Зелье правды

— Мисс Сьюзан, — позвала Мергиона. Скорпионо-драконо-гиена рывком повернула безобразную голову.

— Вы такая хорошенькая, — восхищенно сказала девочка.

— Действительно, мисс МакКанарейкл, — произнес отец Браунинг. Пастор-маг выглядел немного смущенным, но, похоже, наслаждался волшебным парением. — Пожалуйста, примите свой… э-э-э… стандартный облик.

— А этот? — рыкнула декан Орлодерра.

— А этот никуда не денется, — сказал Югорус Лужж. — Вы еще не поняли? Бубльгум не маг.

— Как не маг?! — хором воскликнули Порри, Сен и Мерги.

— Ах, чтоб тебя так! — попытался выразить свои чувства Клинч.

— Как не маг? — запоздалым эхом повторил Развнедел.

— А никак не маг, — усмехнулся Лужж. — Почему Великий Бубльгум не принял участия в этом побоище, если мог без всяких ментодеров превратить нас всех в лягушек? Спасибо отцу Браунингу, который это вычислил. А то бы мы еще десятки лет преклонялись перед неописуемым могуществом бывшего мага. И настоящего мудла.

Чудовище плавно перетекло в очаровательную мисс Сьюзи (это зрелище ужаснуло Порри гораздо больше всего ранее увиденного) и озадаченно посмотрело на Бубльгума. Тот не пошевелился и даже не открыл глаза.

— У меня просто было время подумать, — сказал Браунинг. — Вообще-то я собирался размышлять о вечном в божественном уединении на дне океана. Но, наверное, я все-таки скорее сыщик, чем служитель церкви. Когда ко мне влетел обезумевший Лужж и закричал, что дети, мисс Сьюзи и… остальные хорошие люди в беде, я не смог и секунды усидеть в своей тихой подводной келье.

— С тремя-четырьмя бойцами "Альфы" я бы справился, — неохотно признал Лужж, — но потребовался еще один маг такой же силы, чтобы одолеть семерых. Еще троих нейтрализовала неотразимая мисс Сью, одного искусал Развнедел, двоих обездвижил уважаемый мистер Дуб…

— А троих мы завалили! — обрадовался Клинч. — Сынки, я вами горжусь!

Завхоз-майор хлопнул по плечам Мергиону и Сена, отчего те чуть не попадали, и прослезился. Сью хмыкнула. Развнедел озабоченно улыбнулся и снова сосредоточился на поврежденной руке. У Дубля был такой вид, будто ему только что вручили медаль.

Скорее сыщик, чем священник, приземлился, вытащил из кармана четки и принялся размеренно их перебирать.

— Но и до сегодняшнего визита профессора Лужжа думать о вечном не очень получалось. Мои мысли постоянно возвращались к обстоятельствам дела, в частности — к случаю на свалке. Ловушка, в которую мы попали, безнадежно путала все версии. И если бы не открытие мистера Гаттера о магическом обмене, ничего бы не сложилось.

Порри заметил, что он приосанился.

— А смотри какой шикарный маг сложился после твоего открытия, — шепнула Мергиона.

— И тогда все сходилось, — продолжил Браунинг. — Если бы один из преподавателей Первертса не был магом, но хотел им стать, ловушка на свалке стала бы идеальным решением. Я стал перебирать всех и — мои поздравления, Бубльгум — в последнюю очередь подумал о вас. И, поверьте, я был просто поражен, когда не смог вспомнить ни одного заклинания, произнесенного уважаемым профессором магии.

"Вы видели, чтобы я хоть раз колдовал? — вспомнил Порри слова дяди А, — у меня даже вашей палочки нет".

— Я понял! — закричал Гаттер. — И волшебная палочка у него не волшебная, а на светодиодах! Вот почему, когда мисс Сьюзан отбирала у Бубльгума Трубу, пахло плавящейся пластмассой! И когда он появился на распределении, это и вправду была сера с бертолетовой солью!

— А громоподобный голос обеспечивали динамики, — кивнул Браунинг. — Наверняка, если сейчас обыскать профессора…

Порри и не знал, что мисс Сьюзан такой специалист по быстрым обыскам. Через мгновение на стол полетел микрофон, подсоединенный к транслирующему устройству.

— Но особенного уважения — насколько здесь вообще уместно это слово — заслуживает мастерство, с которым ректор перекладывал всю колдовскую работу на своих подчиненных, настоящих магов.

Лужж и МакКанарейкл одновременно нахмурились. В воздухе запахло электрическими зарядами.

— Я все равно ничего не понимаю, — сказал Развнедел. — А Мордевольт, которого Гаттер замочил месяц назад?

— Это не Мордевольт, — сказал Порри. — Это была голография.

— Голо… что? — удивился Развнедел.

И Порри, как мог кратко, рассказал о Мордевольте с овечками в Австралии и допросе Ухогорлоноса.

— Так что месяц назад я победил не Мордевольта, а систему зеркал, — мальчик вздохнул. — Правда, очень хорошую систему зеркал.

— Теперь многое становится понятным, — протянул Лужж.

— Я все равно ничего не понимаю, — повторил декан Чертекака. — А Трубы Мордевольта откуда? И когда Бубльгум перестал быть магом? И почему он просто не выстрелил из Трубы… ну, скажем, в меня? Зачем был весь этот балаган?

— А пусть он сам об этом расскажет, — сказала МакКанарейкл. — Эй, великий Бубльгум, будешь говорить?

— Да, — наконец открыл глаза ректор-мудл. — Я все расскажу.

Взгляд Бубльгума снова наполнился добротой и мудростью. Порри это очень не понравилось. И, как выяснилось, не только Порри.

— Нет, — твердо сказал Браунинг. — Вы не будете ничего рассказывать. Вы будете только отвечать на мои вопросы. А чтобы ответы были максимально полными… Профессор Лужж, прошу вас.

Югорус подплыл к Бубльгуму, заглянул в ректорские глаза и безжалостно произнес:

— Смотретус-в-глазатус-говоритус-правдус.[160]

Добрый и мудрый взгляд остекленел, и Бубльгум безвольно опустился на подставленный Клинчем стул.

— Когда и как вы стали мудлом? — произнес Браунинг голосом, похожим на отточенный карандаш.

— Двадцать один год назад, — без всякого выражения ответил ректор. — Ко мне в кабинет пришел профессор Мордевольт. Он был очень возбужден. Он сказал, что сделал открытие, которое может перевернуть и мир магов, и мир мудлов. Он достал Трубу и начал что-то нудно объяснять. Он мне надоел. Я прервал его. Я сказал, что если он немедленно не прекратит заниматься дурацкими поделками и позорить школу волшебства, ему придется искать себе другую работу. Он продолжал нести какую-то чушь. Я сказал, что он уволен. И тогда он направил Трубу на меня. Так я стал мудлом.

— Так вот из-за кого Мордевольт сделался преступником! — взвилась МакКанарейкл. — Ах ты тупой бюрократический…

Только шесть магических тюфяков, спешно выставленных Лужжем между мисс Сьюзан и Бубльгумом, спасли ректора от тяжких телесных повреждений.

— Я стал первым обезмаженным Трубой Мордевольта, — продолжил бывший Великий Маг, подняв рыбьи глаза на декана Орлодерра и тут же их опустив. — И тогда Враг Волшебников сказал, что он решил стать Врагом Волшебников. Он сказал, что единственный способ убедить магов-консерваторов в преимуществах мудловских технологий — это превратить их всех в мудлов. Чем он немедленно и займется.

— Как вам удалось скрыть, что вы обезмажены?

— Когда я понял, что произошло, я предложил Мордевольту сделку. Он никому не говорит о моем обезмаживании, а я заранее сообщаю ему обо всех спецоперациях против Того-кто-находится-в-общемагическом-розыске.

После этих слов Югорусу и Браунингу пришлось объединить усилия, чтобы удержать МакКанарейкл и Клинча от немедленной расправы над бывшим кумиром.

— Теперь понятно, почему Мордевольт обходил кабинет Бубльгума стороной, — сказал Сен. — В этом кабинете просто уже некого было обезмаживать!

— На самом деле Мордевольт бывал у меня частенько, — невинно произнес ректор, — обучал меня техническим премудростям.

После этих слов держать Сьюзи и экс-майора пришлось уже всей компанией, и если бы не Дуб и Развнедел, которые оттеснили нападавших массой, допрос можно было бы считать законченным. Навсегда.

Дальше все продолжалось в том же духе. Браунинг спрашивал, Бубльгум давал исчерпывающие ответы, бывшие Арнольды Сью и Клинч порывались его немедленно убить… Но ангельское терпение Браунинга и Югоруса вкупе с их недюжинной магической силой позволили в конце концов воссоздать более-менее ясную картину.

Мордевольт год за годом множил число своих жертв, а Бубльгум учился изображать из себя мага с помощью микросхем, проводов, резисторов и усилителей. Каждый технический успех бывшего колдуна укреплял Врага Волшебников в мысли, что он идет правильным путем, и все новые и новые маги превращались в мудлов. На радостях Мордевольт даже рассказал Бубльгуму об изобретении Черной Руки — и не только рассказал, но и объяснил принцип ее действия.

Опасаясь, что кто-нибудь из многочисленных замудленных магов в конце концов признает в ректоре Первертса товарища по несчастью, Бубльгум инициировал строительство Безмозглона — благотворительного санатория с усиленной охраной, куда направлялись все обезмаженные.

Проходит десять лет. Мордевольт навещает Гаттеров, но очередная жертва — маленький Порри — оказывается ему не по зубам. Бубльгум первым успевает на место поражения В.В. и забирает мордевольтовский миномет (в открытую), а также оставшуюся без хозяина и оттого беспомощную Черную Руку (тайком). Двенадцатиствольная труба помещается в музей, а Руку ректор вскоре приручает, встроив в нее новый анализатор голоса.

Спихивать на других магические обязанности оказалось очень просто. Достаточно было просто сделать вид, что у ректора Первертса есть более сложные и важные дела, настолько сложные и важные, что окружающие колдуны их даже представить себе не могут. Особым уважением пользовались непостижимая тонкая магия Бубльгума и его пренебрежение дешевыми колдовскими эффектами. Так, окруженный почетом и славой мудл, возглавляющий школу волшебства, спокойно дожил до этой осени.

А потом в Первертс приехал Порри Гаттер и опрокинул Каменного Философа.

— И что? — спросила Мергиона. — Вы так расстроились, что решили стать вторым Мордевольтом?

— Напыщенные самонадеянные колдуны, — тихо засмеялся Бубльгум. — Вы ничего не замечаете, кроме своих чудесных фокусов. На постаменте под Философом был вензель В.В. Я тут же понял, что это неспроста, выпроводил всех из зала и вскрыл постамент. Под ним оказалась тайная комната Мордевольта, доверху набитая экспериментальными Трубами. Я взял тринадцать штук. И я понял, что пора действовать.

— Но зачем? — воскликнул Порри. — Что вам сделали Мерги, Сен, Пузотелики?

Лицо Бубльгума перекосилось. Было похоже, что действие заклинания правды заканчивается.

— Как бы тебе объяснить, Порри Гаттер… Попробуй представить. Ты мудл. Ты двадцать лет живешь среди магов. И все двадцать лет тебе надо притворяться, что ты тоже маг. Что ты мудрый, добрый, всепонимающий маг. Притворяться ежеминутно. Единственная ошибка, один неверный шаг — и все. Безмозглон. А я очень хорошо знаю, как живется в этом санатории, я ведь сам все там устроил.

— Рука готова! — довольно сказал Развнедел и весело пошевелил восстановленными пальцами.

Бубльгум скрипнул зубами.

— А вокруг, Порри, прыгают и резвятся "полноценные маги", идиотики, которым достаточно пошевелить пальцем, и они тут же получают то, ради чего тебе надо неделями корпеть с паяльником. Представь это хорошенько, мальчик, и скажи, что ты захочешь сделать?

Гаттер старательно представил. А потом сказал:

— Я захочу спаять что-нибудь такое, чего нельзя получить магией.

— Бот и я захотел что-нибудь такое, чего нельзя получить магией, — подхватил Бубльгум, — например, обезмажить пару выскочек. И начал я, конечно, с главных выскочек Первертса — мисс Пейджер и мистера Аесли. Как вам теперь живется, дорогие мудлы?

— Отлично, — спокойно ответила Мергиона. — Я узнала много нового.

— Не смей мне лгать, соплячка! — вскочил со стула ректор и был немедленно и с нескрываемым удовольствием припечатан к полу.

Когда Пейджер оттащили, Югорус усилил заклинание правды его громким троекратным повторением, и остаток допроса прошел почти без эксцессов.

С первыми двумя ловушками у Бубльгума все получилось. Дактилоскопия и хиромантия преступника совершенно не волновали — ведь ловушки расставляла Черная Рука, а ее отпечатки были известно чьи. Потренировавшись на детишках, ректор решил приняться за серьезных противников.

И тут все пошло вкривь и вкось. Одурачить Развнедела и заманить комиссию на свалку было легче легкого, но неожиданный союз отца Браунинга и Лужжа сорвал почти удавшийся план и лишил Бубльгума сразу восьми труб. Сигареты для мисс Сьюзан были обречены на успех, если бы не чертовы балбесы Пузотелики. Последнюю, тринадцатую ловушку, Бубльгум припас для суперколдуна Югоруса, но тут случилось озарение Порри о том, что, выстрелив из трубы в мудла, можно превратить его в мага.

— Я сразу же спрятал Волшебную Юлу у себя в кабинете, — монотонно говорил Бубльгум. — Долгие ночи я проводил, глядя на нее и не решаясь выстрелить в себя. Тому, кто однажды испытал на себе действие Трубы Мордевольта, добровольно повторить этот ужас… А потом этот сообразительный мальчик сказал про "трубочку, из которой его шарахнули". Я действительно совершенно забыл о двенадцатиствольной Большой Трубе. Трудно помнить о предмете, который столько лет висит без дела у тебя перед глазами. Я был просто счастлив. Во-первых, это безупречный повод заманить комиссию в свой кабинет и испытать трубу на ком-нибудь другом, во-вторых, в случае успешных испытаний у меня в руках оказывался действующий миномет Мордевольта. Но когда испытание прошло более чем успешно, я совершил непростительную ошибку. Я поторопился.

— Вы и не собирались стрелять в Мерги и Сена! — закричал ошеломленный Порри. — Вы собирались промахнуться!

— Именно, — равнодушно кивнул злодей, — и ничего бы мне за это не было, ну дрогнула рука, ну задела искорка уважаемого профессора Лужжа или профессора МакКанарейкл…

— Или меня, — поежился Развнедел.

— Или Развнедела, — поежился Бубльгум. — Я не учел всего один крохотный фактор. Я не учел нечеловеческой преданности моих подчиненных и их готовности погибнуть, но не дать мне совершить магического самоубийства.

Не в силах больше выносить исповедь бывшего начальника, МакКанарейкл завыла и пронеслась сквозь стену в коридор.

— В результате своего опрометчивого поступка я лишился Трубы. У меня оставался единственный шанс — еще раз проникнуть на склад Труб. Но вход в комнату Мордевольта был заткнут каменным болваном.

— Так вот! Зачем! Вам! Понадобились! Домовые!

— Какие домовые? Порри, ты о чем? — забеспокоился Сен.

"Черт, выдал гномов, — подумал мальчик, — ну тут уж ничего не сделаешь".

И Гаттер рассказал трогательную историю об узниках Психованной Пальмы.

— Да, — подтвердил Бубльгум. — Я договорился с домовыми. Они с пониманием отнеслись к идее переодеться в гномов и пограбить Первертс. Взамен, под видом подкопа в столовую, они пытались пробиться к комнате с Трубами. Но чертов Мордевольт замуровал ее такими суровыми заклятиями, что домовые застряли. Мистер Гаттер оценил бы ту техническую смекалку, которую мне пришлось проявить, чтобы за полдня подготовить Зал Трансцендентальных Откровений к убедительному шоу.

— Да вы прямо Дэвид Коперфильд[161] какой-то, — оценил смекалку ректора Порри.

— Все прошло как по маслу, — продолжил Бубльгум. — Правда, пришлось пожертвовать Рукой, чтобы удержать мисс Пейджер и мистера Аесли от физического нападения на голографическую картинку. И рискнуть, самолично сняв с поста ментодеров.

— А где Черная Рука? — спохватился Порри. — Профессор Лужж, вы ее не уничтожили? Она ни в чем не виновата, это ведь просто биоробот!

Югорус с сомнением покачал головой, но все-таки протянул руку (свою) и извлек Руку (черную) откуда-то из Астрала. Рука слабо трепыхалась.

Гаттер схватил черную конечность и выдернул анализатор голоса. Рука обмякла.

— Э-э-э… Место! — скомандовал Порри.

Черная Рука послушно забралась к мальчику за пазуху и затихла. Бубльгум вяло проводил взглядом подручного-перебежчика.

— Неплохо, — хмыкнул Браунинг. — Но продолжим. Вы сняли ментодеров…

— …и запустил в зал Руку. После эпохальной битвы мистера Гаттера с виртуальным Мордевольтом от улик остались только осколки, а путь к сокровищам В.В. был открыт. Я снова был в потайной комнате. Передо мной лежали сотни Труб — одноразовых, многоразовых, с оптическими прицелами, с глушителями, без отдачи… Оставалось только взять одну из них, выйти и обезмудлить себя за счет первого встречного мага.

— И в этот момент профессор Лужж вернул Философа на место! — всплеснула руками Мергиона.

— Да, — сказал Бубльгум. — Я оказался замурованным.

— Так вот где ты, гад, проторчал две недели! — довольно произнесла вернувшаяся МакКанарейкл.

— Так вот почему я не мог его найти! — воскликнул Югорус. — Через магическое уплотнение вокруг комнаты он, конечно, не прощупывался!

— Как же вы выбрались? — спросил Браунинг.

— Там была боковая дверь, — сказал Бубльгум. — А на ней кодовый замок. И я начал подбирать код.

Бубльгум замолчал.

— Сколько ячеек было в коде? — заинтересовался Порри.

— Четыре: от нуля до десяти каждая.

— О! — сказал Гаттер. — Десять тысяч комбинаций.

— Я не мог позвать на помощь, — глухо говорил ректор. — Я не мог сделать ничего. Я сидел у двери и час за часом, день за днем подбирал шифр. Дверь оставалась запертой. Моя ненависть к резвящемуся снаружи волшебному миру росла с каждым холостым щелчком. В отчаянии я даже несколько раз застрелился из Труб. Без какого-либо результата. Я перерыл всю комнату в надежде найти клочок бумаги с кодом. И нашел конспект Мордевольта. Он назывался "Как одним махом замудлить сто тысяч магов". Когда дверь, наконец, открылась, у меня уже был великолепный план. И великолепный потайной ход, который вел из комнаты под Каменным Философом — еще один сюрприз от Мордевольта! — прямо в мой кабинет.

— После этого, — криво усмехнулся Бубльгум, — подбить министерство на проведение Великого Противостояния магов и мудлов, загрузить Лужжа постройкой Арены и убедить мальчика принять участие в турнире было делом нескольких правильно сказанных фраз. У меня появилось время на сбор восьмисотствольной крутящейся Зенитки Мордевольта, у домовых — на выкапывание западни с качелями. Все получилось, как я и задумывал. Все. Все! Мне надо было просто стать возле Каменного Философа и дождаться, пока победитель ступит на зачетное поле. Я оказался бы ближайшим мудлом возле действующих труб, и вся магия стадиона досталась бы мне! И тут! И тут появился ты, Гаттер!

— Кажется, заклинание опять истощилось, — озабоченно сказал Лужж. — Сейчас я…

— Спасибо, Югорус, уже не надо, — ответил отец Браунинг. — Картина ясна.

— Профессор Бубльгум! — не утерпел Порри. — А какой там все-таки был код?

Лицо ректора скривилось. Казалось, он сейчас заплачет:

— 0000.

Глава 31