии победителей раны у солдат заживают гораздо быстрее, чем в армии побежденных.

Можно говорить о «масках» или «ликах» тревоги и о том, как они возникают. Одной из самых травмирующих для психики является ситуация неопределенности. Для того, чтобы снизить это травмирующее влияние, чувство неопределенности должно быть устранено, поэтому тревога как бы перерабатывается, трансформируется в другие эмоциональные состояния. Достаточно много исследований (в частности работы советского ученого ЮЛ. Нуллера) показывают связь тревоги с депрессией (тоскливым, печальным настроением). Можно согласиться, что первоначальным источником депрессии является тревога, поэтому сейчас и наиболее распространенными антидепрессантами являются те, которые сочетают в себе антидепрессивный эффект — снятие тоски — и одновременно, седативный эффект — снятие тревоги. Почему можно считать, что депрессия — это своеобразная адаптационная реакция организма? Конечно, трудно признать, что чувство глубокой печали, тоски, безнадежности, отсутствия надежды на улучшение, уверенность в своем личностном и биологическом крахе может играть адаптационную роль. Но если взвесить: что лучше — определенность, даже плохая, или неопределенность, то очень многие люди выберут плохую определенность. Это один «лик» тревоги — депрессия.

Второй «лик», когда опасность конкретизируется, — например страх смерти. Если тревога — это чувство неопределенной опасности, то организм и личность применяют различные приемы для того, чтобы сузить зону этой опасности, снизить чувство неопределенности. Что может сделать психика человека, так это уточнить адрес опасности. В одном случае — это может быть тело человека или его разум. И тогда можно говорить о феномене ипохондрии, чрезвычайной сосредоточенности на своем здоровье или страхи сойти с ума. Второй адрес — это окружающий мир. Восприятие окружающего мира как чрезвычайно опасного лежит в основе образования многих патологических феноменов — бреда преследования, бреда отношения, когда возникает система упорядоченного, структурированного понимаемого мира как мира опасного.

Видимо, существует группа людей, которым легче быть уверенным в том, что их преследуют, или в том, что друг предал его, чем заниматься бесконечным решением проблемы: предал или не предал, преследуют или не преследуют. Принятие этого решения даже в форме психической патологии делает человеческое поведение целенаправленным. Как может быть поведение целенаправленным в ситуации полной неопределенности? Здесь опять проявляются закономерности психического функционирования: структурирование (приведение из хаоса, из неопределенности в структуру) и упрощение картины мира.

Еще один «лик» тревоги — агрессия. Агрессия может быть направлена на окружающий мир — это агрессия в узком смысле этого термина. Бывают варианты агрессии — так называемой «аутоагрессии» — это агрессия, направленная на самого себя. Аутоагрессия может иметь формы в виде нанесения себе повреж­дений, вплоть до суицида.

Слово «стресс» стало весьма распространенным в бытовой лексике и в медицинской терминологии. Термин «стресс» в бытовом упот­реблении — психическое напряжение, волнение, потрясение. Вос­клицание: «Какой я вчера пережил стресс!» — означает, что человек испытал сильное психическое напряжение отрицательного характера. Употребление термина «стресс» в бытовой лексике привело к тому, что в культуре конца XX века под словом «стресс» стало пониматься тяжелое и вредное для организма психическое напряжение.

Однако адекватное использование концепции стресса позволя­ет выделить несколько основных положений.

1. Что такое стресс? Стресс — это неспецифическая общая ре­акция организма на раздражитель — стрессор. В ответных реакциях организма на стрессор встречаются специфические и неспецифи­ческие элементы.

2. Человек не существует вне стресса. Отсутствие стресса — смерть. Такое понимание стресса приводит к пониманию того, что стресс, в принципе эквивалентен понятию «жизнь». Возникает вопрос: если человек, пока он жив, находится в состоянии стресса, то каким же образом стресс вообще может вызывать патологию?

3. Г. Селье четко обозначил проблему: стресс не является угрозой для человека. Угрозу создает дистресс — чрезмерное напряжение по силе или продолжительности. Деление стрессов на положительные и отрицательные на имеет никакого смысла, потому что с физиологи­ческой точки зрения реакции организма на сильную радость и на сильное горе одинаковы. Понятие «болезни стресса» не адекватно. Правильный термин — «болезни дистресса».

Почему учение о стрессе приобрело такое широкое распростра­нение? Биология и вообще все науки о человеке стремятся к со­зданию глобальных концепций, с помощью которых пытаются упорядочить сложнейшую картину мира.

За каждой научной теорией «вырастает» теория жизни, и поэ­тому человечество будет всегда тянуться к разработке таких гло­бальных теорий. В современной медицине место такой глобальной проблемы заняла теория стресса. Г. Селъе заметил, что у людей, независимо от того, какой бо­лезнью они страдают, есть общие признаки: землистый цвет лица, снижение аппетита, страдальческое выражение лица, похудание и апатия (мышечная слабость). Этот синдром Г. Селье назвал син­дромом «просто болезни».

Стресс протекает в виде так называемого общего адаптацион­ного синдрома. Этот синдром проявляется увеличением активнос­ти коры надпочечников, большим выбросом кортикоидов, сморщиванием вилочковой железы и лимфатических желез и затем по­явлением микроязв или кровоизлияниями в слизистую желудка или кишечника. Это — неспецифические проявления общего адап­тационного синдрома, они были исследованы и до Г. Селье, но в них не видели проявления взаимосвязей.

Как стресс переходит в дистресс, как возникает чрезмерный обще адаптационный синдром? Депривация раздражителей и чрез­мерная их сила дают одинаковую реакцию дистресса. Поэтому, с точки зрения Селье, «окутывание в вату», то есть чрезмерное оберегание человека от проблем или жизнь в экстремальных условиях приводят к возникновению дистресса.


Глава Х