Реформы в печати

Период буржуазных реформ имел свои особенности и в вопросе об отношении к печати. В условиях, когда внутри России в печать почти не допускались политические сочинения, возросший общественный интерес к этим проблемам стал удовлетворяться за счет вольной русской прессы за рубежом. Широкое распространение получают издания А. И. Гер­цена. За рубежом нередко издавались и сочинения либерального направления. Внутри страны получает распространение рукописная литература. В условиях нарастания революционной ситуации пра­вительство только проигрывало от запретов на печать. Оказавшись под давлением общедемократических сил, оно пошло на уступки.

Вскоре после появления рескрипта В. И. Назимову было раз­решено обсуждать в печати материалы по крестьянскому вопросу. Однако в целях пресечения революционной пропаганды специаль­но оговаривалось, что разрешение касается “только ученых статей, специально разбирающих хозяйственно-практические вопросы”. Разрешено было также обсуждение основ будущей судебной рефор­мы. Данные меры не вызвали большого удовлетворения, так как они не распространялись на интересующие читателей политические воп­росы. В условиях всеобщего недовольства правительство в начале 1858 г. вынуждено было пойти на новые уступки, допустив на страницы печати “сочинения о современной общественной жизни и связанной с ней правительственной деятельностью”.

Предпринятые послабления и огромный читательский интерес в обществе проявились прежде всего в резком увеличении числа периодических изданий. К 1860 г. их число возросло до 230 наиме­нований. Одновременно росли тиражи и число наименований книг. Только в 1860 г. вышло 2085 книг. Издательская и книготорговая деятельность получают развитие не только в культурных центрах, но и в провинции. Правительство с большой тревогой следило за развитием печати. Эти настроения хорошо отражены в словах Алек­сандра II: “Теперь не время гладить наших журналистов по голо­ве”. Однако в условиях революционной ситуации было невозможно пойти на запретительные меры. Поэтому правительство предприни­мает усилия “сделать печать средством влияния и элементом влас­ти”. Этому курсу соответствовали издания известного реакционного публициста М. Н. Каткова. В верховных кругах считалось полез­ным “разоблачать” в печати “крайние увлечения” Герцена и Ога­рева. Одновременно с этим администрация стремилась ограничить появление новых журналов.[30]

Как только наметился спад революционной ситуации, царизм предпринимает осторожные шаги по наступлению на печать. 12 мая 1862 г. были утверждены “Временные правила” по печати. На пер­вый взгляд они носили благожелательный характер по отношению к изданиям, но стремились дозировать меру критики для разных слоев населения. Так, материалы о “несовершенстве законов”, “не­достатках и злоупотреблениях администрации” разрешалось по­мещать только в изданиях с подписной ценой не ниже 7 руб. в год, так как эти дорогие издания недоступны для народа. Подобный же порядок был установлен и для книг. Были установлены санкции по отношению к издателям: министрам внутренних дел и народ­ного просвещения в административном порядке предоставлялось право приостанавливать любые издания сроком до 8 месяцев. Широ­ковещательные декларации “Временных правил” существенно ог­раничивались особыми секретными приложениями, предусматривав­шими проверку сочинений.

6 апреля 1865 г. вышел новый закон о “некоторых облегчениях и удобствах отечественной печати”. Внешне он также носил весьма либеральный характер. В нем получили развитие некоторые поло­жения “Временных правил”. От предварительной цензуры освобож­дались все периодические издания, но при этом особо оговаривал­ся порядок судебных преследований за нарушение законов о печати. Характерно, что царизм намеренно запутал законодательство по из­дательским делам: новый закон был издан как дополнение к закону 1828 г. Это означало, что все частные указы, принятые за четыре десятилетия, включая реакционные меры второй четверти XIX в., продолжали действовать, создавая неразбериху и внося противо­речия, но облегчая тем самым преследования. Характерно и дру­гое — административная деятельность часто расходилась с законо­дательством, не считалась с ним. Например, при закрытии журнала “Современник” царизм даже формально не прибегнул к судебному разбирательству, предусмотренному законодательством. Вопреки установленным правилам, около половины периодических изданий остались под надзором предварительной цензуры. Либеральное заигрывание продолжалось недолго. Во второй половине 60-х — на­чале 70-х гг. правительство начало открыто вводить ограничения в отношении газет и журналов.

4. «Контрреформы» в области государственного управления:

а) положение о земских начальниках 1889 г.

Земство в 80-х гг. рассматривалось как враждебная сила, поэтому правительство всячески стремилось к усилению административного начала в управлении. В эти годы царизм снисходительно относился к произвольным действиям губер­наторов по отношению к земствам, не придавая значения даже гру­бым нарушениям законов. Само правительство с нескрываемым раздражением встречало любые, даже самые безобидные инициа­тивы земств. Так, например, была отклонена просьба Вологодского губернского земства о проведении выставки сельскохозяйственного скотоводства и молочного хозяйства. За беспричинными отказами скрывалось стремление ограничить значение земств, унизить воз­раставшее влияние земских деятелей. Отмечая это явление, В. И. Ле­нин писал: “Всемогущая чиновничья клика не смогла ужиться с выбранным всесословным представительством и принялась всячески травить его” [31].

Не ограничиваясь третированием земств, правительство вына­шивало планы создания новых начал в местном управлении. По­пытки их реализации прослеживаются прежде всего в законе 12 ию­ля 1889 г. о земских участковых начальниках. В 40 губерниях созда­валось 2200 земских участков (по 4—5 на каждый уезд), которые должны были заменить мировых посредников, уездные по крестьян­ским делам присутствия и мировой суд (мировой суд сохранялся только в Петербурге, Москве, Одессе). Во главе участков стави­лись земские начальники с широким кругом полномочий: контроль над общинным самоуправлением крестьян, рассмотрение судебных дел, ранее принадлежавших мировому суду, утверждение пригово­ров волостного суда, решение земельных вопросов и т. д. В этом законе содержался отказ от ряда принципиальных положений пред­шествующих лет. Если введение должности мировых посредников хотя бы декларировало достижение согласия между крестьянами и помещиками, то земские начальники должны были решать эти воп­росы административным путем с классовых позиций помещиков. Если мировые суды создавались на выборных началах, то в новых условиях судебное разбирательство осуществляло лицо, абсолютно независимое от общественного мнения. В связи с ликвидацией миро­вого суда возрастало значение волостных крестьянских судов, ко­торые существовали вопреки принципу бессословного суда. Особый статус земских начальников означал произвольное усиление власти дворянского государства над крестьянством и другими непривиле­гированными сословиями. Это усиливалось тем, что должности земс­ких начальников могли занимать только лица дворянского проис­хождения, обладавшие значительным земельным цензом или еще более высоким цензом на другие виды собственности. При многооб­разии функций земских начальников закон не требовал от них высо­кой компетентности, и к занятию этой должности могли быть допу­щены даже лица, имевшие “незаконченное домашнее” образование, что являлось своеобразным попустительством их произволу.

б) новое положение о земствах 1890 г.

Продолжая наступление на местное самоуправление, 12 июня 1890 г. царизм издает новое “Положение о губернских и уездных земских учреждениях”.[32] В нем усиливались элементы сословности, При проведении выборов первая, землевладельческая курия стано­вилась полностью дворянской. Число гласных от нее увеличива­лось, а имущественный ценз для дворян понижался. Резко повышал­ся избирательный ценз для городской курии, а крестьянская курия практически лишалась самостоятельного представительства, ибо избранные земские гласные подвергались процедуре утверждения губернатором. Все эти меры носили характер контрреформы, кото­рая еще более увеличила представительство дворян. В 90-х гг. дво­ряне вместе с чиновниками составляли 55,2% гласных уездных соб­раний и 89,5% губернских. Однако в условиях буржуазного перерож­дения дворянства усиление его позиций не имело заметного полити­ческого значения для царизма. По-прежнему земства находились в оппозиции, а земско-либеральное движение даже активизировалось, так как контрреформы расширили его основу.

в) «городовое положение» 1892 г.

Реакционеров не устраивало и городское самоуправление. С точки зрения правительства его недостатками были преобладание торгово-промышленных кругов и недостаточность правительствен­ных полномочий. Приступая к пересмотру действующего городово­го положения, правительство решило ограничить влияние городских владельцев в органах самоуправления. Первоначально было пред­ложено, чтобы избирательный ценз определялся не только облада­нием недвижимой собственностью, но и степенью имущественной обеспеченности. Практически это означало, что в число избирателей должны быть включены богатые квартиронаниматели, среди которых было много влиятельных людей — юристов, издателей, управляющих, маклеров, удачливых специалистов и т. д. Привлечение их к городскому управлению не означало какую-то демократизацию. Однако переход к новым избирательным основам несколько расши­рял круг избирателей, что само по себе уже не устраивало царизм.

Стремясь ослабить выборное начало, 11 июня 1892 г. царизм из­дал новое городовое положение. Все преобразования в нем све­лись к ограничениям. Если ранее избирательным правом пользова­лись все владельцы недвижимой собственности, то по новому зако­ну для них устанавливался ценз: в губернских городах —1—1,5 тыс. руб., в остальных городах — 300 руб. В результате число избирате­лей сократилось в 3—4 раза и стало совсем незначительным. Так, в Москве количество избирателей уменьшилось с 23671 человек до 7221, в Казани с 6930 до 894 человек.[33] Из законодательства изыма­лось положение о том, что городское самоуправление действует самостоятельно. Официально закреплялась практика вмешательства администрации в дела самоуправления. Правительство получало право не утверждать избранных законным путем городских голов. В таких случаях думы должны были выбирать новую кандидатуру. Городские головы и члены управ объявлялись состоящими на го­сударственной службе, что во многом ставило их личное благополу­чие в зависимость от служебных успехов, которые оценивались не избирателями, а высокопоставленными чиновниками. Ограничива­лось количество заседаний думы. Все это далеко не полный пере­чень вводимых изменений, открывавших новые каналы для усиле­ния административной оценки и зависимости от правительства ор­ганов городского самоуправления. Новое, городовое положение, так же как и положение о земских учреждениях, носило характер контр­реформы. Оценивая последствия этих двух законов и в целом поли­тики бюрократических ограничений, В. И. Ленин писал, что прави­тельство “убило сельское самоуправление, изуродовало самоуправ­ление городское и земское” [34]. Однако открыто реак­ционный курс царизма не мог быть постоянным. Вот почему В. И. Ле­нин еще в 1894 г. писал, что крепостники показали разнузданную, невероятно бессмысленную и зверскую реакцию, но всего “на час” [35].

г) судебная «контрреформа» 1880-х гг.

В обстановке реакции серьезной помехой в карательной деятель­ности были судебные уставы 1864 г. С вводом положения от 14 ав­густа 1881 г. в судопроизводстве по политическим делам была огра­ничена гласность. Однако правительство пошло еще дальше и с целью нейтрализации оппозиционного звучания политических дел указом от 12 февраля 1887 г. предоставило министру юстиции полное право закрывать двери заседаний любого суда. С прекращением публикации отчетов о политических процессах было покончено с пе­чатной гласностью. Из юрисдикции суда присяжных были изъяты все дела о насильственных действиях против должностных лиц. Фактически разрушив принцип несменяемости судей, царизм создал для себя более благоприятные возможности для оказания адми­нистративного давления на суды. Все эти меры не были чем-то но­вым в деятельности правительства, ибо они лишь узаконили прак­тику, которая вопреки закону применялась на политических процес­сах и раньше.

5. Государственная политика в области образования и печати.

Жертвами реакции стали печать и школа. 27 августа 1882 г. были утверждены новые “Временные правила” о печати, которые усиливали репрессивные меры против печати. Администрация полу­чила законные санкции закрывать любой периодический орган, ли­шать издателей и редакторов прав продолжать свою деятельность, если она будет признана “вредной”. На редакции возлагались обязанности своеобразных осведомителей — по требованию поли­цейских органов они должны были сообщать имена авторов статей, помещенных под псевдонимами. Опираясь на новое законодатель­ство, в 1884 г. власти обвинили редакцию демократического жур­нала “Отечественные записки” в поддержке связей с революционе­рами и запретили его издание. Были закрыты многие другие про­грессивные издания.

Идеологи реакции К. П. Победоносцев и М. Н. Катков одним из средств борьбы с революцией считали “натуральную земляную силу инерции”, под которой подразумевалось развитие невежест­ва и предрассудков. Типичной для идеологов реакции была враж­дебность к интеллигенции и студенчеству. Неоднократно подчерки­валось, что революционное движение держится только поддержкой “учащегося пролетариата”, поэтому своей важнейшей задачей пра­вительство считало насаждение в университетах “верноподданничес­ких настроений”. 23 августа 1884 г. был введен новый универ­ситетский устав, в котором были проведены реакционные принци­пы управления учебными заведениями. Была фактически уничтожена автономия университетов. Ученые советы и факультеты были сильно скованы в своих действиях. Замещение вакантных должностей преподавателей, избранных советами, происходило после утверждения министром просвещения. Был уничтожен университетский суд. Силь­но возросла роль попечителя округа, который получал право созы­вать совет и присутствовать на его заседаниях, назначать деканов, наблюдать за преподаванием, т. е. фактически руководить всей жизнью университета. Была повышена плата за обучение с 50 до 100 руб. по указу 1887 г. Получение стипендии и пособий, назначен­ных правительством, зависело от весьма субъективных отзывов о студентах инспекторов. Наряду с этим в 1886 г. были ограничены льготы по призыву в армию для лиц, имеющих образование, и уве­личен минимальный срок военной службы до одного года. Прави­тельство не смогло в целом вернуть университеты к дореформенной эпохе. Урон был нанесен в другом: университетам были ограни­чены ассигнования. Темпы развития университетского образования и научных исследований снизились, что имело отрицательные послед­ствия для научного прогресса в масштабах всей страны.

Реакция затронула и школы. 5 июля 1887 г. был издан печаль­но известный циркуляр, часто именуемый циркуляром о “кухарки­ных детях”. В нем рекомендовалось ограничить поступление в гим­назии и прогимназии “детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мел­ких лавочников и тому подобных людей, детей коих, за исключением разве одаренных необыкновенными способностями, вовсе не следует выводить из среды, к коей они принадлежат”. Одновременно уси­ливалось влияние церкви на начальную школу. Реакция и упро­щенный подход к вопросам образования содействовали падению престижа самодержавия в различных слоях общества.

6. Итоги внутренней политики российского правительства к концу XIX в.

Насаждая реакционные порядки, царизм прикрывал свои дейст¬вия лозунгами народности. Велась фальшивая игра в “народного царя”. Своим внешним видом сам Александр III подлаживался под облик простолюдина. За всем этим скрывалась подлинная сущ¬ность самодержавия, стремившегося пресечь в народе любые воль¬нолюбивые мысли. Публичному забвению предавались даже рефор¬мы предшествующего царствования. По указанию Александра III было запрещено празднование 25-летия отмены крепостного права, а в печати не допускалось даже упоминание об этом событии. При¬крываясь словами о защите русского народа, царизм придерживался откровенно националистического курса, культивировал шо¬винистические настроения в мелкобуржуазной среде. Ряд нацио¬нальных меньшинств подвергались насильственной христианизации. В условиях глубоких социальных и политических противоречий насаждение национальной розни и преследование демократической культуры приобретали характер карательных действий против ре¬волюционного движения.

[1] “История России конец XVII – XIX век”

[2] Там же.

[3]В.И.Лени, Т. 20 – с. 173

[4] “История России 1861-1917г.”

[5] “История России 1861-1917г.”

[6] В.И.Ленин, Т. 17 – с. 83

[7] “История России 1861-1917г.”

[8] Маркс К., Энгельс Ф. Соч.— Т. 22— С. 40

[9] А. И. Левшин. Достопамятные минуты в моей жизни. “Русский архив”, 1885, кн. 8, стр. 489.

[10] Т а м же, стр. 484.

[11] “Журналы Секретного и Главного комитетов по крестьянско­му делу”, т. I, Пг., 1915, стр. 2

[12] “Журналы Секретного и Главного комитетов по крестьянско­му делу”, т. I, Пг., 1915

[13] ЦГИА, ф. Секретного и Главного комитетов по крестьянско­му делу, оп. т. XV, д. 9, л. 276—325.

[14] М. Позен. Бумаги по крестьянскому делу. Дрезден, 1864, стр. 27.

[15] “Отмена крепостного прав в России” П.А.Зайончковский

[16] ЦГАОР, ф. III отделения, оп. 85, д. 22, 1857, л. 77.

[17] Там же, л. 83.

[18] Дворянство западных губерний должно было оказаться более податливым в этом вопросе. Дело в том, что в середине 50-х годов было решено ввести здесь новые инвентарные правила. Поэтому правительство рассчитывало, что дворянство литовских губерний, недовольное проводимой инвентарной реформой, будет более сго­ворчивым в вопросе об отмене крепостного права.

[19] “Отмена крепостного прав в России” П.А.Зайончковский

[20] ЦГИА, ф. Секретного и Главного комитетов по крестьян­скому делу, оп. т. XV, д. 10, л. 95.

[21] “Материалы для истории упразднения крепостного состояния крестьян в России в царствование императора Александра II”, т.I,стр. 140—141.

[22] ЦГИА, ф. Секретного и Главного комитетов по крестьянско­му делу, оп. т. XV, д. 10, л. 152.

[23] “История России 1861-1917г.”

[24] “История России 1861-1917г.”

[25] “История России конец XVII – XIX в”.

[26] Анфимов А.М. “Экономическое положение крестьян в Европейской России”

[27] Анфимов А.М. “Экономическое положение крестьян в Европейской России”

[28] В.И.Ленин, Т. 17.—С. 97.

[29] Чернуха В.Г. “Внутренняя политика царизма с середины 50-х до начала 80-х г.г.”

[30] “История России 1861-1917г.”

[31] В.И.Ленин, Т. 5.—С. 35

[32] [32] “История России 1861-1917г.”

[33] “История России конец XVII – XIX в”

[34] В.И.Ленин, Т. 5.— С. 94

[35] В.И.Ленин, Т. 1.—С. 295