Стабилизация церковной жизни в 1970-х - первой половине 1980-х гг.

Период местоблюстительства растянулся на год и был заполнен борьбой различных сил внутри Церкви и за ее пределами по поводу кандидатуры и порядка избрания нового патриарха. В качестве возможных кандидатур называлось 5-6 человек, но наиболее реальными были Патриарший Местоблюститель митрополит Пимен и митрополит Ленинградский Никодим (Ротов). Власть делала ставку на Пимена, о котором председатель Совета по делам религий (в декабре 1965 г. Совет по делам Русской православной церкви и Совет по делам религиозных культов были объединены в единый орган - Совет по делам религий при СМ СССР) В.А. Куроедов отзывался как об одном из видных и авторитетных деятелей Церкви, лояльном и активно поддерживающем политику советского государства (ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 5. Д. 637. Л. 44-46). Среди епископата и духовенства о Пимене распространено было мнение как о человеке скромном, внимательном к людям, имеющем богатый опыт церковной деятельности, хорошем организаторе и "церковном службисте", отличавшемся консерватизмом в отношении устройства религиозно-церковной жизни, не приемлющем "церковного модернизма".

Но среди епископов было немало и тех, кто хотел бы избрания на патриарший престол митрополита Никодима. Да и сам он, хотя публично и не высказывался на эту тему, надеялся, что его кандидатура будет предложена на Соборе архиереями. Однако, как вскоре выяснилось, рассчитывать на успех ему не приходилось, поскольку и Совет по делам религий, и его уполномоченные на местах, и иные "заинтересованные инстанции" проводили работу в церковных кругах по выдвижению кандидатуры Пимена. Упор в основном делался на четыре момента: относительную молодость Никодима (род. 1929), его "увлеченность" католицизмом, ориентированность на церковные реформы, жесткость характера.

В предвыборный период проявили себя и церковная оппозиция, и религиозные диссиденты, выступавшие с критикой миротворческой деятельности Церкви и ее участия в экуменическом движении, настаивавшие на более самостоятельной позиции по отношению к государству и на проведении реформ во внутрицерковной жизни.

Открытие Поместного собора было намечено на 30 мая 1971 г. Накануне состоялось Архиерейское совещание, на котором особо обсуждался порядок избрания патриарха. В конце концов, победила точка зрения о выдвижении на Соборе только одной кандидатуры - подавляющее большинство высказалось за Пимена. Выборы патриарха решено было проводить открытым голосованием.

Работа Собора продолжалась три дня. В первый день единогласно новым патриархом Московским и всея Русибыл избранмитрополит Крутицкий и Коломенский Пимен.

Собор также рассмотрел и принял решения по целому ряду вопросов внутрицерковной жизни, экуменической и миротворческой деятельности Церкви. Важным событием стало принятие Деяния "Об отмене клятв на старые обряды и на придерживающихся их" (См.: Цыпин В. История Русской церкви. 1917-1997. С. 429-434).

Двадцать лет (1964-1985), прошедшие после окончания хрущевской "оттепели", на которые пришлись последние годы патриаршества Алексия I и 15 лет патриаршества Пимена, составили в жизни РПЦ особый период, сложный и неоднозначный. Безусловно, Московский патриархат сталкивался с определенными трудностями: угасанием сельских приходов; падением религиозной активности прихожан; нехваткой священно- и церковнослужителей.

Но не следует переоценивать глубину этих кризисных явлений. Церковь обладала достаточной жизнестойкостью, ее возможности к эволюционным изменениям не были исчерпаны. "Кризис" не только сигнализировал о наступивших "трудных временах", но и выступал мобилизующим фактором церковной жизни. В 70-х гг. прекратились кампании закрытия храмов, монастырей, духовных учебных заведений, административных гонений против духовенства и церковного актива. Церковь снова стала встречать понимание и поддержку в своих просьбах, будь то издательская деятельность и урегулирование правового положения приходов, духовенства, церковного актива. С конца 70-х гг. высшее церковное руководство становится своеобразной частью советского истеблишмента.

Хотя сокращение сети православных религиозных объединений продолжалось, однако теперь это происходило без резких толчков.

Показательно сопоставление "начала" и "конца" этого сложного и неоднозначного времени - с 1965 по 1985 г. - хотя бы по некоторым количественным и содержательным параметрам.

В сравнении с серединой 60-х гг. XX в. количество иерархов в 1985 г. осталось неизменным - 74 человека. Однако в епископате произошли существенные изменения. Число лиц старше 60 лет сократилось с 62,2 до 30%. С 70-х гг. средний возраст посвящаемых в епископы составил 40-45 лет, тогда как раньше - 50-55 лет. Имели место случаи посвящения в епископы лиц моложе 40 лет. Повысился образовательный уровень: ¾ иерархов имели среднее светское образование, более 80% - высшее богословское образование.

Это люди, сознательно избравшие путь служения Церкви, имеющие опыт активной деятельности в светской среде и навыки организаторской работы, а потому проявляющие энергию и настойчивость на церковном поприще. Для них характерно стремление максимально оживить приходскую жизнь, активизировать проповедничество духовенства, углубить их контакты с паствой, стимулировать учебу в духовных школах. Правящие епископы всячески поддерживают обращения верующих о регистрации новых религиозных обществ, о строительстве, ремонте и реконструкции молитвенных зданий. Иерархи входят в Синод с предложениями об установлении новых церковных праздников, канонизации представителей монашества, духовенства, государственных деятелей прошлого, о праздновании юбилеев как общеепархиальных, так и отдельных приходов.

Приходское духовенство к 1985 г. составляло около 10 тыс. человек, что значительно больше их числа в середине 60-х гг. (в 1961 г. насчитывалось 8252 священника и 809 диаконов. В 1967 г. - соответственно 6694 и 653). Шел процесс омоложения кадров духовенства: в 60-х гг. типичной фигурой был священник старше 60 лет, в 80-х - от 40 до 60. Повысился их общеобразовательный уровень: половина священнослужителей имела среднее светское образование, возросло число лиц с высшим светским образованием. Более половины духовенства в 80-х гг. имело среднее и высшее богословское образование.

Центр религиозной жизни в середине 80-х гг. переместился в город. До половины всех учтенных обрядов совершалось в городских храмах. Богослужения в них проводились, как правило, ежедневно. Они превратились в крупные "торговые точки" по реализации предметов культа и религиозной литературы. Сюда обращались верующие из так называемых бесцерковных населенных пунктов.

Заметные изменения произошли и среди прихожан РПЦ. Хотя к середине 80-х гг. среди них по-прежнему преобладали люди предпенсионного и пенсионного возраста, однако они уже отличались более высоким уровнем образования и квалификации. Возросла доля мужчин, а также женщин среднего возраста, посещающих богослужения и совершающих обряды.

В 1985 г. в СССР действовало 22 монастыря (9 мужских и 13 женских), в них насчитывалось более тысячи монашествующих. 60% из них составляли лица старше 50 лет. (Кроме того, за пределами Советского Союза действовал женский монастырь в Иерусалиме, имелась немногочисленная братия в Русском Свято-Пантелеймоновом монастыре на Афоне (Греция).) Хотя общее число монастырей по сравнению с 60-ми гг. сократилось, но не сокращался поток желающих в них поступить. Устойчивым было материальное положение монастырей. В дни религиозных праздников сюда стекались, как и прежде, тысячи паломников.

В монастырях сохранялась, хотя и не афишировалась, традиция старчества. Старцы под своей опекой имели десятки и сотни "духовных чад". Зачастую из этой категории лиц и происходило пополнение монастырей. Те же, кто не мог по каким-либо причинам поступить в монастырь, нередко создавали "в миру" неофициальные монашеские общины.

В некоторых крупных и известных монастырях проводились форумы международного и общесоюзного характера по церковно-богословским, миротворческим и экуменическим проблемам. Это особенно относится к Троице-Сергиевой лавре в Загорске (ныне Сергиев Посад). Монастыри посещали зарубежные церковные и государственные делегации.

Еще одним отличием Церкви 80-х гг. от 60-х гг. явилась активная богословская и пропагандистско-идеологическая деятельность: проповедь, издания, внебогослужебное общение духовенства с верующими и неверующими, участие в общественно-политических мероприятиях. В результате Церковь к середине 80-х гг. добилась ряда важных достижений.

Были установлены контакты со всеми православными и многими инославными христианскими Церквами и религиозными организациями. Гостями Русской церкви были главы всех православных Поместных церквей, представители многих других Церквей и религиозных организаций. Русская церковь выступила инициатором и провела в СССР ряд международных миротворческих и экуменических форумов. По ее инициативе стали традиционными встречи глав и представителей Церквей и религиозных организаций СССР.

За два десятилетия была воссоздана богословская наука и воспитаны необходимые кадры. С богословской позиции осмыслена социально-политическая реальность, в которой Церкви суждено было жить, выработаны такие богословские концепции, как: "богословие мира", "богословие революции", "христианская диакония", "христианская ответственность". Церковному руководству, с одной стороны, удалось взять под контроль процесс широкой модернизации, слишком "быстрого движения" богословской мысли навстречу явлениям и потребностям противоречивого, быстро изменяющегося мира, характерный для начала и середины 60-х гг., поскольку это угрожало обмирщением сознания верующих, стиранием грани между "божественным" и "земным".

С другой стороны, не было и безоговорочного отката на сугубо консервативные позиции. С середины 70-х гг. православное богословие предстает как достаточно устойчивое равновесие традиционализма и модернизма. Для него характерны намеренная демонстрация традиционализма, провозглашение в качестве основной задачи Церкви сохранения в "неприкосновенности апостольского учения, священных канонов и преданий церковных... святоотеческой богословской традиции" (ЖМП. 1985. №11. С. 15).

Однако это лишь внешний пласт, скрывающий значительно изменившееся и продолжающее изменяться православное богословие. Проблема "развития богословия" наиболее активно обсуждается в те годы в духовных школах Московского патриархата, а также теми представителями Церкви, которые активно участвуют в диалогах с православными и инославными Церквами, в экуменическом движении. Его необходимость объясняется тем, чтобы в "конкретных исторических условиях способствовать усвоению вечного и неизменного откровения каждым стремящимся к тому человеком". А это, утверждал, к примеру, архиепископ Смоленский (ныне патриарх) Кирилл (Гундяев), возможно лишь при преодолении ошибок прежних богословских школ, когда охранялись не "богооткровенные истины", а исторические формы их выражения, что делало богословие "мертвым и безжизненным", тогда как христианские истины надо провозглашать каждому последующему поколению людей на понятном для них языке (См.: ЖМП. 1985. №2. С. 23).

Церковь, живя в социалистическом обществе, естественно, не могла не выражать свою оценку социально-политических и нравственных идеалов социализма. Период 60-80-х гг. совпал со сменой определяющих констант в демографической ситуации в стране. Преобладающей частью общества стали граждане, родившиеся после 1917 г., т.е. жившие и воспитывавшиеся при социализме. Это же характеризует и его религиозную часть, в том числе церковнослужителей. Официальная позиция Церкви - не просто лояльность, но безоговорочная поддержка внешней и внутренней политики советского государства. Разумеется, отношение к государству не отождествлялось с отношением к коммунистической идеологии правящей партии, тем более к атеизму. Всегда подчеркивалась мировоззренческая противоположность христианства и коммунистической идеологии.

Для Русской церкви важно было найти такую форму богословской интерпретации социально-политических и нравственных идеалов социализма (коммунизма), которая одновременно соответствовала бы гражданским чувствам и патриотическим настроениям верующих в СССР и в то же время не ставила под сомнение "истинность" и "неповрежденность" православной веры, не создавала впечатления отхода от православных догматов и традиций. Итогом этих поисков стала концепция "коммунистического христианства" - совокупность церковно-богословских идей, рассматривающих коммунистический идеал общественного устройства и его реальное воплощение - социализм как конкретный пример реализации социальных принципов христианства.

Эта концепция не имеет в истории русского православия ни аналогов, ни прототипов, она - плод развития богословских идей в условиях жизнедеятельности Церкви в социалистическом обществе. Правда, в ней присутствуют некоторые идеи дореволюционного православия, прежде всего реформаторов рубежа XIX-XX вв. Например, толкование "Царства Божия" не только как эсхатологического идеала, но и его земного воплощения, как составной части "замысла Бога о человеке", результата "творческо-промыслительного действия Бога". Поэтому человек обязан творчески соучаствовать в обустройстве "мира земного".

Православные богословы 60-80-х гг. ХХ века, развивая идеи предшественников, признают, что и социалистическое общество есть та среда, в обустройстве которой должен активно участвовать верующий, причем не только в плане личного самоусовершенствования, но и в жизни трудового коллектива, сельской общины. При этом он должен идти неким "средним путем", избегая крайностей и "полного анахоретства", и "полного погружения в социальную, политическую, военную и другие сферы мирской жизни" (ЖМП. 1980. №1.С. 55).

Термин "коммунистическое христианство" звучал в устах руководителей РПЦ, на страницах церковной прессы очень короткое время - в самом начале 60-х гг. Затем он исчез из публичного обихода, как и адекватные ему и активно используемые западными христианскими организациями сочетания "аджорнаменто", "модернизм" и т.д. Снятие этих выражений говорило не об отказе от модернизации церковной идеологии, а о нежелании употреблять уж слишком обязывающие термины. Вероятно, это было проявлением внутренней борьбы в епископате между "консерваторами" и "прогрессистами", в которой перевес оставался на стороне первых. Но все говорило о том, что по мере смены поколений в епископате произойдет сдвиг в сторону активного обращения и использования терминов, выражающих процесс модернизации русского православного богословия. Забегая вперед, скажем, что этого не произошло. Бурные перемены в Советском Союзе на рубеже 80-90-х гг. спровоцировали ренессанс традиционного, консервативного богословия. И как ни странно, те богословы и церковные деятели, которые были в рядах первых и активных "прогрессистов", сегодня видят идеал социального устройства в имперской России, в православной монархии.

Таким образом, к середине 80-х гг. Церковь преодолела кризисное состояние, во многом связанное с административным натиском государства, обрела устойчивость своих структурных подразделений и в целом добилась стабилизации как во внутреннем состоянии, так и во внешнем — во взаимоотношениях с государством и обществом. Очевидно, что на большее в условиях политической ситуации "застойных времен" Церковь рассчитывать объективно не могла. Накопленный ею потенциал стабильности мог быть реализован только при значительных изменениях общественно-политической ситуации в стране.

Церковь в период "гласности и перестройки". Празднование 1000-летия Крещения Руси (1988)

Провозглашение весной 1985 г. курса "перестройки и гласности" встретило положительный отклик духовенства и верующих. Руководство Московского патриархата ожидало, что в новых условиях возможно расширение и углубление диалога между государством и Церковью, что создаст предпосылки для решения конкретных проблем, касающихся жизнедеятельности и приходов, и Церкви в целом.

О позиции Русской церкви в эти годы, как и других действовавших в СССР религиозных организаций, свидетельствует обращение "К религиозным деятелям и пастве", принятое 16 декабря 1987 г. на очередном совещании глав и представителей Церквей и религиозных организаций СССР. В нем говорилось: "За последние годы, опираясь на процесс демократизации всей общественной жизни, наша страна обрела как бы новое дыхание. Созидание мы ощущаем в экономике и политике, в сфере морали, науки и культуры. Возросли требования к чистоте нравственной атмосферы общества, многообразнее и глубже становится духовная жизнь. С новой силой утверждаются гласность и правдивость, самокритичность и требовательность.

Как религиозные люди, мы особо отмечаем то высокое предназначение, какое отводится нравственности в новой системе ориентации, то, что в центре обновленной системы ценностей утверждается человек как социально активная личность, справедливая, совестливая, открытая к восприятию великих духовных ценностей.

С глубоким удовлетворением мы свидетельствуем, что процесс перестройки оказывает положительное влияние также и на развитие жизни церквей и религиозных объединений страны, создает более благоприятную атмосферу для осуществления ими своей миссии" (Бюллетень "Религия в СССР". 1988. №1. С. 3).

Однако в сферу государственно-церковных отношений демократизация привносилась с явным запозданием. Первые три года "гласности и перестройки" были фактически потеряны. М.С.Горбачев не использовал благоприятной возможности для завоевания своему политическому курсу поддержки со стороны религиозных организаций и верующих, что объясняется не только свойственными ему в тот период партийно-ортодоксальными взглядами на религиозный вопрос, но и ожесточенной борьбой в Политбюро и партийной элите относительно общего курса реформ.

Событием, которое переломило этот вялотекущий процесс, стала встреча 29 апреля 1988 г. в Кремле генерального секретаря ЦК КПСС с патриархом Пименом и членами Священного Синода. На встрече было решено отмечать приближающееся тысячелетие Крещения Руси не только как церковный, но и как общественно значимый юбилей.

Основные юбилейные мероприятия прошли 5-12 июня 1988 г. в Москве, Киеве, Ленинграде и Владимире, а также во всех епархиях Русской православной церкви. Они включали в себя не только церковные службы, но и торжественные собрания духовенства, с участием членов иностранных религиозных делегаций, представителей общественности и органов власти, концерты духовной музыки, конференции, выставки и т.д. Подробно юбилей освещался центральными и местными средствами массовой информации. Центральное телевидение СССР в выпусках новостей рассказывало о торжествах и работе Поместного собора РПЦ, проходившего в Троице-Сергиевой лавре. Молодежная редакция ЦТ уделила большое внимание церковному празднику в популярной программе "Взгляд", где в качестве соведущего, впервые за всю историю советского телевидения, выступал священник.

Главным церковным мероприятием в эти юбилейные дни стал Поместный собор, проведенный 6-9 июня в Троице-Сергиевой лавре. С основным докладом "1000-летие Крещения Руси" выступил митрополит Киевский Филарет (Денисенко) (в настоящее время находится в расколе с РПЦ МП, является главой самопровозглашенной Церкви - Киевского Патриархата, в сане патриарха). В докладе была прослежена история Русской церкви с момента ее возникновения и до 80-х гг. XX столетия. Заслушаны были также доклады, посвященные канонизации святых в Русской церкви (решением Собора к сонму православных святых было причислено 9 человек); жизни и деятельности Церкви с 1971 по 1988 г.; внешнецерковным связям и миротворческой деятельности Церкви. Одним из важнейших итогов Собора стало принятие Устава об управлении Русской церковью, который заменил Положение об управлении Русской православной церковью (1945 г.).

Политические реформы в стране, встреча в Кремле, а затем и празднование 1000-летия Крещения Руси придали необратимый характер конструктивному развитию государственно-церковных отношений. Об этом в первую очередь свидетельствует рост в 1985-1990 гг. числа зарегистрированных религиозных объединений.

С лета 1988 г. состояние здоровья патриарха Пимена ухудшалось. В меру сил он участвовал в текущей жизни Церкви, интересовался общественно-политическими проблемами. Он и еще несколько иерархов были избраны в 1989 г. народными депутатами СССР, принимали участие в работе различных общественных организаций и движений. Пимен был информирован о нарастающих центробежных тенденциях в некоторых союзных республиках, о трудностях жизни там православных приходов. Уберечь страну от возможной катастрофы, сохранить мир между народами многонационального и многоконфессионального Отечества - об этом были его слова в последних обращениях к пастве.

Патриарх Пимен скончался 3 мая 1990 г. и был похоронен в крипте Успенского собора Троице-Сергиевой лавры, рядом с гробницей патриарха Алексия I. Смерть патриарха и в церковных, и в общественных кругах многими осознавалась как определенный рубеж в послереволюционной истории Церкви, как окончание эпохи, объединенной именами патриархов Тихона, Сергия и Алексия. Пимен стал последним патриархом советского периода отечественной истории. Вместе с ним уходили в прошлое и те церковно-государственные отношения, что сохранялись в последние семь десятилетий.