Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 23, с. 729. 38 1 страница
ПОЛИТИЧЕСКАЯ И ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ РЕАКЦИЯ В XV в. ПРЕДПОСЫЛКИ РАЗВИТИЯ КАПИТАЛИСТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ
Вынужденные после восстания пойти на некоторые уступки, феодалы в то же время стремились политически и идеологически подчинить себе массы. Даже в выступлениях Виклифа феодалы стали усматривать опасность для всего строя. Не реформа церкви, а всяческая ее поддержка — вот что, по мнению сторонников политической реакции, должно было спасти существующие порядки.
Сразу же после разгрома восстания Виклиф, несмотря на то что он решительно отмежевался от крайних взглядов «бедных священников» и осуждал их, был изгнан из Оксфордского университета, а вслед за ним и другие сторонники реформы церкви.
Сила реакции обрушилась на лоллардов. В 1401 г парламентский статут установил, что упорствующие еретики подлежат сожжению на костре; действительно, этот последний аргумент, который церковь применяла в теоретических спорах, стал широко использоваться. Представители высших классов, на первых порах поддерживавшие лоллардов, отреклись от их воззрений, и секты, уйдя в глубокое подполье, приобрели сторонников в среде йоменов, мелких джентри, ткачей Восточной Англии.
Политическая реакция выразилась также в том, что господствующие феодальные клики, в известной мере подчинившиеся было
Портрет Ричарда II. Конец XIV в.
правопорядку централизованного государства, вновь выступили как самостоятельные политические и военные группировки.
В 1399 г. Ричард II — последний король из дома Плантагене-тов — был свергнут кликой северных феодалов и к власти пришла Ланкастерская династия (1399—1461). В 1415 г. возобновились военные действия во Франции, прерванные еще в конце XIV в. Первые успехи принесли английским феодалам новые земли, военную добычу, выкуп за пленных. Разбогатевшие лорды получили еще больше возможностей строить замки и нанимать воинов, почувствовали себя еще независимее от королевской власти. Однако военные успехи сменились жестоким поражением английских войск, как только война со стороны Франции приобрела народный, патриотический характер. В 1453 г. она завершилась победой французов. Только порт Кале остался в руках англичан.
Истощив до предела ресурсы Англии, Столетняя война способствовала дальнейшему усилению произвола и бесчинства крупных феодалов. Лишившись военной добычи во Франции, знатные семьи с еще большим ожесточением принялись грабить друг друга и в особенности — государственную казну.
Такой же ареной борьбы феодальных клик стала и палата лордов. Что касается палаты общин, то она в период политической реакции XV в. почти полностью утратила значение самостоятельного органа, отражающего интересы сквайров и горожан. В 1430 г.
впервые в истории парламента был установлен ценз для избирателей: 40 шиллингов годового дохода (после уплаты всех налогов). Тем самым основная масса населения была отстранена от участия в выборах. Эта система сохранялась в течение четырех веков.
Всевластие феодальных клик, беззаконие, произвол чиновников, действовавших по указке знати, опустошительные феодальные войны вызывали сопротивление не только крестьянства и городской бедноты, но и богатых фригольдеров, сквайров, купцов. Однако все эти слои не могли объединиться для совместной борьбы с силами реакции: слишком велики были противоречия между средним землевладельцем и крестьянином, купцом и городским бедняком. Только однажды, летом 1450 г., они действовали сообща в восстании против феодальной анархии. Восстание началось в графстве Кент и охватило южные — наиболее развитые — районы страны. Во главе восстания стал Джек Кэд, один из вассалов герцога Йоркского.
Правящая клика ответила на восстание кровавым террором, со брав обильную «жатву голов» — именно так народ назвал карательные экспедиции 1450 г. Феодальная реакция на этот раз одержала полную победу и еще больше усилилась в последующие годы, что было связано с борьбой за власть различных группировок знати; эта борьба переросла в междоусобную войну Алой и Белой розы, длившуюся (с перерывами) 30 лет (1455—1485). Крупнейшие феодалы севера, привыкшие к политической самостоятельности и выдвинувшие в 1399 г. Ланкастерскую династию, отстаивали своих ставленников, в гербе которых была алая роза. Знать южных и восточных районов страны поддерживала Йорков, претендовавших на королевский престол (их герб был украшен белой розой). Победители убивали побежденных не только в бою, но и из-за угла, не только воинов, но и женщин, и детей — надо было навсегда лишить тот или иной род надежд на престол, уничтожить наследников замков и земель, чтобы захваченное навсегда перешло в новые руки; старая феодальная знать была почти полностью истреблена; погибли и обе династии. Остатки их примирились благодаря династическому браку дальнего родственника Ланкастеров Генриха Тюдора и Елизаветы Йорк — дочери одного из королей этой династии. В 1485 г. Генрих Тюдор, положивший начало новой династии, был провозглашен королем под именем Генриха VII (1485— 1509).
Глубокая политическая реакция XV в. тормозила развитие английской экономики, но не смогла остановить тот прогресс производительных сил, который был подготовлен предшествующей эволюцией хозяйства и социальных отношений. Ликвидация крепостничества создала благоприятные условия для развития сельского хозяйства.
В экономике деревни произошли также серьезные сдвиги, связанные с перенесением наиболее важной отрасли промышленности — сукноделия — в сельские округи. Возник тип предпринима-
теля-суконщика, который эксплуатировал массы деревенских кустарей. Именно купцы-суконщики, чтобы быть ближе к источникам сырья, обычно покупали земли в овцеводческих районах, женились на дочерях сквайров и входили в состав нового дворянства. Широкое распространение получили ручная колесная прялка, горизонтальный ткацкий станок (более совершенный, чем применявшийся ранее вертикальный станок), сукновальная мельница — эти крупнейшие достижения мастеров-текстильщиков. Как в текстильном производстве, так и в других отраслях промышленности применялось водяное колесо. В частности, оно заняло значительное место в горном деле, что дало возможность создавать глубокие угольные шахты, не ограничиваясь добычей угля, лежавшего на поверхности. Сила падающей воды использовалась при помощи водяного колеса и для приведения в движение тяжелых молотов (иногда весом до тонны) для обработки железа. В металлургии начали появляться доменные печи (в 2—3 м высоты), и теперь уже можно было получать большие массы железа и стали. Все это сопровождалось созданием разнообразных механических приспособлений, усовершенствованием инструментов, введением технических новинок и «секретов производства».
В связи с ростом сукноделия развиваются элементы территориального разделения труда. Для географии хозяйства в предшествующие века была характерна однотипность производства в различных районах, хотя были известные исключения, связанные главным образом с добычей полезных ископаемых. Кроме того, ремесленное производство было более развито на юге — от Лондона до Бристоля.
В XV в. суконщики предпочитали такие районы, где было меньше городов, а значит, и цеховой регламентации. Центрами ремесленного суконного производства, которое вскоре превратилось в рассеянную мануфактуру, стали Восточная Англия, юго-западные графства, а несколько позднее — Йоркшир. В Восточной Англии важнейшими районами стали северо-восток Норфолка, Южный Суффолк и Северный Эссекс.
Примерно в этот же период начинается перемещение центров черной металлургии (что было связано с истощением в первую очередь лесных ресурсов в старых давно эксплуатируемых районах, богатых железной рудой) из Уилда и Форест-оф-Дина в Южный Уэльс и в район Бирмингема и Шеффилда.
Английские сукноделы достигли высокого мастерства, в течение XV в. почти непрерывно повышался спрос на английские сукна на европейских рынках. Вскоре Англия заняла первое место по экспорту сукна. Это привело к увеличению внешней торговли уже не только с Францией, Фландрией, Италией, но и с портами Северного и Балтийского морей; английские сукна достигали далекого Новгорода. Заморскую торговлю вели компании «предприимчивых купцов», получавшие хартии от правительства. Первая такая компания была основана в 1406 г. Система торговых компаний устраива-
ла короля, поскольку облегчала ему взимание пошлин; кроме того, за хартию, т. е. за монопольные права, компании выплачивали значительные суммы королю.
Рост торговли способствовал развитию английского торгового флота и судостроения. Еще в середине XIV в. был издан первый Навигационный акт — закон, согласно которому английские купцы были обязаны перевозить свои товары только на английских кораблях.
Значительное развитие внутренней торговли усилило контакты между различными районами страны. Когда сукноделы начали покидать города, это привело к значительной передвижке населения. Ткачи устремились в те районы, где получило распространение производство сукна; многие мелкие города обезлюдели. В результате этого диалектные различия в языке начали ослабевать, все больше формировался общеанглийский язык.
Выдающуюся роль в формировании общенационального языка сыграла литература — художественная, политическая и научная. Особое место занимает творчество великого английского писателя Джеффри ЧЪсера (1340—1400). Высокообразованный человек, владевший латинским, французским и итальянским языками, путешествовавший по Франции, Фландрии, Италии, видевший рукописи Данте, Боккаччо, Петрарки, он, однако, решительно отверг возможность писать по-латыни или по-французски, как поступали многие его образованные современники. Корни его творчества так глубоко уходили именно в английскую жизнь, что вопрос о языке решился без внутренней борьбы: Чосер стал английским национальным писателем, создателем (на основе лондонского диалекта) английского литературного языка. Его знаменитые «Кентерберий-ские рассказы» — великолепная галерея образов людей всех классов, сословий, возрастов, причем, хотя сюжеты Чосер часто заимствует у Боккаччо и других писателей, его образы — чисто английские.
Общенациональный язык формировался и развивался не столько в художественной литературе, сколько в политических и научных трактатах. Сквайру, занятому хозяйством, купцу, разъезжающему по стране, нужны были сочинения, которые помогали бы ему в практической деятельности. Именно на этого читателя, а не на знать или монастырского книжника рассчитаны были трактаты о сельском хозяйстве, разведении плодовых садов, домоводстве, коммерческие справочники, географические и экономические сочинения и даже поваренные книги.
Вопреки сознательному сопротивлению церкви и фактической оппозиции знати, английский язык настолько вошел в быт и достиг такой степени развития, что, когда переводчик и книгоиздатель Уильям Кэкстон в 1477 г. привез из Фландрии печатный станок, он сразу же приступил к печатанию книг на английском языке. В 70-х годах XV в. книгопечатание в Англии начинает быстро развиваться. В типографии Кэкстона в Вестминстере и возникших по
ее примеру типографиях в Лондоне, в Оксфорде и других городах до конца века удалось напечатать около 400 книг.
Победа английского языка была закреплена тем, что с середины XV в. он был признан единственным языком, допускающимся на заседаниях палаты общин.
Складыванию английской нации способствовало также усиление светских тенденций в культуре; появилось много новых баллад о Робине Гуде. В честь популярного народного героя устраивались весенние празднества, торжественные процессии: наряженные в зеленые одежды, украшенные цветами и зелеными ветвями, сотни крестьян с песнями и танцами шли за тем, кому выпала честь играть Робина Гуда. На лесных полянах разыгрывались сцены из его жизни, и даже сквайры охотно присутствовали на таких подлинно народных празднествах.
XV век — время расцвета народного песенного творчества. Место старых обрядовых песен стали занимать carols — песни, рассчитанные на два, три и больше голосов. Многоголосие как разновидность музыкальной выразительности возникло именно в английской народной музыке и отсюда впоследствии распространилось на континент. Сюжеты песен были самыми разнообразными: здесь и прославление военных подвигов, и залихватский народный напев, и любовное томление, и наслаждение теплым майским днем, и солдатская дружба. Многоголосие английской народной песни повлияло и на выдающегося композитора XV в. Дж. Данстейбла, создателя полифонических произведений. Популярность музыкального искусства во всех слоях английского общества была так велика, что во второй половине XV в. Кембридж, а затем и Оксфорд ввели ученые степени доктора и бакалавра музыки.
Песня и музыкальное сопровождение (лютни, цитры, виолы, простые дудки) были неотъемлемым элементом театральных зрелищ, которые приобрели широчайшее распространение. В течение долгих столетий церковь старалась использовать народную жажду зрелищ, музыки, искусства для усиления своего влияния на массы. В английских соборах устанавливались великолепные органы, и музыка входила составной частью в мессу. Еще раньше церковники начали драматизировать церковную службу — литургию, что привело к возникновению так называемой литургической драмы. Но постепенно литургическая драма стала отрываться от религиозной первоосновы. Условные жесты персонажей сменились реальными бытовыми деталями, и герои христианской мифологии начали поразительно напоминать современных английских рыцарей, плотников, паломников. Стремясь усилить воздействие литургической драмы, церковники перенесли ее из храма на паперть, где ее могли смотреть тысячи людей, а это в свою очередь повлекло за собой дальнейшее усиление жизненных, бытовых элементов. Сюжеты драмы стали заимствоваться уже не из библии и евангелия, а из «житий святых», т. е. жизнеописаний вполне ре-
альных людей, совершивших в обыденной бытовой обстановке «чудеса». Эти пьесы с чудесами назывались мираклями (mirac-lum — чудо).
Наконец, в XIV и особенно в XV в. основным видом театрального зрелища становятся мистерии — грандиозные представления на городских и ярмарочных площадях. Организацию этих представлений берут на себя купеческие и ремесленные гильдии, которые постепенно оттесняют церковь на второй план и предпочитают использовать профессиональных актеров и сотни горожан, любителей самодеятельного искусства. В мистериях слились элементы литургической драмы и народного искусства жонглеров. Хотя сюжеты мистерий по-прежнему заимствовались из библии и евангелия, светский, бытовой элемент становился в них преобладающим. Актерам представлялась возможность изменять текст своими вставками, которые всегда носили современный характер и еще больше «приземляли» священные эпизоды. Вифлиемские пастухи напоминали обычных английских пастухов, с их речью, повадками, внешним видом; Иосиф становился английским плотником, бедным ремесленником, и в одной из реплик произносил такие, отнюдь не библейского происхождения слова: «Я, бедный плотник, делал только то, что можно было сделать с этими вот инструментами, и если теперь у меня ничего не остается, то все же я и последнее должен отдать королю». В этом массовом искусстве прогрессивные тенденции явно одерживали верх над сковывающей догматикой христианства. Это же относится и к другому драматическому жанру — «моралите», в котором действующими лицами были воплощенные в сценических образах абстрактные понятия либо черты характера: Милосердие, Жестокость, Корыстолюбие, Дружба, Смерть, Сила, Красота и т. п. Как в «Сказании о Петре Пахаре» Леигленда, эти образы приобретали вполне реальные бытовые характеристики, и в их столкновениях решались философские и морально-этические проблемы той эпохи.
Не менее очевиден и прогресс в области пространственных искусств, также достигнутый в борьбе с господствующей идеологией. Церковь стремилась нивелировать всей людей, деля их на праведников и грешников. Отсюда бесплотность и условность церковной стенописи, отсутствие индивидуальных характеров в литургической драме. Всякая индивидуализация образа, раскрывающая черты именно данной личности, будь то в литературе, на сцене театра, в музыке или портрете, противоречила этой главной особенности христианского мировоззрения в искусстве. Между тем в конце XIV и в XV в. английская портретная живопись делает крупный шаг вперед именно в передаче индивидуальных черт. Портрет Ричарда II, написанный в 90-х годах XIV в., — это не условный портрет короля — могучего рыцаря, а конкретпый образ царствующего юноши, не испорченного, по мысли автора, властью и страстями. Выполненный во второй половине XV в. женский портрет уже может служить доказательством проникновения в глубины че-
Портрет Маргарет Бофорт
ловеческого характера. Автор сосредоточивает наше внимание не на одежде и внешней обстановке, а на позе и, главное, лице изображенной Маргарет Бофорт — скорбном лице молящейся женщины.
Итак, в ожесточенной борьбе, которая пронизывала все сферы экономической и политической жизни, социальных отношений, идеологии, быта и культуры, вопреки сознательному и стихийному сопротивлению духовной и светской знати, силы прогресса пробивали себе дорогу. Несмотря на политическую реакцию XV в., в Англии складывались предпосылки для свержения феодального строя, победы капиталистических отношений и формирования английской нации.
РАЗВИТИЕ КАПИТАЛИСТИЧЕСКОГО УКЛАДА. ПОДЪЕМ ЭКОНОМИКИ И КУЛЬТУРЫ В XVI в.
В течение XV в. в Англии сложились предпосылки для развития капиталистических отношений. Производственные отношения феодальной эпохи, в течение нескольких столетий способствовавшие развитию производительных сил, теперь уже стали задерживать технический прогресс. Например, в сельском хозяйстве в феодальную эпоху широкое применение получила трехпольная
система, представлявшая в свое время серьезный шаг вперед по сравнению с переложным земледелием и двухпольем. Однако в рамках феодальной организации производства перейти к более эффективной многопольной системе было невозможно.
Еще более серьезным препятствием для технического прогресса была феодально-цеховая организация производства промышленной продукции. Цехи сыграли немалую роль в развитии индивидуального мастерства работников, во введении всевозможных технических усовершенствований. Но в то же время достигнутый технический уровень требовал новых социальных условий.
Средства производства становились все дороже, и ремесленник не мог их купить или построить, так как для этого у него не было денег. Возникла необходимость в дальнейшем разделении труда, специализации, при которой мастер осуществлял одну определенную операцию производственного цикла; следовательно, производ ство должно было быть организовано вне рамок цеховой системы. Нужны были люди с достаточными средствами, которые могли бы наладить производство в широких масштабах и использовать наемный труд в нем. Необходим был также обеспеченный рынок сбыта той или иной продукции — иначе вложенные капиталы могли омертветь, не давать прибыли.
Таким образом, объективные потребности прогресса производства требовали возникновения нового, капиталистического уклада. В нем было заинтересовано все общество, за исключением феодалов, которые черпали свои доходы из старых источников и видели в сохранении системы феодальной ренты гарантию богатства и своего господствующего положения в государстве. Поэтому становление и развитие капиталистического уклада проходило в ожесточенной борьбе прогрессивных и реакционных сил, проявившейся в экономике, политике, культуре Англии XVI в. Этот же процесс проходил и в других странах Западной Европы, но нигде не приобрел такой интенсивности, таких «классических» форм, как в Англии, вся предшествующая история которой создала предпосылки для экономического подъема в XVI в. Бурному развитию капиталистического уклада содействовали и события, происходившие за пределами Англии, и прежде всего — великие географические открытия XV—XVI вв. Открытие Америки (1492), морского пути в Индию (1498), кругосветное путешествие Магеллана (1519—1522) были вызваны прежде всего торговыми интересами итальянских городов, Испании, Португалии. Но результаты этих! открытий и последовавшего за ними ограбления народов Америки, Африки и Азии самым эффективным образом сказались на судьбах зарождающегося английского капитализма. Основные пути мировой торговли передвинулись со Средиземного моря на Атлантический океан, и теперь преимущества Англии как островной державы проявились во всей полноте.
Развитие капиталистического уклада шло параллельно в сельском хозяйстве и в промышленности. Землевладельцы — джентри,
фригольдеры, скупившие землю горожане, и даже некоторые представители знати, стремясь повысить свои доходы, уже не удовлетворялись сравнительно невысокой феодальной рентой, уплачиваемой копигольдерами. Значительно больший эффект можно было получить организовав производство на большом массиве с применением наемного труда. Но немалая часть земли находилась в руках крестьян. Лендлорды прежде всего стали захватывать общинные земли — пустоши, выгоны, которые по традиции принадлежали всей общине — землевладельцам и крестьянам. Систему «открытых полей», существовавшую еще со времен родового строя, они стремились заменить «закрытыми полями», для чего огораживали рвом, забором или искусственными насаждениями как свои, так и захваченные земли общины. Но это был лишь первый шаг; главным препятствием к созданию крупного капиталистического производства были мелкие крестьянские держания, и лендлорды, ссылаясь на то, что вся земля номинально принадлежит им, стали массами сгонять копигольдеров с земли, разрушать их дома, перепахивать межи и огораживать полученные таким образом земельные массивы. Эта операция получила у современников название «огораживаний». Лишь незначительная часть огороженных земель превращалась в центры интенсивного земледелия (не более 10%). Подавляющее же большинство захваченных общинных угодий и пахотной земли крестьян землевладельцы использовали под пастбища для овец, так как овцеводство стало необычайно выгодным занятием, приносившим невиданные доходы.
Изгнанные с земли крестьянские семьи лишались не только источника существования, но и крова, места, где можно было бы поселиться. Участок земли, который раньше обрабатывался несколькими сотнями людей, давал теперь пропитание лишь десятку пастухов. Английская промышленность отнюдь еще не достигла такого масштаба, чтобы она могла поглотить эти массы обездоленных людей. Тысячи семейств бродили по дорогам страны, перебиваясь случайными заработками, нищенствуя, умирая от голода и болезней. И, конечно, этих людей видел перед собой гениальный Шекспир, когда устами обезумевшего Лира, бродящего в бурю по степи, говорил:
Вы, бедные, нагие несчастливцы,
Где б эту бурю ни встречали вы,
Как вы перенесете ночь такую,
С пустым желудком, в рубище дырявом,
Без крова над бездомной головой.
Знаменитому английскому философу-гуманисту, автору первой социалистической утопии Томасу Мору принадлежит летучее выражение, отражающее всю чудовищную жестокость огораживаний. «Ваши овцы, — писал он, — которые были такими покорными и ручными и так мало ели, теперь, как говорят, стали настолько прожорливыми и дикими, что они поедают даже самих людей». «Овцы поедают людей» — таково было первое слово и первое «достиже-
ние» английского капитализма. Крестьяне писали жалобы королю или его чиновникам, обращались в парламент, наконец, пытались отстаивать свои права с оружием в руках. Крестьяне стремились превратить свои клочки земли из феодальных держаний, за которые надо было платить ренту, в собственность, не отягощенную никакими платежами. Иначе говоря, борьба шла прежде всего за превращение копигольда во фригольд, а зависимого копигольдера в свободного йомена.
Выступая против огораживаний, крестьянство боролось не против перехода к более прогрессивным социальным отношениям, а против того пути перехода к капитализму, который избрало в соответствии со своими интересами новое дворянство. Крестьянство шло вместе с новым дворянством против крупных феодалов, феодальных методов эксплуатации, поскольку это новое дворянство само стало на путь капиталистических отношений. Но крестьянство шло против нового дворянства в вопросе об огораживаниях, отстаивая свой, подлинно народный путь изменения земельных отношений.
Процесс развития капиталистического уклада в промышленности проходил менее болезненно, чем в сельском хозяйстве, хотя и здесь рост крупного производства сопровождался разорением свободных ремесленников. Сукноделие приобрело характер главной отрасли английской промышленности. Во второй половине XVI в. шерстяные изделия составляли более 80% английского экспорта; английские сукна имели отличный сбыт и продавались не только в странах Западной Европы, но и в России и даже в Иране. Торговлю английскими товарами вели теперь, в отличие от более ранних веков, не иностранцы, а крупные английские купеческие компании, созданные по образцу компании «купцов-авантюристов». Получив от правительства монопольное право торговли в определенных районах, Московская, Восточная, Левантская и другие компании стали могущественными корпорациями, имевшими свой флот, фактории, солдат, нередко ведшими переговоры в других государствах. В 1600 г. была создана Ост-Индская компания уже на новых, акционерных началах.
Огромные барыши стали стекаться в подвалы Лондонского Сити — центра столицы, где были сосредоточены купеческие дома и торговые конторы. Купцы, накопив капиталы в торговых и ростовщических операциях, охотно помещали их в суконную промышленность, стаповились предпринимателями-мануфактуристами. Суконщик из графства Девоншир Питер Блондел оставил, например, своим наследникам 40 000 ф. ст. — колоссальный по тем временам капитал; ведь годовые поступления в королевскую казну исчислялись в начале XVI в. примерно в 130 000 ф. ст.
Наряду с рассеянной мануфактурой начали возникать и централизованные мануфактуры — непосредственные предшественницы капиталистической фабрики. Под одной крышей собирались сотни рабочих, а предприниматель получал возможность еще ши-
ре применить разделение труда, дробление операций, что способствовало росту производительности. Рабочие обычно жили в грязных бараках рядом с мануфактурой и, постоянно находясь под контролем надсмотрщиков, вынуждены были работать, в сущности, непрерывно, исключая лишь время, отводимое на скудную еду и короткий сон.
Мануфактуры появились и в других отраслях промышленности: производстве шелка, кожи, стекла, мыла, металлических изделий (замков, ножей и пр.). Развивались, хотя и значительно медленнее, металлургия и угледобыча; значительные успехи были достигнуты в кораблестроении. Рост внешней торговли потребовал создания могущественного торгового флота, а также вооруженных судов, способных защищать английские корабли от пиратских нападений и, конечно, совершать эти нападения на суда других стран. Именно в связи с потребностями флота в Англии возникло первое учебное учреждение нового типа, дающее не только чисто классическое образование, но уделяющее немалое внимание и естественным наукам. Это был Грешем-колледж, основанный в 1579 г. на деньги лондонского купца Т. Грешема. Лекции читались здесь и на латинском языке, и по-английски, причем программа предусматривала такие предметы, как геометрия, астрономия, навигационные приборы. Непосредственная задача Грешем-кол-леджа заключалась в подготовке моряков, но постепенно он превратился в крупный научный центр: быстро растущая промышленность начинала исподволь предъявлять свои требования науке, а сама наука получила в связи с развитием промышленности мощный толчок.
Рост производства сукон, а также других отраслей промышленности привел к возникновению новых городов, выраставших из деревень (Манчестер, Шеффилд и др.)» и к упадку некоторых старых городов и местечек. Постепенно определились районы сукноделия, добычи полезных ископаемых, производства хлопчатобумажных тканей и т. д., т. е. возникает территориальное разделение труда, зачатки которого сложились еще в предшествующие века.
Ремесленное производство в той или иной степени развивалось во всех частях страны, но уже в XII—XIII вв. основным его центром стали графства, расположенные южнее линии Лондон — Бристоль. В этих более развитых районах быстрее шло разложение феодальных отношений, росло товарное производство как сельскохозяйственной, так и ремесленной продукции с преобладанием цеховой организации ремесленников в городах. В этом и заключалась одна из причин того, что мануфактурное производство в XVI в. и впоследствии сосредоточилось преимущественно в других районах: мануфактуристы предпочитали такие графства, где было меньше старых городов с цеховой регламентацией. Но в то же время им нужны были районы, где в ходе аграрной революции обезземеливались массы крестьянства и было много свободных рабочих рук. Существенное значение при выборе места для рас-
сеянной и особенно централизованной мануфактуры имели и традиции, сложившиеся в данном районе.
Этим требованиям удовлетворяли графства Восточной Англии — Норфолк, Суффолк, Эссекс, которые и стали важнейшим центром шерстяной мануфактуры: здесь, как и на юге, сравнительно рано развилось товарное производство и было немало опытных ткачей. Много шерстяных мануфактур появилось также на Юго-Западе, в графствах Уилтшир, Девоншир, Дорсетшир и в районе Бристоля. В XVII—XVIII вв. сложился и третий район сукноделия — Западный Йоркшир с центром в Лидсе. Льняные мануфактуры сосредоточились почти исключительно в Ланкашире, с центром в Манчестере, и в средней полосе Шотландии.