Город Козлов (Мичуринск).
В начале сентября 1636 года воеводы Иван Биркин и Михаил Спешнев, заручившись царевым указом, отправились из Москвы к южной границе Русского государства. Здесь шло строительство мощного оборонительного сооружения. Оно должно было протянуться на многие сотни верст — от реки Ворсклы через Белгород (центральный военный и административный пункт черты), Новый Оскол до Коротояка и далее на северо-восток до соединения с Симбирской линией, сооружавшейся в то же самое время. Такое расположение Белгородской сторожевой черты позволяло отсечь шляхов крымских татар, по которым они совершали грабительские забеги в глубь страны. Долгая и небезопасная «командировка» воевод Биркина и Спешнева была продиктована важными обстоятельствами. О них в указе, подписанном царем Михаилом Романовым, говорилось весьма определенно: «Ведомо нам учинилось, что степью меж Воронежских и Цнеских верхов, мимо Урлапова городища, приходят в Русь войною крымские и ногайские люди на Шацкие, Ряжские и на Данковские места и на Рязань, и православных крестьян побивают, и в полон емлют, и назад отходят той же степью… И государь царь… указал для береженья от татарских войн меж Воронежских и Цнеских верхов на Урлапове городище, или где пригоже… построить город…» Воеводы нашли такое «пригожее» место — на плоской вершине холма, огороженного гигантскими дубами, заросшего непроходимыми кустарниками. «А если опуститься вниз по таинственной звериной тропе, то скоро придешь к реке, вода в которой холодна и вкусна». Разумеется, на воеводский выбор повлияло и то, что набрели они на неприхотливый рыбацкий стан крепостных крестьян князя Д. М. Пожарского. Среди «людишек» знаменитого князя, снабжавших его двор свежей рыбой, сохранилось имя Семена Козлова. Да и само это приглянувшееся государевым посланцам место называлось Козлово урочище. Есть все основания предполагать, что имя будущего города было подсказано воеводам этими двумя обстоятельствами. Скоро ли, долго ли, но закипела работа на холме. Прослышав, что возводится новая преграда на их пути, стали наскакивать татары. Пришлось тесать бревна да месить глину под охраной ратных людей. Они «сторожку держали», имея 2 пищали, по 100 ядер к обеим, 20 пудов пороха, 40 пудов свинца да еще 50 пищалей с замками». Чуть что — бухал, пугая людей, зверей и птиц, десятипудовый колокол, и тогда прерывалась всякая плотницкая, кузнецкая и прочая работа и закипал бой[20].
И вот на самом высоком месте холма, стала деревянная крепость Козлов. Она была по тем временам довольно обширной. Почти квадратная — 298 на 292 метра, крепость смотрела на все четыре стороны пятнадцатью рублеными деревянными башнями, соединенными в единое целое высокой бревенчатой стеной. Согласно правилам фортификационного искусства того времени по всему внешнему периметру крепости тянулся глубокий и широкий ров с частоколом и подъемным мостом. Имелись сведения, что в 17 в. на земляном валу находился деревянный острог.
Случайно сохранилось имя строителя крепости. Помете на одной из бумаг, относящейся к устройству засеки у Переяславля Рязанского:» 146 (1638) года мая в 16 день Государь указал сыскати городельца Ивана Одреева, что делал в Козлове»
В том же 1636 году по приказу воевод Биркина и Спешнева поднялись земляные укрепления между Челнавским и Бельским городками (Бельский городок располагался приблизительно на месте нынешней станции Никифоровка). Спустя еще шесть лет земляной вал был продлен на юг и к 1645 году достиг городка Усмани близ Воронежа. [42]
Тем временем население Козловской крепости росло. Сначала городок обживался служилыми людьми — казаками, стрельцами, пушкарями. Оседали и разные умельцы — кузнецы, плотники, гончары. Потом хлынули крестьяне, бежавшие от крепостного гнета. К тому же правительство стало частично переводить на Белгородскую черту население из более северных районов страны.
И вот как грибы рассыпались по холму домишки, а то и попросту землянки. Люди занимались сельским хозяйством, ремеслами, промыслами, торговлей. Молодая крепость приобретала типичный облик городского поселения того времени. [43]
«Недолго продлится безмятежная жизнь вольницы. Царь раздарит богатые, только начавшие осваиваться земли боярам. Стиснет государство своей тяжелой рукой простой работный люд, таким же беспощадным, как и всюду, станет крепостной гнет. Не раз, не два взбунтуются свободолюбивые козловцы, повоюют с царем в войсках Стеньки Разина, Емельяна Пугачева». [46]
А пока государство давало некоторые послабления населению Белгородской сторожевой черты. Русское государство не только нуждалось в полной гарантии безопасности своих южных границ, но и хотело бы отодвинуть ее как можно дальше в Степи, к Черному морю. Для этого нужно было много ратников и работников.
В те времена река Воронеж, на одном из рукавов которой стоял Козлов, была судоходной. Это давало возможность использовать в борьбе с разбойничьим Крымским ханством не знакомые татарам «голубые дороги»: ведь река Воронеж — приток могучего Дона.
Вот когда пригодился лес, шумевший в окрестностях Козлова. Примерно около 1659 года у села Старое Тарбеево, закладывается верфь. Начинается строительство гребных судов-стругов. Тысячи плотников, кузнецов, других работных людей в Козлова, Воронежа, Ряжска, Шацка сгонялся на верфь. Работа идет скоро. Уже через год на тихой воде реки Воронежа покачиваюсь до четырехсот судов. Из них было отобрано около тридцати самых добротных и ходях. В 1662 году флотилия двинулась к Дону. На бортах стругов находилось немало воинов гребцов из местных жителей. Россия приступила к затянувшейся на сто лет борьбе за полное уничтожение грабительского Крымского ханства. И наступление она повела от белгородской сторожевой черты, от города крепости Козлова. [48]
А город меж тем рос и рос. В конце XVII века он уже был одним из самых населенных на Белгородской черте. Так, в 1678 году в Козлове насчитывался 981 двор, в Тамбове, ровеснике Козлова, только 733 вора.
Секрет был в местоположении Козлова. Город находился на так называемом «ногайском шляхе» — пути, по которому татары совершали на Русь наиболее опасные набеги. Вот и приходилось Москве держать здесь значительные по тому времени военные силы. И еще — Козлов играл важную роль в освоении богатейших черноземных земель, которым предстояло стать основной житницей России. [49]
В XVIII веке Петр I поделил страну на 8 губерний. Козлов вошел и состав Азовской губернии. К этому времени граница государства отодвинулась далеко на юг, и город утрачивает оборонное значение.
Козлов быстро извлекает выгоды из нового своего положения. Растет купеческое сословие, процветают хлебные ссыпки, прасольство, торговля сукнам, различными тканями. Улицы Козлова приобретают характерный облик множество лавок и лавчонок, кабаков, обширных рынков, постоялых дворов. До конца XVIII столетия Козлов был беспорядочно разбросанным, деревянным неблагоустроенным городом. В нем часто свирепствовали пожары, эпидемии. Наконец к 1781 году по инициативе именитого Козловского купечества в городе было проведено генеральное межевание, тогда же началось упорядоченное строительство, которое впредь должно было вестись по плану. Появляется герб города: стоящий на зеленом Холме белый козел, фон красный. Сохранился датированный концом XVIII века документ, согласно которому в Козлове насчитывалось 1237 домов, 275 торговых лавок, 70 мельниц, один винокуренный завод, 9 церквей. В городе проживало 1556 однодворцев, более тысячи мещан, 297 ямщиков,495 купцов и т. Д. В 1787 году было открыто малое народное училище[21].
XIX век. Козлов — важнейший хлебный рынок. Резко возрастает его население. Центральные, хорошо спланированные улицы города застроены одно-двухэтажными особняками. Повсюду возвышаются храмы, самый величественный — Ильинская церковь.
К середине XIX века в Козлове проживало 1049 купцов различных гильдий, при населении около 15000 тысяч человек. Практически каждый пятнадцатый житель занимался предпринимательством. Много было сельскохозяйственных предприятий, снабжающих продовольствием Санкт-Петербург и Москву.
Рост рабочего класса в городе связан с появлением железной дороги, которая в 1866 – 1871 годах связала Козлов с Москвой, Тамбовом, Саратовом, Воронежем и Ростовом. И хотя Козлов к концу XIX века оставался купеческим городом, по торговому обороту (хлеб, мясо, сало, яйца и многое другое) он занимал одно на первых мест по развитию в Тамбовской губернии.