1 Мы были на последней из ступеней, Там, где вторично срезан горный склон, Ведущий ввысь стезею очищений; 4 Здесь точно так же кромкой обведен Обрыв горы, и с первой сходна эта, Но только выгиб круче закруглен. 7 Дорога здесь резьбою не одета; Стена откоса и уступ под ней- Сплошного серокаменного цвета. 10 "Ждать для того, чтоб расспросить людей, - Сказал Вергилий, - это путь нескорый, А выбор надо совершить быстрей". 13 Затем, на солнце устремляя взоры, Недвижным стержнем сделал правый бок, А левый повернул вокруг опоры. 16 "О милый свет, средь новых мне дорог К тебе зову, - сказал он. - Помоги нам, Как должно, чтобы здесь ты нам помог. 19 Тепло и день ты льешь земным долинам; И, если нас не иначе ведут, Вождя мы видим лишь в тебе едином". 22 То, что как милю исчисляют тут, Мы там прошли, не ощущая дали, Настолько воля ускоряла труд. 25 А нам навстречу духи пролетали, Хоть слышно, но невидимо для глаз, И всех на вечерю любви сзывали. 28 Так первый голос, где-то возле нас, "Vinum non habent!" - молвил, пролетая, И вновь за нами повторил не раз. 31 И, прежде чем он скрылся, замирая За далью, новый голос: "Я Орест!" - Опять воскликнул, мимо проплывая. 34 Я знал, что мы среди безлюдных мест, Но чуть спросил: "Чья это речь?", как третий: "Врагов любите!" - возгласил окрест. 37 И добрый мой наставник: "Выси эти Бичуют грех завистливых; и вот, Сама любовь свивает вервья плети. 40 Узда должна звучать наоборот; Быть может, на пути к стезе прощенья Тебе до слуха этот звук дойдет. 43 Но устреми сквозь воздух силу зренья, И ты увидишь - люди там сидят, Спиною опираясь о каменья". 46 И я увидел, расширяя взгляд, Людей, одетых в мантии простые; Был цвета камня этот их наряд. 49 Приблизясь, я услышал зов к Марии: "Моли о нас!" Так призван был с мольбой И Михаил, и Петр, и все святые. 52 Навряд ли ходит по земле такой Жестокосердый, кто бы не смутился Тем, что предстало вскоре предо мной; 55 Когда я с ними рядом очутился И видеть мог подробно их дела, Я тяжкой скорбью сквозь глаза излился. 58 Их тело власяница облекла, Они плечом друг друга подпирают, А вместе подпирает всех скала. 61 Так нищие слепцы на хлеб сбирают У церкви, в дни прощения грехов, И друг на друга голову склоняют, 64 Чтоб всякий пожалеть их был готов, Подвигнутый не только звуком слова, Но видом, вопиющим громче слов. 67 И как незримо солнце для слепого, Так и от этих душ, сидящих там, Небесный свет себя замкнул сурово: 70 У всех железной нитью по краям Зашиты веки, как для прирученья Их зашивают диким ястребам. 73 Я не хотел чинить им огорченья, Пройдя невидимым и видя их, И оглянулся, алча наставленья. 76 Вождь понял смысл немых речей моих И так сказал, не требуя вопроса: "Спроси, в словах коротких и живых!" 79 Вергилий шел по выступу откоса Тем краем, где нетрудно, оступясь, Упасть с неогражденного утеса. 82 С другого края, к скалам прислонясь, Сидели тени, и по лицам влага Сквозь страшный шов у них волной лилась. 85 Я начал так, не продолжая шага: "О вы, чей взор увидит свет высот И кто другого не желает блага, 88 Да растворится пенистый налет, Мрачащий вашу совесть, и сияя, Над нею память вновь да потечет! 91 И если есть меж вами мне родная Латинская душа, я был бы рад И мог бы ей быть в помощь, это зная". 94 "У нас одна отчизна - вечный град. Ты разумел - душа, что обитала Пришелицей в Италии, мой брат". 97 Немного дальше эта речь звучала, Чем стали я и мудрый мой певец; В ту сторону подвинувшись сначала, 100 Я меж других увидел, наконец, Того, кто ждал. Как я его заметил? Он поднял подбородок, как слепец. 103 "Дух, - я сказал, - чей жребий станет светел! Откуда ты иль как зовут тебя, Когда ты тот, кто мне сейчас ответил?" 106 И тень: "Из Сьены я и здесь, скорбя, Как эти все, что жизнь свою пятнали, Зову, чтоб Вечный нам явил себя. 109 Не мудрая, хотя меня и звали Сапия, меньше радовалась я Своим удачам, чем чужой печали. 112 Сам посуди, правдива ль речь моя И был ли кто безумен в большей доле, Уже склонясь к закату бытия. 115 Моих сограждан враг теснил у Колле, А я молила нашего Творца О том, что сталось по его же воле. 118 Их одолели, не было бойца, Что б не бежал; я на разгром глядела И радости не ведала конца; 121 Настолько, что, лицо подъемля смело, Вскричала: "Бог теперь не страшен мне!". - Как черный дрозд, чуть только потеплело. 124 У края дней я, в скорбной тишине, Прибегла к богу; но мой долг ужасный Еще на мне бы тяготел вполне, 127 Когда б не вышло так, что сердцем ясный Пьер Петтинайо мне помог, творя, По доброте, молитвы о несчастной. 130 Но кто же ты, который, нам даря Свое вниманье, ходишь, словно зрячий, Как я сужу, и дышишь, говоря?" 133 И я: "Мой взор замкнется не иначе, Чем ваш, но ненадолго, ибо он Кривился редко при чужой удаче. 136 Гораздо большим ужасом смущен Мой дух пред мукой нижнего обрыва; Той ношей я заране пригнетен". 139 "Раз ты там не был, - словно слыша диво, Сказала тень, - кто дал тебе взойти?" И я: "Он здесь и внемлет молчаливо. 142 Еще я жив; лишь волю возвести, Избранная душа, и я земные, Тебе служа, готов топтать пути". 145 "О, - тень в ответ, - слова твои такие, Что, несомненно, богом ты любим; Так помолись иной раз о Сапии. 148 Прошу тебя всем, сердцу дорогим: Быть может, ты пройдешь землей Тосканы, Так обо мне скажи моим родным. 151 В том городе все люди обуяны Любовью к Таламонэ, но успех Обманет их, как поиски Дианы, 154 И адмиралам будет хуже всех".