КОРНИ СОВРЕМЕННОГО РОССИЙСКОГО И ЗАПАДНОГО ПРАВА

П Л А Н

1. Действительное право как отражение особенностей социальной реальности.

2. Россия и Запад как современные общественные состояния. Проблема качественной отличности и совместимости корней российского и западного права.

3. Исторические корни права.

4. Экономические корни права.

5. Политические корни права.

6. Религиозные и нравственные корни права.

Компаративный анализ культурных формдухов­ности в контексте проблемы правосознания является ближайшим логическим шагом, следующим за выявле­нием особенностей каждой из правовых культур. И по­добный анализ имеет не только теоретический, но и очевидно практический интерес. Причин, обусловливающих практическую актуальность избранного срав­нения, по крайней мере, две. Первая из причин кроет­ся в факте активного взаимовлияния, взаимопроник­новения, а в отдельных случаях — и единения нацио­нальных культур развитых современных обществ. Вторая из причин кроет­ся в историческом факте необычайно сильного влия­ния достижений западной духовной культуры на куль­туру России, в традиции многовекового теснейшего контакта Запада и России. Достаточно вспомнить о двух идейных течениях (западниках и славянофилах),, которые сформировались в первой половине XIX в. в России и призваны были определить место России в мировом культурно-историческом раз­витии. Для России проблема связи куль­тур еще не нашла своего решения.

Право, как известно, является наиболее действенным и чутким регулятором общественных отношений. В зависимости от исторического пути, пройденного тем или иным социумом, экономическими основами развития общества, политической организацией, религиозными и нравственными основами развития социумы по-разному решают свою общественные проблемы, в том числе проблемы правовые. Целая отрасль правового знания – сравнительное правоведение занимается компаративистским анализом правовых систем, но наша задача – несколько иная. Мы должны выяснить, каковы корни российского и западноевропейского права, а также насколько эти корни отражают существо действительного, реального права.

1. Понятийный каркас, в рамках которого нами далее разворачивается про­блема сущности права (основной вопрос философии права), достаточно ясен, речь идет, помимо корней, о причинах, обстоятельствах, условиях, началах, основах, ис­токах права, а в общем - о некоторых зависимостях существования права. Понятия, тесно переплетенные, но имеющие, однако, отчетливые смысловые акценты. Расставим их и тем самым сформулируем проблему корней права как вполне самостоятель­ную.

Условия - та совокупность процессов, явлений, закономерностей обшественного бытия, которые составляют некое "жизненное поле", необходимый фон существования права, понимаемого как специфическое отражение этой совокупности, некое производное от них состояние социальности.

Обстоятельства - совокупность процессов и явлений общественного бытия, взятая вне различия их с точки зрения существенности и несущественности, случайности и необходимости. Достаточна лишь их наличность, внешняя связанность с бы­тием права.

Причины - некоторые однозначные необходимые зависимости. Корректно го­ворить о них в применении к социальному бытию можно лишь в двух крайних случа­ях: либо относительно отдельных (эмпирических) правовых действий, либо относи­тельно существования права вообще. Оба далеко отстоят от содержатель­ного анализа правовой реальности.

Об основах, в строгом смысле этого слова, мы говорим тогда, когда в область интереса попадает некоторая иерархия зависимостей существования права, а связь между этими основами и правовой эмпирией - много опосредованная,

Начала есть систем о образующие идеи права, "отправные точки" его разверты­вания. Анализ начал дает чисто качественную характеристику праву, а значит - в достаточной степени характеристику абстрактную, рафинированную.

Понятие истоков, вводимое в философско-правовой анализ, не может не со­держать в себе признаков, связываемых с прямым и основным употреблением слова "истоки". По ассоциации с этим непосредственным значением истоки следует рас­сматривать как социально-духовную реальность в ее первичности по отношению к праву. Это такой "поток действительности", который, с одной стороны, объективно обусловливает право и способствует его воспроизводству, а с другой - безразличен к "породе" конкретного "древа" права, к культурному своеобразию права конкретно­го народа, в общем - к конкретности феномена права. Совокупность условий сущест­вования права в данном смысле рассматривается как то, что должно быть еще приве­дено в действие, найти свой "адресат" под влиянием факторов, самих по себе не за­ложенных в этой совокупности условий. Только существование права вообще, в его абстракции от конкретной реальности, может быть объяснено посредством анализа его истоков.

На фоне различий между понятиями, выражающими характерные зависимости существования права, введение понятия корней может показаться излишне тонким нюансом. Тем не менее, мы утверждаем о самостоятельности проблемы корней в сравнении с проблемами, связанными с сопряженными корням моментами. Какой же смысл вкладывается нами в понятие корней права?

Во-первых, мы акцентируем в данном случае внимание не на закономерностях, а на связях (пивным образом, не генетических, а структурных и функциональных (некоторых состояний общественного бытия как материального, так и идеального; с качественным состоянием права. Причем общественное бытие предстает в анализе нг как целостность, монолит, а как совокупность различных фрагментов (сфер, сторон, форм, способов) этого бытия, каждый из которых имеет самостоятельное значение, берется в своей особенности, относительной самостоятельности, не подводимой пои общий знаменатель, будь то материальные отношения или идейные влияния, или еще что-нибудь.

Во-вторых, речь идет о тех зависимостях, в рамках которых развертывается конкретное право (а не право вообще или историческая форма права лишь в ее абст­рактной сущности). Каковы корни права, таково и само оно в его историко-культурной конкретности, качественном своеобразии. Причем главным здесь являет­ся вовсе не вопрос об условиях (причинах, обстоятельствах, основах, истоках) обра­зования данного качественного состояния права отдельной культуры, народа и т.д., а о том, что в повседневности, в эмпирической данности постоянно воспроизводится это качество, подпитывая конкретную правовую систему.

В-третьих, вопрос о корнях естественным образом возникает в контексте фило­софского понимания сущности права. Таковое понимание складывается в связанно­сти двух плоскостей анализа феномена права: а) философско-категориального анали­за внутреннего импульса правового акта (как элементарной ячейки права), саморазвертывания, опредмечивания сущностных сил человека {ибо философия права рас­крывается в категориальном каркасе философии человека); 6} общесоциологического анализа корней как каналов воспроизводства, саморазвития качественного состоя­ния того или иного конкретного типа права. Он высвечивает объективный, конкрет­ный, историко-культурный фон, на котором и развертываются сущностные силы че­ловека.

Еще раз подчеркнем; вопрос о корнях права - предмет общесоциологического исследования общественного бытия. Именно потому вопрос о корнях касается не по­тенций, возможностей, заложенных В реальности, но самой Действительности обще­ственных отношений и действий, какой бы она ни представала в аксиологическом аспекте. Стало быть, утверждения об отсутствии тех или иных корней конкретного права бессмысленны; имеет смысл говорить лишь о своеобразии наличных форм че­ловеческого бытия, сообщающих праву специфические черты. Точно так же бес­смысленно говорить об отсутствии правовых обществ, правовых культур конкретных народов; но имеет смысл оградить сравнительный анализ правовых систем от засилья социальных оценок.

В-четвертых, как корни дерева - тоже дерево, так и корни права - не только за­висимости права, воспроизводящие его в качественном своеобразии, но и само пра­во, понятое, однако, не как форма социального бытия, наряду и в связи с другими формами, а как некая интегральная характеристика, состояние общественной жизни в целом, как увиденное в определенной плоскости, через специфический «светофильтр». Вопрос о корнях права призван обозначить не просто многообразие условий, факторов его воспроизводства, но главным образом многообразие его сто­рон, "ипостасей". Право предстает как синтезируюшая форма социального бытия, которая придает специфический смысл и всем другим формам бытия. Право не толь­ко является компонентом социальной реальности, но и стороной, моментом любого из фрагментов, форм этой реальности.

Только в таком предельном своем понимании право может быть предметом философского анализа; и только последовательное раскрытие проблемы корней пра­ва способно дать пишу собственно философским размышлениям. Решить эту про­блему - значит дать целостную картину социально-духовного мира человека через описание всех форм и способов его жизни в их взаимосвязях.

Поскольку анализ корней права непосредственно связан с философским пони­манием сущности права, постольку, в-пятых, в содержание понятия корней входят источники, импульсы саморазвития права, т.е. природа права. Вопрос о корнях - это вопрос о конкретной данности условий и факторов, в рамках которой воспроизво­дится самодостаточность права как способа социально-духовного бытия, а не как следствие иных общественных процессов. Смена конкретной содержательной сущно­сти историко-культурной системы права происходит со сменой форм воспротводства его самодостаточности.

В-шестых, к корням права относится и совокупность условий, факторов, имеющих эмпирический характер и доступных как фактографическому, так и кон­кретно-социологическому описанию, и некие глубинные процессы, воплощенные в конкретную форму историко-культурных обстоятельств. Последние предстают как метаморфозы интегральных социальных процессов, характеризующих в целом мате­риальную жизнь и ментальность народов. Таковые доступны лишь теоретическому реконструированию. Одно без другого в нашем случае анализировать нельзя, ибо, в противном случае, мы не в состоянии будем отследить изменения реальности, либо перечисление явлений и процессов, связанных с существованием права, не будет иметь точек опоры и примет хаотичный характер,

В-седьмых, полагание сущностью конкретно-исторической качественной опре­деленности права не является отрицанием некоторых инвариантных его черт, в ана­лизе абстрагируемых от конкретных проявлений этой сущности. Мы называем их доминантами культур, принципами систем собразования, стягивания всех корней в единый правовой "ствол". Эти константы являются лишь общим смысловым фоном конкретной, историко-культурной определенности общественной жизни, поэтому они в качестве корней права рассматриваться не могут. Корни права - такие процес­сы, явления, условия, которые непосредственно, а не в итоге, определяют качествен­ное своеобразие права. Непосредственность таких зависимостей и делает возможным анализ проблемы социологическим инструментарием, тогда как влияние доминат интегральных черт жизни определенного народа может быть осмыслено скорее на отвлеченно-теоретическом, философско-категориальном уровне.

В-восьмых, будучи неразрывно связанной с определением качественного свое­образия права на историческом этапе развития конкретной культуры, народа, про­блема корней права предполагает не только констатацию начальных условий данной определенности, но и описание динамики этих условий и свойств общественной жиз­ни.

Реальность, в которой мы обнаруживаем корни права, постоянно меняется. Причем нам важно не просто уследить за этими изменениями, но и упорядочить их, выявить направление, общую тенденцию изменений. Корнями права становятся те процессы, изменения, условия, в которых вполне уловимы следующие закономерно­сти. С одной стороны, конкретная правовая жизнь есть развертывание заложенных в качественном состоянии возможностей, потенций данной историко-культурной формы. В этом смысле развитие корней есть их упрочение, усложнение. И все большая многообразность. С другой стороны, их развитие есть внутренняя противоречивость процессов, постепенный переход в их собственную противоположность, постоянно усиливающаяся тенденция к сбросу старого качества и накоплению условий для но­вого качественного состояния. Чем развитие общество в своем конкретно-историческом качестве, тем сложнее увидеть в нем начальные состояния и условия, тем в частности, завуа-лированее глубинная сущность права.

Следовательно, в основу анализа корней права должно быть положено не про­сто выделение по ряду признаков некоторого типа зависимостей, но и описание их динамичной связи с действительным правом, выстраивание их в некоторую тенден­цию, в "линию жизни" права.

Таким образом, на уровне терминологического различения обоснованно выде­лено своеобразие и самостоятельность проблемы корней права и. как следствие, не­достаточность ее решения для уяснения влияний всей сложности общественных от­ношений на качественную определенность конкретного права. Проблема корней права является лишь фрагментом в философском постижении сущности феномена права. Видеть ограниченность анализа корней права принципиально важно.

2. Далее мы будем анализировать корни лишь двух самостоятельных правовых систем, а именно: российской и западноевропейской. Уточним связанные с этим ог­раничением понятия.

Для философско-правового анализа важно отнести названия "Запад" и "Россия" не столько к региону, не к территориальному объединению, сколько к типу культуры и строя мысли, стереотипам жизненного пути. Они и будут пониматься не как совокупность вполне конкретных стран и народов, но как абстрактные понятия, т.е. как обозначения совокупности явлений, которые связаны необходимым образом и с особенностями отдельных стран, территорий, но также и с тем, что единит их именно с точки зрения сущностных социально-культурных характеристик.

Не будем предвосхищать выводы из предлагаемого в пособии анализа, скажем пока только следующее.

К западному обществу мы относим, помимо европейских, и те страны (например, США, Канада, Австралия), которые имеют общий с европейский мента­литет, принцип экономической организации, единое политическое кредо, общие юридические основания, этические и религиозные представления и ценности. Синте­зирующим началом западного общества А.Зиновьев именует западнизмом и полагает его в качестве основы капитализма. Прибавим к сказанному, что, хотя на эмпириче­ском уровне между правовыми системами европейских стран существовали и сущест­вуют различия, порой весьма важные (например, наличие англосаксонской и романо-германской правовых систем), тем не менее единит их гораздо большее, что и требует оперировать самостоятельной смысловой единицей «западноевропейское право». И единящее их начало - вовсе не «сущность права как социального явления вообще».

Россия (особенно на ее имперской стадии) включала в себя территории и наро­ды, которые, однако, к российскому обществу в указанном выше смысле так и не ста­ли принадлежать (например, среднеазиатские или прибалтийские территории). По­этому, утверждая меняльное, юридическое или религиозное единство российского общества, мы имеем в виду ли часть того, что называется Россией в географическом смысле. Именно для этой части уместно упоминать понятие «российское право»

Автор монументальной «Истории России с древнейших времён» С.М.Соловьев, находившийся под прямым влиянием Г.В.Ф.Гегеля, позитивистского географа К.Риттера и географического детерминиста Г.Т.Бокля («История цивилизации в Англии»), склонен был думать об истории цивилизации как о всеобщем и всеобъемлющем общемировом процессе органического роста. С.М.Соловьев (как и многие другие историки) смотрел на русскую историю как на интегральную часть европейской истории. Он видел в мировом сообществе единый организм, подчиненный универсальным законам социальной эволюции. Поэтому Соловьев просто ставил Россию в русло западной истории и не противопоставлял Россию Западу. Для Соловьева и для множества последующих интерпретаторов русской истории Россия представляла собой продукт европейской экспансии в неевропейском пространстве. Сохранила ли Россия в ходе этой многовековой экспансии собственно европейски-западный характер, – Соловьев даже не ставит такого вопроса. Находясь в среде западников Петербурга и Москвы, он предпочитал не видеть этой проблемы. Для Соловьева (и многих других) Запад был просто нормой. Однако последующее развитие нанесло удар по умозрительной гармонии. Идеи романтически-гегельянского всемирного органического развития оказались недостаточными для объяснения сути мировой истории. Уже у Соловьева закрались сомнения. Гений русской историографии начал делить государства и общества на «передовые» и «отсталые». Органической картины не получилось. Стоило отъехать две версты от любой из двух русских столиц, как (нельзя было того не заметить) русская жизнь, например, за пределами пресловутого тротуара Невского проспекта переставала отвечать западной «норме».

С.М.Соловьёв гениально просто определил отличие Восточной Европы от Западной. Он предложил посмотреть на оба региона, так сказать, с высоты птичьего полета. Первая же примета различия: Западная Европа – каменная, Восточная – деревянная. Камнем называли и старину на Руси горы. Этот камень разделил Западную Европу на многие государства, разграничил многие народности, «в камне свили свои гнезда западные мужи и оттуда владели мужиками, камень давал им независимость... Благодаря камню поднимаются рукотворные горы, громадные вековечные здания». А что же на Востоке? «На великой восточной равнине нет камня, все равно, нет разнообразия народностей, и потому одно небывалое по величине государство. Нет прочных жилищ, с которыми бы тяжело было расставаться, в которых бы обжились целыми поколениями; города состоят из кучи деревянных изб, первая искра – и вместо них кучи пепла... построить новый дом ничего не стоит по дешевизне материала, отсюда с такой легкостью старинный русский человек покидал свой дом, свой родной город или село: уходил от татарина, от литвы, уходил от тяжелой подати, от дурного воеводы или подьячего; брести розно было не по чем, ибо везде можно было найти одно и то же, везде Русью пахло. Отсюда привычка к расходке в народонаселении и отсюда стремление правительства ловить, усаживать и прикреплять».

Именно в эти времена Западная Европа стала создавать гигантские каменные соборы, потому что была сила, «способная воздвигать подобные громады – общественная сила, богатый многолюдный город, жители которого создавали в себе одно целое, привыкали к общему делу».

Если западное общежитие заставило население найти формы совместного цивильного выживания появление статутов, городского права (на Западной Руси отозвавшегося введением феодального городского права, регламентирующего городскую жизнь в Восточной Германии и на Славянских землях в XIII-XVIII вв.), то на большой части России зачатки городского самоуправления появились только во второй половине XIX века.

3. К романо-германской правовой семье относятся правовые систе­мы, возникшие в континентальной Европе на основе римских, ка­нонических и местных правовых традиций.

Романо-германская правовая семья — это правовые системы, созданные с использованием римского правового наследия и объединенные общностью структуры, источников права и сходством понятийно-юридического аппарата.

Романо-германская правовая семья имеет весьма длинную юри­дическую историю. Она сложилась на основе изучения римского права в итальянских, французских и германских университетах, со­здавших в ХII-ХVI вв. на базе Свода законов Юстиниана общую для многих европейских стран юридическую науку. Произошел процесс, получивший название «рецепция римского права». Вначале эта рецепция носила доктринальные формы: римское право непосредстенно не применялось, изучались его понятийный фонд, весьма развитая структура, внутренняя логика, юридическая техника. Действительно, римское право — непреходящая ценность правовой культуры

Р. Давид подчеркивает, что романо-германская правовая семья в своем историческом развитии не была продуктом деятельности государственной власти (в этом ее отличие от формирования английского общего права), а была исключительно продуктом культуры, независимым от политики. Если это в какой-то мере верно по отношению к первой, доктринальной стадии рецепции, то о следующей стадии этого сказать нельзя.

Формирование романо-германской правовой семьи было подчи­нено обшей закономерной связи права с экономикой и политикой и не может быть понято вне учета сложного процесса развития товарно-денежных отношений в недрах средневекового общества, прежде ;сего отношений собственности, обмена, первоначального накопле­ния, перехода от внеэкономического к экономическому принужде­нию и т.п.

Когда в средневековой Европе господствовало натуральное хозяйство, а производство для рынка, торговля не имели широкого рас­пространения, не было нужды и в римском праве. Но как только про­мышленность и торговля — сперва в Италии, а позже и в других странах— развили дальше частную собственность, тотчас же было вос­становлено и вновь получило силу авторитета тщательно разработанное римское частное право.

Римское право — классическое выражение жизненных условий и конфликтов общества, в котором господствует частная собственность именно это обусловило возможность приспособления римского права к развивающимся в недрах средневековой Европы товарно-денежным отношениям. Римское право есть законченное право простого товарного производства, следовательно, докапиталистического; . право, однако, заключает в себе большую часть правовых отношений Нового времени, т.е. именно то, в чем нуждались горожане в период возникновения городов и чего они не находили в местном я праве.

Рецепция римского права привела к тому, что еще в период средневековья системы европейских стран — их правовая доктрина, юридическая техника — приобрели определенное сходство Таким же образом сказалось влияние канонического права.

Буржуазные революции изменили социальную природу права, отменили средневековые правовые институты, превратили закон в основной источник романо-германского права. Закон рассматривался в качестве наиболее подходящего инструмента для создания единой национальной правовой системы, для обеспечения законности в про­тивовес феодальному деспотизму и произволу. Право — альтернатива грубой силе, а правоприменение — война всех против всех. Правовая культура во все времена и у всех народов помогала мирно решать возникающие конфликты.

Те же обстоятельства, которые определили важную роль закона как основного источника романо-германского права, обусловили воз­можность и необходимость кодификации права. Путем кодификации право приводится в систему, оказывается как бы пронизанным опре­деленными принципами. Кодификация придает праву определен­ность и ясность, значительно облегчает его практическое использо­вание и является логическим завершением сложившегося в конти­нентальной Европе понимания правовой нормы и права в целом. Ко­дификация завершает формирование романо-германской правовой семьи как целостного явления. Особенно значительной была при этом роль французской кодификации. Гражданский кодекс, известный как Кодекс Наполеона 1804 г., оказал значительное влия­ние на процесс утверждения принципов романо-германского прав;: во многих государствах Европейского континента и за его пределами Рецепция римского права в Германии нашла широкое отражение ч таком крупном законодательном памятнике, как Германское граж­данское уложение 1900 г. Его фундамент со­ставило то немецкое право, которое уже ассимилировало достижение римского права. Влияние римского права сказалось на структуре Гер­манского гражданского уложения.

Таким образом, романо-германская правовая семья первоначаль­но сложилась в континентальной Западной Европе. Особенно большой вклад в создание этой системы, о чем свидетельствует ее название, внесли юридическая мысль и законодательство Франции и Гер мании.

Наиболее законченное оформление романо-германская право­вая семья получила в Кодексе Наполеона и Германском гражданском уложении. Но основы романо-германского права формировались профессорами права Болонского и других итальянских университе­тов, кодификаторами Испании и Португалии, трудами голландских ученых Б. Спинозы, Г. Гроция, итальянца Ч. Беккариа и многими другими.

С деятельностью университетов связана важная роль как ученых-юристов, так и теории, доктрины в развитии права европейских государств. Профессора университетов передавали судьям отчасти осовремененное римское право, они не считались с наиболее компе­тентными его толкователями. Ими были восприняты конечные ре­зультаты развития римского права — его идейно-теоретические, юридико-технические достижения, разработка структуры и целого, а также ряда институтов гражданского права.

Впоследствии европейские государства перенесли свою правовую систему в колониальные владения в Америке, Азии и Африке. Неко­торые государства добровольно восприняли понятия, конструкции и даже целые отраслевые массивы из романо-германского права.

Распространение романо-германской правовой семьи. В настоящее время романо-германская правовая семья охватывает право стран континентальной Западной Европы, подавляющего большинства го­сударств Центральной и Южной Америки (бывших колоний Испа­нии, Португалии и Франции), право Японии, Южной Кореи, Индо­незии, Таиланда и некоторых других азиатских стран. Правовые сис­темы многих африканских государств, а также стран Ближнего и Среднего Востока тяготеют к романо-германскому праву. В Афро-Азиатском регионе романо-германское право вступает в сложное вза­имодействие с мусульманским и обычным правом.

Особое положение занимают правовые системы Скандинавских стран. Большинство исследователей, исходя из существующей в этих государствах системы источников права, относят право Скандинав­ских стран к романо-германской правовой семье. Некоторые юристы считают скандинавское право специфической общностью, обособ­ленной и от романо-германского, и от общего права.

Итак, романо-германская правовая семья является более старой, более распространенной и более влиятельной в современном мире, чем правовая семья общего права, что признают английские и аме­риканские авторы.

Общее право — это система, несущая на себе глу­бокий отпечаток его истории, а история эта до XVIII в. была исклю­чительно историей английского права. Она шла тремя путями: путем формирования общего права, дополнения его правом справедливости () и толкования статутов.

Своими корнями английское право уходит далеко в прошлое. После норманнского завоевания Англии (1066 г) основная роль в осу­ществлении правосудия была .возложена на королевские суды, нахо­дившиеся в Лондоне. Частные липа, как правило, не могли обращать­ся непосредственно и королевский суд. Они должны были просить у короля, а практически у канцлера, выдачи приказа (Writ), позволяю­щего перенести рассмотрение спора в королевский суд. Первоначально такие приказы издавались в исключительных случаях. Но посте­пенно список тяжб, по которым они издавались, расширялся. В ходе деятельности королевских судов постепенно складывалась сумма ре-, которыми и руководствовались в последующем эти суды. Сложилось правило прецедента: однажды сформулированное судебное в последующем становилось обязательным и для всех других судей. Английское общее право образует классическую систему пре­цедентного права, или права, создаваемого судьями.

Поскольку основная трудность заключалась в том, чтобы получить возможность обратиться в королевский суд, появилась формула «су­дебная защита предшествует праву», которая до сих пор определяет характерные черты английского правопонимания.

К концу XIII в. возрастает роль статутного права. В связи с этим правотворческая роль судей некоторым образом сдерживается прин­ципом, согласно которому изменения в праве не должны происходить без согласия короля и парламента. Одновременно устанавливается право судей интерпретировать статуты.

В ХIV-XV вв. в связи с большими социальными изменениями я средневековом обществе Англии (развитие товарно-денежных отно­шений, рост городов, упадок натурального хозяйства) возникла не­обходимость выйти за жесткие рамки закрытой системы уже сложив­шихся прецедентов. Эту роль взял на себя королевский канцлер, решая в порядке определенной процедуры споры, по которым их участники обращались к королю. Так рядом с общим правом сложи­лось "Право справедливости». Оно, как и общее право, является пре­цедентным правом, но прецеденты здесь созданы иным путем и ох­ватывают иные отношения, чем общее право.

До 1873 г. в Англии на этой почве существовал дуализм судопро­изводства: помимо судов, применяющих нормы общего права, суще­ствовал суд лорд-канцлера. Затем эти системы слились.

В то время как юристы континентальной Европы рассматривают право как совокупность предустановленных правил, для англичанина право — это в основном то, к чему придет судебное рассмотрение. На континенте юристы интересуются прежде всего тем, как регла-Иентирована данная ситуация, в Англии внимание сосредоточивается на том, в каком порядке она должна быть рассмотрена, чтобы прийти к Правильному судебному решению.

Во Франции, в Германии, Италии и других странах романо-германской правовой семьи правосудие всегда осуществлялось судьями, имеющими университетский диплом юриста. В Англии даже судьи в высших судах до XIX в. необязательно должны были иметь юридическое университетское образование: они овладевали профессией, работая длительное время адвокатами.

Лишь в наши дни приобретение университетского диплома стало важной предпосылкой для того, чтобы стать адвокатом или судьей профессиональные экзамены, позволяющие заниматься юридическими профессиями, могут рассматриваться как эквивалент юридичес­кого диплома. Однако и поныне главное в глазах англичан — это разбор дела в суде добросовестными людьми; соблюдения основных принципов судопроизводства, составляющих часть общей этики,по их мнению, достаточно для того, чтобы «хорошо судить».

Становление и эволюция российской правовой системы проис­ходили 1Го общим закономерностям, присущим развитию любой на­циональной правовой системы, хотя в этих процессах были и свои особенности.

Русское право представляет собой весьма оригинальное явление на правовой карте мира и имеет тысячелетнюю историю. По мере становления и развития — от древнего права к средневековому и далее к советскому праву — оно приобретало все большее своеобразие. В XX столетии Россия дала миру принципиально новый тип правовой системы — социалистическое право, оказавшее значительное воздействие на правовые представления миллионов людей и повлиявшее на законодательство многих стран мира.

Русское государство с момента своего возникновения занимало обширнейшую территорию. Ее населяло множество народов, имев­ших разную культуру, психологию, верования и находившихся к тому же на различных стадиях исторического развития. Это предопреде­лило длительное сосуществование весьма несходных правовых поряд­ков на российских просторах.