Г. Ф. Миллер и A. Л. Шлецер

Миллер был в постоянных сношениях со своим родственником геттингенским профессором Бюшингом. Этого родственника, содержавшегося на скудном профессорском жалованье, он уговорил прихожан петербургской Peter-kirche призвать к себе в пасторы. Вместе с тем он поручил Бюшингу отыскать какого-нибудь молодого человека, который мог бы помогать ему в его многообразных ученых работах. Бюшинг обратился к Михаэлису, а тот указал, конечно, на Шлецера. Миллер предлагал Шлецеру помогать ему в работах и заниматься с его детьми за 100 руб. В этом предложении -- искушение для самолюбия Шлецера. Но он помирился со своей участью, вспомнив, что в одном романе, который он читал, герой, молодой маркиз, переодевшись, поступает на службу лакеем к отцу дамы своего сердца, для того чтобы иметь возможность постоянно находиться близ нее. Михаэлис убедил его, что из России он легче попадет на Восток. Как видим, учитель и ученик умели помечтать. Таким образом, Шлецер поступил на службу к Миллеру в виде слуги, чтобы быть ближе к даме своего сердца -- к Востоку. (Шлецер поступил к Миллеру в 1761 г.)

Шлецер не мог ужиться с Миллером. Миллер получал 1700 руб. жалованья (тысяч шесть на наши деньги), и жил барином средней руки. Дом его представлял собой вавилонское столпотворение -- частью лингвистический музей, частью учебный пансион, притон для при" езжих искателей счастья из Германии, что для Шлецера было очень удобно⁹⁶. Ему предстояла здесь двойная серьезная работа: во-первых, помогать Миллеру в его ученых трудах, прежде всего быть корректором издаваемой Миллером "Sammlung russischer Geschichte", для этого, собственно, он и был приглашен. Другая работа, которую он себе сам выбрал, была указана первой -- изучение русских летописей.

Шлецер ехал в Россию, раздраженный против Миллера, который на путевые расходы прислал ему всего 10 дукатов. Но Миллер, кажется, ласково встретил Шлецера, хотя обращался с ним по-немецки⁹⁷. Шлецер принялся за свою двойную работу. Миллер показывал ему громадный материал, который он думал опубликовать в своем издании, и говорил: "Вот, батюшка, здесь и для меня, и для вас, и для десятерых других работа на всю жизнь", но, когда Шлецер протягивал руку к этому неисчерпаемому источнику, Миллер тотчас прятал рукописи в стол, говоря: "Не горячитесь, молодой человек, еще будет время. Не надо торопиться"⁹⁸.