Еремей ПАРНОВ ИНФЕРНАЛЬНЫЕ СВЯЗИ 12 страница

В Проскуровском уезде роженица в колыбель ребенка непременно кладет вместе с ним роговой нож; при том в комнате, где лежит ребенок, следует поддерживать огонь. Если же не принять этих предосторожностей, то явится чертовка и подменит ребенка, положив вместо него своего чертеныша. В той же местности удалось собрать приметы подменыша. У него обычно бывают маленькая голова, длинные уши, тонкие ноги, огромный живот Он страшно обжорлив, так что нет возможности накормить его досыта, а между тем, он то и дело хворает и до семи лет не может ходить. Заметивши подмену, стараются, конечно, сбыть подменыша с рук и вернуть собственное дитя. С этой целью подменыша нещадно порют и выбрасывают куда-нибудь в хлев, вообще в грязное место. Тогда настояшая мать подменыша, т.е. чертовка, увидавши, что с ее чадом обращаются так нехорошо, приносит обратно похищенного ребенка и говорит матери: «На тоби твою дитину; ты над моей збыткуешься, а я твоий ниц не кажу, дывись, яка вона гарна да чиста!».

Есть еще нечистый дух, называемый в южной России перелестником, т.е. прелестником, прельстителем. Обыкновенно он является человеку в образе умершего, которого этот человек любил. Разумеется, чаще всего прелестник является влюбленным молодым людям обоего пола, которые тоскуют о своих возлюбленных. Ему часто удается до такой степени затмить разум человека, что тот вполне поддается обману, видит в прелестнике своего друга, дело доходит до того, что несчастный обольщенный вступает с духом-соблазнителем в любовную беседу, обнимается и целуется с ним и т.д. Такому обольщенному, конечно, в конце концов приходится плохо. Он быстро чахнет и сохнет, а потом и умирает.

Южное сказание о прелестниках сходится с нашим общерусским сказанием об огненном змее, посещающем девиц и женщин. Огненный змей обыкновенно летает по воздуху, и в это время его люди видят. Подлетев к дому своей возлюбленной, он рассыпается искрами и влетает в печную трубу. Но, очутившись в горнице, он мгновенно превращается в доброго молодца красоты несказанной. Девушка, которая удостоилась такого посетителя, влюбляется в него без ума и памяти и весьма быстро чахнет и умирает. Однако, против этого посетителя имеется свое верное средство. Стоит только перед самым посещением змея насыпать в печку, на загнетку, кучку снега, собранного в крещенский вечер. Как только змей начнет спускаться в трубу, то он тут же и сгинет. Такие огненные змеи летают, однако, не к одним только девицам и не с одними только любовными целями. У лужичан, например, существует верование в так называемого «пенежного», т.е. денежного змея. Он точно также летает к своим любимцам в огненном образе, вскакивает в избу через дымовую трубу и приносит золото. Разумеется, такие люди становятся страшными богачами. Но змею надо приносить жертвы; для него ставят в печах молочную кашу, говядину и другую пищу. Все это он и пожирает, спускаясь через трубу ночью, когда в доме все спят. Об этих жертвах отнюдь не следует забывать. Так, в Белоруссии рассказывают, что одному мужику «цмок», т.е. змей, долгое время носил деньги, а тот за это обязан был каждую ночь угощать его яичницей. Скоро мужик разбогател я возгордился и однажды ночью не захотел поставить змею яичницу. Змей, не найдя обычного угощения, возгорелся злобой и на другой же день спалил весь двор мужика дотла, так что тот стал опять таким же нищим, как был раньше.

Теперь перейдем от самих чертей к их верным союзникам: ведьмам и колдунам. По этой части довольно обширный материал мы находим в сборнике географического общества. Это и понятно. Верование в ведьм на юге России удержалось несравненно крепче, чем на севере. Недаром же возникло наше летучее слово: ведьма киевская.

Определить понятие о ведьме очень легко. Ведьма — это баба, связавшаяся с дьяволом и посему устремляющая всю свою деятельность во вред людям. Ведьмы бывают либо естественные, либо искусственные, т.е., ведьма может появиться на свет или же родившись на свет совершенно нормальной женщиной, может стать ведьмой впоследствии. У врожденных ведьм есть примета, вполне их изобличающая, — хвост. Сначала этот придаток бывает величиной не больше пальца, но впоследствии, особенно если ведьма усердно занимается ведьмовством, хвост у нее отрастает и делается такой, как у собаки. Надо еще разъяснить, что прирожденные ведьмы, «родимые», как их называют хохлы, считаются существами далеко не столь вредными, как ведьмы «ученые»; при том же родимые ведьмы, в сущности, ни в чем неповинны сами по себе, ибо родятся они такими на свет потому, что были либо прокляты, либо заколдованы в то время, когда были еще в утробе матери. Иное дело ведьма ученая. Эта сделалась ведьмой по собственной злой воле с очевидной целью делать зло людям. Родимая же ведьма иногда и вовсе пользуется своими врожденными талантами или если и пользуются, то несравненно умереннее, нежели ученая.

Обычный талант ведьм, — это прежде всего способность превращаться, перекидываться во что угодно — в собаку, кошку, птицу. Главным же образом их деятельность сводится к доению чужих коров, задержанию дождя, управлению бурями и ветрами. Иные сосут кровь у людей, и в этом отношении сходятся, следовательно, с упырями. Какими способами ведьмы проделывают все эти свои штуки, о том доподлинно никому неизвестно. Подсматривать же за ними в высшей степени опасно, потому что у того, кто хоть чуть-чуть проникнет в их тайны, они высасывают кровь, и любопытный человек быстро погибает. Однако, по общему убеждению, ведьмы, отправляясь из дому по делам, поступают таким манером. Раздевшись, они намазывают все тело какой-то мазью, потом ставят в печку горшок с какой-то жидкостью. Когда эта жидкость разогреется, от нее начнет валить густой пар, поднимающийся через трубу. В эту минуту ведьма схватывает кочергу или помело, садится на него верхом; пары, идущие из горшка, подхватывают ее и выносят через трубу. С этого момента ведьма может перекидываться во что хочет, может носиться под облаками, переменять ветер, задерживать тучи и т.д. Для того, чтобы в их деятельности был известный порядок, они время от времени собираются на совещание под председательством ведьмака, о котором мы еще скажем ниже несколько слов. Эти собрания, очевидно, и есть не что иное, как шабаши; по крайней мере времяпрепровождение на них совершенно то же самое, которое мы описали, когда шла речь о шабашах заграничных ведьм. В Литинском уезде рассказывают, что ведьмы на своих собраниях предаются игрищу, напоминающему бой мечами, и потому, отправляясь на шабаш, они захватывают с собой конопляные мялки. Этими мялками они и дерутся между собой.

В том же Литинском уезде записан рассказ, содержание которого очень напоминает случай, описанный в известной балладе Пушкина, отрывок из которой мы привели выше. В этом сказании героем является тоже солдат, квартировавший у ведьмы. Солдат замечал, что его хозяйка по ночам куда-то исчезает, а к утру возвращается совсем усталая. Однажды он, подстрекаемый любопытством, подсмотрел, что она делает, и увидал, как она намазывалась мазью, кипятила жижу в горшке и как улетела в парах этой жижи через трубу. Солдат проделал над собой то же самое и помчался на шабаш. Сначала, испугавшись, он спрятался за камень, но когда ведьмы начали между собой обычную битву мялками, это зрелище его подзадорило, и он, выхватив свой тесак, сам кинулся в битву. И случилось так, что в пылу драки отрубил палец у своей хозяйки. Но та, конечно, узнала его и в наказание за любопытство высосала из него кровь, так что солдат умер.

Доение чужих коров, как известно, одно из главнейших злодейств ведьмы. Мы видели, что ведьмы иноземных сказаний тоже этим по преимуществу занимаются. У нас на юге полагают, что для того, чтоб овладеть чужой коровой, ведьма ее доит либо на Благовещенье (25-го марта), либо на Юрьев день (23-го апреля), либо в первый день Пасхи. Если ей это удастся — дело кончено: корова после того хозяевам уже не дает молока. Волшебный же способ доения, по воззрениям нашего народа, очень похож на описанный нами в иноземных сказаниях. Ведьма у себя дома пробуравливает где-нибудь в столбе, косяке или в стене дырочку в держит ее заткнутой; а когда ей надо молока, она вынимает из дырочки затычку, произносит заклинательное слово, и молоко струей течет из дырочки в подставленную посудину. Но туго приходится ведьме, если ее при первом доении застанет хозяин коровы, особенно если у него есть собака первак. Под таким названием известны те верные псы, кавалеры, появляющиеся на свет от первородящей суки, которая в свою очередь была первым потомком также первородившей матки. Перваков иначе называют ярчуками. Так вот эти-то псы и обладают способностью видеть ведьм, безошибочно чутьем различать их от обыкновенных баб. Ярчуков, если генеалогия их добросовестно прослежена, берегут пуще зеницы ока, хотя трудно бывает их уберечь. Черти в свою очередь отлично знают их талант в распознавании ведьм, и потому в собственных интересах жильцы адовы стараются удавить ярчука; а он вполне в их власти до годового возраста. Правда, зато потом, когда ярчуку уже минул год, с ним черти ничего не могут поделать, он вне их власти. Так вот, если такая собака застанет ведьму в то время, когда она явится во двор доить корову в первый раз, то непременно ее загрызет, если только ведьма не успеет оборотиться вовремя в птицу и улететь.

Ведьмы, говорят, часто появляются на перекрестках дорог, там, где ставятся кресты и часовни;1 ёё с этих мест ведьмы скрадывают звезды; для этого им надо залезть на крест, но непременно вверх ногами.

Существует прием для того, чтобы видеть ведьм. Кому придет такое желание, тот должен отправиться в церковь в великий четверг, когда читают страсти. Но еще задолго до того, именно в заговенье перед великим постом, надо взять кусочек творога, положить его себе под язык и продержать его так целую ночь. На другой день этот сыр завязывается в пояс и носится на себе весь пост; вот, повязавшись этим поясом, и идут в церковь на четверговые евангелия. Войдя в церковь, человек, так подготовленный, сразу же и увидит всех ведьм не хуже ярчука. И они, в свою очередь, мгновенно его распознают, подойдут к нему, будут его умолять, чтобы он выкинул из пояса тот сыр, будут грозить, но он, конечно, не должен уступать.

В Литинском уезде записан любопытный обряд посвящения ведьмы. Старая ведьма дает своей ученице кусок творога и сама берет кусок и ведет ее к колодцу. Она велит ученице раскрошить творог, бросить его в воду и смотреть. Ученица смотрит и ничего не видит особенного. Тогда ведьма крошит свой кусок и бросает крошки в воду колодца. И тотчас же на творог со всех сторон набегают гады и чудища, хватают его. Тогда ведьма, указывая на это своей ученице, говорит ей, что коли она хочет быть ведьмой, то должна знать, что ее душу точно также черти разорвут на том свете. Если ученица этого не испугается, тогда ведьма начинает ее обучать всем тонкостям искусства.

Иные хозяева, заметив пропажу молока у своих коров, начинают сторожить их по ночам, и им удается укараулить ведьму, поймать ее с поличным. Но заметив, что ее открыли, ведьма сейчас же пропадает из глаз. Один из таких хозяев (рассказывают в Ковельском уезде) видел, как ведьма ночью доила его корову, и хотел на нее кинуться, чтоб ее поймать, но она мгновенно обратилась в лягушку. Мужик бросился на гада с топором и ему удалось обрубить у него лапы. На другой день у бабы, которую все считали ведьмой, оказались руки отрубленными.

Ведьму можно поймать, но для этого надо на нее накинуть шнур из новых, еще не надеванных шаровар. Этот «очкур», как его называют хохлы, надо освятить вместе с пасхой во время светлой заутрени и с ним караулить ведьму в скотном хлеву. Как только она войдет, надо ей накинуть очкур на шею и держать крепко, не обращая внимания на то, что она будет перекидываться и в кошку, и в собаку, и в птицу, и т.д. А потом уже можно с ней и расправиться по-свойски.

Есть особые люди, так называемые «видьмаки», которые обладают способностью видеть и содного взгляда различать ведьм. Сами по себе видьмаки безвредны и не злобны; напротив, они стараются оберегать людей от ведьм. Но видьмак все же не выдает ведьм, он только как бы командует над ними, председательствует на их собраниях и направляет их деятельность так, чтобы от нее было людям наименее нехорошо. По-видимому, после своей смерти видьмак обращается во что-то вроде упыря, т.е. вампира.

Кстати, в сборники географического общества о вампирах записано очень немного сведений, хотя наш юго-западный край непосредственно соприкасается с тем поясом, где сказания о вампирах хранятся во всей силе. Но Афанасьев в своей книге относится к этому верованию с большим вниманием. По его словам вера, в упырей у нас распространена в Малороссии и у белорусов. Хохлы утверждают, что упырь, родится от связи оборотня (вовкулака) или просто самого черта с ведьмой. Делают они то же, что и заграничные упыри, т.е. встают по ночам из могил и высасывают кровь у живых, охотнее всего у детей. В Харьковской губернии народ утверждает, что упыри по ночам летают по воздуху и скачут на конях, причем кричат и шумят и пугают путников. Если упырь уже долго лежит в могиле и начинает коченеть, так что не в силах владеть руками, то у него еще остаются зубы, крепкие, острые, как стальные клинья и упырь орудует ими, потому что они сокрушают всякие преграды. Если упыря во время его пиршества, т.е. сосания крови, застигнет последний петушиный крик и он не успеет вовремя скрыться, то он тут же падает замертво, весь залитый кровью.

В Тамбовской губернии было записано такое сказание. Ехал мужик ночью домой и повстречал человека в красной рубахе и новом полушубке. Путник попросил подвезти его и приехал вместе с мужиком в деревню. Начали они подъезжать к воротам разных дворов. Мужик видит, что ворота открыты, а путник говорит, что заперты. Это потому, что на тех воротах были кресты. а путник был упырь и не мог пройти в ворота с крестом. Но вот подходят они к одной избе. Ворота у ней на запоре и на них висит огромный замок, но креста нет. И ворота вдруг сами собой отворились. Вошли в избу, где спали старик и молодой парень. Спутник мужика взял ведро, поставил его около парня на полу и ударил парня в спину. Тотчас из спины полилась прямо в ведро алая кровь. Упырь нацедил полное ведро и выпил его одним духом. Потом также «подоил» старика, а утолив аппетит, позвал мужика, который его вез: пойдем, дескать, ко мне. И в тот же миг оба очутились на кладбище. Упырь уже облапил мужика и хотел его втащить в могилу, да по счастью как раз в это время запел петух, и мертвец сгинул. А на утро те люди, старик и парень, оба умерли.

Как люди делаются упырями? Болгары полагают, что в трупы людей, худо живших, вселяется дьявол, и они становятся упырями. В России верят, что труп становится упырем, если через него перепрыгнет кошка. Поэтому в народе покойников зорко оберегают и не впускают туда, где они лежат, кошек. Местами, если разносится молва, что в дом начал ходить упырь, то в тот дом на ночь собирается вся родия, и двое мужиков по очереди, не смыкая глаз, караулят вампира до петухов. Если кто-нибудь из спящих ночью начинает беспокойно метаться и храпеть, то заключают. что его давит вампир. Тогда караульные всёх поднимают на ноги, и люди принимаются ловить упыря. Опытные люди знают какой-то заговор, силой которого упырь, пойманный на месте злодеяния, приглашается влезть в узкогорлую посудину. Как только он туда влез, посудину затыкают и несут упыря на пустырь, где зажигают огромный костер из дров и дерна. Когда посудина с упырем, вверженная в это огнище, с треском лопнет, то публика и успокаивается, что вампир сгорел.

Упырей путают с оборотнями, людьми-волками. Говорят, что в таком виде, т.е. в виде волка, упыри часто бродят по ночам; в таком же виде они нападают на женщин и вступают с ними в связь; от этой связи родятся дети, обладающие характеристической особенностью — отсутствием хряща в носу. Тем же отличаются и вукодлаки. Такое чадо, конечно, само потом обязательно будет вукодлаком или упырем. Люди, рождающиеся на свет в сорочке и с зубами, возбуждают у простонародья сильное подозрение. Утверждают, что такие люди после смерти остаются румяными и лежат с открытым левым глазом.

Все прочее, что на Руси рассказывают об упырях, почти вполне совпадает с приведенными у нас выше иноземными сказаниями.

Колдуна очень трудно. отграничить от ведьмы, если откинуть между ними только половую разницу. Оба — слуги нечистого. вступившие с ниш в договор, получившие от него в дар волшебную силу и за это уступившие ему свою душу. Колдун, ведун, чародей, кудесник, волхв, колдунья, ведьма, вещая женка, волхитка, кудесница — все это в сущности, одно и то же. Южане пытаются, однако, установить различие в типах колдунов. У них знахарем называют специалиста, отгадывающего будущее по картам и звездам; чаривником — того, кто дьявольской силой творит всяческие пакости людям; ворожбитом — того, кто лечит волшебными средствами. Есть еще у них характерники — это колдуны, знающие заговоры решительно на все случайности и опасности, так что такой человек ничего на свете не боится. Такого человека можно убить лишь серебряной пулей, над которой отслужено двенадцать обеден. К злодействам и козням колдунов нам еще придется возвратиться в главе о процессах против ведьм и колдунов, обзор которых мы сделаем в конце следующего отдела.

Теперь скажем еще кратко о разных второстепенных духах, имеющих общие черты с нечистой силой. На севере и в Сибири распространено верование в кикимор. Это шаловливые домашние духи-карлики. По происхождению своему — это дети, проклятые родителями еще во время утробного существования. Кикимора живет за печкой и днем сидит тихо, а по ночам носится по дому, роняет мебель, шумит, стучит, воет, в проходящих мимо кидает, что попадет под руку. Кикиморы считаются еще добрыми пряхами. Это что-то вроде наших доморощенных эльфов. Колдуны умеют их заговаривать и изгонять из жилищ.

Подобное же происхождение, т.е. проклятие в утробе матери, приписывается русалкам, о которых находим лишним распространяться, в виду их широчайшей популярности. Хохлы веруют еще в особых морских русалок, которых называют мемозинами (сказание записано в Проскуровском уезде). Это полу-рыбы, полу-девы, отличнейшие певуньи, по каковому признаку и надлежит заключить, что хохлы переделали в мемозин классических сирен.

Вихованцем хохлы называют духа, выношенного из яйца «зноска» в продолжение девяти дней под мышкой. Мы уже упоминали, что таким путем добывается хозяином свой собственный домовой.

Малороссы очень недолюбливают повесившихся и считают их детьми дьявола. В доме, где человек повесился, неохотно живут, бросают такие жилья, предоставляя им разрушаться от времени. Висельники способны превращаться в упырей, и потому их хоронят, предосторожности ради, пронзив осиновым колом.

Не можем пропустить без внимания и нашу знаменитую сказочную героиню, бабу-ягу, костяную ногу. Это существо, несомненно, демоническое. Баба-яга, громадная старуха, страшная, грязная, черная, растрепанная, длинноносая. По нашим сказаниям, она ездит в ступе, погоняя ее пестом и заметая след помелом; белорусы же представляют себе бабу-ягу ездящей по поднебесью в огненной ступе с огненной метлой в руке. Эти огненные черты в изображении и дают повод Афанасьеву видеть в бабе яге грозового духа; это, впрочем, его любимая мысль, которой он нещадно злоупотребляет. Любопытно то, что во всех греческих сказаниях, по содержанию одинаковых е нашими сказками, то, что в этих последних приписано бабе-яге, в греческих отнесено к ламии либо к дракону, т.е. к баснословному змей. Баба-яга артистически распознает «русский» дух, т.е. запах человеческого мяса, что и неудивительно, т.к. она людоедка. Еще любит она женское молоко и эта черта сближает ее с ведьмой. В одной сказке она сосет белые груди красавицы, которая от этого едва не погибает; братья этой красавицы, богатыри, заставляют бабу-ягу указать им колодец с живой водой, и этой водой исцеляют сестру. Баба-яга — существо по преимуществу злобное, но, однако, в некоторых сказках она выступает как покровительница героя, предупреждает его об опасностях, снабжает волшебными предметами, оружием, конем, дает ему ковер-самолет, указывает путь и т.д.

Можно думать, что все болезни народ связывает с нечистой силой, считая ее вообще подательницей всяческих зол. Заразные и во-вальные болезни народом непосредственно олицетворяются. Особенно пышна поэзия лихорадок. Обычно их представляют в виде девяти или двенадцати дев. Старшая из них только командует, повелевая своим сестрам, нападая на людей, «тело жечь и знобить, белы кости крушить». Они настоящие жилицы адовы, там обычно и живут, но 2-го января зима гонит их из ада, и, очутившись на морозе, они забираются в теплые избы и там нападают на «виноватых», т.е. людей, нехорошо себя ведущих. В названный опасный день старухи обмывают двери жилых изб с особыми заклинаньями, препятствующими лихорадкам переступить через порог. Старшая сестра неимоверно зла и сильна; она прикована к железному стулу железными цепями; если она сорвется с цепей и нападет на человека, то его смерть неминуема.

Лихорадка ночью кличет человека по имени. Если он отзовется, она сейчас же в него и вселяется. Иногда, что, без сомнения, особенно коварно с ее стороны, она превращается в какую-нибудь соринку и примешивается к пище; человек, ничего не подозревая, глотает ее и становится ее жертвой. Любопытно, что если эту соринку различат, распознают, что это лихорадка, то ее можно погубить, бросить в огонь, и она сгорит. В Тульской губернии записано поверье, что из девяти сестер-лихорадок шесть уже таким путем сгублены, значит, их остается на свете всего три. Чехи тоже веруют, что прежде было сто лихорадок, но одна из них сгибла, потому что заползла в кусочек хлеба, намоченный в молоке. Тут люди ее распознали и заточили в свиной пузырь; она в нем металась, металась и задохлась.

У нас в народе ходит по рукам список заговора против лихорадок, в котором все двенадцать сестер-лихорадок перечислены поименно и характеризованы по роду причиняемых ими болезненных явлений: 1) трясея, 2) огнея, 3) ледея или озноба, 4) гнетея (гнетет, лишает аппетита, ослабляет), 5) грынуша (причиняет хрипоту, кашель), 6) глухея или глохня, 7) ломея, костоломка, 8) пухнея (причиняет отеки), 9) желтея, желтуха, 10) коркуша или корчея (причиняет судороги), 11) глядея (не дает спать), 12) огнеястра или невея самая старшая, злая и губительная. Это та самая плясавица, т.е. Иродиада, ради которой была отрублена глава Иоанна Крестителя.

У южан лихорадка олицетворяется в образе молодой красавицы, которая обладает способностью претворяться в воздух. Человек, который вдохнет этот воздух, и заболевает лихорадкой. В Литинском узде записано такое сказание. Ехал мужик по дороге и увидал двух девиц-лихорадок, которые, не замечая его, вели разговор, подслушанный мужиком. Одна говорила, что пойдет к богатому барину, который очень любит пить дорогое вино, с этим вином он, дескать, меня и проглотит. А другая сказала, что пойдет к бедняку, и при этом назвала того самого мужика, который с ними встретился. Этот мужик, как только войдет в хату, сейчас и крикнет жинке, чтоб она варила ему галушки; с первой же галушкой лихорадка и намеревалась внедриться в его утробу. И вот, приехал мужик домой, и ему в самом деле крепко захотелось поесть галушек. Но когда жена, изготовив их, подала, он первую галушку есть не стал, а быстро кинул ее в кошель, да и завязал, а потом мешок повесил в трубе, чтобы лихорадка задохлась от дыму. Долго висела лихорадка в дыму и коптилась и все эго время люди не болели лихорадкой. Но мужика мучило любопытство: что делается с его пленницей, жива ли она или задохлась? И вот он, чтобы взглянуть на нее, развязал кошель, а лихорадка и выпорхнула, в опять начала ходить по людям и мучить их.

Чума, которая местами называется черной смертью и вообще мором, представляется обычно в виде огромной женщины с растрепанными волосами; одежда на ней то вся черная, то вся белая. Южане же ее представляют себе в образе богатой барыни, которая ездит в дорогой карете, запряженной шестеркой белых коней. Говорят, что, подъехав к хате, она спрашивает: «А чи е чума у доми?». И если жильцы, по оплошности, ответят, что нет, то сейчас же и заболевают чумой. Чтобы обмануть чуму, надо вынуть оконные рамы, будто хата брошена, никто в вей не живет. Чума страшно богата. Посетив местность, она нарочно разбрасывает по дороге и по улицам разные дорогие вещи; люди, конечно, соблазняются находкой, поднимают ее, а она уже заражена чумой, и кто поднимет ее, тот заболеет и умрет.

Холера, та, наоборот, по воззрению хохлов, совсем нищая баба, ходящая из деревни в деревню в одной рубахе с распущенными волосами. Она все плачет и воет, и где ее голос услышат, там и начинается эпидемия.

Вернейшим средством против всяких повальных болезней, людских и скотских, считается любопытный обряд опахивания. Задача состоит в том, чтобы вокруг всего жилого места, например, деревни, провести плугом борозду с сомкнутыми концами. Таким манером все место окружается волшебным кругом, через который невозможно переступить вражьей силе. Обряд совершается с общего согласия жителей и обычно обсуждается и решается на мирской сходке. Заведует церемонией пожилая баба, богатая опытностью во всяких свычаях и обычаях. Вообще в деле участвуют только одни женщины, мужчины исключаются совершенно, и во все время опахивания должны сидеть по домам, наглухо запершись. Точно также запирают и всех домашних животных.

Ровно в полночь баба, заправила обряда, выходит в одной рубахе на околицу и с диким воплем стучит в сковороду. Это призывной сигнал. По нему все взрослые женщины деревни, девушки и замужние, выбегают из дворов, вооруженные всевозможными хозяйственными снастями — ухватами, кочергами, косами, серпами, метлами иди просто дубинками. В ту же минуту повсюду затворяют ворота, запирают наглухо скотину в хлевах, привязывают собак, и сами остающиеся дома мужики запираются в избах.

Между тем, все женское население деревни собирается на околице. Приволакивают и плуг или соху, которыми совершается опахивание. Лишь в немногих местностях, например, в Волынской губернии, в плуг впрягают волов, повсюду же в других местах плуг волокут сами же бабы. Обряд начинается с того, что заправила произносит, сняв с себя рубаху, грозное проклятие смерти. Затем бабы подтаскивают соху, надевают на заправилу хомут и впрягают ее в соху. Другие пособляют ей, и таким образом совершается троекратное обхождение сохой всей деревни. Вся толпа женщин, сопровождающая соху, вооружается пучками зажженной соломы; вся эта публика во все горло кричит, пляшет, кривляется, размахивает по воздуху теми снастями, какие кто захватил, хлопает кнутами. Иногда всем хором войт особую заклинательную песнь; в ней говорится о каких-то котлах, в которых «горит огнем негасимым всяк живот поднебесный», о старцах, которые стоят около тех котлов и судят всему миру «животы долгие», причем «на злую смерть кладут старцы старые проклятьице великое».

Существуют любопытные местные особенности обряда опахивания. Носят, например, иконы Богоматери, святого Власия, покровителя скота (если опахивание ведется против скотского падежа), святых Флора и Лавра (патроны коней). Тут видно стремление устроить из опахивания что-то вроде молитвенного обряда; но с этим стремлением самым странным образом не вяжется раздеванье чуть не до нага, неистовый рев и пляс и вся вообще языческая обстановка обряда.

В Курской губернии в соху при опахивании впрягают бабу-неродиху, т.е. бесплодную. Правит сохой девица, порешившая не выходить замуж; а сзади сохи идут вдовы и сыплют, как бы сеют во вспаханную борозду песок. «Когда песок взойдет, тогда и смерть к наи зайдет», поют при этом участницы обряда.

В Воронежской губернии для опахивания избирают девять девушек заведомо безупречного поведения, трех вдов самого дородного телосложения и одну беременную бабу. Девиц запрягают в соху, правят вдовы, а баба идет впереди с образом. Все поют обрядовую песню: «Выйди вон из села, мы идем девять девок, три вдовы с ладаном, со свечами, с Божьей Матерью!».

Все живое, попадающее на пути процессии, нещадно предается смерти, будь то зверь, птица, человек. Коли попалось животное, то это, очевидно, оборотень; болезнь превратилась в зверя, птицу, чтобы спастись от преследователей, или с такой же целью приняла вид своего деревенского мужика. По этому-то мужики во время опахивания сидят дома. Сошник при опахивании располагается так, чтобы отваливал землю в сторону, противоположную селению.

В заключение передадим еще русские сказания об оборотнях, которые у нас, судя по массе россказней, гораздо популярнее, нежели заграницей.

Колдуны, чертовы слуги, равно как и ведьмы, прежде всего запасаются от нечистого талантом превращения во что угодно, смотря по обстоятельствам и по надобности. Колдуны чаще всего превращаются в волков, ведьмы — в сорок. Вообще сказания о волках-оборотнях как-то путаются с сказаниями о самих волках и их вожаке. У волков есть пастырь, и в народе таковым считают то Егория Храброго, то лешего; очевидно, эту путаницу произвело столкновение старого язычества с христианством; народ не очень-то охотно разлучается с старыми богами. Белорусы считают волчьим пастырем Полисуна, т.е. лешего. Такие сказания есть у других славян. Волчий пастырь либо принимает вид старого деда, либо сам обращается в волка и тогда рыщет по лесам, нападает на скот. Пастырь собирает волков и распределяет между ними добычу, указывает каждому волку, какую скотину он может зарезать; и животное, обреченное в жертву, уже не избегнет своей участи. Белорусы стараются задобрить волчьего старосту Полисуна, принося ему в жертву молоко.

Злые люди превращаются в оборотней самим чертом. Он, например, является ночью к нечестивой бабе, подает ей волчью шкуру и велит надеть; как только она ее надела, она превращается в волчицу, и с тех пор ей овладевает волчий нрав; с той поры она по ночам рыщет волчихой, а к утру снова обращается в бабу. Шкура, принесенная чертом, и служит ей для этого превращения; поэтому она ее тщательно прячет и бережет, и всегда, где бы ни была, чует, если к шкуре прикоснется кто-нибудь другой. Так, у хорватов есть сказание, что один человек нашел в пещере, на которую случайно набрел, волчью шкуру; он развел огонь и бросил в него шкуру. И вдруг откуда-то с отчаянными воплями прибежала баба, кинулась прямо на огонь и хотела выхватить из него шкуру. Но та уже сгорела, а вслед за ней и баба была подхвачена огнем и расплылась в дыму.