ОСВОБОДИТЕЛЬНОЕ ДВИЖЕНИЕ ПОД РУКОВОДСТВОМ КЕНЕСАРЫ КАСЫМОВА 10 страница

Его воины всегда были обеспечены походной палаткой и продовольствием. Кенесары имел даже маркитантов в лице орских купцов Хусаина и Мусы Бурнаевых. По пути следо­вания войск находились заранее подготовленные стоянки, где его отряды могли остановиться на отдых, заменить негодных лошадей и запастись продовольствием и фуражом.

Войска Кенесары делились на сотни и тысячи. Один из восставших казахов — Абылгазы, находясь в царской тюрь­ме, написал письмо Кенесары, в котором некоторых из своих товарищей называет по должности «начальствующим над войском, мын-баши, юз-баши», т. е. начальниками тысячи и сотни. Кроме них были мерген-баши — начальники особых отрядов отличных стрелков, куда входили джигиты, в совер­шенстве владевшие своим орудием и метко стрелявшие по целям. Надо сказать, что такой порядок управления войска­ми существовал во всех среднеазиатских государствах еще со времен Чингис-хана. Живучесть такой системы управле­ния, по всей вероятности, объясняется характером степной войны, с ее своеобразными методами ведения боевых дейст­вий.

Кенесары впервые ввел регулярное обучение в.оенному де­лу. Часть его воинов постоянно обучалась военному искусст­ву. Как заявил в своем показании, данном Оренбургской По­граничной Комиссии, бий Чукмар Бактыбаев: «200 человек обучаются управлять оружием и пехотному положению». Военному делу обучали повстанцев присоединившиеся к вос­станию беглые русские солдаты и башкиры. Согласно пока­занию Бегалина, казаха из Уваковской волости, Кушмурунского приказа, «находящиеся в аулах Кенесары русские и башкиры приучают приверженцев его стрелять из пушки, строю и солдатским маневрам» '.

Существование постоянного лагеря для обучения солдат Кенесары отмечал также приезжавший для переговоров с Кенесары представитель киргизских манапов Калигул. Он писал: «Около тысячи джигитов обучались меткой стрельбе, отдельные группы джигитов тренировались в рубке, а другие овладевали искусством пикирования» (т.е. владеть пикой — Е. Б.).

Особое внимание было уделено борьбе за строжайшую во­инскую дисциплину. Всякое нарушение ее жестоко наказыва­лось. За измену Кенесары карал смертною казнью. Барон У-р, попавший в плен и побывавший в ставке Кенесары, по поводу одной казни писал: «Киргиз этот был караульным, которого Кенесара, возвращаясь в аул, нашел спящим, и приказал казнить в пример другим».

О дисциплинированности войск Кенесары свидетельству­ет также султан-правитель Ахмет Джантюрин. В своем до­несении от июня 1845 года Обручеву он писал: «Только стоит Кенесары сесть на коня и сказать слово, то с неимоверной быстротою люди бывают уже готовы и вооружены на лоша­дях» .

То же отметил и один из русских агентов — Хангожа Ян-буршин, побывавший в ставке Кенесары. Однажды, пишет он, Кенесары приказал своим воинам быть готовыми к бою. Дос­таточно было ему появиться, как сразу все его воины оказа­лись на конях и были готовы немедленно двинуться в путь. Подобные факты иллюстрируют дисциплинированность войск Кенесары и строгий порядок, царивший среди них.

Его лагерь всегда был в состоянии полной боевой готов­ности. Это специально отмечается в донесении Долгова, где говорится: «Беспечность, высказываемая Кенесарой, притвор­на, что обнаруживает его беспрерывная бдительность и пре­досторожности. Ставка его имеет всегда вид временного ла­геря, ожидающего всякую минуту нападения или погони»5.

Против нарушителей его приказаний Кенесары ввел осо­бый вид наказания, так называемый «чик». По этому поводу посетивший ставку Кенесары попечитель Долгов писал: «Боль­шей частью все они (13 человек, прибывшие его встречать — Е. Б.) имели на голове знаки наказания — особый род нака­зания, который состоит в том, что виновному наносили по го­лове саблей или кинжалом рану, и это называется «чик» и получивший ее считается до тех пор бесчестным и не имею­щим права вмешиваться в какие-либо дела, пока не получит прощение от Кенесары»'.

Кенесары впервые ввел знаки воинского различия. Его воины носили на груди и на плечах нашивки из красного и синего материала. О порядке ношения знаков различия Курен Аблаев в своем показании сказал: «Все эти мятежники... име­ют на груди знаки из красного шнура в три ряда». Почет­ные люди и командиры имели при себе сабли в чехлах из красного сукна. Сам Кенесары носил русские полковничьи эполеты.

Особо отличившихся в боях джигитов Кенесары поощрял, не считаясь с различием их общественного положения. Даже рядовые казахи назначались есаулами. По свидетельству по­ручика Герна, в войсках Кенесары «за отличие в действии первая награда есть выдача казенного оружия, в коем поря­док соблюдается следующий: после обыкновенного древка или укрюка выдается пика с наконечником; потом большой прямой нож... потом кривая сабля; далее жалуется есаулом»3.

Основным видом вооружения повстанцев было, понятно, холодное оружие, но имелось и огнестрельное .Так, в войне с киргизами в 1846 году 5-тысячный конный отряд Кенесары был вооружен «саблями, пиками, айбалтами (секирами — Е. Б.), фитильными ружьями, при нескольких пушках».

О значительном количестве огнестрельного оружия, имев­шегося у Кенесары, говорит тот факт, что после разгрома его отряда киргизами в местности Май-Тюбе, близ Токмака, ма-напу Ориону в числе прочих трофеев досталось «больше ты­сячи фитильных ружей».

Такое количество было у Кенесары, впрочем, не всегда. Так, например, в 1845 году при посещении ставки Кенесары посольствами Долгова и Герна, оба они отмечали недостаток у него оружия. Как пишет Герн: «ружей в аулах султана все­го не было сотни и те все с фитилями и большей частью на рожках; сверх того, у него три длинных ружья, которые пос­тоянно возятся близ его кибитки, во время же действия нахо­дятся при нем. Ружья эти достались от бухарского эмира и возятся на верблюдах. Сабли большей частью бухарские, впрочем есть и много златоустовских клинков».

У многих были и забранные в виде трофеев русские сапер­ные ножи.

Оружие основных сил Кенесары хранилось в специальных подвижных арсеналах — так называемых «кунак-хана» (ору­жейных палатах), помещавшихся в строго охраняемых кибитках. В 1845 году таких арсеналов при ставке Кенесары было семь. Перед каждой операцией из них выдавалось оружие участникам похода, а по возвращении вновь сдавалось, как казенное имущество. Сабли, ножи, пики изготовлялись наместе, но большая часть добывалась в качестве трофеев в боях или покупалась.

Как писал Долгов: «В аулах Кенесары проживает несколь­ко беглых башкирцев, скрытно приготовляющих ему разного рода вооружение, из русского оружия доставляемого, как нужно полагать, торгующими в степи татарами. Порохом Кенесары снабжается из Бухары».

То же подтверждает и Герн, упоминающий про двух баш­кир, один из которых «серебряк и обделывает вместе с бегле­цом Кокана султанское оружие, другой — оружейник и вьет

стволы».

С их помощью Кенесары собирался даже наладить произ­водство пушек, для чего, по словам Герна, приказал собрать с каждой кибитки по одному тагану и по одной мотыге с тем, чтобы башкирец из этого железа сделал ему пушку. Работа эта будет производиться в песках Тусун, богатых дровяным материалом»3.

Согласно показанию Омарбай Аманбаева, из Жаппасского рода, «У Кенесары есть железная пушка, в аулах его живет киргиз Сибирского ведомства Бегич, который делает пушки и ружья и нынешней весною последних сделали 100»4.

Воинам Кенесары были известны некоторые виды строе­вой подготовки. Обычно его конные и пешие отряды строи­лись в две шеренги. Чиклинские бии во время посещения ставки Кенесары были встречены почетным караулом джиги­тов, вооруженных саблями, «выстроенным в два ряда»1. Чик-линцы были поражены таким приемом и в первый момент встревожились, подумав, что это сделано для того, чтобы их задержать, но затем успокоились, узнав, что такой порядок существует у Кенесары с давних пор.

Ставка Кенесары всегда имела вид военного лагеря. Его юрта была обвешана разным оружием. В 200 метрах от его юрты стояли часовые, которые без специального разрешения никого не пропускали. Помимо этого, аулы Кенесары, охраня­лись сторожевыми пикетами, выставляемыми в определенных местах.

Военнопленный урядник Лобанов писал: «Во всякое время Кенесары принимает большие предосторожности; зимою рас­полагает пикеты на трактах, а летом более по речкам, состав­ляя каждый из двух человек одвуконь и высылая их в виде разъездов за 50 и до 100 верст в те стороны, откуда ожидает нападение»2.

В армии Кенесары сравнительно неплохо была поставлена военно-полевая и агентурная разведка. Он специально выде­лял из проверенных людей разведчиков, которые доставляли ему необходимые сведения о противнике. В большинстве слу­чаев разведчики действовали в тылу противника, но иногда проникали и в лагеря его войск. Во время совместного похо­да оренбургских и сибирских войск 1843 года в рядах Ураль­ского казачьего отряда полковника Бизанова находился раз­ведчик Тулебай. Собирая необходимые сведения о численно­сти войск, вооружении и маршрутах отряда, Тулебай своевре­менно доносил обо всем Кенесары. Это дало Кенесары воз­можность принять соответствующие меры обороны.

Во время приезда царского посольства во главе с Долго­вым в 1845 году, имевшего помимо дипломатических целей и разведывательные, благодаря хорошей постановке разведки у Кенесары, Долгов не мог получить каких-либо данных о чиелейности повстанцев и о количестве кочевавших с Кенесары казахов. Еще за несколько дней до прибытия посольства Дол­гова к нему навстречу было послано 13 почетных казахов во главе с Кенже. 20 марта, встретив его близ озера Айби-Аккум, они прервали всякую связь посольства с окружающими аула­ми. Из среды прибывших 13 казахов только Кенже имел пра­во вести официальный разговор с Долговым. Остальные сле­дили за тем, чтобы по пути следования никто не мог сноситься с посольством. Долгов был удивлен малоразговорчивостью сопровождавших его казахов, которые даже на задаваемые вопросы давали уклончивый ответ. По возвращении из ставки Кенесары Долгов в своем донесении писал: «Сведения о чис-|ле аулов Кенесары собрать не мог, потому что все сообщения с ними были пресечены» '.

Во время отъезда Долгова при посольстве под видом со­провождающих находились Баймухаммет Яманчин и Бикбатыр, имевшие от Кенесары специальные разведывательные задания. По прибытии с посольством в Оренбург, они должны были раздобыть сведения о дальнейших намерениях оренбург- ских властей в отношении восставших. Кенесары имел посто- янных разведчиков среди своих противников. Один из таких . разведчиков Мин-Яшар находился всегда близ пограничной Линии и сообщал Кенесары данные о движении отрядов противника.

Во всех казахских родах и аулах Кенесары имел своих есаулов-агентов, которые наряду с выполнением администра­тивных функций имели и разведывательные задания. Они своевременно доставляли сведения о настроениях казахов, об их отношении к властям и о замыслах враждебно настроен-

ных к повстанцам султанов, биев. В одном из своих рапортов коллежский регистратор Немчинов писал: «Кенесары во всех казахских родах имеет своих агентов. Они действуют в поль-гзу его неутомимо и с успехом»2.

В армии Кенесары строго соблюдалась военная тайна. Да­же опытный лазутчик царской службы Хангожа Янбуршин из Кипчакского рода, побывавший в ставке Кенесары со специ­альным заданием разведать планы предстоящего похода Ке­несары, не мог ничего узнать о походе. Янбуршин с огорчени­ем доносил о своем провале: «Как ни старался узнать от оставшихся в аулах людей о столь неожиданном отправлении Кенесары, ни от кого не мог получить удовлетворительного ответа».

Но этим дело не ограничивалось.

Кенесары широко использовал также метод дезориентации противника. Создавая у противника ложное представление о своем движении, он направлял его по ложному маршруту. Так было во время наступления сибирских и оренбургских войск под общим командованием генерал-майора Жемчужникова. В Одном официальном донесении русского чиновника от 1844 года сказано: «Кенесары с аулами своими делал беспрерыв­ные передвижения и фальшивые кочевки, стараясь скрывать свои следы и, остановившись днем на каком-либо месте, но­чью уходил с него на другое, в совершенно противоположном первому направлении».

Немудрено, что в официальных документах часто отмеча­ются неудачи тех или иных чиновников и агентов, посланных в аулы Кенесары со специальными разведывательными зада­ниями. Один из таких чиновников с горечью писал: «О наме­рениях мятежников в их предприятиях основательных сведе­ний по скрытности казахов доставить не могу»3.

Конечно, было бы неправильно думать, что у Кенесары настолько хорошо была поставлена агентурная разведка, что никто из царских агентов не проникал к нему. Несмотря на то, что Кенесары уделял этому серьезное внимание, завербо­ванные правительством султаны и бии под видом преподнесе­ния подарков Кенесары или под видом обиженных проникали в его ставку и получали необходимые сведения. Благодаря доставленным ими сведениям карательные отряды неодно­кратно подвергали разгрому аулы приверженцев Кенесары. Кенесары, как талантливый полководец, применял в бою разные виды военной тактики. Степные просторы Казахстана позволяли ему широко применять тактику маневрирования. Джигиты Кенесары, как искусные наездники, хорошо зная местность, нередко ускользали от преследования. Они часто совершали обходные движения и, внезапно появляясь, напа­дали на противника с тыла. Так, в 1844 году отряд султана-правителя Ахмета Джантюрина, преследовавший Кенесары, неожиданно оказался атакованным и почти полностью уничтоженным.

Войска Кенесары искусно использовали для засады есте­ственные укрытия (камыш, кустарники, холмы и т. д.). Царские отряды больше всего опасались внезапной атаки казахов. Западно-Сибирский генерал-губернатор Горчаков по поводу нападения Кенесары на пикет Тленыч-Читский, неда­леко от Актауской крепости, писал начальнику штаба гене­рал-майору Фондерсону: «Если бы камыши и кустарники и прочие скрытые места заблаговременно тщательно были ос­мотрены, то не могло бы и быть внезапного нападения»1.

Во время штурма отдельных укреплений и крепостей от­ряды Кенесары прибегали к атаке рассыпным строем, кото­рый затем смыкался, и наступающие со всех сторон окружали крепость. Этот прием обычно производил ошеломляющее впе­чатление на противника и заставлял его рассредотачивать си­лы. Такую тактику Кенесары широко использовал еще в 1838 году во время нападения на Акмолинский приказ и на Актау-скую крепость. Один из таких боев описан комендантом Ак­тауской крепости капитаном Кастюриным. «22 минувшего ию-I ня, часов в семь, сделано казахами нападение на укрепление . из-за гор до двух тысяч человек под предводительством буйного султана Кенесары Касымова и рассыпной атакой в чет­верть часа окружили укрепления».

Особая тактика применялась Кенесары и при отступлении. В качестве прикрытия близ пограничных Линий оставлялись мелкие партизанские группы, которые успешно действовали против пикетов и разъездов и нападали на обозы. Чтобы за­труднить и замедлить передвижение войск противника, Кене­сары, отступая, приказывал выжигать степь и разрушать ко­лодцы, что в условиях степной войны создавало для врагов дополнительные трудности, оставляя их без фуража и воды. Это отмечает, например, В. А. Потто, который пишет: «В ау­лах киргизы защищаются редко, стараясь, при приближении войска, заблаговременно уйти в бесплодные или безводные пространства степи. А чтобы задержать преследование, они заваливают вслед за собой колодцы, или зажигают степь, истребляя этим кормы и водопои».

Кроме основных вооруженных сил, Кенесары имел еще осо­бые отряды, возглавлявшиеся его сестрой Бопай, братом На-урызбаем, Жоламаном Тленчиевым, Саржаном Саржановым, Джеке-батыром и другими. Эти отряды совершали стремительные рейды в тылу противника, а также реквизировали имущество султанов и крупных феодалов, отказывавшихся присоединиться к восстанию.

А. Рязанов при освещении военных походов Кенесары ут­верждает, что с наступлением зимы восстание казахов зати­хало и все джигиты, принимавшие участие в движении, расхо­дились по своим зимовкам, а к весне — лету, когда с появле­нием сочных трав быстро поправлялись лошади, а сами каза­хи, «напившись первого кумыса, становились более предпри­имчивыми», народ снова собирался вокруг Кенесары на оче­редной поход. Такое утверждение Рязановоа не выдерживает критики.

Кенесары предпринимал походы и в зимнее время, но к этому он заранее готовился.

В начале 1838 года из Акмолинского окружного приказа были направлены в ставку Кенесары лазутчики царской служ­бы— бий Джакан Копии и Сасык Копынбаев. Под видом пре­поднесения подарков они проникли в ставку Кенесары, где увидели массу воооруженных людей, подготовленных специ­ально для зимней кампании. В своем донесении они писали: «Все казахи вооружены. Кенесары приказал ставить кос (па­латки), каковых в самое короткое время было построено две­сти штук, и до тридцати помещений из снега, которые все заполнились казахами, в каждом косе от 7 до 10 человек. Все скопище простирается до 2 700 казахов, в числе коих были кипчакские родоначальники Иман (дед Амангельды — Е. Б.) и Джартыбай».

Кенесары также ввел своеобразную тактику ведения степ­ной войны. В открытом поле, когда противник оборонялся в каких-либо укрытиях, воины Кенесары наступали на него с помощью пуленепроницаемых средств. По поводу этого в сво­их воспоминаниях Садык Кенесарин писал: «Мой отец Кене-сары-хан при нападении на таких остановившихся и засевших русских обыкновенно атаковал их, защищаясь от пуль тол­стым, непроницаемым валом».

В военной тактике Кенесары особое место занимала по­сылка парламентеров в лагерь противника, которые не только вели переговоры о прекращении военных действий, но и одно­временно проводили разлатательную агитацию в лагере про­тивника, особенно среди казахов. В этом отношении характер­но поведение парламентера Салытана Абулхаирова, который, «употреблял разные хитрости, дабы выманить в шайку часть Казахов и самого офицера»

Наряду с этими новшествами в армии Кенесары применя­лись отсталые средневековые методы борьбы. Во время стол­кновения с киргизскими манапами бой начинался с единобор­ства батыров. Кроме того, по отношению к трупам своих противников применяли скальпирование и т. д.

Итак, создав дисциплинированную армию, Кенесары стре­мился обучить ее доступным формам военного искусства того времени. И этим была вызвана его попытка ввести некоторые новшества в организацию военных сил.

Особый интерес представляют мероприятия Кенесары в об­ласти хозяйственной деятельности. Он стремился распростра­нить среди казахов земледелие. Идея перехода к оседлости и земледелию по существу была унаследована им от хана Аблая. Еще в 1764 году Аблай обратился с просьбой к Ека­терине II прислать 10 семейств крестьян для обучения подве­домственных его казахов хлебопашеству. Стремление деда воспринял его внук Кенесары. В связи с начавшимися воен­ными действиями, подведомственные Кенесары казахские ро­ды не могли по прежнему закупать хлеб у пограничных рус­ских жителей, а также у хивинцев и кокандцев. Единственным выходом у Кенесары было расширить хлебопашество казахов. Стремление перевести казахов к оседлости и земледелию Кенесары не раз высказывал в своей переписке с властями. В одном из писем Оренбургскому военному губернатору Об­ручеву он писал: «Пусть добрый генерал попросит мне ми­лости у царя и тогда я буду жить спокойно, заставлю моих киргиз заниматься хлебопашеством, звериной ловлей и другим мирным занятием».

Однако оренбургские власти во главе с генералом I В. А. Перовским были против перехода казахов с оседлости 1 и хлебопашеству. Перовский и другие считали выгодным для меновой торговли сохранить скотоводческий характер хозяй­ства казахов. Поэтому оседлые поселения, возникавшие по­близости пограничной Линии, по приказанию графа Сухтеле-на, а затем и генерала Перовского, часто уничтожались. (Кенесары) предложил своим приверженцам заняться также хлебопашеством, как единственным и достаточным средством к пропитанию».

Итак, покровительственная политика Кенесары в отноше­нии к хлебопашцам способствовала дальнейшему развитию земледелия у казахов. Уже в 50—60-х годах XIX века земле­пашеством занималась значительная часть родов.

Надо полагать, что одним из путей улучшения материаль­ных условий участников восстания Кенесары считал переход казахов к хлебопашеству. Это подтверждается словами со­ратника Кенесары, Марала Курманова, который «обещал их обогатить трудами от земледелия».

Значительный интерес представляет отношение Кенесары к торговле. Вначале он отрицательно относился к русской торговле, рассматривая ее как один из путей проведения ко­лонизаторской политики царизма. Поэтому он всячески ста­рался парализовать торговлю, нападая на караваны русских купцов, направлявшихся из Петропавловска, Оренбурга и Троицка через казахскую степь к среднеазиатским рынкам. По данным Западно-Сибирского генерал-губернаторства, только в 1837—1838 гг. Кенесары своими нападениями на торговые караваны нанес торговле ущерб на сумму 277 550 рублей. Среди потерпевших были казанские, вятские, рязан­ские и петропавловские купцы. Однако общая сумма потерь была значителньо больше, так как, не ограничиваясь нападе­ниями на караваны, Кенесары конфисковал еще купеческие товары в занятых им районах.

В следующей таблице, составленной на основании офи­циальных данных, представленных генерал-губернатору За­падной Сибири князю Горчакову, виден ущерб, причиненный торговле действиями Кенесары в 1838 году. Наибольшие по­тери понесло купечество Акмолинского округа (свыше 2/3 всей суммы), что вполне понятно, если учесть крупные размеры торговли в Акмолинске.

Название округа Сумма причиненного ущерба
Акмолинский 663818 р. 40 к. Каркаралинский 118865р. 79 к. Баян-Аульский 63025 р. 93 к. Чубулакский 42 790 р. 50 к. Кокчетавский 3726 р. 70 к. Всего: 892 227 р. 32 к.

Кенесары наивно полагал, что прекращение среднеазиат­ской торговли с Россией вынудит власти снести укрепления на казахской территории и увести войска. Это подтверждает­ся показаниями купцов Мухсимова и Ибрасова, побывавших в ставке Кенесары.

«Замыслы Кенесары сводятся к тому, чтобы прекратить все торговые сношения нашего купечества с Ташкентским, с смежно лежащими с оной землями и киргизской степью и тем пресечь выгоды, получаемые российским правительством от заграничной торговли, которое в то время, не предвидя для себя пользы, вынужденным найдет снять внешние округа и Актаускую крепость, основанные в степи» '.

Вскоре после перенесения своей ставки в районы Иргиза [ и Тургая (Младший жуз), Кенесары понял ошибочность сво-; их взглядов и убедился, что корень зла не в торговле, а в во­енно-колонизаторской политике царизма. Кроме того, он от­лично знал, что казахи, населявшие пограничную Линию, ве-I ли оживленную торговлю с местным русским населением. Бии Тлеуова и Кабакова отделений, приезжавшие в аулы Кенеса­ры, советовали ему оставить неприязненные действия против русских, «в которых имеют всегдашнюю нужду, приобретая хлеб и прочее»2. Часть приверженцев Кенесары обслуживала торговые караваны в качестве возчиков и караван-баши3, как, например, казахи родов Джагалбайлы, Чумекей, части Торткара, отделения Жаппас из рода Байулы, отделений Ка-рабалык и Турайгыр из рода Кипчак.

Предвидя известные выгоды от торговли, Кенесары от на­падений на торговые караваны перешел к обложению их пошлиной. Характерно, что к взиманию пошлин он подходил дифференцированно, учитывая отношение отдельных караван-баши к восставшим и их подданство. О порядке взимания торговых пошлин сообщает султан-правитель Ахмет Джан-тюрин: «С возчиков киргизов Жаппаского рода с каждого коша — по одной лошади и 8 вещей, а с бухарцев с каждого коша — по 9 вещей, с бывших в том караване возчиков кирги­зов Аргынского рода ничего не брал» .

Здесь в первую очередь бросается в глаза высокая пош­лина, взимавшаяся с караван-баши из Жаппаского рода и с татарских возчиков; с бухарцев взималось гораздо меньше, и вовсе не брались пошлины с аргынцев. Объясняется это их различными взаимоотношениями с повстанцами. Известно, что родоначальники Жаппаских родов — зауряд-хорунжий Джангабыл Тюлегенов, Алтыбай Кубеков — с самого начала восстания враждебно относились к повстанцам. То же самое было и с татарскими караван-баши. Поэтому Жаппаские ка­раван-баши и татарские возчики платили высокую пошлину. Иначе обстояло с бухарцами и аргынцами, ибо они были в дружбе с Кенесары. Приверженцы Кенесары вели даже бой­кую торговлю на бухарских рынках; пригоняя скот, они по­купали нужные им для хозяйства товары.

Не всегда облагались высокой пошлиной и русские торго­вые караваны. Например, после перемирия в 1841 году с орен­бургскими властями Кенесары даже способствовал расшире­нию торговли с казахской степью.

Изменение отношения Кенесары к русской торговле объяс­нялось еще тем, что Кенесары до последних переговоров с властями в 1845 году был убежден, что ему удастся заклю­чить дружественный договор с властями. Тогда казахи, как он говорил, сумеют установить прочную экономическую связь с Россией. Об этом свидетельствует его обращение к Оренбург­скому губернатору с просьбой «сменить всех султанов, диета-ночных и старшин, управляющих частями по Оренбургской Линии; все орды предоставить ему в полное распоряжение, тогда он оправдает себя на службе царю и всю ответствен­ность в нарушении спокойствия принимает на себя... Причем имеет случай и надежду усовершенствовать от оной коммуникации в пространстве до Оренбургского края, т. е. в безопас­ной торговой промышленности».

В этой связи следует привести сообщение Небольсина про один русский торговый караван, вышедший 13 сентября 1841 года из Троицка. Этот караван должен был двигаться через Ак-Мечеть в Бухару. Однако начавшаяся война между Бу­харой и Кокандом приостановила его дальнейшее продвиже­ние. Кроме того, распространились слухи, что со своей дру­жиной Кенесары направился на помощь бухарцам, осаждав­шим Ак-Мечеть. Поэтому, из-за боязни ограбления, караван-баши решил отправить нарочных, чтобы узнать о положении в Ак-Мечети и «испросить у Кенесары разрешение на свобод­ное следование, для чего и предложил ему от каравана 350 бухарских тилля».

В ожидании караван простоял на одном месте больше ме­сяца, а затем пришел долгожданный ответ Кенесары. Как пе­редает Небольсин: «Кенесары очень охотно принял предло­женный ему подарок, очень ласково обошелся с теми, кто ему отдавал его, и принял все зависевшие лично от него меры к охранению каравана от всякого дальнейшего беспокойства... Сам Кенесары, бывший тоже под Ак-Мечетью, хлопотал о не­задержке торговцев и о том, чтобы их здесь не обидели».

Однако каравану так и не суждено было благополучно дойти до Бухары. В пути около Кзыл-Кумов на него напали «хищные киргизы» и отогнали до 500 верблюдов.

Для характеристики отношения Кенесары к среднеазиат­ской и русской торговле большой интерес представляют сле­дующие показания торговцев Рахима Адамова и Валия Халитова:

«По приходе моем к самому султану Кенесары, он спра­шивал меня, не имею ли такого товара, который нужен для его киргизов, для размена чего он и хотел было меня отпра­вить за присмотром в его аулы, находящиеся от его ставки 3 дня ходу, но убедившись, что у меня нет нужных для его киргизов товаров, отпустил меня, дав мне на свободный проезд до Орска приложенную на бумагу именную его печать. Между тем поручил мне сказать караванному начальнику Мирзабаю Азимжанову, чтобы он его не опасался, а отправ­лялся бы в Бухару, куда он его прикажет проводить своим

Налоги могла взимать только верховная власть, что усилило ее могущество и ослабило позициию феодалов. Ту же цель преследовало подчинение полунезависимых казах­ских родов государственному началу (управление через еса­улов), создание единой системы управления. В частности, упразднение Совета Старейшин и создание взамен него Хан­ского Совета говорит о централизации власти Кенесары. Его попытки привести казахов к оседлости, к хлебопашеству, мечты основать в Казахстане городские центры (об этом сохранилось предание в одной из народных песен1 — все это, в случае осуществления, создало бы материальные предпо­сылки для устойчивости Казахского государства.

Своими реформами Кенесары разрушал старые формы патриархально-родовых институтов, задерживавших общест­венно-экономическое развитие казахского общества, и созда­вал предпосылки для развития более передовых форм хозяй­ства— земледелия, торговли и т.д. После Тауке-хана, Кене­сары был одним из крупнейших государственных деятелей, заложившим основу для более прогрессивных форм общест­венного строя на феодальной основе.

Было бы, однако, неправильно на этом основании утверж­дать, что Кенесары своими реформами добился резкого пере­лома. В силу исторических условий он не мог ликвидировать вековые пережитки патриархально-родовых отношений, с их родовой враждой, территориальной разобщенностью народа. Вся деятельность Кенесары и была направлена на преодоле­ние этих пережитков, на создание единого государства. Одна­ко до конца жизни Кенесары не удалось объединить все три жуза в единое государство.

Некоторое представление о государстве казахов, создан­ном Кенесары, дает «Историческая справка», составленная в 60-х годах XIX в. в связи с движением Садыка Кенесарина. Составителями были чиновники, являвшиеся современниками самого Кенесары. Сообщаемые в ней данные, с точки зрения исторической правдивости, не вызывают сомнения. В этом документе, напечатанном в газете «Голос», так характеризу­ется Кенесары: «Происходя по прямой линии от Аблай-хана, внук его Кенесары своим отважным наездничеством приобрел себе громкую славу батыра, огромную популярность между киргизами и, наконец, силу, власть хана киргизов Большой орды и даже некоторых родов Средней и Малой орд, бывших