Июля 1762 – Убийство Петра III
Эпоха Екатерины II. Павел I
Заговор и переворот императрицы Екатерины Алексеевны
С первых дней правления Петр III настроил против себя дворянство и гвардию. План нелепого похода на Данию, демонстративное пренебрежение традициями и обычаями России, введение прусской формы в армии, беспорядочная и скандальная жизнь императора – все это вызывало раздражение в обществе. Этими настроениями умело воспользовалась супруга Петра, императрица Екатерина Алексеевна. Еще в 1745 г. наследник престола Петр Федорович по воле императрицы Елизаветы женился на принцессе Ангальт-Цербстской Софии Фредерике Августе, ставшей в православии Екатериной Алексеевной.
С первых лет жизни в России Екатерина вела уединенный образ жизни, рано пристрастилась к чтению, которое стало ее подлинными университетами. Она не любила мужа, была честолюбива и мечтала сама занять престол. Обладая умом, тактом, хитростью, постепенно она наладила связи в высшем обществе России и в гвардии. Желание Екатерины стать русской императрицей осуществилось благодаря заговору, во главе которого стоял ее любовник Григорий Орлов и его четыре брата – гвардейские офицеры, пользовавшиеся огромным влиянием в обществе. К заговору примкнули и некоторые влиятельные сановники двора. Вместе с гвардейцами они и совершили государственный переворот. Петр III, несмотря на многократные предупреждения о подозрительных затеях его жены, не придавал им значения, за что и поплатился. До Екатерины стали доходить слухи, что муж хочет с ней развестись и заточить ее в монастырь. Уже давно его роман с фрейлиной Елизаветой Воронцовой был всем известен, и император публично оказывал своей фаворитке особое внимание. Все это ускорило начало путча.
Рано утром 28 июня 1762 г. Екатерина тайно уехала из Петергофа, где находился двор Петра III, в Петербург, а одновременно Орловы в городе подняли мятеж в гвардии. Вышедшие на улицы столицы войска приветствовали Екатерину, сопровождая коляску, в которой она ехала по Невскому проспекту, до Казанского собора, где состоялся молебен и присяга на верность новой государыне. После этого войска выступили на Петергоф.
До своего ареста император находился в Петергофе и слал жене письма, умоляя простить его, выслать вместе с Воронцовой в Голштинию, назначить ему пенсию и т. д. Когда войска, верные Екатерине, пришли в Петергоф, он без сопротивления сдался на милость победителей и вскоре отрекся от престола. Его увез в имение Ропша брат фаворита и активный участник переворота Алексей Орлов. Там бывший император умер при загадочных обстоятельствах.
Несомненно, Екатерина не отдавала приказа убить мужа. Но есть все основания полагать, что она и не предупредила несчастье. О готовящейся трагедии Екатерина знала по письмам А. Орлова из Ропши. Так, 2 июля он писал государыне: «…Мы теперь, по отпуску сего письма и со всею командою благополучны. Только наш (арестант, Петр. – Е. А.) очень занемог и схватила его нечаянная колика, и я опасен, чтоб он сегодняшнюю ночь не умер, а больше опасаюсь, чтоб не ожил». И далее Орлов поясняет: «Первая опасность для того, что он все вздор говорит и нам это нисколько не весело. Другая опасность, что он, действительно, для нас всех опасен для того, что он иногда так отзывается, хотя (т. е. желая. – Е. А.) в прежнее состояние быть». Здесь-то и крылись истоки будущей трагедии. Петра охраняли те, кто оказался непосредственно замешан в заговоре и свержении императора – тягчайшем государственном преступлении. И эти люди, естественно, были заинтересованы в том, чтобы Петр исчез навсегда, а не угрожал им расправой, отчего им, вероятно, и становилось так невесело. Екатерина не могла этого не понимать. Письмо Орлова от 2 июля более чем откровенно, и тем не менее императрица промолчала, тюремщиков в Ропше не поменяла, оставила все как есть. Теперь о здоровье Петра. Действительно, с 30 июня он приболел – сказалось нервное потрясение. Но прибывшие 3 и 4 июля врачи констатировали улучшение состояния больного. Однако 6 июля Орлов прислал императрице два последних письма. В первом говорилось: «Матушка наша, милостивая государыня! Не знаю, что теперь начать. Боюсь гнева от Вашего величества, чтоб Вы чего на нас неистового подумать не изволили и чтоб мы не были причиною смерти злодея Вашего и всей России, также и закона нашего… А он (т. е. Петр. – Е. А.) сам теперь так болен, что не думаю, чтоб дожил до вечера, и почти совсем уже в беспамятстве, о чем уже и вся команда здешняя знает и молит Бога, чтоб он скорее с наших рук убрался».
Из этого письма следует, что дело неумолимо близится к развязке. Подозрительно, что сам Орлов, совсем не врач, поставил «диагноз», что больной до вечера не доживет. Этот «диагноз» более похож на приговор. Впрочем, может быть, к этому времени Петра уже и не было в живых. Около 6 часов вечера того же дня пришло последнее письмо Орлова. В нем сказано: «Государыня, свершилась беда. Мы были пьяны, и он тоже. Он заспорил за столом с князем Федором (Барятинским. – Е. А.), не успели мы разнять, а его уже и не стало. Сами не помним, что делали, но все до единого виноваты, достойны казни. Помилуй, хоть для брата! Повинную тебе принес, и разыскивать нечего. Прости или прикажи скорее окончить. Свет не мил, прогневили тебя и погубили души навек».
Убийство совершилось. При каких обстоятельствах – не знает никто. Не случайно Орлов просит не назначать расследования, так как «принес повинную». Никакого следствия и не было. Никто не объяснил явное противоречие двух последних писем Орлова: в одном говорится о смертельной болезни Петра, что тот «почти совсем уже в беспамятстве», а во втором сказано, что этот, казалось бы, безнадежный больной как ни в чем не бывало пил со своими тюремщиками, вступил во время застолья в спор, а потом и в драку с Барятинским… Екатерина эти «белые нитки» прекрасно видела, но она мыслила уже другими категориями, ей важен был конечный результат, и она его получила. Петр мертв, проблемы более не существовало… Публично объявили, что бывший император скончался «от геморроидальных колик».