Вавилония

Вызванный серьезными экономическими процессами, прежде всего приватизацией, социальный кризис сопровождался заметным ослабле­нием политической власти и децентрализацией, под знаком которой прошли два века. Это было время ожесточенной борьбы соперничав­ших друг с другом государств и династий различного происхождения — аморейских, эламитских и собственно месопотамских, среди кото­рых на рубеже XIX — XVIII вв. до н.э. стала выделяться Вавилония. Новый центр Двуречья Вавилон, со временем превратившийся в ве­личайший город мира, стал возвышаться с начала правления шестого представителя вавилонской династии, Хаммурапи (1792 — 1750 гг. до н.э.). За долгие годы успешного правления Хаммурапи сумел пооче­редно разгромить соседей-соперников, объединив под своей властью всю Месопотамию.

Заново на развалинах далекого прошлого правитель Вавилонии создал могущественное и процветающее централизованное государст­во. И хотя оно просуществовало не слишком долго и уже при преем­никах Хаммурапи появилась тенденция к некоторому упадку, следствием чего были вторжения эламитов, а затем и завоевавших Вавилонию в XVI в. касситов, именно Вавилонию царя Хаммурапи можно считать первым в Западной Азии развитым государством в полном смысле этого слова. Речь идет не о централизованной эффек­тивной администрации на большой территории — это было в Двуречье со времен Саргона Аккадского. Суть в ином: вавилонское государство уже представляло собой ту сложную структуру, которая в дальнейшем была характерна (в многочисленных вариантах) для всех достаточно развитых обществ традиционного Востока, да и не только Востока.

В государстве Хаммурапи свойственные ранним структурам кла­новые и родственные связи уже были заметно оттеснены связями административно-территориальными, а вассально-иерархическая пи­рамида власти превратилась в централизованный бюрократический аппарат, эффективно действовавший через своих чиновников. Соот­ветственно укрепился и институционализировался влиятельный и до­статочно многочисленный слой специалистов-профессионалов, занятых в сфере управления и примыкающих к ней сферах обслужи­вания,— администраторы, воины, ремесленники, торговцы, слуги и др. Возник и весьма многочисленный слой неполноправных выходцев из числа пленных иноплеменников или потомков разорившихся пол­ноправных общинников. И хотя между первым и вторым отмеченны­ми здесь слоями была существенная разница в социальном положении, имущественном* цензе и образе жизни (эта разница отра­жалась в документах, терминологии — неполноправные работники обозначались особым сводным термином мушкенум), общим между ними было то, что все они считались и именовались царскими людь­ми, т.е. людьми, непосредственно занятыми в системе администрации или причастными к ней, обслуживавшими ее. Именно в этом плане все царские люди обоих слоев-категорий противопоставлялись осталь­ному населению, т.е. земледельцам-общинникам, права и статус ко­торых были объектом внимания и заботы со стороны правящих верхов.

Государство Хаммурапи обладало монополией силы, твердо опира­ясь на фиксированный закон и связанные с ним формы принуждения. Выдвижение на передний план кодифицированного законодательства с достаточно строгой системой наказаний было связано с тем, что развитие частнособственнических отношений, товарно-денежных свя­зей и особенно ростовщичества с его внушительными процентами (20 — 30 % годовых) вело к быстрому разорению общинников и обога­щению за их счет частных собственников.

Как известно, частное предпринимательство обладает само по себе огромными потенциями; его внутренняя сила — если ей не поставить преград — способна за короткий срок кардинально изменить облик общественных отношений, всю структуру общества, как то было на­глядно продемонстрировано несколько позже античной Грецией. В Вавилонии Хаммурапи потенции частного сектора уже давали о себе знать с достаточной очевидностью. На фоне этих возможностей цен­трализованной администрации стало ясно, что прежние псевдолати-фундистские методы хозяйства на царско-храмовых землях экономически неэффективны, что они изжили себя. На смену этим методам пришла практика раздачи царско-храмовых земель (они, по некоторым подсчетам, составляли до 30 — 40 % пашни) в виде дол­жностных наделов царским людям первой категории — это была фор­ма их жалованья — ив виде неотчуждаемых обязательных наделов царским людям второй категории, выплачивавшим за пользование этим наделом долю урожая в казну. При этом наделы царских людей первой категории, как и наделы родовитых сановников и жрецов, включая и поля правителя, обычно обрабатывались примерно на тех же началах обязательной аренды, что и остальные земли храмов (обя­зательные наделы), хотя в этом случае в качестве арендаторов могли выступать как зависимые царские люди второй категории, так и пол­ноправные общинники.

Особо следует сказать о полноправных общинниках. Этот слой в Месопотамии всегда преобладал. И хотя не всегда общинники были в одинаковом правовом и социально-экономическом положении, важно подчеркнуть, что различия обычно касались потенциальных возмож­ностей, но не реального их статуса, как раз определявшего место этого слоя в обществе. В частности, применительно к Вавилонии Хам­мурапи необходимо заметить, что хотя формально процесс привати­зации охватывал все земли и всех людей, кроме царско-храмовых земель и связанных с ними царских людей, фактически ситуация была много сложнее. Не следует представлять дело таким образом, что, коль скоро товарно-денежные отношения вторглись в недра кре­стьянской общины, она была тем самым уже заведомо обречена на быстрое превращение в коллектив частных собственников, строящий свои взаимоотношения на основах товарного хозяйства и рыночных связей, что не могло бы не привести к быстрому разложению общины.

В отличие от античности на Востоке не было условий для такого развития. Напротив, были мощные силы, действовавшие в ином на­правлении. Централизованная власть, которая здесь была нормой, диктовала свои условия развития. Применительно к общинной дерев­не это означало, что государство принимало энергичные меры для предотвращения деструктивного процесса гибели традиционной общи­ны. Вот почему, хотя некоторое количество беднейших общинников, несмотря на все ухищрения противодействовавших этому властей, все-таки разорялось и продавало свои земли соседям, этот процесс обычно ограничивался лишь небольшой частью общины и был к тому же обратимым. В результате подавляющее большинство общинников, пусть с трудом сводя концы с концами, продолжало вести свое по преимуществу натуральное хозяйство, и это было нормой, переходя­щей из поколения в поколение. Отсюда и результат: сфера действия нового частнособственнического сектора в пределах социально-эконо­мической структуры в целом была не столь значительна, чтобы по­колебать и тем более преобразовать по своему образу и подобию всю структуру.

Не сумев этого добиться, частнособственнический сектор доста­точно гармонично и непротиворечиво вписался в издавна существо­вавшую систему отношений, приведя ее к некоторой модификации. Суть модификации сводилась к тому, что государство, опираясь на древнюю основу — неотчуждаемые коллективные общинные и цар-ско-храмовые земли,— допускало существование частнособственниче­ского сектора в виде включенного в товарооборот небольшого клина земель, наемного труда, частной аренды, ростовщичества, долгового рабства и вообще системы товарно-денежных отношений. Все это было необходимо для нормального функционирования большого развитого социального организма. Но при всем том государство достаточно жестко ограничивало и контролировало реальные возможности, сферу влияния и вообще потенции частного сектора.