Формирование духовной оппозиции - диссидентского движения

Застойные явления, охватившие общество, сопровождались кризисом доверия к власти, крушением официальных идеалов, нравственной деформацией. 50-60-е годы дали импульс духовному очищению, разрушая культовый стереотип массового мышления. В период хрущевской "оттепели" общественное сознание переживало серьезную перестройку, произошло крушение авторитетов.

Начало правозащитного движения относят к 1965 году, когда новое брежневское руководство впервые ясно дало понять, что намерено прибрать к рукам интеллигенцию "распустившуюся" за время хрущевской "оттепели". Его условными вехами можно считать два судебных процесса: суд над Иосифом Бродским в Ленинграде и суд над Даниэлем и Синявским в Москве (Синявский и Даниэль опубликовали на Западе свои литературные произведения под псевдонимами Абрам Терц и Николай Аржак).

В силу ряда обстоятельств процесс Синявского и Даниэля вызвал особенно широкий общественный резонанс, стал детонатором событий, с которых началось правозащитное движение. Ни поэт - "тунеядец" Бродский, ни писатели "особо опасные гос. преступники" Синявский и Даниэль, не могли и предположить такого общественного резонанса, ещё менее ожидали подобного взрыва власти.

К моменту суда московская интеллигенция была накалена до предела. Ещё до суда начались выступления. Одним из первых выступлений стала демонстрация состоявшаяся 5 декабря 1965 года в Москве на Пушкинской площади под лозунгами "Требуем гласности суда над Синявским и Даниэлем","Соблюдайте Советскую конституцию".

Арест писателей был воспринят как пролог к зловещим переменам. Не только друзья и приятели арестованных, но и незнакомые с ними люди горячо обсуждали, какая судьба ожидает писателей.

В такой обстановке произошла первая в советское время демонстрация под правозащитными лозунгами 5 декабря 1965 г. в Москве на Пушкинской площади. За несколько дней до 5 декабря (Дня Советской Конституции 1936 г.) в Московском университете и нескольких гуманитарных институтах были разбросаны листовки с «Гражданским обращением», отпечатанные на пишущей машинке. Автором обращения и инициатором демонстрации был Александр Есенин-Вольпин.

Сын Сергея Есенина, математик и поэт, он дважды подвергался заключению в психиатрические больницы: в 1949г., в 25-летнем возрасте, за «антисоветские стихи», и уже после смерти Сталина, в 1959 г., - за то, что передал за границу сборник стихов и свой «Свободный философский трактат».

К памятнику Пушкина в назначенное время пришло (по оценке различных исследователей) 200 - 400 человек. Вольпин и несколько человек рядом с ним развернули небольшие плакаты, но их быстро выхватили сотрудники госбезопасности; даже стоявшие рядом не успели прочесть, что было написано на плакатах. Потом стало известно, что написано было: «Требуем гласности суда над Синявским и Даниэлем!» и «Уважайте советскую конституцию!» Как вспоминал об этих памятных днях сам А. С. Есенин - Вольпин, выступая на расширенном заседании кафедры отечественной истории новейшего времени Историко-архивного института РГГУ 17 января 1994 г., именно в его руках был плакат «Уважайте Советскую конституцию», что вызвало в свою очередь множество «недоуменных» вопросов у официальных чинов, во время его допроса. Задержали человек 20. Задержанных отпустили через несколько часов. В большинстве это были студенты. Все они и замеченные на площади в тот вечер (около 40 человек) были исключены из институтов.

Возможно, из-за такого непривычного в советских условиях события, как демонстрация, власти не решились организовать закрытый суд. В дни процесса (10-14 февраля 1966 года) у здания, где проходил суд, собралась толпа в несколько сот человек и не расходилась до конца судебного заседания. Хотя суд был объявлен открытым, в зал впускали немногих по спец. пропускам; и хотя часть публики аплодировала приговору (7 лет - А.Синявскому, 5 лет - Ю.Даниэлю, по статье 70 УК РСФСР "Антисоветская агитация и пропаганда, направленная на подрыв и ослабление Советской власти"), другая часть отобранной заранее публики опускала глаза и сжимала кулаки; некоторые тайком, а другие демонстративно приветственно кивали подсудимым.

Cудебный процесс против писателей А. Д. Синявского и Ю. М. Даниэля

За арестом писателей последовала достаточно широкая кампания писем протеста: 63 члена Союза писателей и 200 других представителей интеллигенции обратились с письмом к XXIII съезду, требуя освободить писателей и отдать их на поруки. С тех пор такая форма выражения общественного мнения стала весьма популярной. В обиход вошло слово "подписанты" - так называли тех, кто составлял и подписывал открытые обращения, петиции и протесты. . После ареста Синявского и Даниэля самоорганизовалась материальная помощь их семьям, а потом и семьям других узников совести. Работники редакций, научных и учебных учреждений складывались в получку кто сколько может, деньги отдавали семьям политзаключенных, чтобы можно было съездить на свидание, собрать посылку в тюрьму. Предоставляли свои квартиры для того, чтобы могли переночевать приехавшие на свидание или следующие дальше.

Вскоре на них обрушились преследования: "проработки" с требованиями покаяться, увольнения с работы, исключения из партии, судебные репрессии.

Так дело Синявского-Даниэля положило начало диссидентскому движению и одному из самых открытых из диссидентских течений – правозащитному движению. Его принципом была легальность. Правозащитники не были активными борцами за национальное или религиозное возрождение как "националисты" или церковные диссиденты, правозащитники призывали власть соблюдать собственную Конституцию. Они, как и все диссиденты не стремились захватить власть в стране, действовали только ненасильственными методами. Т.е. еще одним принципом правозащитников был отказ от политической борьбы.

Стало понятно, что оттепель закончилась и перед обществом встала насущная необходимость борьбы за свои права. Процесс по делу писателей и петиционная кампания 1966 года провела окончательный водораздел между властью и обществом, разделила интеллигенцию на своих и чужих. Подобное разделение в российской истории всегда приводило, и привело на этот раз к образованию сплоченной и организованной политической оппозиции.

После суда начал составляться посвященный процессу самиздатский (самиздат- явление в политической и культурной жизни, когда неугодные властям произведения искусства и политические идеи перепечатывались на машинке или переписывались от руки и передавались от одного читателя к другому) сборник «Белая книга» составление которой взял на себя Александр Гинзбург - автор одного из первых самиздатских журналов «Синтаксис». В 1967 г. составители "Белой книги" А.Гинзбург, Ю.Галансков, В.Лашкова и А.Добровольский были арестованы («Процесс четырех»). Также был арестован А. Марченко, автор первой книги о лагерях хрущевского периода. Гинзбург и Галансков обвинялись в составлении и передаче на Запад «Белой книги о процессе Синявского и Даниэля», Галансков, кроме того, - в составлении самиздатского литературно-публицистического сборника «Феникс- 66», а Дашкова и Добровольский - в содействии Галанскову и Гинзбургу. По форме протесты 1968 г. повторили события двухлетней давности, но в увеличенном масштабе.

Существенный резонанс имели скандалы, вызванные советскими артистами-невозвращенцами, оставшимися во время гастролей за границей и лишенными советского гражданства (Ростропович, Любимов, Нуриев и др.). Значительный масштаб приобрел вопрос об ограничении прав советских евреев на эмиграцию из СССР, в частности, в советско-американских отношениях. Недовольство выражала также часть национальной интеллигенции в республиках, озабоченная политикой русификации.

Следующий период в развитии диссидентского и правозащитного движения - 1968-1975 годы - совпал с Чехословацким походом, приостановкой всяких попыток преобразования политических институтов, погружением политической жизни в состояние застоя.

С апреля 1968 г. движению удалось начать издание "Хроники текущих событий", которая подпольно выходила каждые два-три месяца. Мужественным был поступок восьми молодых людей во главе с П. Литвиновым, внуком покойного наркома, протестовавших 25 августа 1968 г. на Красной площади против ввода войск СССР и других соцстран в Чехословакию. Они тут же были арестованы и осуждены.

В начале 1968 г. петиционная кампания продолжилась. Участвовали в петиционной кампании представители всех слоев интеллигенции, вплоть до самых привилегированных. «Подписантов» оказалось более 700. Андрей Амальрик в своей работе «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?» проанализировал социальный состав подписантов. Среди них ученые составили 45%; деятели искусств - 22%; инженеры и техники - 13%; издательские работники, учителя, врачи, юристы - 9%; рабочие - 6%, студенты – 5. Подписантская кампания 1968 г. не имела непосредственного успеха: Гинзбург был осужден на 5 лет лагеря, Галансков - на 7, и в 1972 г. умер в тюрьме. Однако петиции и многочисленные выступления затормозили процесс свертывания демократии, не позволили сталинистам добиться полного реванша.

Усиление репрессий против правозащитников в 1968-69 гг. вызвало к жизни совершенно новое для советской политической жизни явление - создание первой правозащитной ассоциации. Она была создана в 1969 г. Началась она традиционно, с письма о нарушении гражданских прав в СССР, правда, отправленного нетрадиционному адресату - в ООН. Авторы письма объясняли свое обращение следующим образом: «Мы обращаемся в ООН потому, что на наши протесты и жалобы, направляемые в течение ряда лет в высшие государственные и судебные инстанции в СССР, мы не получили никакого ответа. Надежда на то, что наш голос будет услышан, что власти прекратят беззакония, на которые мы постоянно указывали, надежда эта истощилась». Они просили ООН «защитить попираемые в Советском Союзе человеческие права». Письмо подписали 15 человек: участники подписантских кампаний 1966-1968 гг. Инициативная группа писала, что в СССР «...нарушается одно из самых основных прав человека - право иметь независимые убеждения и распространять их любыми законными способами». Подписавшие заявили, что образуют «Инициативную группу защиты прав человека в СССР» (ИГ). Деятельность ИГ сводилась к расследованию фактов нарушения прав человека, требованиям освобождения узников совести и заключенных в спецбольницах. Данные о нарушениях прав человека и количестве заключенных отправлялись в ООН и на международные гуманитарные конгрессы. Международной лиге прав человека. ИГ просуществовала до 1972 г. К этому времени 8 из 15-ти ее членов были арестованы. Деятельность ИГ прервалась в связи с арестом летом 1972 г. ее лидеров П.Якира, В.Красина.

Одной из наиболее значительных составляющих диссидентского движения являлось националистическое течение. В этом диссидентском течении сливались воедино различные потоки традицией националистского толка — религиозный, славянофильский, культурный — либо просто антикоммунистической окраски. Но самую благодатную почву для национализма создал кризис официальной идеологии. В 1961 году в хрущевской программе партии прозвучало неосторожное обещание, что через 20 лет в СССР наступит коммунизм, будет создано общество благополучия и равенства, к которому рано или поздно придет и весь мир. Как реакция на это обещание в 70-е годы появляется убеждение, что коммунизм не наступит никогда ни в СССР, ни в какой иной стране. Ощущалась необходимость заменить устаревшую идеологию новой, запасной, чтобы дальше идти вперед.

Идеологом этого движения был Солженицын. Писатель не сразу открыто заявил о своих убеждениях, долго держал их в тайне. Когда он начинает излагатьсвои взгляды, то оказалось, что он непримиримый противник идей социализма.

А. Солженицин

Содженицын придает диссидентству характер бескомпромиссной антикоммунистической борьбы. Он выступал против большевизма во всех его проявлениях. Критикует дела и идеи Ленина и не щадит даже Хрущева, которому он был обязан освобождением из лагеря, куда был брошен в конце войны, и публикацией своей первой книги. По его мнению, марксизм и коммунизм явились «прежде всего, результатом исторического кризиса, психологического и морального, кризиса всей культуры и всей системы мышления в мире, который начался в эпоху Возрождения и нашел свое максимальное выражение в просветителях XVIII века». По мысли Солженицына, все беды России начались с «безжалостных реформ» Петра или даже раньше, с попыток модернизации православного культа, предпринятых в XVII веке патриархом Никоном. 1917 год с его революцией стал лишь последним и роковым шагом в пропасть.

Солженицын и Сахаров, которых «объединяло то, что оба они были жертвами репрессий», по своим политическим взглядам были совершенными антиподами. Солженицын и слышать не хотел ни о какой «конвергенции», ибо для него Запад был не моделью для подражания, но примером, которого следовало избежать. Он считал, что бессильный, эгоистичный и коррумпированный западный мир не мог быть перспективным. Даже «интеллектуальная свобода» была для писателя скорее средством, нежели целью; она имела смысл, если только использовалась для достижения «высшей» цели. Для России он видел выход не в парламентской демократии и не в партиях, для него предпочтительнее была бы система «вне партий» или просто «без партий». Высшим принципом должна быть «нация» — такой же живой и сложный организм, как отдельные люди, схожие между собой по своей «мистической природе», врожденной, неискусственной. Солженицын провозглашал себя врагом всякого интернационализма или космополитизма.

А. Сахаров

Действовала целая череда более или менее подпольных групп, распространявших и защищавших взгляды, аналогичные идеям Солженицына.

Неонационалистические течения всех оттенков сливались воедино при столкновении с критикой извне. Было нечто, их объединяющее. Прежде всего тезис, что советская система не есть продукт русской истории, но результат насильственного навязывания со стороны (или, как говорит все тот же Солженицын, «мутного водоворота прогрессистской идеологии, который нахлынул на нас с Запада»). Общей у всех неонационалистов была вера в «потенциальное превосходство русской нации», в ее «социальное, моральное и религиозное возрождение», в ее «миссию». Для всех них существовала только Россия, а не Советский Союз. Одни из неонационалистов рассматривали остальные народы СССР, особенно славянские, как придаток, как некую разновидность русского народа; другие — как бремя, от которого желательно было бы избавиться. Всем им была чужда идея равноправного объединения русской нации с другими народами.

Эти идеи были отвергнуты Сахаровым.

Андрей Сахаров пришел в политику типичным для СССР 60-х годов путем.

Его имени была обеспечена известность даже помимо деятельности в диссидентском движении. Выходец из интеллигентной семьи, физик высочайшего класса, он в 30 с небольшим лет становится самым молодым членом Академии наук, сыграв первостепенную роль в разработке и создании советской водородной бомбы. Для него, как и для некоторых его американских коллег, именно это и послужило отправным пунктом политической деятельности: сознавая угрозу, заключавшуюся в новом оружии, Сахаров стал думать, как предотвратить нависшую над миром катастрофу. В связи с этим в 1968 году и появилась его знаменитая брошюра, не опубликованная в СССР, но тем не менее ставшая известной и получившая широкий резонанс за рубежом. Самой большой проблемой он считал проблему ядерной угрозы, которую, по его мнению можно решить путем «конвергенции» между двумя системами, социалистической и капиталистической. Мы, говорил Сахаров, «продемонстрировали жизненность социалистической ориентации», но капитализм тоже доказал умение эволюционировать и развиваться. Ни одно из двух обществ не должно замышлять уничтожение другого, но должно осваивать все, что есть в нем положительного. Таким образом, оба общества должны сближаться «в демократическом и социалистическом духе».

В конце 60-х годов основные течения диссидентов объединились в "Демократическое движение", где были представлены и "подлинный марксизм-ленинизм" (Рой и Жорес Медведевы), и либерализм в лице А. Сахарова, и "христианская идеология" (А. Солженицын). Благодаря двум выдающимся личностям - Сахарову и Солженицыну - диссидентство нашло большее признание за границей, чем в собственной стране. За несколько лет (1967-1973 гг.) благодаря Сахарову и другим личностям вопрос о правах человека в СССР стал международной проблемой первой величины, долгие годы определявшей неприглядный образ СССР в мире. Правозащитное движение стало доминирующим в диссидентстве, и КГБ повел жестокую борьбу против правозащитников.

С начала 70-х гг. аресты правозащитников в столице и крупных городах значительно усилились. Начались особые «самиздатские» процессы. Любой написанный от своего имени текст подпадал под действие ст. 190(1), или ст. 70 УК РСФСР, что означало соответственно 3 или 7 лет лагерей. Репрессии и судебные процессы к началу 70-х гг. продемонстрировали силу тоталитарной машины государственной власти. Усилились психиатрические репрессии. В августе 1971 г. Министерством здравоохранения СССР была согласована с МВД СССР новая инструкция, предоставляющая психиатрам право насильственной госпитализации лиц, «представляющих общественную опасность» без согласия родственников больного или «иных окружающих его лиц». В психиатрических больницах в начале 70-х находились: В. Гершуни , П. Григоренко, В. Файнберг, В. Борисов, М. Кукобака и другие правозащитники. Особенно сильно психиатрические репрессии применялись в российской глубинке и в союзных республиках, в первую очередь на Украине. Диссиденты считали помещение в специальные психиатрические больницы (СПБ) более тяжелым, чем заключение в тюрьмы и лагеря. П. Григоренко, дважды побывавший в таких спецпсихбольницах, замечал: «У больного СПБ нет даже тех мизерных прав, которые имеются у заключенных. У него вообще нет никаких прав. Врачи могут делать с ним все что угодно» (Григоренко П. В подполье можно встретить только крыс… www.erlib.com/Петр_Григоренко/В_подполье_можно.../43/).

Сотни, если не тысячи диссидентов, оказались заключенными СПБ и обычных психбольниц. Судили в таких случаях заочно, и суд всегда был закрытым. Заключение в СПБ могло продолжаться как угодно долго, а врачебная комиссия из года в год задавала два обычных вопроса. Первый: «Изменились ли Ваши убеждения?». Если пациент отвечал «да», его спрашивали: «Произошло ли это само по себе или в результате лечения?». Если он подтверждал, что это произошло благодаря лечению, то мог надеяться на скорое освобождение.

Власти не скрывали, что против диссидентов широко применяется психиатрия. В феврале 1976 г., например, в «Литературной газете» рассказывалось о «деле Леонида Плюша». Советские врачи признали его невменяемым, а западные — психически здоровым. «Руководствуясь чисто гуманными соображениями, — отмечалось по этому поводу в газете, — хотим верить, что курс лечения в советской психиатрической больнице способствовал его выздоровлению и рецидива не будет. Известно, однако, что психические заболевания коварны, и невозможно дать стопроцентной гарантии, что человек, однажды вообразивший себя пророком, спустя какое-то время не объявит себя Юлием Цезарем, которого преследует Брут в форме капитана КГБ».

С лета 1973 г. характер репрессий изменился. В практике властей стала присутствовать высылка из страны или лишение гражданства. Многим правозащитникам даже было предложено выбрать между новым сроком и выездом из страны. В июле - октябре были лишены гражданства Жорес Медведев, брат Роя Медведева, борец против психиатрических репрессий, выехавший в Англию по научным делам; В.Чалидзе, один из руководителей демократического движения, выехавший в США так же с научными целями. В августе позволили выехать во Францию Андрею Синявскому, в сентябре - подтолкнули к выезду в Израиль одного из ведущих членов ИГ и редактора «Хроники» Анатолия Якобсона.

5 сентября 1973 года А. Солженицын направил в Кремль «Письмо вождям Советского Союза», что в конечном итоге послужило толчком к насильственной высылке писателя в феврале 1974 года.

27 августа состоялся суд над Красиным и Якиром, а 5 сентября - их пресс-конференция, на которой оба публично каялись и осуждали свою деятельность и правозащитное движение в целом. Вскоре, подавленный случившимся, покончил с собой друг Якира, известный правозащитник, Илья Габай. В том же месяце в связи с арестами прекратил работу Комитет прав человека.

Правозащитное движение фактически перестало существовать. Уцелевшие ушли в глубокое подполье. Ощущение, что игра проиграна и оставшаяся непоколебленной система будет существовать чуть ли не вечно, стало доминирующим как среди избежавших ареста, так и среди узников брежневских лагерей.

1972-1974 гг. были, пожалуй, периодом самого тяжкого кризиса правозащитного движения. Перспектива действий была потеряна, почти все активные правозащитники оказались в тюрьме, сама идеологическая основа движения была поставлена под вопрос. Сложившаяся ситуация требовала радикального пересмотра политики оппозиции. Этот пересмотр и был осуществлен в 1974 г.

К 1974 г. сложились условия для возобновления деятельности правозащитных групп и ассоциаций. Теперь эти усилия концентрировались вокруг заново созданной Инициативной группы защиты прав человека, которую окончательно возглавил А. Д. Сахаров .

В феврале 1974 г. возобновила свои выпуски «Хроника текущих событий» , появились первые (после трех лет молчания) заявления Инициативной группы по защите прав человека. К октябрю 1974 г. группа окончательно восстановилась. 30 октября члены инициативной группы провели пресс-конференцию под председательством Сахарова. На пресс-конференции иностранным журналистам были переданы обращения и открытые письма политзаключенных.

В 70-е гг. диссидентство стало более радикальным. Основные его представители ужесточили свои позиции. Все, даже те, кто отрицал это впоследствии, начинали свою деятельность с мыслью завязать диалог с представителями власти: опыт хрущевского времени давал повод для такой надежды. Ее, однако, разрушили новые репрессии и отказ властей вести диалог. То, что поначалу было просто политической критикой, обращается безапелляционными обвинениями. На первых порах диссиденты лелеяли надежду на исправление и улучшение существующей системы, продолжая считать ее социалистической. Но, в конечном счете, они стали видеть в этой системе лишь признаки умирания и ратовать за полный отказ от нее. Проводимая правительством политика оказалась неспособной справиться с диссидентством и только радикализовала его во всех компонентах.

1 августа 1975 г. в столице Финляндии Хельсинки главами всех европейских государств, кроме Албании, Соединенными Штатами Америки и Канадой были подписаны Хельсинские соглашения по безопасности и сотрудничеству в Европе. Таким образом, партнерами по Хельсинским соглашениям оказались СССР, его послушные сатилиты (Польша, Чехословакия, ГДР и другие страны Советского Блока) и самые демократические страны современного мира.

12 мая 1976 г. на пресс-конференции, созванной Сахаровым, профессор Юрий Орлов объявил о создании групп содействия выполнению Хельсинских соглашений в СССР или как ее стали называть - Московской Хельсинской Группы. Ее появление и волна поддержки ее в СССР и на Западе побудили назвать это время "хельсинкским" периодом.

Подписание Хельсинских соглашений предполагало "подтягивание" ситуации с правами человека в СССР и странах Советского блока до уровня демократических стран-участниц Хельсинских соглашений. К сожалению, такой уровень не достигнут в нашей стране и поныне, но им была установлена некая точка отсчета для требований в области прав человека по Хельсинским соглашениям.

После ввода в Афганистан в 1979 г. советских войск репрессии против диссидентов были усилены. Были арестованы члены Комитета в защиту гражданских прав, основанного в 1970 г. А. Сахаровым, члены группы наблюдения за выполнением Хельсинкских соглашений, и участники национальных движений Украинской, Армянской, Грузинской и прибалтийских республик.

Правозащитное движение перестало существовать в конце 80-х, когда, в связи с изменением курса правительства, движение уже не носило чисто правозащитного характера. Оно перешло на новый уровень, обрело другие формы.

Все происходящее в стране вызвало и выступления в армии, что было серьезным показателем кризиса. Недовольство несвободой, недовольство состоянием экономики перешло и в армию. 9 ноября 1975 г. после военно-морского парада в Риге, вспыхнул мятеж на большом противолодочном корабле Балтийского флота «Сторожевой». Мятеж возглавил заместитель командира корабля по политчасти капитан 3-го ранга В. Саблин.

Он самостоятельно без разрешения оперативной службы Балтийского флота покинул парадный строй кораблей,стоящих на реке Даугава, вышел в Рижский залив и лег на курс, ведущий в открытую часть Балтийского моря. С борта корабля Саблин по радио потребовал от правительства предоставить ему радиоканал, для обращения к народу о политическом и экономическом положении в стране.

В ответ командиры кораблей Балтийского флота получили приказ: «Задержать «Сторожевой» и если не удастся уничтожить». Мятежный корабль был блокирован бомбардировщиками с воздуха и кораблями Балтийского флота на море, и взят на абордаж,

В. Саблин и экипаж были арестованы. Капитан корабля запертый в каюте был освобожден. Активные участники бунта были приговорены военным трибуналом к разным срокам заключения. В Саблин, как изменник родины был приговорен к расстрелу. В 1976 г. приговор был приведен в исполнение.