Особенности государственного управления в советском лагере во время гражданской войны 1918 - 1920 гг. 3 страница

Существовавшие в антибольшевистском лагере органы самоуправления так и не сложились в единую систему. Их продолжали дестабилизировать противоречия институционального характера, возникшие задолго до гражданской войны и являвшиеся неизбежным спутником любой бюрократизированной структуры. Но в 1918–1919 гг. они углубились и обострились. Одним из ключевых стало противоречие между государственной властью, стремившейся контролировать законность осуществления земскими и городскими учреждениями своих полномочий, и руководством органов местного самоуправления, болезненно воспринимавших такое вмешательство как покушение на свою самостоятельность и независимость. В условиях гражданской войны государственная администрация ожидала, что городские и земские управы станут общественным исполнительным аппаратом, который возьмет на себя часть работы по мобилизации экономики и консолидации общества, требующей мелочной регламентации и регулирования на местном уровне. Многие руководители органов местного самоуправления включились в общую работу для достижения победы над большевиками. Но влиятельное крыло руководства земств и городских самоуправлений исходило из иных приоритетов, считая главной деятельность на поприще культуры, образования, налаживания коммунального хозяйства. Они требовали от правительства финансовой помощи и невмешательства в распределение полученных ресурсов.

В условиях гражданской войны усилилось противостояние органов и учреждений, составлявших разные уровни земского самоуправления (волостного, уездного и губернского/областного). Каждый из этажей земской иерархии стремился сконцентрировать в своих руках наибольшее количество ресурсов и замкнуть на себе принятие ключевых решений. При этом нижестоящие уровни апеллировали к идее самоорганизации населения, а вышестоящие указывали на отсутствие достаточного опыта, кадрового потенциала на местах, необходимость объединения и координации местных усилий. Тенденция к объединению оказалась достаточно сильна, что вылилось в попытку создания межрегионального органа, наделенного широкими управленческими и представительскими полномочиями.

Одновременно усилились расхождения между интересами земских и городских организаций. Города являлись сосредоточением кредитно-денежных институтов, промышленности и торговли, обладали более высоким уровнем финансового обеспечения, чем сельские поселения, совершенно другие хозяйственные нужды. Имея близкий по идейно-политическому облику состав гласных, эти виды самоуправляющихся организаций не могли объединиться во взаимовыгодный союз равноправных участников. Недаром на всех форумах голоса представителей земств звучали громче. Города были в них представлены слабее. Городские думы и управы оказались сильнее втянуты государством в работу по обеспечению мобилизационных нужд, связаны с государственной властью взаимными обязательствами.

Но главным следует считать противоречие между органами местного самоуправления и обществом, которое можно назвать кризисом легитимации. Подавая себя как наиболее представительный орган власти, отражающий всесословные интересы населения, земские и городские структуры на самом деле все больше отрывались от массы народа. Проявлением данной тенденции стал растущий абсентеизм и недоразумения в проведении выборов, в результате которых у власти в органах местного самоуправления оказалась общественные группы, представления которых о путях и принципах преобразования российского общества не разделялись основной массой населения.

Но главным индикатором кризиса стал отказ граждан содержать свои муниципальные органы. Избиратели не просто перестали посещать выборы, они демонстрировали свое отношения к органам местного самоуправления, прекратив уплату налогов и сборов. Это закономерно, т. к. в условиях социально-экономического кризиса каждый социум стремится сократить расходы, не связанные с его физическим выживанием. Отказываясь считаться с этим обстоятельством, руководство органов городского и земского самоуправления в значительной мере решало задачи, связанные со своим собственным выживанием. Как корпорация управленцев, занятых в области местного хозяйства, они стремились усилить свою значимость в глазах населения и государства и делали это, руководствуясь не столько практическими интересами общества, сколько партийно-идеологическими доктринами. В действительности получаемые средства расходовались практически только на содержание служащих земских и городских учреждений.

Органы местного самоуправления нельзя считать «демократической» общественной силой, вопреки тому, что в политическом дискурсе времен гражданской войны за ними закрепилась именно такая характеристика. Не выступали они и в качестве реальной альтернативы советскому или колчаковскому политическим режимам. Хотя дестабилизировать их на определенных этапах они вполне могли, и действительно способствовали расшатыванию положения последнего.

Возвращаясь к вопросу о природе органов местного самоуправления в России, отметим, что и в антибольшевистском лагере она оставалась двойственной. Исполняя ряд государственных функций, земские и городские органы одновременно сохранили выборный способ формирования и особый, отдельный от государства бюджет, т. е. многие признаки института общественного самоуправления. Однако ни по уровню финансовой самостоятельности, ни по характеру своей практической деятельности, которая все более сводилась к обслуживанию нужд государственной власти за счет средств казны, ни по степени связи с обществом их нельзя отнести к подлинному самоуправлению. Руководители земских и городских органов все больше превращались в группу, противостоявшую государственной власти от имени общества, но в действительности не представлявшую его. Сами органы местного самоуправления в раздираемом противоречиями обществе так и не превратились в общепризнанный институт, олицетворявший гражданское единение. Противостоявшие друг другу сословные и национальные интересы порождали стремление отдельных категорий населения сформировать обособленные органы самоуправления.