Тематический план чтения лекций и проведения семинарских занятий

БИОЭТИКА

ЧАСТЬ 1 ( темы 1-2 )

Санкт-Петербург

2008 г.

УДК 614 (07) (075 – 8) (06)

Мамонтова Т.В., Галковская О.А. Конспект лекций по биоэтике. Предназначены для студентов, обучающихся по медицинским специальностям.

Учебное пособие подготовлено на кафедре социально-гуманитарных наук с курсом менеджмента и экономики здравоохранения.

Рекомендовано к печати Учёным советом С-ПбГМА 28 апреля 2008 года.

Мамонтова Т.В., Галковская О.А., 2008

Тема № 1. Эволюция традиционной медицинской этики (4 часа)

1. Врачебная этика Гиппократа. 2. Наиболее значительные этические традиции в медицине. 3. Медицинская этика европейского Возрождения и Нового времени. 4. Медицинская этика в Советском Союзе.

Медицинская этика — это разновидность профессиональной этики. Исторически профессиональная этика, прежде всего, сложилась в медицинской, юридической; педагогической и им подобных профессиях, в которых нейтральное место занимает помощь конкретному человеку и, следовательно, взаимодействие с ним, то как с пациентом, то как с клиентом, то как с учеником (студентом). Специфика моральных оценок, нравственного регулирования в этих сферах определяется тем, что в такого рода взаимодействиях непосредственно затрагиваются такие наиболее значимые ценности, как жизнь и здоровье человека, его фундаментальные свободы, права и т.д.

В процессе освоения принципов и норм профессиональной этики медики одновременно постигают миссию своей профессии в обществе. Полноценное профессиональное мышление врача, медицинской сестры, фармацевта всегда включает этическую составляющую. В то же время профессиональная медицинская этика, органически входящая в практику, призвана обеспечить профилактику ущерба, который может быть нанесён личности или обществу, а также авторитету самой медицинской профессии в результате некомпетентных, неосторожных или предосудительных действий какого-либо ее представителя.

1. Доступная нам в памятниках письменности история врачебной этики насчитывает более трех тысячелетий. В Древней Индии врачи давали клятву еще в 1500г. до н. э. Для европейской медицины непреходящее значение и по сей день имеет этика древнегреческого врача Гиппократа (около 460-около 370 г. до н. э.), в особенности его знаменитая «Клятва». После того как в ХУ1в. в разных странах (Италии, Швейцарии, Германии, Франции) вышли первые печатные труды Гиппократа («Корпус Гиппократа»), рост его авторитета среди европейских врачей можно образно назвать «вторым пришествием» Гиппократа. Уже в то время врачи, получавшие степень доктора медицины на медицинском факультете Парижского университета, обязаны были давать «Факультетское обещание» перед бюстом Гиппократа. Известно, что когда Ф.Рабле получал диплом доктора медицины в Монпелье, ему, по обычаю того времени, не только вручили золотое кольцо, тисненый золотом пояс, плащ из черного драпа и малиновую шапочку, но и книжку сочинений Гиппократа. Во второй половине XIX в. «Факультетское обещание», в основе которого лежит «Клятва Гиппократа», было введено на медицинских факультетах университетов России. По аналогии с «Клятвой Гиппократа» в начале XX в. была составлена сестринская «Клятва Флоренс Найтингейл» (по имени основательницы самостоятельной сестринской профессии, открывшей в 1861г. в Англии первую в мире школу сестринского дела). Во второй половине ХХв., в особенности начиная с формирования на рубеже 60-х-70-х годов биоэтики, многие положения «Клятвы Гиппократа» (и «Корпуса Гиппократа» в целом) оказались в эпицентре бурных философских, богословских, юридически-правовых споров, что во многом определяет обостренный сегодняшний интерес к Гиппократовой этике.

Этические воззрения, требования и запреты великого медика изложены в книгах «Корпуса Гиппократа»: «Клятва», «Закон», «О враче», «О благоприличном поведении», «Наставления», «Об искусстве», «Афоризмы» и др. Историки уже давно спорят по поводу того, какие из названных книг принадлежат самому Гиппократу. Так, достаточно распространена точка зрения, впервые предложенная американским историком Л.Эдельштейном, согласно которой «Клятва» была создана пифагорейской школой. Одним из аргументов в пользу этого утверждения считается то, что в «Клятве» выдвигаются существенно более строгие нормы, чем те, которые провозглашались в греческом законодательстве, в этике Платона или Аристотеля, и те, которые были характерны для тогдашней медицинской практики. Сколь, однако, ни интересен сам по себе вопрос об авторстве Гиппократа, содержание книг «Корпуса Гиппократа», их значение и роль для истории медицинской этики (также как и обще культурное значение) могут рассматриваться независимо от решения этого вопроса.

Первая часть: «Клятвы» содержит характеристику взаимоотношений внутри медицинской профессии, в частности, между учителем и учеником. Вступающий в профессию фактически становится приемным членом семьи учителя, и его наиболее сильные обязательства относятся как раз к учителю и семье учителя. Важными являются требования, запрещающие разглашать медицинские знания тем, кто не принял клятву, и оберегать ряды профессии от проникновения недостойных.; Медицинское сообщество; таким образом, предстает перед нами как весьма замкнутая социальная организация, которую можно было бы обозначить такими словами, как «орден» или «клан».

В том же, что касается взаимоотношений врача пациента, этика Гиппократа — это прежде всего этика гуманности, человеколюбия, милосердия. В ее основе лежит идея уважения к больному человеку, пациенту, обязательность требования, чтобы всякое лечение не причиняло ему вреда: «Я...воздержусь от причинения всякого вреда...», — говорится в «Клятве». Современная медицина обладает огромным арсеналом средств и методов, нерациональное или неосторожное применение которых может стать причиной серьезного ущерба здоровью (ятрогенная патология) и вообще благополучию пациента. Для пояснения отметим, что эти обстоятельства побудили известного отечественного клинициста Е. М. Тареева сделать следующий вывод: «Старое правило «прежде всего не навреди» отступает перед требованием современного принципа хорошо рассчитанного риска». Думается, что Е. М. Тареев прав лишь отчасти. В современной клинической медицине, конечно же, остается обязательным обсуждаемое требование этики Гиппократа: ожидаемая от медицинского: вмешательства польза (благо) должна превышать сопряженный с вмешательством риск. Более того, значение иного принципа врачебной этики все возрастает по мере возрастания «агрессивности» медицинских вмешательств в сферу здоровья человека.

Идеи гуманности и уважения человеческого достоинства пациента конкретизируются во многих наставлениях «Корпуса Гиппократа», в частности касающихся семейной жизни больного. Особо следует подчеркнуть этический запрет интимных связей врача и больного. В «Клятве» говорится: «В какой; бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, будучи далек от всего намеренного, неправедного и пагубного, особенно от любовных дел с женщинами и мужчинами, свободными и рабами». В книгах «О враче» и «О благоприличном поведении» можно найти развитие данной темы: «У врача с больными — немало отношений; ведь они поручают себя в распоряжение врачам, и врачи во всякое время имеют дело с женщинами, с девицами и с имуществом весьма большой цены, следовательно, в отношении всего этого врач должен быть воздержанным». «Во время прихода к больному тебе следует помнить... о внешнем приличии, ...о краткословности, о том..., чтобы сейчас же присесть к больному, во всем показывая внимание к нему».

Врачевание, предполагающее в определенных ситуациях необходимость визуального и тому подобных обследований пациента врачом другого пола, как бы разрушает соответствующие моральные барьеры, «пренебрегает» культурным контекстом взаимоотношения полов в обществе. Именно эта сторона врачебной практики, а также особая глубина душевного контакта, влияние врача на пациента (и даже власть над ним) содержат в себе возможности злоупотреблений.

Проблема, поставленная Гиппократом, сохраняет свою практическую актуальность для современной медицины. Например, в 1991г. Комитет по этическим и юридическим вопросам Американской медицинской ассоциации, рассмотрев этические аспекты отношений между врачами и пациентами, принял специальное решение: интимные контакты между врачом и пациентом, возникающие в период лечения, аморальны.

Известнейшей заповедью этики Гиппократа является его запрет разглашать врачебную тайну. Это этическое требование содержится в «Клятве»: «Что бы при лечении — а также и без лечения — я ни увидел или ни услышал касательно жизни людской из того, что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной». В книге «О враче» перечисление моральных качеств врача начинается с «благоразумия», первым (и даже как бы само собой разумеющимся) подтверждением которого называется умение молчать. А завершает данный фрагмент книги «О враче» резюме: «Итак, вот этими-то доблестями души... он должен отличаться». Это отнесение врачебной тайны к «доблестям души» представляется особенно ценным в контексте всей последующей истории медицинской этики, в особенности тех ее этапов, когда делались попытки вообще отказаться от правила конфиденциальности.

Пожалуй, ни одна из идей этики Гиппократа не привлекает сегодня, на рубеже ХХ1в., большего интереса (не только в профессиональной медицинской среде, но ив обществе в целом), чем идея уважения человеческой жизни. Вся огромная современная литература, посвященная проблемам эвтаназии и аборта, в определенном смысле сводится к полемике сторонников и оппонентов позиции Гиппократа: «Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла; точно так же я не вручу никакой женщине абортивного пессария».

Хотя в текстах Гиппократа не встречается термин «эвтаназия», приведенное положение «Клятвы», очевидно, не допускает такого морального выбора врача в отношении умирающего больного, который в современной литературе по биоэтике называется «активная эвтаназия»; запрещается врачу и практика «ассистирования при самоубийстве», также чрезвычайно широко обсуждаемая в последние годы.

«Клятва» содержит запрет на участие врача в проведении аборта. Впрочем, сам Гиппократ, кажется, был иногда вынужден под давлением необходимости допускать отступления от этой нормы. Так, рассматривая вопрос об оказании медицинской помощи рабам в Древней Греции, исследователь античности Т. В. Пелаватская в одной из своих работ упоминает рассказ Гиппократа о том, как он прервал беременность у молодой флейтистки-рабыни. Вообще имеющиеся сегодня исторические свидетельства позволяют говорить; что реальная медицинская практика времен Гиппократа была более терпимой в отношении абортов и эвтаназии, чем предписания «Клятвы». Как отмечает американский историк медицины Д.Амундсен, «общим для обоих запретов является по крайней мере то, что они не совпадают с ценностями, выраженными в большинстве источников, и нетипичны для реальностей древней» медицинской практики, как они раскрываются в медицинской и иной литературе».

Несомненный интерес представляет трактовка Гиппократом темы информирования больных. В книге «О благоприличном поведении» молодому врачу дается совет: «Все... должно делать спокойно и умело, скрывая от больного многое в своих распоряжениях... и не сообщая больным того, что наступит или наступило, ибо многие больные по этой именно причине, т.е. через изложение предсказаний о том, что наступает или после случатся, доведены будут до крайнего состояния». В книге «Наставления» последняя мысль как бы уточняется: «Но сами больные, по причине своего плачевного положения, отчаявшись, заменяют жизнь смертью».

Как видим многие существенные черты «патерналистской модели» взаимоотношений врача и пациента сложились еще во времена Гиппократа. Отечески покровительственный стиль поведения врача присущ и многим другим советам и наставлениям «Корпуса Гиппократа».

«Внимание» и «ласка» должны сочетаться у врача с «настойчивостью» и «строгостью». В некоторых случаях врач не доверяет больному (ведь «многие часто обманывали в принятии приписанного им»), и потому целесообразно приставить к нему достаточно опытного ученика, «который бы наблюдал, чтобы больной исполнял предписания вовремя». В заключении книги «О благоприличном поведении» содержится такой совет: «Обо всем, что делается, наперед объявляй тем, которым знать это надлежит». Тем самым патерналистская позиция здесь получает свою завершенность: ограничение в информировании самого больного дополняется требованием информирования третьих лиц (без согласия больного!)

Неотъемлемую часть этики Гиппократа составляют моральные предписания, касающиеся взаимоотношений врачей друг с другом: «Нет ничего постыдного, если врач, затрудненный в каком-либо случае у больного... просит пригласить других врачей». Вместе с тем «врачи, вместе осматривающие больного, не должны ссориться между собою и высмеивать друг друга». Врачам не к лицу уподобляться «соседям по ремеслу на площади», «никогда суждение врача не должно возбуждать зависти другого». Столкнувшись же с ошибкой коллеги, необходимо, по крайней мере, иметь в виду, что ты тоже человек и ты тоже можешь ошибаться, «ибо во всяком изобилии лежит недостаток».

Тема отношения врача к своей профессии проходит через этические сочинения «Корпуса Гиппократа» красной нитью. У Гиппократа забота об авторитете медицинской профессии накладывает своеобразный отпечаток на педагогику врачебного дела и как бы направляет все усилия по воспитанию и самовоспитанию врача. Вот начало книги «О враче»: «Врачу сообщает авторитет, если он хорошего цвета и хорошо упитан, соответственно своей природе, ибо те, которые сами не имеют хорошего вида в своем теле, у толпы считаются не могущими иметь правильную заботу о других»... Далее молодому врачу даются советы «держать себя чисто, иметь хорошую одежду», которая должна быть «приличной и простой» и одеваемой «не для излишнего хвастовства». Лицо врача не должно быть суровым, но и противоположной крайности также следует избегать: «Тот врач, который изливается в смехе и сверх меры весел, считается тяжелым».

Морально-этические наставления Гиппократа предписывают врачу держать под этическим, контролем не только собственно профессиональную деятельность, но и весь свой образ жизни. Да, это настолько высокая этика, что возникает вопрос: посильно ли такое человеку-врачу, который, дает клятву: «Чисто и непорочно буду я проводить свою жизнь»? Вот, в частности, какой ценой дается «добрая слава» в медицине: «Мне, нерушимо выполняющему клятву, да будет дана... слава у всех людей на вечные времена». Вот какой действительный смысл содержится в словах только на первый взгляд высокомерных: «Медицина поистине есть самое благородное из всех искусств».

Проблема; авторитета медицины имеет у Гиппократа еще один очень важный аспект — это оценка и критика деятельности «псевдоврачей». Автор книги «Закон» говорит о врачах: «По званию их много, на деле же как нельзя менее». В книге «О благоприличном поведении» говорится о тех, кто, «обладая профессиональной ловкостью обманывает людей... Их всякий может узнать по одежде и прочим украшениям». Что же касается истинных врачей, то, обладая многими положительными качествами («к спорщикам требовательны, предусмотрительны в завязывании знакомств с подобными себе» и т.д.), они также «отдают в общее сведение все, что приняли от науки». Впрочем, в свете текста «Клятвы» это «в общее сведение», скорее всего, включает лишь ограниченный круг избранных.

Рассмотрим, наконец, морально-этические аспекты взаимоотношений врача и общества в античной Греции. Общество здесь высоко ценило и поощряло самоотверженность врачей. Исторические источники донесли до нас немало примеров презрения к опасностям, личного мужества врачей во время эпидемий, войн, землетрясений. Некоторые из врачей при этом погибали (как, например, эскулап Менофил на Родосе в 225 г.). Однако не менее важно и другое: насколько справедливо оценивалась такая работа-служение. В храмах в честь врачей устанавливались стелы с перечислением их заслуг. Когда издавался декрет в честь особых заслуг «инополисного» врача, то копию декрета посылали (иногда с торжественной делегацией) в его родной полис. Разнообразные дары и щедрое вознаграждение врачам в таких случаях упоминается во многих исторических источниках.

Очень высоко на шкале социальных ценностей в древнегреческом обществе стояло бескорыстие врачей. Не раз врачи, находившиеся на государственной службе, в трудные для полиса времена отказывались полностью или на определенный срок от причитавшегося им жалованья. Здесь уместно вспомнить, что в древнегреческой мифологии характерной особенностью покровителя медицины Асклепия была филантропия. И если теперь вернуться к одной из важнейших идей этики Гиппократа, согласно которой жизнь врача должна соответствовать его искусству, то можно глубже понять эту идею: не только профессиональной деятельности врача, но и самой его жизни должна быть присуща филантропия.

Мы подошли к исключительно важной проблеме — врачевание и вознаграждение за него. Труд врача оплачивался в Древней Греции высоко (лучше, например, чем труд зодчих). Основная масса врачей жила за счет гонораров, получаемых от пациентов. Автор «Наставлений» советует своему ученику: «Если ты поведешь сначала дело о вознаграждении, — ведь и это имеет отношение ко всему нашему делу, — то, конечно, наведешь больного на мысль, что, если не будет сделано договора, ты оставишь его или будешь небрежно относиться к нему и не дашь ему в настоящий момент совета. Об установлении вознаграждения не следует заботиться, так как мы считаем, что обращать на это внимание вредно для больного, в особенности при остром заболевании: быстрота болезни, не дающая случая к промедлению, заставляет хорошего врача искать не выгоды, а скорее приобретения славы. Лучше упрекать спасенных, чем наперед обирать находящихся в опасности».

Здесь сделана попытка разрешить извечную дилемму: с одной стороны, труд врача должен быть справедливо оплачен, а с другой, — гуманная природа медицинской профессии выхолащивается, если свести отношения врача и пациента; исключительно к денежным. Отношения врача и пациента не; могут характеризоваться в одних лишь экономических категориях уже потому, что пациенту очень трудно оценить качество предлагаемого ему «товара». Врач — это не та профессия, где обогащение может быть единственной мотивацией профессиональной деятельности. Когда автор книги «О благоприличном поведении» говорит, что медицина и мудрость теснейшим образом взаимосвязаны (и даже тождественны), то первыми проявлениями мудрой жизненной позиции врача он называет «презрение к деньгам, совестливость, скромность».

Слова «презрение к деньгам» необходимо, впрочем, понимать с учетом всего контекста этических сочинений «Корпуса Гиппократа». Так, автор «Наставлений» советует своему ученику, когда дело идет о гонораре, дифференцированно подходить к разным пациентам: «И я советую, чтобы ты не слишком негуманно вел себя, но чтобы обращал внимание на обилие средств (у больного) и на их умеренность, а иногда лечил бы и даром, считая благодарную память выше минутной славы. Если же случай представится оказать помощь чужестранцу или бедняку, то таким в особенности должно ее доставить...»

Справедливость отношения общества к деятельности врачей имеет и другую сторону. В Древней Греции только в отношении врачей существовало особое наказание «адоксия» (бесчестие). Речь идете врачах, повинных в серьезных профессиональных промахах или тем более, в злоупотреблениях. Как сообщает Т. В. Блаватская, исторические источники не сохранили сведений о процедуре адоксиии каких-либо фактических данных о ее последствиях. В то же время, пишет она, есть основание полагать, что это наказание было достаточно суровым и эффективным в борьбе полиса с лжеврачами и невеждами. Как минимум, «адоксия» означала потерю доверия и уважения сограждан. Вероятно, она также означала потерю практики, потерю источника дохода для врача. Может быть, она означала для него частичное поражение в правах.

Итак, этика Гиппократа — это система морально-этических заповедей, требований, запретов, регулирующих практику врачевания, определяющих отношение врача к пациенту, отношение врача к другим врачам, а также к своей профессии в целом и отношение врача к обществу. Основным ее принципом является принцип «прежде всего не навреди» ( primum non nocere) Она оказала огромное влияние на моральное сознание медиков Древней Греции и Рима.

2. Сохраняя историческую преемственность с традиционной профес­сиональной медицинской этикой, современная биомедицинская этика основывается на богатой традиции систематической моральной мысли – философской и религиозной.

Восточные этические традиции в медицине. Восточная медицинская этика имеет глубокие исторические корни.

а) Аюрведа

Собрание индусских медицинских письменных источников, известное как Аюрведа, было создано, вероятно, в начале первого тысячелетия до н.э. и содержит кодекс этического поведения для врача.

Аюрведа - древнейшая система медицинских взглядов, зародившаяся в Индии. Слово Аюрведа состоит из двух санскритских корней: Аюр - означает жизнь или отрезок жизни, и Веда - знание, или наука. Таким образом, Аюрведа - это наука о жизни. В основных учебниках Аюрведы - Чарака Самгита и Сушрута Самзита - рассматриваются направления, имеющие в целом те же названия, что и в традиционной медицине. Кроме того, эти учебники содержат трактаты по медицинской этике и взаимоотношениям между врачом и больным.

Биологическая индивидуальность - центральный принцип в диаг­ностике и лечении с позиций Аюрведы. Учение рассматривает дисбаланс, возникающий в организме из-за разрыва связей между гомеостатическими или иммунными механизмами, как основную причину болезни. Большое влияние на развитие дисбаланса оказывают эмоциональные и психические факторы. Согласно учению Аюрведы в основе регуляции различных функций разума и тела лежат 3 доши (физиологи­ческие принципы). В Санскрите 3 доши называются Вата, Питта и Капха. Каждый человек с рождения одарён все­ми тремя дошами, но их точные пропорции у каждого индивидуума варь­ируются. Они и определяют психофизиологический тип организма. Существует 10 классических типов, состоящих из комбинации 3 дошей. Доши подразделяются на множество субдошей с различными локализацией и функциями в организме. Нестабильность в дошах и субдошах на­рушает нормальное функционирование организмами и приводит к возник­новении заболеваний.

Главная цель терапии, с точки зрения Аюрведы заключается в восстановлении физиологического баланса, что соответствует восстановлению баланса дошей. Баланс - это условие, при котором максималь­но усиливаются гомеостатические и саморегулирующие механизмы. Данная концепция распространяется на 4 главные области - сознание, тело, поведение и окружающую среду.

В трактатах по медицинской этике Чарака Самгиты (II в.н.э.) и Сушрута Самзиты (V в.н.э.) получили отражение этические нормы, которыми врач обязан руководствоваться в своей профессиональной деятельности. Они касаются компетентности врача, его моральных ка­честв и правил поведения врача с больным, коллегами и учениками. В Чарака Самгите указывается, «что медицину поистине не так легко изучить, поэтому пусть каждый учится ей старательно и постоянно». Со всей душой врач "должен заботиться о лечении больного и если бы даже он рисковал собственной жизнью, он не имеет права при­чинять больному какое-либо страдание и никогда не должен иметь в помышлении оскорбить жену другого, а также попирать ногами его иму­щество". Вступая в жилище больного в сопровождении человека знакомого и имеющего право на вход, "его слово, мысль и чувство должны быть обращены не на что другое, как только на лечение его поло­жения". Уделяется место врачебной тайне: "О происшествиях в доме не следует болтать, непозволительно такие сообщать что-либо отно­сительно угрожающей преждевременной смерти больного, где это мо­жет повредить ему или кому-либо.

В Сушрута Самзите указывается на правила поведения врача и требуемые от него высокие моральные и физические качества. От вра­ча требовалось, чтобы он был сострадательным, доброжелательным, никогда не терял самообладания, был терпеливым, спокойным. Ока­зывая помощь больному, следует проявлять уважение к нему, быть доб­рым и человечным. Гуманность должна стать как бы религией врача. Врач предостерегается от высокомерия, повышенного самомнения. От­дельный раздел посвящён поведению врачующего с тяжёлым больным и умирающим: бороться до конца за жизнь человека, быть осторожным в своих суждениях в присутствии больного, уверять его в выздоровлении.

б) Мусульманская этическая традиция.

В мусульманской Медицинской этике кодекс Хаммурапи, датируемый восемнадцатым столетием до н.э., является самой ранней записанной попыткой ясно сформулировать кодекс, определяющий пове­дение, включая поведение медиков. Несмотря на то, что народы Месопотамии использовали для лечения преимущественно магию и религиозные обряды, медицина обязана им многим, так как они весьма подробно описали на своих клинописных табличках множество заболеваний. Они не только открыли некоторые медицинские методы, но и впервые стали изучать историю жизни пациента. Более того, вавилоняне достигли значительной высоты в развитии медицинской этики, так как в медицине необходима кодификация ответственности врача перед пациентом.

Шестой век нашей эры открыл замечательную главу в истории медицинской науки. Это было время расцвета Арабской империи. Пророк Мухаммед объединил арабский народ и поднял его к новой и процветающей куль­туре, которая распространилась по всему западному миру благодаря арабской экспансии. Мухаммед родился в 570 г., а к 632 г., когда он умер, весь арабский мир уже исповедовал ислам, религию, в кото­рой Мухаммед почитаем как пророк. Поскольку в своих успешных завое­вательных походах арабы в качестве добычи брали и манускрипты, они превратились в главных хранителей наук Древнего мира.

Мусульманская медицинская этика как в прошлом, так и сегодня полагается на традицию закона ислама. Поэтому, прежде чем рассмот­реть главные принципы мусульманской морали, используемые в области биомедицинской этики, следует указать на различные источники закона ислама.

1) Источники закона ислама.

Шариат - это свод канонических законов ислама, охватывающих все стороны творения. В основе шириата лежат:

- Коран - священная книга мусульман;

- Хадисы - рассказы о деяниях, поступках и словах пророка Мухаммеда.

Кроме того, юристами используются следующие источники мусульманского права:
"Истислах"-общие интересы;
"Рай" - собственное мнение;
"Кийас" - суждение по аналогии;
"Идвтихад" - способность и право интерпретаций.

2) Принципы мусульманской морали применительно к биомедицине. Биологическая революция последних десятилетий поставила перед человеком новые серьёзные проблемы. Каково отношение мусульман к этим про­блемам? Отсутствие в исламе института священнослужителей затрудняет нахождение ответа на этот вопрос: ответственность за приня­тое решение несёт сам верующий. "Иджтихад" разрешает верующему мусульманину осмысливать проблему и менять своё отношение к ней с учётом новых обстоятельств, возникающих в связи с огромными достижениями медицины, биологии и биотехнологии.

Ключевыми элементами биомедицинской этики являются понятия человеческой личности и смерти. Представление о человеческой лич­ности определяет отношение верующего к такому акту, как доброволь­ное прерывание беременности или к деторождению при участии меди­цины. С определением смерти связана трансплантация органов, осо­бенно в тех случаях, когда речь идет о жизненно важных органах скончавшегося донора. С этим же определением связан и выбор по от­ношению к интенсивной терапии и к эвтаназии.

Понятие человеческой личности в исламе. С какой стадии своего развития зародыш человека может и должен считаться человеческой личностью? В аяте 228 второй суры Корана сказано, что разведённая женщина не может снова выйти замуж раньше чем через 90 дней, что позволяет избежать сомнений относительно отцовства. Овдовевшей женщине следует по той же причине ждать 130 дней, или 4 месяца и 10 дней, прежде чем снова выходить замуж. Устанавливая сроки от 90

до 130 дней (от 3 месяцев до 4 месяцев и 10 дней), Коран косвенным образом определяет период, в течение которого зародыш приобретает форму человека. Исходя из этих положений Корана и основываясь на преда­нии о пророке Мухаммеде, согласно которому Бог вдохнул душу в зародыш в 3 месяца и одну неделю, мусульмане делают вывод, что "о зародыше как о человеческой личности можно реально говорить, начи­ная с первой недели четвертого месяца, т.е. на сотый день беремен­ности".

Понятие церебральной смерти. В мусульманских странах к определению церебральной смерти подходят строго. Церебральная смерть означает окончательную и необратимую остановку деятельности мозга (полушарий и мозгового ство­ла) с полным разрушением его клеток. При церебральной смерти с помощью искусственной вентиляции можно поддерживать жизнедеятельность дру­гих органов.

Искусственная инсеминация. Этот способ состоит во введении спер­мы непосредственно в полость матки. К нему прибегают при стериль­ности одного из супругов. По мусульманским законам использование этого метода разрешается только в том случае, если донором спермы является законный супруг.

Экстракорпоральное оплодотворение и перенос зародыша в полость матки. Оплодотворение производят вне организма, а через 48 часов после оплодотворения образуется яйцо и этот зачаток эмбриона имплантируют в матку матери. Далее бере­менность протекает обычным порядком. Согласно исламу, такое оплодотворе­ние считается законным только в том случае, если для него использован сперматозоид мужа женщины.

Суррогатное материнство. Если яичники у женщины функционируют нормально, но она не может выносить ребёнка, у неё можно взять одну или несколько яй­цеклеток для оплодотворения их спермой её мужа. Получен­ный таким образом зародыш через 48 часов помещают в матку другой женщины, которая рождает ребёнка через 9 месяцев. Поскольку ислам признает полигамию, то вынашивающей матерью может быть вторая жена мужа.

Ислам запрещает такой способ деторождения в случае, если яйце­клетка не принадлежит жене своего мужа или если ребёнок вынашива­ется посторонней женщиной.

Итак, мусульманская религия разрешает прибегать к искусствен­ному деторождению только законным супругам и при соблюдении следующих условий:

- необходимо знать донора половых клеток с тем, чтобы исклю­чить кровосмешение и обеспечить законную родственную связь в со­ответствии с мусульманским правом;

- требуется взаимное добровольное и сознательное согласие за­конных супругов.

Трансплантация органов человека. 1) Живые доноры. От живого донора можно пересаживать органы, способные к регенерации (почка, костный мозг, печень). В этих случаях ислам не вводит никаких ограничений.

Изъятие органов у мертвых возможно при условии прекращения искусст­венного поддержания дыхания и кровообращения, т.е. при констатации церебральной смерти. Совет министров здравоохранения арабско-исламских стран принял со­стоящий из 11 статей проект закона о трансплантации органов чело­века. Содержание (в сокращенной виде):

- Трансплантация органов умершего человека допускается с со­гласия близких покойного и при условии, что:

а) смерть установлена тремя врачами-специалистами, в том числе нев­ропатологом, а хирург, который будет производить операцию, не должен входить в состав этой группы;

в) покойный при жизни не возражал против забора какого-либо орга­на своего тела.

- Запрещается продавать и покупать любой орган или делать его предметом дарения за какое-либо вознаграждение.

- Трансплантация органов производится в медицинских центрах, официально признанных министерством здравоохранения.

с) Буддизм.

Буддизм, конфуцианство и даосизм внесли свой вклад в развитие других восточных медицинских этических традиций. Буддизм наиболее интересен.

1) Основы буддийской мысли.

Со времени своего Просветления и вплоть до смерти (около 480 г. до н.э.) Будда проповедовал единственную мысль: избавление от страдания через его признание. Духовный путь, составляющий содер­жание его учения, получил название буддизма.

Согласно буддийскому учению, страдание и избавление от него определяются состоянием духа, от которого зависит и продолжение бытия существ в одном из шести планов сансары. Освобождение от со­стояния неудовлетворённости и страдания предполагает прежде всего познание истинной природы феноменального мира. Для него характер­ны непостоянство и исчезновение всего того, что возникает из при­чин и условий, и именно он лежит в основе всеобщего страдания. Сам человек связан с остальным окружением, с природой и другими живыми существами, людьми и животными. Будда зовёт к просветлению и личной ответственности. Страсти обусловливают поступки, сумма которых определяет судьбы людей в соответствии с законом Кармы, который охватывает не только данный отрезок жизни, но и её продолжение в потоке последовательных перерождений.

Отрицательные поступки порождены незнанием истинной природы явлений. Из незнания проистекают зависть и ненависть, которые неизбежно влекут за собой тяжёлые последствия, мешающие тому, кто ими охвачен, избавиться от страданий. Положительные же поступки, свя­занные с высшим знанием - пониманием непостоянства и несубстанциональности явлений,- создают счастливые условия жизни и ведут к ос­вобождению от уз сансары. Что касается собственно практики, то про­светление идёт по описанному Буддой духовному пути, пути справед­ливости и равновесия. Духовное развитие достигается через практику концентрации и созерцания, находящихся в центре буддийской традиции.

Освободившись от страстей и духовной скверны, человек выхо­дит из круговорота бытия, перестаёт перерождаться и избавляется от страданий.

Главные элементы буддийской мысли. Человеческая личность покоится на пяти психофизических опорах, называемых скандхами: форма (рупа), ощущения-эмоции (ведана), восприятия-представления (санджия), кармические волевые импульсы (санкхара) и сознание (виджняна).Совокуп­ность этих феноменов составляет непостоянный и иллюзорный мир (по­ток) индивида, бытие которого относительно и условно. Все живые и неживые феномены, кроме того, несубстанциональны. Рождённые из при­чин и условий, они не имеют никакого собственного существования, что приводит к пустотности. Однако, относительным образом они суще­ствуют. Буддизм постулирует закон причинности, из которого вытекает процесс рождения и смерти.

Перерождениям даётся такое объяснение: человеческое существо - это непрерывный поток, последовательное возникновение и исчезно­вение особых состояний пяти психофизических феноменов. Это позво­ляет говорить о континууме. Поскольку нет никакой постоянной сущно­сти, пребывающей какой-то отрезок времени, то и от одного сущест­вования к другому не может переходить что-либо постоянное. Умирающее, а затем возрождающееся существо не является ни тем же самым, и иным существом - это непрерывный поток, влекомый моральной силой поступков. Таким образом, существа, привязанные к своим поступкам, потенциально несут в самих себе своё бытие. Следовательно, закон Кармы (или поступков) и закон нового рождения тесно связаны между собой: Карма (волевые импульсы) - это своего рода энергия, питающая поток психофизических феноменов, или континуум.

Буддийская этика основывается на альтруизме и сострадании и покоится на воздержании от плохих поступков:

- не отнимай ничьей жизни, будь то человек или животное;

- не кради;

- не пьянствуй;

- не произноси ошибочных, пустых или лживых речей;

- не прелюбодействуй.
2) Позиция буддизма по отношению к некоторым проблемам, связанным с биомедициной.
Суждения относительно риска, связанного с применением новейших достижений биомедицины, вытекает из основного принципа высшей святости
человеческой жизни и любой формы существования вообще.
- Высшая святость человеческой жизни имеет приоритет перед
всеми другими соображениями.

- Биологически зародыш возникает в результате слияния сперматозоида с яйцеклеткой, но буддизм утверждает, что для жизни необходим ещё и третий элемент - континуум сознания.

- В момент смерти происходит растворение физических элементов:
твёрдый элемент растворяется в жидком, жидкий вбирается теплотой;

а теплота рассеивается в воздухе. На каждой из этих стадий у умирающего создается ощущение тяжести, потери опоры, погружения в жидкость. Предполагается, что континуум сознания присутствует в физи­ческой оболочке в течении трёх дней с момента клинической смерти.

- Согласно буддийскому учению, человек - это больше чем био­логическое существо и результат соединения двух особей. Он сущест­вует в своей психофизической цельности и наследует предшествующие поступки. Человек, хотя и детерминирован своими прошлыми поступ­ками, имеет возможность выбирать и изменять своё становление. Буд­дизм всегда подчёркивает силу предшествующих поступков как главно­го объяснения разнообразия существ и их положений.

- Из этих основных принципов относительно нового рождения, за­кона причинности и сострадания вытекает буддийская медицинская эти­ка.

Эвтаназия. Уничтожение жизни (своей или другой) стоит на пер­вом месте среди отрицательных поступков. Эвтаназия - это сложная и деликатная проблема и отношение к ней зависит от того, идёт ли речь о "пассивной" или "активной" эвтаназии. Недопустимо активное вмешательство, ускоряющее приближение смерти, равно как и интенсив­ное лечение для поддержания жизни, которое считается формой наси­лия, поскольку приближение смерти носит сущностный характер и по возможности должно быть тихим и безмятежным.

Зародыш священен и несёт весь потенциал человеческого существа, поэтому аборт зародыша соответствует уничтожению жизни независимо от стадии развития зародыша.

Контрацепция. Предпочтительным способом считается использование презервативов.

Стерилизация. Следует избегать в связи с проблемой обратимости.

Экстракорпоральное оплодотворение . Согласно буддизму, процесс рождения мо­жет осуществляться различными способами. Эмбрион - это зародыш жизни, и он должен пользоваться такой же защитой, как и человек. Лица, появившиеся на свет в результате использования методов искусственной репродукции, и дети, рождённые естественным путём, должны на всех уровнях пользоваться статусом равенства. Одна­ко имеются осложнения. Дело в том, что такой метод становится не­приемлемым сам по себе, потому что в этом случае производится оп­лодотворение нескольких яйцеклеток, затем их селекция и, наконец, разрушение или хранение в криогене, а согласно буддийскому учению, континуум сознания возникает с первого мгновения оплодотворения.

Вынашивание чужого ребёнка. Если подобная практика предполагает

искусственное оплодотворение, то она становится неприемлемой по вышеуказанной причине, но допускается сама практика суррогатного материнства. Если же все же такая операция производится, следует принимать меры предосторожности: необходимо исходить из альтруистских наме­рений и получить согласие всех заинтересованных лиц.

Трансплантация органов. Проблема пересадки органов требует этиче­ского осмысления. Речь идёт об акте сострадания, о даре для помо­щи ближнему. Понятие смерти воспринимается различно буддизмом и западной научной традицией. Согласно буддизму, при признаках клинической смерти не может быть абсолютной уверенности в том, что со­знание покинуло физическую оболочку. Хотя наука не обнаруживает этот континуум, традиционная буддийская мысль полагает, что его можно определить по некоторым признакам. Сенсорное и психическое сознание исчезают в момент наступления физической смерти, но созна­ние может оставаться в телесной оболочке до трёх дней.

При мгновенной, неожиданной смерти континуум сознания моментально покидает тело, но, помимо данного случая, есть опасность вмешательства в естественный процесс психофизической смерти, если производить какие-либо манипуляции с телом в.течение трёх дней после наступления клинической смерти. Но, с другой стороны, передача органа может помочь ближнему, как, например, в случае с пересадкой роговицы.

Гиппократова традиция в западной медицине.

Западная медицинская этика также имеет глубокие исторические корни. Традиция, восходящая к Гиппократу, дала современной западной медицине основополагающий этический принцип. Кроме того, источниками размышления в биомедицинской этике явились этические теории, разработанные западными философами.

а) Источники традиций

Гиппократова традиция начинается с группы медицинских сочинений, известных как Корпус Гиппократа, которые возникли, вероятно, в четвертом столетии до н.э. Немного известно о жизни Гиппократа, древнегреческого врача и ученого, родившегося на греческом острове Кос около 460 года до н.э. и умершего около 377 года до н.э. За свой вклад в обоснование медицинской этики Гиппократ был назван Отцом медицины.

б) традиция в современности.

Гиппократова традиция значительно обогатилась в современности. Первые этические кодексы появились в Англии и США при возникнове­нии медицинских ассоциаций. Первоначально медицинский этический ко­даке был составлен в 1803 году английским врачом из Манчестера То­масом Персивалом . В 1847 году его взяли за основу со­здатели Американской Медицинской Ассоциации (АМА). .Традицию совершенствовали последующими этическими кодексами АМА, которая в 1912 году предложила свою редакцию текста и наиболее значительно пересмотрела в 1957 и 1980 годах.

С возникновением в 1881 году Общества русских врачей начина­ется совершенствование традиции в отечественной медицине. "Факуль­тетское обещание русских врачей" (1871), которое давали оканчи­вающие медицинские факультеты в дореволюционной России, "Торжест­венное обещание врача Советского Союза" (1961), "Присяга врача Со­ветского Союза" (1971) и ныне действующее "Обещание врача России" (1992) обогатили традицию. Однако кардинальным изменениям тради­ция подверглась в новом "Этическом кодексе российского врача" и Клятве, принятых в 1994 году Ассоциацией врачей России (АВР).

Западные религиозные традиции.

а) Иудейская этическая традиция

Источник авторитета. В то время как стандарты этики Гиппо­крата имеют отношение к самому врачу, иудейская ме­дицинская этика полагается на традицию иудейского закона, который толкуется и формулируется раввином. Закон получил полное своё выражение в Торе, тогда как продолжающаяся в настоя­щее время раввинская традиция – Галаха – основывается на античном тексте, Талмуде.

Основное содержание. Разногласия по этическим вопросам разделяют ведущих раввинов. Все сходятся во мнениях, активно обсуждая убийство в медицинской практике, но расходятся относительно того, может ли когда-либо отменяться лечение или приостанавливаться реанимационные усилия. Ортодоксальные иудеи считают, что долг врача поддерживать жизнь едва ли не любой ценой, что находится в поразительном контрасте с другими традициями (и с мнениями многих неортодоксальных иудеев), которые допускают случаи, когда можно позволить больному умереть.

Сущностные принципы, которые обычно разделяются всеми, включают моральный долг поддерживать здоровье, а также неприятие суеверия и неразумного лечения (например, знахарство при помощи молитв) и строгие ограничения относительно обращения с только что скончавшимся.

Одним из базовых принципов древнееврейской медицины является принцип единства человеческого существа, дух и тело которого образуют еди­ное целое. Согласно иудаизму, душа и тело едины, и к ним в равной степени относятся и десять божественных заповедей, медицина и мо­раль дополняют друг друга. Взаимозависимость души и тела ве­дёт к тому, что причины телесных недугов надо искать в душевной области, и наоборот. Из данного принципа непосредственно вытекают представления иудаизма о жизни и смерти. Уважение к человеческой жизни дополняется в иудаизме уважительным отношением к телу покойного, так как являясь физической оболочной души, тело человека требует уважения даже после смерти. Данное обстоятельство объяс­няет нам строгие ограничения, которые налагает иудейская медицин­ская этика на аутопсию и трансплантацию органов.

Согласно иудаизму, человеческая жизнь абсолютна, священна и неприко­сновенна. Её ценность бесконечна, ибо она - дар Божий. Поэтому по правилам древнееврейской медицины врач должен бороться за жизнь до по­следнего дыхания. В основе такого поведения лежит мысль, что человек знает не всё и его вердикт - это ещё не Божий приговор. А когда усилия врача безрезультатны, врач должен сделать всё возможное, чтобы облегчить боль.

Понятие смерти и дискуссии среди иудеев по поводу определения момента её наступления. Точка зрения иудейского Закона строгая и очень кон­кретна. Определение момента наступления смерти, принятое всеми ор­тодоксальными иудеями, соответствует тому, которое было дано рав­вином Моше Шрейбером. Он полагает, что смерть характеризуется неподвижностью, остановкой сердца и отсутствием дыхания (т.е. соответствует тра­диционному понятию "биологической смерти"). Смерть может быть кон­статирована только при наличии этих трёх признаков. Приведённое определение смерти было, например, взято Генеральной ассамблеей французских раввинов, принявшей 18 мая 1978 года следующий документ: «В условиях существования различных законов и законопроектов, касаю­щихся забора и пересадки органов и тканей, Генеральная ассамблея французских раввинов считает своим долгом напомнить о следующих принципах иудаизма:

- глубоко священный характер жизни обязывает, чтобы как обществом, так и отдельными людьми всё было сделано для спасения человеческого существова­ния;

- согласно иудаизму, признаками смерти являются полное прекращение функций дыхания, кровообращения и нервной системы;

- при отсутствии этих трёх признаков не разрешается выполнять ни одну из многочисленных процедур, совершаемых обычно сразу же после смерти. Любое действие над умирающим считается вызвавшим его смерть».

Неортодоксальные иудеи склонны признавать церебральную смерть.
Недавно, принимая во внимание достижения технического прогрес­са, Верховный совет раввинов Израиля согласился принять крите­рии смерти мозга, включая смерть ствола мозга. Однако большинство представителей еврейских руководящих кругов не при­нимают критерии церебральной смерти.

Трансплантация органов и аутопсия. Иудаизм положительно относится ко всему, что позволяет спасти жизнь любого человека, без каких-либо преимуществ одних перед другими. Потому жизнь реципиента не может считаться более ценной по сравнению с жизнью донора, пусть даже обречённого. Уважительное отношение к умирающему человеку тре­бует, чтобы ничто не предпринималось для ускорения его кончины, ибо такие действия, независимо от состояния умирающего, считаются убийством. Следовательно, категорически запрещается брать сердце

умирающего раньше наступления смерти, даже при отсутствии каких-либо шансов на спасение его жизни. И наоборот, уважение к умирающему проявляется в том, чтобы не продлевать искусственно его жизнь с единственной целью получения времени для подготовки к операции будущего реципиента. Однако, разрешается приходить на помощь смертельно больному, пере­саживая орган, взятый у живого человека, при условии, что не ста­вится под угрозу жизнь донора.

Забор органов у умершего с целью последующей пересадки натал­кивается на три запрета:

- тело усопшего не может быть предметом наживы;

- оно не должно быть тем или иным образом изуродовано;

- тело покойного должно быть предано земле.

Аутопсию разрешается производить:
- когда речь едет о спасении человеческой жизни;

- при наличии согласия, данного покойным при жизни;

- при невозможности определить иным способом причину смерти (с участием трёх врачей-специалистов);

- в интересах правосудия;

- для спасения жизни других людей;

- в целях определения наследственных заболеваний для защиты здоровья близ­ких родственников или детей.

Однако аутопсия может выполняться только при обязательном соблюде­нии следующих условий: осуществляющие вскрытие врачи должны проявлять уважение к покойному (не курить, не вести не относящиеся к делу разговоры); по
просьбе семьи операция может выполняться в присутствии раввина; по окончании вскрытия тело и его части передаются похоронной службе для предания земле.

Аборт. Иудаизм рассматривает искусственное прерывание беременности как противоестественное и утверждает, что аборт и нежелание иметь детей противоречат самой истории и мессианскому предназначе­нию еврейского народа.

Стерилизация. Иудаизм допускает стерилизацию (например, пере­вязывание маточных труб) в связи с тем, что женщина не обязана участвовать в деторождении наравне с мужчиной. Однако отрицательно относится к мужской стерилизации. Поскольку обязанность продолжения рода лежит главным образом на мужчине, ему запрещается предпринимать какие-либо шаги по лишению себя этой возможности.

Отношение к современным репродуктивным технологиям. В Талмуде в трактате Хагига 15"а" сказано, что если девственная женщина будет купаться воде, содержащей сперму, то она может забеременеть. Эти слова, вписанные 1700 лет назад, были взяты за основу при рассмотрении возможности искусственного оплодотворения. Они составляют основу легализации проблемы искусственного осеменения. Подавляющее большинство раввинов категорически осуждает любое оплодотворение донорской спермой. Однако если окончательно доказано, что никакая иная терапия невоз­можна, то в качестве крайнего средства допускается оплодотворение спермой мужа. По проблеме суррогатного материнства указывается, что любая форма "одалживания своего чрева" бесплодной супруге полностью запрещена. Запрещение мотивировано важностью отношений между матерью и плодом.

Эвтаназия. Согласно иудаизму, отсутствие надёжных диагностических средств не даёт врачу права решать, носит ли болезнь излечи­мый или неизлечимый характер. В равной степени он не имеет права прислушиваться к желаниям больного, поскольку человек не вправе распоряжаться своей жизнью и смертью. Укол, сделанный с намерением прекратить жизнь пациента, согласно иудаизму, относится к числу деяний, запрещённых законом: "Во всём, что его касается, с умирающим должны считаться как с живым человеком..." (Иома 85 б).

Православная этическая традиция.

Источник авторитета. На протяжении веков православная медицин­ская этика передавалась и толковалась, как правило, Церковью, а не
медицинской профессией. Основу православной медицинской этики со­ставляет учение Православной Церкви, которому приписывается богооткровенный характер. Моральный авторитет распространяется лишь на
религиозные авторитеты, среди которых более консервативные право­
славные учёные склонны видеть свидетельства Святого Писания и отцов церкви, а более либерально настроенные авторы - и современных
православных авторитетов.

Основное содержание. Подход Восточного Православия к проблемам биомедицинской этики разворачивается в двух важнейших направлени­ях:

1) защита жизни и 2) продолжение жизни.

1) Защита жизни.

Православная этика повсеместно утверждает, что жизнь есть дар Божий, и, как таковая, является необходимой предпосылкой всех дру­гих физических, духовных и моральных ценностей. Как дар Божий, она - моральное благо. Общество и индивидуум морально ответственны за сохранение, продление и повышение ценности человеческой жизни. От­ветственность отдельного человека за сохранение жизни означает, что людям не дано право обрывать жизнь человека. "Даже исключения из этого правила проистекают из ситуации, когда конфликтующие притязания на жизнь _ взаимонесовместимы, и необходимо сделать выбор". Следовательно, - в православной медицинской этике именно защита и продолжение жизни яв­ляются ключевым аргументом в принятии правильного в моральном отношении реше­ния.

Аборт. Противостояние Восточного Христианства абортам имеет долгую историю. Её этические воззрения, содержащиеся в канониче­ском праве, церковных книгах и в множестве этических инструкций, осуждают аборт как вид убийства. Так как православные христиане рассматривают человеческую природу как психосоматическое единство, а жизнь как непрерывное и нескончаемое развитие человека как образа и подобия к божественности, то достижение плодом определённых ступеней развития этически безотносительно к вопросу об абортах. Таким образом, любой аборт рассматривается православными христианами как грех, так как он является злом. Православные этики отвергают те контраргументы, которые обращаются к экономическим и социальным соображениям, поскольку жизнь в таком случае рассматривается как нечто менее ценное, чем деньги или комфорт. Они не согласны с оправданием абортов на основании наличия у женщин права контролировать своё собственное тело; не отрицая сам принцип самоопределения, этики восточного Православия отвергают его использование в качестве довода о том, что плод есть лишь часть материнского тела. Мнения православных этиков по вопросу о моральности рассмотрения возможности аборта разделились. Консервативно настроенные этики Восточного Православия отвергают такую возможность (это касается, в первую очередь, представителей Русской Православной Церкви). Либерально настроенные православные этики допускают моральную приемлемость рассмотрения возможности аборта, но лишь в том случае, когда развитие плода подвергает опасности жизнь матери. В этом случае, по их мнению, наивысшей ценностью выступает сохранение жизни матери. Однако подобное решение оценивается ими подпадающим в разряд "невольных грехов", когда "признаётся вред содеянного, но вина личности смягчена".

Пересадка органов. Этики Восточного православия считают, что в случае пересадки органов следует учитывать два решающих момента этического порядка: во-первых, вред, который может быть причинен донору и, во-вторых, нужды реципиента. Исторически, Православная Церковь не возражала против проведения подобных процедур, таких как пере­ливание крови и пересадка кожных тканей, поскольку в обоих случа­ях жизнь донора не подвергается значительной опасности, а благо приносится реципиенту значительное. Аналогичные соображения учи­тываются Православным Христианством и в случае пересадки органов. «Предоставление некоего органа, утрата которого может нанести вред или угро­жать жизни потенциального донора, не является обязанностью или моральным долгом личности». Не следует возражать против проведения тех видов пе­ресадок органов, если физическое благополучие и состояние здо­ровья не вызывает опасение (например, в случае пересадки почки). С другой стороны, реципиент должен быть в хорошем состоянии, что­бы риск донора был оправдан. Особый случай представляет пересадка сердца, так как его результатом является смерть донора. Несмотря на то, что многие иерархи Православия отвергают пересадку сердца, посколь­ку в церковной литературе оно рассматривается как вместилище души, в большинстве своём они не отрицают принципиальную возможность проведения подобных операций. Однако, пока степень успешности по­добных операций не очень велика и недостаточно изучен феномен от­торжения тканей, моральный вопрос относительно операций по транс­плантации сердца остается без ответа.

Смерть и эвтаназия. Согласно традиционному определению смерть
есть "отделение души от тела". В таком понимании смерть не может быть
предметом объективного исследования, а значит, определение медицин­ских критериев смерти и начала процесса умирания не является ком­петенцией теологии. И всё же можно некоторым образом различать от­ношение к смертельно больному человеку. Физическую жизнь традиционно понимают как способность человека поддерживать свою жизнедеятель­ность. Отсюда вытекает, что физическая смерть начинается с момента выхода из строя взаимозависимых систем человеческого тела. Следо­вательно, смерть наступает, когда процесс разрушения этих систем становится необратимым. При всей трудности определения, когда именно начинается процесс умирания, стремлением Церкви и врачей всегда было сделать всё возможное для поддержания жизни и всячески
препятствовать наступлению смерти. Поэтому хирургическое вмешате­льство, медицинское использование наркотиков и даже искусствен­ных органов считается целесообразным, при условии, что вероятность своевременной помощи и возможности возврата к нормальной жизне­деятельности достаточно велика. Иной представляется ситуация, ког­да современная медицина в состоянии поддерживать "жизнь" челове­ческого организма при помощи комплексного использования искусст­венных органов, медикаментозного лечения, переливания и других средств; в таких случаях (в особенности, когда отсутствие прояв­лений деятельности мозга сопряжено с соматическими нарушениями)
вряд ли можно ожидать восстановления жизненных функций организма
и мы можем с уверенностью утверждать, что пациент не живёт более
в любом религиозно значимом смысле. В этих ситуациях нет никаких
моральных обязательств для продолжения использования искусствен­ных медицинских средств.

Восточная Православная Церковь практикует целую службу, посвященную умирающим. Когда смерть задерживается и тщетны попытки умереть, ключевым моментом службы является призыв к Богу отде­лить душу от тела и дать отдохновение умирающему. Однако это вовсе не означает, что вышеизложенные соображения можно использовать для оправдания практики эвтаназии. Дело в том, что "одно дело позволить умирающему умереть, когда нет несомненной надежды, что жизнь может быть сохра­нена, и даже молиться Создателю Жизни забрать жизнь "страждущего умереть", и совсем другое - эвтаназия, которая представляет собой активное вмешательство, с целью прервать жизнь другого человека". Самые серьёзные возражения эти­ки Православного Христианства основываются, во-первых, на исключи­тельной сложности проведения черты между "переносимыми" и "невы­носимыми страданиями", учитывая большое значение, которое Восточное Православие придаёт возможности духовного роста через страдания ; во-вторых, возведение эвтаназии в ранг права или обязанности, приведёт к прямому противоречию основному этическому положению, что человеческие существа являются лишь хранителями жизни, которая про­истекает из источника, отличного от нас.

2) Продолжение жизни.

В этической мысли Православного Христианства продолжение жиз­ни является не менее фундаментальной обязанностью человечества, чем её защита. Не являясь единственной целью брака, продолжение жизни оказывается реализацией выполнения долга и моральной ответ­ственности.

Человеческая сексуальность. Церковь учит, что человеческая сексу­альность есть божественно данное измерение человеческой жизни, ко­торое находит своё воплощение в браке. Цели брака не ограничены лишь репродуктивной функцией. Следует подчеркнуть, что цели супру­жества и их классификация по важности являются для православных авторитетов (как для отцов церкви, так и для современных) вопро­сом, по которому их мнения разделились; однако свидетельства Свя­щенного Писания и отцов церкви говорят о четырёх из этих целей, не классифицируя их по степени значимости: (1) рождение и забота о де­тях; (2) взаимопомощь четы; (3) удовлетворение полового влечения; (4) духовный рост в единстве и взаимности, то есть в любви. Пол­ностью предназначение человеческой сексуальности, таким образом, воплощается во взаимодействии этих целей.

Контрацепция. «Контролем за рождаемостью или контрацепцией является применение механических, химических и иных средств как до, так и после полового акта, с целью предотвратить оплодотворение сперматозоидом яйцеклетки, избегая, таким образом, последствий полового акта - зачатия и последующего рождения ребёнка». Между православными этиками существует общее согласие по двум пунктам: 1) так как одной из целей супружества является рождение ребёнка, чета поступает аморально, если постоянно прибегает к контрацепции как средству избежать рождения ребёнка и нет смягчающих обстоятельств; 2) контрацепция аморальна и тогда, когда способствует блуду и прелюбодеянию. Единогласие отсутствует в вопросе контрацепции в браке с целью отсрочки рождения детей или ограничения их количества. Некоторые авторы Восточного Православия относятся к этому отрицательно и считают любое применение контрацепции, в браке или вне его, аморальным. Эти авторы склонны придавать цели брака по рождению и воспитанию детей доминирующее значение, а любые другие проявления сексуальной активности счи­тать сластолюбием. Для них аборты и контрацепция тесно связаны меж­ду собой и между ними не проводится никакой разницы. Другие пра­вославные этики ставят под сомнение исключительную направленность брака на деторождение. Они указывают на несовместимость пропаган­ды воздержания в супружестве с библейским учением о предназначении брака, в том числе, в возможности этичной реализации полового вле­чения, во избежание блуда и прелюбодеяния. "Такая точка зрения безус­ловно поддерживает применение контрацептивов с целью отсрочки рождения детей и ограничения их числа, дабы предоставить большую свободу чете для проявления их взаимной любви".

Искусственная инсеминация. Искусственная инсеминация незамужней или замужней женщины, но без согласия и содействия мужа, отвергается Православной Церковью, во-первых, как форма блуда, а во-вторых, как форма прелюбодеяния. В ситуациях, когда используется донорская сперма и муж даёт разрешение, православные этики придерживаются мнения, что это означает вторжение третьего лица в священные брач­ные узы, и отрицают его как форму прелюбодеяния. Если супружеская пара не может иметь, собственных детей, другие цели брака всё же остаются и такая пара может решиться на приёмного ребёнка. В случаях искусственного осеменения спермой мужа, мнения расходятся. Часть православных этиков придерживаются мнения, что осеменение спермой мужа неестественно, так как ребёнок не зачат в ре­зультате нормального полового акт. 0.Стэнли Каракас (проф.пра­вославной теологии эллинистического колледжа Греческой Православной школы теологии Святого Креста) в материалах, представленных в 5-ти-томной "Энциклопедии биоэтики", выдвигает соображение, опровергающее такую позицию, а именно осеменение спермой му