Носителя языка

Коммуникативная компетенция

В процессе речевой коммуникации люди пользуются средствами языка – его словарем и грамматикой – для построения высказываний, которые были бы понятны адресату. Однако знания только словаря и грамматики недостаточно для того, чтобы общение на данном языке было успешным: надо знать еще условия употребления тех или иных языковых единиц и их сочетаний. Иначе говоря, помимо собственно грамматики носитель языка должен усвоить "ситуативную грамматику", которая предписывает использовать язык не только в соответствии со смыслом лексических единиц и правилами их сочетания в предложении, но и в зависимости от характера отношений между говорящим и адресатом, от цели общения и от других факторов, которые в совокупности с собственно языковыми знаниями составляют коммуникативную компетенцию носителя языка[14].

Характер навыков общения, входящих в коммуникативную компетенцию и отличающихся от знания собственно языка, можно проиллюстрировать на примере так называемых косвенных речевых актов. Косвенным называется такой речевой акт, форма которого не соответствует его значению и цели. Например, если сосед за обеденным столом обращается к вам со следующими словами: – Не могли бы вы передать мне соль?, то по форме это вопрос, а по сути просьба, и ответом на нее должно быть ваше действие: вы передаете соседу солонку. Если же вы поймете эту просьбу как вопрос и ответите утвердительно: Да или Могу, не производя соответствующего действия и дожидаясь, когда же собеседник действительно, прямо попросит вас передать ему соль, – процесс коммуникации будет нарушен: вы поступите не так, как ожидал говорящий и как принято реагировать на подобные вопросы-просьбы в аналогичных ситуациях.

Р. Якобсон обратил внимание на то, что в роли слушающего человек обладает более высоким уровнем языковой компетенции, чем в роли говорящего. "Интересной лингвистической задачей, – писал он, – является точное сравнение более высокой, как правило, языковой компетенции индивида в роли слушающего с более низкой языковой компетенцией того же индивида в роли говорящего" [Якобсон 1985: 382].

Это несоответствие отражает фундаментальное различие между двумя интеллектуальными категориями – знанием и владением. Знание – например, языка – может быть пассивным, в то время как владение языком с необходимостью предполагает наличие определенных активных навыков в обращении с языковыми средствами (подробнее см. об этом в разделе "Владение языком как социолингвистическая проблема" главы 2).

В сферу коммуникативной компетенции входят правила этикета (в русском языковом сообществе они касаются, в частности, употребления местоимений ты и вы, в японском и корейском - многообразных глагольных форм вежливости), правила общения ребенка со взрослыми (и взрослых с детьми), правила общения со "своим" и с "чужим", с "высшим", "низшим" и равным (по социальному статусу), правила соблюдения "социальной дистанции" при значительной асимметрии социального положения участников коммуникации, разнообразные поведенческие (но выражающиеся и в языке) стратегии, управляющие реализацией таких речевых актов, как просьба, требование, обвинение, угроза, обещание и многое другое.

Большая часть этих правил и стратегий – "неписаные": еще не созданы ситуативные грамматики (о чем мы говорили в конце предыдущего раздела), которые регламентировали бы речевое поведение человека в соответствии с условиями коммуникативной ситуации. Вместе с тем подавляющее большинство носителей языка владеет правилами и стратегиями речевого общения в разнообразных жизненных обстоятельствах, что обеспечивает нормальное и эффективное взаимодействие их друг с другом.

* * * *

Мы рассмотрели ряд ключевых социолингвистических понятий. Разумеется, это не исчерпывающий их список, однако в целом он достаточен для дальнейшего обсуждения проблем, методов и направлений современной социолингвистики. В ходе этого обсуждения мы будем по мере необходимости обращаться и к другим терминам и понятиям, каждый раз указывая тот смысл, в котором они употребляются.

[1] Здесь и далее в квадратных скобках указывается автор цитируемой работы или ее краткое название, год ее издания и, если это необходимо, после двоеточия - номер цитируемой страницы. Полностью выходные данные работы приведены в списках основной и дополнительной литературы в конце
учебника. Большая и Малая советские энциклопедии цитируются с указанием издания, тома и столбца (страницы). В цитатах все вставки в квадратных скобках принадлежат авторам учебника.

[2] Обзор исследований, отражающих ранний этап развития социолингвистики в разных странах, см. в работах [Гухман 1972, Краус 1976, Орлов 1969, Слюсарева 1981, Krysm 1977].

[3] При чтении американских работ по социолингвистике (да и по многим другим отраслям языкознания) поражает почти полное отсутствие ссылок на исследования "европейцев", и прежде всего русских ученых. По всей видимости, это результат не умышленного пренебрежения к опыту других, а элементарного незнания о нем.

[4] В действительности французский язык в Канаде несколько отличается от французского языка на территории его исконного распространения, английский язык США имеет даже специальное название: American English, отграничивающее его от британского варианта (British English); сходная картина и с испанским языком в Испании и, скажем, на Кубе (см. об этом [Реферовская 1972, Швейцер 1963, Швейцер 1971, Степанов 1963]). Однако в данном случае, при определении понятия "языковое сообщество", мы можем пренебречь незначительными различиями этих языков, зависящими от территории их распространения.

[5] В. М. Алпатов [1997] предложил называть родной язык (в оговоренном выше смысле) материнским языком; это, однако, лишь добавляет новые проблемы, поскольку первым (и даже единственным) языком ребенка может
оказаться родной язык не матери, а отца, или вообще язык, которым оба
родителя плохо владеют.

[6] Один с детства двуязычный шведско-русский ребенок (вырос в Стокгольме, но родители с ним и при нем говорили исключительно по-русски), характеризуя свою языковую компетенцию, сказал, что он наполовину швед, наполовину русский, но его шведская половина все же немного больше.

[7] Русские термины основной (доминирующий) язык и дополнительный языкнельзя считать общепринятыми. В англоязьиной социолингвистике терминология более устойчива: первый по порядку усвоения язык называется first language, а любой усвоенный после него – second language', коммуникативно наиболее важный язык – primary language, а более ограниченный в использовании – secondary language.

[8] В англоязычной науке second language acquisition ( whbom общении) противопоставляется language learning (через специа) »ное изучение). Second language acquisition (усвоение второго языка) – отдельная языковедческая дисциплина на стыке психо- и социолингвистики.

[9] В книге Л. Б. Никольского "Синхронная социолингвистика" языковой ситуацией называется "совокупность языков, подъязыков и функциональных стилей, обслуживающих общение в административно-территориальном объединении и в этнической общности" [Никольский 1976: 79–80]. В этом определении не принят во внимание аспект функционирования кодов и субкодов, входящих в указанную совокупность, их соотношение по функциям на данном этапе существования административно-территориальных и этнических общностей.

[10] Термин переключение кодов (кодовое переключение) является переводом английского термина code-switching. Первые работы, исследующие механизм переключения кодов, появились в англоязычной лингвистической литературе в середине 70-х годов XX в. Однако на само это явление, еще без использования указанного термина, раньше обратил внимание Р. Якобсон, который писал: "Любой общий код многоформен и является иерархической совокупностью различных субкодов, свободно избираемых говорящими в зависимости от функции сообщения, адресата и отношений между собеседниками" [Jakobson 1970: 458].

[11] Важно сделать следующую оговорку. Фонетическая вариативность по-разному реализуется в разных словах, т е. она лексически обусловлена. Например, уже мало кто говорит [шы]ги, [жы]ра, но произношение ло[шы]дей, по[жы]леть встречается достаточно часто в речи не только старшего поколения, но и молодежи.

[12] Фикса – металлическая зубная коронка, шкары – брюки, накнокать – заметить, узнать, сообразить

[13] Говоря выше о невербальной коммуникации, мы не имели в виду жестовые языки глухих. Структурная специфика этих языков такова, что их план выражения целиком ориентирован на жестикуляцию и мимику. В функциональном отношении они не уступают звуковым языкам, и, разумеется, жестовая коммуникация тех, кто ими пользуются, также происходит в рамках коммуникативной ситуации.

[14] Наряду с термином коммуникативная компетенция некоторые ученые используют термин социолингвистическая компетенция. Например, С. Эрвин-Трипп настаивает на предпочтении именно этого термина, поскольку "необходимо исключить многие формы владения неязыковой коммуникацией" [Ervin-Tripp 1973: 293].