Wenn ich nur halb ein Kenner bin.
MARTHE
Es war was besser als von Mist,
Ich stand an seinem Sterbebette,
Das ist des Landes nicht der Brauch.
So ein lieb Ding im Arm zu haben.
MARGARETE:
MEPHISTOPHELES:
Brauch oder nicht! Es gibt sich auch.
MARTHE:
Erzählt mir doch!
MEPHISTOPHELES:
Ich stand an seinem Sterbebette (я стоял у его смертного одра; das Bett – постель; sterben – умирать),
Es war was besser als von Mist (он был несколько получше, чем из навоза; der Mist),
Von halbgefaultem Stroh (– из полусгнившей соломы; faul – гнилой); allein er starb als Christ (но ваш муж умер как христианин)
Und fand, daß er weit mehr noch auf der Zeche hätte (и нашел, что у него много чего было на совести; auf der Zeche haben – иметь на совести, иметь рыльце в пушку; die Zeche – счет /в ресторане, пивной/).
«Wie», rief er, «muß ich mich von Grund aus hassen (сколь, – вскричал он, – должен я себя сильно возненавидеть; von Grund aus – основательно),
So mein Gewerb, mein Weib so zu verlassen (так оставить свое ремесло, свою жену)!
Ach, die Erinnrung tötet mich (ах, воспоминание убивает меня; die Erinnerung; sich erinnern an etwas – вспоминать, помнить что-либо; inner – внутренний).
Vergäb sie mir nur noch in diesem Leben (о если бы она меня простила еще при жизни: «в этой жизни»)!» –
MARTHE
weinend (плача):
Der gute Mann (добрый мой муженек)! ich hab ihm längst vergeben (я его давно простила; vergeben – прощать, сравните: die Sünden vergeben – отпускать кому-либо грехи).
MEPHISTOPHELES:
«Allein, weiß Gott! sie war mehr schuld als ich (но только, Господи! она больше виновата, чем я).»
MARTHE:
Das lügt er (это он лжет)! Was (что = как это можно)! am Rand des Grabs zu lügen (лгать перед смертью: «на краю могилы»; der Rand; das Grab)!
MEPHISTOPHELES:
Von halbgefaultem Stroh; allein er starb als Christ
Und fand, daß er weit mehr noch auf der Zeche hätte.
«Wie», rief er, «muß ich mich von Grund aus hassen,
So mein Gewerb, mein Weib so zu verlassen!
Ach, die Erinnrung tötet mich.
Vergäb sie mir nur noch in diesem Leben!» –
weinend:
Der gute Mann! ich hab ihm längst vergeben.
MEPHISTOPHELES:
«Allein, weiß Gott! sie war mehr schuld als ich.»
MARTHE:
Das lügt er! Was! am Rand des Grabs zu lügen!
MEPHISTOPHELES:
Er fabelte gewiß in letzten Zügen (наверняка он бредил в последние минуты; fabeln – сочинять басни /сказки/, фантазировать, нести вздор; die Fabel – басня; сказка),
Wenn ich nur halb ein Kenner bin (если я хоть чуть-чуть разбираюсь /в людях/: «хоть наполовину знаток»).
«Ich hatte», sprach er, «nicht zum Zeitvertreib zu gaffen (мне не приходилось терять время и ротозейничать: «глазеть /по сторонам/ для времяпровождения»; gaffen – глазеть, глядеть, разинув рот, зевать, ротозейничать),
Erst Kinder, und dann Brot für sie zu schaffen (сначала пришлось сделать: «добыть» ей детей, а потом добывать хлеб /насущный/),
Und Brot im allerweitsten Sinn (и хлеб – в самом широком смысле),
Und konnte nicht einmal mein Teil in Frieden essen (и не мог даже спокойно свою часть = свой кусок есть; der Friede – мир, покой).»
MARTHE:
Hat er so aller Treu, so aller Lieb vergessen (/разве/ он забыл всю /мою/ верность, всю любовь; vergessen /уст. + Genitiv/ – забывать что-либо),
Der Plackerei bei Tag und Nacht (хлопоты /по хозяйству/ день и ночь; die Plackerei – мучение, хлопоты, возня, канитель; placken – латать, ставить заплату; мучить, докучать; sich placken – мучиться)!
MEPHISTOPHELES:
Er fabelte gewiß in letzten Zügen,
«Ich hatte», sprach er, «nicht zum Zeitvertreib zu gaffen,
Erst Kinder, und dann Brot für sie zu schaffen,