Геополитические идеи в России
- Геополитические построения второй половины XIX (Н.Я. Данилевский и др.).
- Геополитические построения начала ХХ в. (евразийцы).
- Геополитические идеи в современной России и проблема разработки новой геополитики.
Литература:
1) Гаджиев К.С. Введение в геополитику. М., 2000.
2) Дергачев В.А., Л.Б. Вардомский. Регионоведение. М., 2004.
3) Данилевский Н.Я. Россия и Европа // monarhiya.narod.ru
Представители российской общественно-политической мысли внесли весомый вклад в разработку геополитических идей. Их формирование в России с самого начала стимулировалось поисками магистральных направлений развития страны, попытками определить ее идентичность и судьбу, содержание и сущность "русской идеи", место, роль и статус российского государства в мировой истории и мировом сообществе. В центре споров и дискуссий неизменно стоял вопрос об отношениях России с Западом и Востоком, Европой и Азией. У этой многоплановой и сложной проблемы был и геополитический аспект.
1. Первые попытки систематического изложения собственно геополитических идей можно обнаружить в позициях славянофилов второй половины XIX в., которые разделяли мир на "Святую Русь" и "гниющую Европу", по принципу противопоставления России и Европы. В контексте этих споров и дискуссий внимание концентрировалось на проблеме культурно-цивилизационной самобытности России и необходимости защиты и сохранения этой самобытности как важнейшего условия жизнеспособности и исторических перспектив самой российской государственности. Хотя славянофилы и не переставали говорить о своей любви к "великой старой Европе", они подвергали беспощадной критике современную им Европу. Всячески превознося Святую Русь, они сформулировали и последовательно защищали тезис о ее особом пути развития и высокой миссии.
С данной точки зрения одним из первых геополитиков можно считать Н.Я. Данилевского(1822-1885). Основной труд "Россия и Европа" был завершен в 1869 г. В нем он разработал ставшую впоследствии знаменитой теорию культурно-исторических типов. Культурно-исторический тип – это целостная система, определяемая культурными, психологическими и иными факторами, присущими народу или совокупности близких по духу и языку народов. Данилевский выделяет ряд культурно-исторических типов, таких как египетский, китайский, ассиро-вавилонский, еврейский, греческий, римский и др. Некоторые из них завершили свое существование, другие находятся в одной из фаз своего развития.
Особое внимание Данилевский уделяет романо-германскому (западноевропейскому) и славянскому типам. Последний еще находится в стадии формирования. По Данилевскому, отнюдь не обязательно, чтобы все страны и народы проходили в своем развитии одни и те же этапы, например, рабовладение, феодализм, капитализм и т. п. В этом смысле единой истории человечества не существует, а есть история возникновения, развития и упадка отдельных культурно-исторических типов. История человечества складывается из своеобразной истории отдельных культурно-исторических типов. Представление же о единых для всего мира стадиях развития, по Данилевскому, есть неправомерный перенос особенностей истории Западной Европы на весь мир.
По его мысли, славянство – это особый культурно-исторический тип, который не развернул еще своих творческих потенций, но которому принадлежит великое будущее. Данилевский писал о том, что "больная" и "гниющая" Европа стала фактически средоточием мирового зла, и видел спасение современного ему мира в панславизме. При этом Данилевский утверждал, что борьба России с Европой неизбежна "из-за обладания Царьградом", поскольку "главнейшая цель русской государственной политики, от которой она никогда не должна отказываться, заключается... в разрушении оттоманского могущества и самого Турецкого государства". Вполне в духе более поздних геополитиков с их географическим детерминизмом Данилевский подчеркивал особое значение Константинополя: "нет места на земном шаре, могущего сравниться центральностью своего местоположения с Константинополем. Нет на земле другого перекрестка всемирных путей".
Значительно дальше Данилевского в этом направлении шел К.Н. Леонтьев(1831-1891). Он считал панславизм слишком либеральным и опасным для жизнеспособности и дальнейшего развития российской государственности, которая, по его словам, будучи более широким и независимым образованием, должна быть "не чем иным, как развитием своей собственной оригинальной славяно-азиатской цивилизации". По Леонтьеву, чисто славянское содержание русской идеи слишком бедно для всемирного духа России. Он полагал, что самобытную цивилизацию составляет не славянский мир, а Россия со всеми азиатскими владениями. А началом процесса утверждения этой цивилизации – великого восточного монархически-православного союза во главе с Россией – должно стать завоевание Константинополя, что, в свою очередь, должно привести к окончательному разрешению восточного вопроса. Как считал Леонтьев, Западу будет противостоять не славянская федерация, а Восток греческим и азиатским элементом "под эгидой русского самодержавия".
Н.Я. Данилевский, К.Н. Леонтьев и другие авторы попытались выявить и обозначить те аспекты социально-политической и духовной истории России, которые в конечном счете определяли ее исторический и национально-государственный облик и, соответственно, характер ее взаимоотношений с окружающим миром. Они старались обосновать идею абсолютной самобытности и самоценности России, ее истории, культуры и особой миссии. Исходя из подобных установок, они по сути дела противопоставляли Россию остальному миру, во всяком случае европейскому человечеству. Отрицая подобные идеи, позднее Н.А. Бердяев справедливо подчеркивал, что "всечеловеческий и щедрый дух русского народа победит дух провинциальной исключительности и самоутверждения".
2.Движение евразийцев зародилось в Софии в 1921 г., когда четверо молодых российских эмигрантов – экономист П.Н.Савицкий, искусствовед П.П. Сувчинский, философ Г.Д. Флоровский, принявший сан священника, лингвист и этнограф Н.С.Трубецкой – выпустили сборник статей "Исход к Востоку", который стал своего рода манифестом движения, претендовавшим на принципиально новый взгляд на русскую и мировую историю.
В 1922 г. вышла вторая книга "На путях. Утверждение евразийцев", а за ней последовали три ежегодных издания под общим названием "Евразийский временник". В 1926 г. евразийцы выпустили систематическое изложение своей концепции "Евразийство", основные положения которой в сжатой и декларативной форме были обнародованы в 1927 г. в книге "Евразийство. Формулировка 1927 г." В 1931 г. в Париже вышел сборник "Тридцатые годы", в котором подводились итоги десятилетней деятельности движения. Необходимо отметить и то, что с 1925 по 1937 г. увидели свет 12 выпусков "Евразийской хроники".
Эти работы обратили на себя внимание нетрадиционным анализом традиционных для России проблем. В отличие от славянофилов, Данилевского, Леонтьева и других, возлагавших свои надежды на самодержавное государство, евразийцы исходили из признания того факта, что старая Россия потерпела крах и стала достоянием истории. По их мнению, Первая мировая война и русская революция открыли качественно новую эпоху в истории страны, характеризующуюся не только крушением России, но и всеобъемлющим кризисом полностью исчерпавшего свои потенции Запада, который стал началом его разложения. Нет ни прошлого в лице России, ни настоящего в лице Запада, и задача России – вести человечество к сияющим вершинам светлого будущего.
Поэтому не удивительно то, что большинство евразийцев позитивно приняли действия большевиков по сохранению и укреплению территориального единства России. По их твердому убеждению, русская революция есть символ не только конца старой, но и рождения новой России. Так, Н.С. Трубецкой в 1922 г. допускал, что советскому правительству и Коммунистическому интернационалу удастся развернуть европейскую революцию, которая будет лишь вариантом российской экспансии, и видел неизбежным следствием такой экспансии взращивание и поддержку "благополучия образцовых" коммунистических государств Европы "потом и кровью русского рабочего и крестьянина". Более того, успех советского руководства в этом деле оценивали как победу евразийской идеи, полагая, что коммунисты последовательно реализуют вековые имперские устремления России. Один из лидеров евразийцев Л. Карсавин подчеркивал: "Коммунисты... бессознательные орудия и активные носители хитрого Духа Истории... и то, что они делают, нужно и важно".
В воззрениях евразийцев важное место занимала концепция месторазвития Савицкого. Он предложил выделить целостную таксономическую территориальную единицу, в которой зарождается культурно-генетический код. Его термин «ландшафты месторазвития» подразумевает неповторимое сочетание ландшафтов, где данный народ сложился как этнокультурная общность и адаптировался к окружающей среде. Как подчеркивал Савицкий в книге "Географический обзор России-Евразии", "социально-политическая среда и ее территория должны слиться для нас в единое целое, в географический индивидуум или ландшафт".
Поэтому не удивительно, что у евразийцев само понятие "Евразия" было призвано обозначать не просто континент или часть его в сугубо географическом понимании, а некую цивилизационно-культурную целостность, построенную на основе синтеза пространственного и социокультурного начал.
Суть евразийской идеи сводилась к тому, что Россия, занимающая срединное пространство Азии и Европы, лежащая на стыке двух миров – восточного и западного, представляет особый социокультурный мир, объединяющий оба начала. Обосновывая свою "срединную" позицию, евразийцы писали: "Культура России не есть ни культура европейская, ни одна из азиатских, ни сумма или механическое сочетание из элементов той и других... Ее надо противопоставить культурам Европы и Азии как срединную евразийскую культуру". Поэтому, утверждал Савицкий в своей статье "Географические и геополитические основы евразийства" (1933), "Россия имеет гораздо больше оснований, чем Китай, называться "Срединным государством". Это, по его мнению, самостоятельная, самодостаточная и особая духовно-историческая геополитическая реальность, которой принадлежит своя самобытная культура, "равно отличная от европейских и азиатских".
В отличие от тех славянофилов, которые утверждали идеи и ценности панславизма, евразийцы вслед за Леонтьевым делали упор на азиатскую составляющую этого мира, считая Россию преемницей империи Чингисхана. Как писал, например, Трубецкой, "национальным субстратом того государства, которое прежде называлось Российской империей, а теперь называется СССР, может быть только вся совокупность народов, населяющих это государство, рассматриваемая как особая многонародная нация и в качестве таковой обладающая своим национализмом".
Еще четче эту позицию сформулировал Савицкий, по мнению которого основу евразийской культурно-цивилизационной целостности составляют арийско-славянская культура, тюркское кочевничество, православная традиция: именно благодаря татаро-монгольскому игу "Россия обрела свою геополитическую самостоятельность и сохранила свою духовную независимость от агрессивного романо-германского мира".
Не отбрасывая ряд интересных наблюдений, высказанных евразийцами, вместе с тем нельзя не отметить, что их проекты содержали ряд ошибочных положений, которые в современных условиях выглядят анахронизмами. В евразийской идеологии присутствовали отдельные элементы, реализация которых была бы чревата для России добровольной изоляцией.
Нельзя принять убеждение евразийцев в исключительности и особой миссии России в современном мире. Так, представляя Россию-Евразию как возглавляемый Россией особый культурный мир, авторы манифеста подчеркивали, что она, т.е. Россия-Евразия "притязает еще и на то и верит в то, что ей в нашу эпоху принадлежит руководящая и первенствующая роль в ряду человеческих культур". Такая вера, говорилось далее в манифесте, может быть обоснована только религиозно, т.е. на фундаменте православия: исключительность русской культуры, ее особая миссия выводятся из православия, которое есть "высшее единственное по своей полноте и непорочности исповедание христианства. Вне его все – или язычество, или ересь, или раскол". Хотя ценность других христианских вероисповеданий полностью и не отрицались, выдвигалось условие: "существуя пока как русско-греческое и преимущественно греческое, Православие хочет, чтобы весь мир сам из себя стал православным". В противном случае приверженцам других вероисповеданий предрекались разложение и гибель.
Следует отметить, что в большинстве своем русская эмигрантская интеллигенция приняла евразийские идеи довольно прохладно, если не сказать отрицательно. Среди особенно активных критиков евразийства были Н.А. Бердяев, И.А. Ильин, П.Н. Милюков, Ф.А. Степун, Г.П. Федотов. Представляется вполне естественным, что в 1928 г. наметившийся ранее раскол внутри движения завершился полным размежеванием на парижскую и пражскую группы. Более того, к началу 30-х годов от евразийства отошли самые решительные его сторонники и даже основоположники Н. Трубецкой, Г. Флоровский и др. Показательна в этом плане позиция Флоровского, который в статье с характерным названием "Соблазн евразийства" с горечью констатировал, что "судьба евразийства – история духовной неудачи". Свидетельством раскола евразийского движения стало издание в Париже еженедельной газеты "Евразия" (выходила с ноября 1928 по сентябрь 1929 г.), ориентированной на идейно-политическое сближение с советской властью. Активное участие в издании газеты принимали Л.П.Карсавин, кн. Д.П. Святополк-Мирский, П.П. Сувчинский, С. Я. Эфрон. Однако это не избавило евразийцев от преследований со стороны советских властей после освобождения Центральной и Восточной Европы от власти Германии. Так, Карсавин, Савицкий и другие были осуждены и долгие годы провели в ГУЛАГе.
3. В советский период в нашей стране само понятие "геополитика" использовалось для негативной оценки внешнеполитической стратегии ведущих стран Запада и большинства теорий международных отношений, выдвигаемых немарксистскими исследователями. Однако в период перестройки геополитика как самостоятельная сфера внешнеполитических исследований постепенно стала отвоевывать свои позиции. А с распадом СССР она была окончательно реабилитирована и заняла соответствующее место в сфере международно-политических исследований. Более того, можно говорить даже о буме интереса к геополитической проблематике.
В 1990-е годы для значительной части российской интеллигенции, особенно публицистов, журналистов и представителей возрождавшейся в тот период политологии территориальный фактор приобрел особую значимость. В условиях двухполюсного миропорядка советская система обеспечивала как территориальное, так и экономическое, социокультурное и политическое единство необозримых пространств, различных регионов, народов и конфессий. После распада СССР исследователи и публицисты стремились выявить и объяснить факторы, лежащие в основе этого и других знаковых сдвигов, а также найти средства и пути сохранения территориального единства страны.
Геополитика с самого начала стала полем довольно острых идейно-политических дискуссий, споров и столкновений в российском обществе. Эти споры и дискуссии концентрируются вокруг таких проблем, как расстановка сил на глобальном уровне, место, роль и статус России в современном мире, великодержавность, центр и периферия в мировой политике и т.п.
При этом наблюдался (во многом и сейчас) преимущественный интерес российских авторов к воззрениям и установкам старой геополитики, представители которой делали акцент на географическом детерминизме и территориально-пространственном факторе. Традиционная геополитика привлекательна тем, что предлагает простые ответы на сложные вопросы. Не случайно отправной посылкой большинства геополитических разработок в России послужили идеи и установки Х.Макиндера, А. Мэхена, К.Хаусхофера и др.
Наиболее притягательным предметом обсуждения стало положение России в сердце евроазиатского континента. Однако среди самих авторов, уделяющих преимущественное внимание фактору месторасположения государства, нет единства.
1) Часть из них пытается строить геополитический анализ положения России в современном мире на основе органического сочетания территориально-географического аспекта с культурно-историческими, этнонациональными, конфессиональными и иными факторами. В этом направлении особенно интересными представляются изыскания Б.С.Ерасова, А.С. Панарина, Э.А. Позднякова, для которых характерна ориентация на дальнейшее развитие отдельных идей, выдвигавшихся в свое время Н.Я. Данилевским и евразийцами, разумеется, с учетом современных реальностей.
2) Охотно и не очень разборчиво идеи традиционной геополитики применительно к статусу и роли России в современном мире используются представителями так называемого патриотического или националистического направления. Из их рассуждений можно сделать вывод, что сам факт обладания огромными территориями будто бы дает право тому или иному государству доминировать над соседними регионами и странами.
На основе своеобразного сочетания построений традиционных геополитиков с не всегда правильно понятыми воззрениями российских евразийцев предпринимаются попытки выдвижения разного рода псевдогеополитических построений. Здесь особое внимание уделяется территориально-пространственному фактору. Один автор, например, утверждает, что контроль над Евразией – мистическое предназначение, геополитический императив России. С помощью этих псевдогеополитических построений они пытались (некоторые и сейчас пытаются) заполнить идеологический вакуум, образовавшийся после краха коммунистического идеала государственного устройства, который служил обоснованием конфронтационной внешнеполитической стратегии периода холодной войны. Неудивительно, что у этих авторов геополитика приобрела явно выраженную форму идеологии. Как утверждал, например, А. Дугин, геополитика – это мировоззрение власти, наука о власти и для власти, это наука правления.
Вслед за славянофилами и евразийцами эта группа авторов (которых К.С. Гаджиев условно называет неоевразийцами) явно преувеличивает фактор самобытности и особого пути развития России, которая рассматривается как специфическая цивилизация, противопоставляемая прежде всего Западу. Но редко когда расшифровывается, что именно под этой цивилизацией понимается. "Россия,- писал один автор, - это Собор земли, державы и церкви, т.е. единство духа, царства и гражданского общества". Утверждается, что ей будто бы изначально присуще единство "верхов" и "низов", власти и народа, идеалов и интересов. Однако непредвзятый анализ истории России ХХ столетия не дает оснований, подтверждающих такое ее видение. Тем более не соответствует оно нынешним реалиям.
3) Представители умеренно изоляционистской концепции, которую можно характеризовать как альтернативу традиционно имперским моделям развития России, сознают недостатки евразийских идей. Так, В.Л.Цымбурский (1957-2009) пытался обосновать концепцию "остров-Россия", согласно которой Россия изображается в виде некоего континентального острова, занимающего огромное пространство, простирающееся от романо-германского этноцивилизационного ареала на западе до Китая на востоке. При этом декларируется территориально-политическая самодостаточность России, поскольку несмотря на отделение стран Прибалтики, Центральной Азии, Закавказья, Украины, Белоруссии и Молдавии наша страна, по его мнению, не утратила своих сущностных характеристик. Эта позиция характеризуется признанием нынешних государственных границ как естественных и оптимальных для России. Нынешняя территория России примерно соответствует ее естественным географическим пределам, в которых она находилась в допетровский период в XVII в. Все беды России связаны со стремлением слиться с Европой или подчинить ее своему влиянию, а также с экспансией на юге и востоке по отношению к территориям, называемым автором проливами. Причем из числа последних исключаются Урал и Сибирь, которые к времени их завоевания представляли собой "ничейное пространство", а присоединившись к России, дополнили ее естественную геополитическую нишу.
По схеме Цымбурского, на Западе этот "остров-Россия" отделен от романо-германского мира проливами, каковыми являются Польша, Венгрия, Чехия, Словакия, страны Прибалтики и другие страны и народы. На юге она также защищена от экспансии извне поясом проливов в лице новых независимых государств. Лишь на Востоке Россия непосредственно соприкасается с крупной державой – Китаем. Исходя из этих и подобных им доводов обосновывается необходимость радикального изменения внешнеполитических приоритетов в направлении дистанцирования как от Запада, так и от Востока, даже отказа от активной внешней политики по отношению к ним и сосредоточения внимания на развитие регионов "острова", особенно Сибири, Дальнего Востока и Севера.
Проблема разработки новой геополитики
Все сказанное свидетельствует о том, что научно обоснованные геополитические концепции и идеи далеко не сразу начали разрабатываться в России. В ряду последних интерес представляют, например, работы К.В.Плешакова, К.Э. Сорокина и других российских авторов, их попытки преодолеть географический детерминизм приверженцев традиционной геополитики. По мнению К.В.Плешакова, геополитика может быть определена не просто как объективная зависимость внешней политики той или иной нации от ее географического местоположения, а как объективная зависимость субъекта международных отношений от совокупности материальных факторов, позволяющих этому субъекту осуществлять контроль над пространством.
Поставив своей задачей выяснить, "в чем данная научная дисциплина устарела и какие поправки на современность ей необходимы; как данная дисциплина могла бы быть использована для удовлетворения конкретных российских государственных потребностей", К.Э. Сорокин пришел к выводу, что в ней существует два раздела – фундаментальная геополитика, изучающая развитие геополитического пространства планеты со своей точки обзора, и прикладная геополитика, вырабатывающая принципиальные рекомендации относительно генеральной линии поведения государств или группы государств на мировой арене. Последнюю К.Э. Сорокин называет и геостратегией.
Такие подходы позволяют выйти за традиционные чисто пространственные параметры, оторваться от географического детерминизма и сделать геополитику самостоятельной политологической дисциплиной, призванной всесторонне исследовать свой предмет.