Куликовская битва 10 страница

ворные-де его останавливали. А он хотел, а его опять останав-

ливали, и даже Даниил, которому очень хотелось это сделать,

тоже не мог выполнить волю великого князя из-за сопротивления

придворных. Его постригли в монахи только в момент агонии - он

умер в тот момент, когда пострижение только закончили, причем

обряжали его формально: клали на него монашеские одежды, пото-

му что одеть его уже было невозможно.

К этому можно относиться по-разному, но коль скоро это

было написано человеком из его ближайшего окружения, коль ско-

ро это было написано в форме жития и коль скоро были такие

странные колебания (постричься - не постричься), то мы, веро-

ятно, видим вполне характерную для Василия Третьего позицию:

постригусь в монахи - а вдруг выживу? Как бы не промахнуться:

умру - постричься не успею. То есть проблема была очень тяже-

лой. Ему было что замаливать, и он это сознавал, наверное. С

другой стороны, эта история с страшным нарушением канонов была

сутью его природы и в истории с пострижением она проявилась.

По сказанию он очень благочестиво умирает - душа его от-

летела в тот момент, когда на грудь ему положили одежды. Может

быть, так оно и было. Но уж больно странной была эта задержка

с пострижением, и говорит она о многом. А то, что как бы две

партии придворных боролись за влияние в этом вопросе, тоже го-

ворит о многом - благочестия здесь не было ни на грош ни у

тех, ни у других.

Это все о Василии Третьем. Дальше будет Иван Грозный.

 

Л Е К Ц И Я 15

 

Итак, сегодня мы с вами начинаем рассматривать события

царствования царя Ивана Грозного, и мне кажется, что наш с ва-

ми разговор по этому вопросу надо построить следующим образом.

Сначала я скажу несколько слов о тех общедоступных источниках,

которые неплохо бы знать. Затем, вероятно, пойдет речь о царе

Иване, но не как государственном деятеле, а как о человеке,

его психологии. Я постараюсь объяснить, почему мне кажется,

что это необходимо сделать. И уже потом мы с вами мы будем го-

ворить непосредственно о проблемах государственного управле-

ния, эволюции государственной власти, создания новых учрежде-

ний, войнах и т.д.

Вряд ли найдется у нас в России человек, который не слы-

хал об этом государе. Следует сказать, что мы располагаем до-

вольно значительным количеством источников, которые вполне от-

крыты для всех желающих. В первую очередь это знаменитая пере-

писка царя Ивана с воеводой князем Андреем Курбским. Она изда-

валась неоднократно полностью и в отрывках; как правило, фраг-

менты ее печатаются в хрестоматиях по литературе. Но все-таки

я хотел бы, чтобы те, кто думают ее читать, читали бы ее пол-

ностью. Не требую, чтобы в оригинале - существует превосходный

академический его перевод на русский язык. Полный текст всегда

более интересен, чем фрагменты.

Перу Андрея Курбского принадлежит также знаменитая "Исто-

рия о великом князе Московском" - труд, который называют иног-

да первым русским "Архипелагом ГУЛАГом". Это не каламбур. Эта

книга действительно повествует о событиях правления царя Ива-

на, причем автор делает упор не его преступлениях. Если хоти-

те, это своеобразный памятник русской диссидентской литерату-

ры. Но, конечно, это все-таки аналогия более или менее поверх-

ностная.

Существуют письма - послания Ивана Грозного английской

королеве Елизавете, шведскому королю Юхану, польскому королю

Стефану Баторию и как образчик его чисто литературного дара (а

он, бесспорно, был одаренным писателем) - послание опричнику

Василию Гризону, который угодил в плен к крымским татарам и

слезно просил царя выкупить его. Издевательское, очень корот-

кое письмо царя Ивана представляет определенный литературный

интерес.

Это то, что принадлежит перу либо самого царя, либо его

ближайших соратников. К этому же времени относится определен-

ный корпус русских летописей, которые более или менее подробно

фиксируют все события, имевшие место. Но зарываться в эти

тексты вам не следует, хотя бы потому, что они не так доступны

и не так легкочитаются, как все, о чем я только что сказал.

Затем, если вы хотите посмотреть на все то, что тогда

происходило, как бы глазами стороннего наблюдателя, рекомендую

вам записки знаменитого посла римского папы Григория Тринадца-

того иезуита Антония Пастивина, который фактически был посред-

ником на переговорах Ивана Грозного и Стефана Батория (они

опубликованы, недавно было переиздание), а что касается наибо-

лее экзотического сочинения того времени, то это записки Ген-

риха Штадена, которые были у нас опубликованы довольно давно

под названием "Записки немца-опричника". Действительно, в оп-

ричнине служили всякие люди. Среди высокородных князей и бо-

ярских детей попадались просто заезжие авантюристы, каковым и

был немец Генрих Штаден, который, разбогатев во время своих,

так сказать, упражнений с царскими опричниками, вернулся в Ев-

ропу и написал очень любопытные и циничные мемуары. Первое их

издание было до революции.

Существуют еще и источники другого плана. Во-первых, ко-

нечно, .... митрополита Кирилла. Недавно к лику святых русской

православной церкви был причислен митрополит Макарий - знаме-

нитый русский книжник. Естественно, есть работы о нем, есть

его житие, достаточно современное, есть исследования его дея-

тельности. Я бы адресовал вас и к этой литературе. Тут надо

обращаться в основном к богословским трудам, поскольку именно

там помещались работы игумена Макария, сейчас уже архимандри-

та, посвященные митрополиту Макарию Московскому.

Наконец, не забывайте, что в 1564 году был напечатан зна-

менитый "Апостол" Ивана Федорова - первая русская точно дати-

рованная печатная книга. У "Апостола" существует знаменитое

послесловие, которое тоже представляет определенный интерес

как культурологическое явление.

Всё это может дать некоторое основание для более углуб-

ленного изучения истории царя Ивана. Теперь несколько слов об

историографии - о тех трудах разных историков, которые посвя-

тили свои работы этому царю. Работ об Иване Грозном чрезвычай-

но много, и я вовсе не требую, чтобы вы стремились перелопа-

тить все это колоссальное собрание книг, статей, самых разных

сочинений. В основу я предложил бы вам положить, помимо учебни-

ка Платонова, Соловьева - это наиболее продуманное, четкое из-

ложение основных событий. Соловьев, как всегда, обильно цити-

рует источники, поэтому его вдвойне интересно читать, подробно

разбирает ход событий; как всегда, достаточно осторожен в

оценках, поэтому это мне кажется интересным. Платонов в своем

"Курсе лекций" разбирает всё это очень кратко, но глубоко,

высказывает очень интересные мысли, и это тоже нужно читать.

Что касается Ключевского, то одна из самых знаменитых его

лекций - о характере царя Ивана Грозного. Эта лекция печата-

ется в однотомнике избранных лекций, воспроизводится в курсах.

Но о ней - особый разговор, потому что она посвящена вопросу

психологии царя, там не разбираются его государственные деяния

в какой-то последовательности, а предпринимается попытка на-

рисовать его чисто психологический портрет.

Наконец, интересно почитать Карамзина. Но самая, пожалуй,

солидная - работа (солидная, но малодоступная, она вышла после

войны, в 50-е годы, очень маленьким тиражом) Степана Борисови-

ча Веселовского, академика, замечательного русского историка,

последнего историка настоящего русского масштаба, которая на-

зывается "Очерки по истории опричнины". Это специальный труд,

который, я бы сказал, исчерпывает эту тему. Таких книг у нас

очень мало. Купить ее невозможно, но в библиотеках она есть.

Существует еще масса популярных работ, колоссальное коли-

чество статей, посвященных каким-то отдельным проблемам. Сей-

час зарываться во все это не следует. Из популярных работ луч-

ше всего взять книгу Кобрина, профессора педагогического

института; она вполне доброкачественно рассказывает о царе,

его деяниях, но в популярном стиле.

После такого краткого обзора я хочу сказать несколько

слов на тему, которая, строго говоря, не всегда должна инте-

ресовать историка. Нам надо сегодня побеседовать о царе Иване

как о человеке. Не надо нам углубляться в психологию Дмитрия

Донского, например, или пытаться представить себе психологию

Ивана Третьего - нам вполне достаточно обычных их госу-

дарственных деяний. Что же касается царя Ивана, то нам трудно

пройти мимо этого человека, не затронув вопроса о его психоло-

гии. Дело в том, что если просто разбирать его государственные

деяния, то противоречивость их настолько поражает воображение,

что поневоле вспоминаешь слова Щербатова, историка 18 века,

который признавался, что не может себе представить царя Ивана

как единого человека, ему кажется, что их было много и все бы-

ли разные.

О противоречивости царя Ивана говорил Карамзин; Костома-

ров просто отказывал ему в каком бы то ни было интеллектуаль-

ном развитии и считал дураком; Соловьев и Бестужев-Рюмин виде-

ли в нем в первую очередь сильного, умного, проницательного

государственного деятеля; Платонов, осторожный в оценках, счи-

тает, что одно дело - испорченная натура царя, другое - его

бесспорно сильный ум. Но все равно это был один, единый чело-

век, единая личность, и приходится говорить о нем, котому что

история царя Ивана поучительна.

Он родился в 1530 году от второго брака своего отца. Он

был долгожданным сыном - Василий Третий и во втором браке не

сразу стал отцом. А когда ему было три года, отец его умер и

правительницей государства стала его мать - царица Елена (ве-

ликая княгиня Елена Глинская). Правление матери, видимо, было

не очень назидательным, потому что источники совершенно откро-

венно говорят, что фактически ближайшим человеком к ней был

боярин князь Овчина-Оболенский, который и был всесильным вре-

менщиком.

Иностранные наблюдатели говорят, что Елена умерла от яда.

Доказать здесь, разумеется, ничего нельзя, но такое наблюдение

или сплетня довольно любопытны, потому что уже сам факт появ-

ления подобного замечания говорит о том, что двор великокня-

жеский того времени не представлял собой ничего назидательно-

го. Сразу же после смерти Елены (Ивану было 8 лет) князь Овчи-

на был заточен в темницу и скончался от скудости пищи и тя-

жести оков, как повествует об этом летопись.

С этого момента начинается борьба за власть между двумя

боярскими родами - Бельских и Шуйских. Две фамилии сражаются

за преобладание, не щадя никаких средств, идя к цели буквально

по трупам, и все это видит сначала восьмилетний, а потом быст-

ро взрослеющий мальчишка. Он живет, с одной стороны, наблюдая

все эти безобразия, а с другой стороны, в полном забросе, им

никто не занимается, и он впоследствии будет горько жаловаться

на то, что не всегда был вместе со своим братом просто элемен-

тарно накормлен и, видимо, нормально одет. Он видит, что эти

бояре, пытаясь свалить друг друга, не брезгуя никакими

решительно средствами, точно так же относятся и к Церкви,

поскольку имтрополиты один - сторонник Бельских, другой - сто-

ронник Шуйских. Следовательно тогда меняется власть, меняются

и митрополиты. Опять-таки к Церкви отношение у него может быть

весьма специфическое. Не щадят даже близких ему бояр, то есть

тех, которые непосредственно составляют его окружение, и когда

Шуйские пытаются убить одного из ближних Ивана бояр, он пыта-

ется защитить его, и когда митрополит Макарий пытается хода-

тайствовать об этом человеке, то бьют и митрополита Макария,

не слушают царя, и хотя в конце концов удается спасти этого

боярина, но это все естественно очередная травля. Вы, вероят-

но, знаете, что детские впечатления самые сильные. Вы, веро-

ятно, понимаете, что именно детские впечатления формируют че-

ловека. Это факт, с которым трудно не согласиться. И вот, впе-

чатления, которые испытал подрастающий русский царь, были

весьма сильными и своеобразными. В тринадцать лет, когда вла-

дычество Шуйских, казалось, было упрочено, он отдает приказ

псарям схватить князя Андрея Шуйского и казнить, что те и де-

лают, причем казнь была отнюдь не традиционной: его просто за-

бивают кулаками, ... пока волочат по двору по направлению к

конюшням. Даже не плаха, не виселица, не застенок, а просто

убийство. Тут бы боярам подумать, кто подрастает. На что будет

способен этот мальчик, когда вырастет. Но поскольку те сами

занимаются постоянно подобными вещами, то и этот приказ, види-

мо, ничего нового им для размышления не дает. В это время он,

видимо, довольно много читает. Потому что из его переписки мы

можем сделать вывод, что он был очень начитан в Св.Писании,

очень много знал наизусть и спокойно цитировал большими куска-

ми и Псалтырь, и Евангелие, и Апостола, и пророков некоторых.

Но это ум скорее именно запоминающий в то время. То еть он, по

выражению некоторых специалистов, скорее начетчик, чем ка-

кой-то глубокий мыслитель. И вот, когда ему исполняется шест-

надцать лет, он заявляет митрополиту Макарию о том, что он же-

лает совершить два деяния: венчаться на царство и вступить в

брак. В шестнадцать лет он сам об этом говорит, и трудно нам

судить, сам ли он пришел к этой мысли или кто-то на него вли-

ял, но факт остается фактом. Именно в шестнадцать лет высказа-

ны такие два чрезвычайно серьезные намерения. Царское венчание

происходило в 1547-м году по чину старинному, которому ста-

вился на великое княжение Иван Третий, которому он ставил на

великое княжение своих сыновей, внука, с некоторыми изменения-

ми, поскольку речь теперь идет уже не о великом княжении, а о

царстве. А что касается его брака, то невестой царя становится

дочь Романа Юрьевича Захарина ... боярина, который не замешан

в борьбе Шуйских и Бельских, человек уважаемый. И вот

Анастасия Романовна становится супругой царя Ивана. Вскоре

после брачных торжеств в Москве случился чудовищный пожар,

испепеливший весь город, когда митрополит Макарий вынужден был

спасаться из Кремля, его на канате спускали со стены в районе

Тайнинской башни, канат оборвался, владыка страшно расшибся и

был в полумертвом состоянии увезен в Новоспасский монастырь.

Царь вынужден был уехать в село Воробьево на горы над Моск-

вой-рекой. А в Москве начался бунт. Бунт был весьма любопыт-

ный. Этот бунт представлял собой отголосок борьбы за власть

Шуйских, теперь уже с Глинскими, голытьба, видимо, подученная

кем-то из Шуйских, кричала что-де во всем виновата бабка царя

княгиня Анна Глинская, она-де вынимала сердца у людей, настаи-

вала на них воду и прыскала этой водой по ... вот-де Москва и

сгорела. Нашим московским обывателям того времени в фантазии

не откажешь. Один из Глинских был убит прямо в Успенском собо-

ре, а дальше толпа московской черни, голытьбы, плебса, если

угодно, отправилась в село Воробьево с требованием, чтобы царь

выдал на расправу свою бабку и своих родственников по мате-

ринской линии. Но если бояре не могли представить себе возмож-

ности юного царя истинные, то что уже говорить о московской

голытьбе. Царь вышел поговорить с крикунами и отдал очень ко-

роткое приказание. Стрельцы схватили первых попавшихся, тех,

кто кричал громче других и тут же с ними расправились, после

чего волнение как-то утихло само собой. Иван крови не боялся и

умел действовать в подобных ситуациях чрезвычайно решительно.

Так началось его царствование, то есть самостоятельное правле-

ние. И вот здесь мы сразу должны заметить какие-то хронологи-

ческие ... Вот этот период приблизительно с 1547-го по

1560-1564 год - это период, пожалуй, наиболее крупных, инте-

ресных, значительных, наиболее продуманных деяний царя. Сюда

мы отнесем с вами земский собор, который работал в 1550-51 го-

дах, результатом действия этого собора явился пересмотр "Су-

дебника" Ивана Третьего и написание "Стоглава", отсюда и собор

называется Стоглавым собором. Это борьба за Казань и взятие

Казани, это присоединение Астрахани, то есть все течение Волги

становилось уже русским, и следовательно открывалась возмож-

ность для колонизации земель на Востоке, на протяжении всего

течения Волги. Это достаточно продуманная политика в отношении

юга, в этом вопросе он продолжает политику своего отца, име-

ется в виду опасность со стороны Крымских татар. Наконец, это

Ливонская война, попытка выйти к берегам Балтики, то есть ов-

ладеть землями, которые откроют для нас торговлю с Западом.

Все это очень разумно. Что же касается жестокости, о который

все мы очень хорошо знаем, то в этот момент, так сказать, в

этот период ничего сверхъественного не происходит. Наоборот.

Все скорее чрезвычайно разумно. Царя конечно нельзя назвать

кротким агнцем, но во всяком случае изувером, извергом, его

тоже, пожалуй, не назовешь. Дальше болезнь царя, смерть жены

Анастасии, и какой-то излом в его психике, так что приблизи-

тельно с 1563-64 года царь превращается в то исчадие ада, ко-

торым мы все его знаем. Это не значит, что он перестает проду-

мывать какие-то реформы. Опричнина - явление двойственное. Оп-

ричнина - это террор опричный, с другой стороны это попытка

определенная реформы по управлению землями. Это продолжение

Ливонской войны, достаточно бессмысленное, но все-таки это во-

енные действия, но говорить уже здесь о какой-то норме не при-

ходится, потому что этот период до конца 70-х годов практи-

чески, это период неистовых казней, чудовищных совершенно зло-

деяний, которые можно объяснить только совершенно ненормальным

состоянием психики этого человека. И наконец последние годы

жизни царя - это убийство собственного сына и попросту како-

го-то такого постепенного умирания в каких-то жутких состояни-

ях. Вот, собственно говоря, все, что так сразу бросается в

глаза. Почему я заговорил именно о психологической стороне

вопроса? Дело все в том, что у нас до революции этому вопросу

уделяли довольно большое значение, а после революции - наобо-

рот. То есть все наиболее яркие попытки разобраться, что собой

представлял царь Иван как человек относятся на период до

1917-го года, после 17-го года, особенно начиная с конца 20-х,

в 30-е годы царя оценивали только как государственного деяте-

ля. Но тут было понятно: историки выполняли социальный заказ.

Как однажды в одной пародии на все эти вещи писалось, пароди-

ровалось такое одно сочинение на тему царя Ивана, царь Иван

был образованный человек, любил и умел писать, был выдающийся

государственный деятель, реформатор, человек, который, проводя

реформу, боролся с врагами. Но опричнина, конечно, была не ли-

шена некоторыё крайностей. Если говорить такими выражениями,

то, естественно, ничего понятным не становится. ... товарищ

Сталин видел в царе Иване своего, если хотите так сказать,

предшественника. Сталин, недоучившийся семинарист, ... и он

хотел, чтобы его деятельность, так сказать, имела соответству-

ющий прецедент. И конечно, наиболее пожалуй подходящим экземп-

ляром для подобного самооправдания или наоборот возвышения в

собственных глазах был Иван Грозный. Вот тогда появляется со-

вершенно непристойная работа о царе Иване и знаменитый фильм,

который, я думаю, многие знают.

Фильм был сделан не случайно, потому что важнейшим из

всех виджов искусства является кино, и следовательно обрабо-

тать мозги колоссальной массы населения можно при помощи кино

быстрее, чем какими-либо другими средствами. С Мосфильмом вы-

шел как раз казус. Эйзенштейн ... хотел снять фильм, так ска-

зать, на все сто процентов. Сценарий не представляет собой

ровно никакого интереса, это ерунда, это халтура, как всегда в

кино бывает, это все упрощено, приспособлено, но дело все в

том, что на роль царя Ивана был выбран знаменитый Николай Чер-

касов. Актер старой школы, способный к перевоплощению, и он

сыграл царя вроде бы в соответствии со сценарнием, но все рав-

но получилась совершенно жуткая фигура. Любой, кто видел этот

фильм, может в этом убедиться, просто страшно. При том, что

это, так сказать вроде бы все хорошо, все как должно быть. Но

все равно ты испытываешь шок, когда ты видишь эту жуткую физи-

ономию и смотришь на его деяния. Но первая серия Сталину пон-

равилась. Стали делать вторую, а вторая серия уже не могла по-

лучиться, потому что как раз это было в то время, когда ... и

вторая серия вышла настолько страшная, что ее запретили в по-

каз. Представьте себе, что ее более или менее откровенно стали

показывать только в конце 60-х годов. До этого она лежала на

полках хранилищ и показывалась только избранным лицам.

Тут можно объяснить это только одним, что как ни верти,

Николай Черксов был выдающийся художник, и он интуитивно не

солгал, и то же самое, вероятно, сделал Эйзенштейн, который

умом-то хотел сделать то, что от него требовалось, но уж боль-

но поразила его воображение эта фигура, что само собой так и

получилось не то, что задумалось. Так вот, поэтому этот фильм

любопытно посмотреть.

И поэтому он сыграл обратную роль, чем вся та ... литера-

тура, которая тогда появлялась. А появлялась она, исходя из

указаний "великого кормчего", который об Иване Грозном однажды

обмолвился приблизительно так, что царь Иван был прогрессивным

государственным деятелем, который сделал очень много полезно-

го, но не до конца провел свои реформы, поскольку не до конца

ликвидировал целый класс бояр. Ну, действительно не до конца.

Действительно сглупил, действительно оказался конечно слишком

слабым человеком.

Приблизительно в то же время, когда уже накатывался вал

официальной исторической фальсификации, Степан Борисович ... ,

академик, академиком он стал за действительно свои замечатель-

ные труды, за свои великие заслуги научные, у себя в кабинете

писао книгу под названием "Очерки по истории опричнины". Про

... рассказывают вообще интересную вещь, что он, человек небо-

гатый, женился по любви на богатой наследнице, по-моему купе-

ческого рода, и приданое, которое он получил, очень интересно

использовал. Он нанял переписчиков, которые в архивах для него

переписали колоссальное количество актов, документов, текстов,

которые его интересовали для дальнейшей работы. Поэтому он,

имея такую своеобразную копию архивов дома, и работал. Я могу

сказать только то, что это человек был, видимо, редкостной

смелости, потому что все-таки, как ни верти, в то время, даже

у себя в кабинете, но совсем утаить рукопись было очень слож-

но. Кто-то ее видел, кто-то знал, над чем он работает. А писал

он об опричнине, и писал исключительно основываясь на тех до-

кументах, которые дошли до нашего времени. Он всесторонне ра-

зобрал этот вопрос и совершенно объективно показал, что из се-

бя представлял опричный террор. Это в тридцатые-то годы. Сво-

еобразная параллель эпохи напрашивалась сама собой. Труд этот

увидел свет уже после его смерти и после смерти вождя всех на-

родов. В 50-е годы Академия наук издала его столь малым тира-

жом, что он тогда уже был почти недоступен. Вот это вот тоже

говорит о том, что царь Иван и после свой смерти будоражил

сознание многих поколений и ученых, и исследователей, и просто

всех тех, кто интересуется историей.

Что же надо делать нам с вами? Я думаю, что судить царя

Ивана нам не следует. Потому что мы с вами не судьи, а он не

гэкачепист. Нам нужно постараться действительно решить два мо-

мента: психологически, так сказать, определить, что собой

являл царь Иван каждый может сам. И, может, многих эта пробле-

ма даже взволнует и заинтересует, потому что это действительно

очень любопытно. С другой стороны, оценить те государственные

деяния, те действительно реформы, которые имели место в его

царствование. Но настолько сильно, настолько очевидно просле-

живается взаимосвязь личности царя и вот этих вот госу-

дарственных деяний, что окончательно отделить одно от другого

мы просто не можем. И поэтому такое искусственное отделение

одного от другого, я думаю, не пойдет. Уж больно его личность,

так сказать, наложилась на все то, что тогда происходило. Поэ-

тому, как ... историки, которые пытаются копаться в его личной

биографии, во всех его женах, во всех его сыноубийствах, во

всех гнусностях, которые он делал как простое частное лицо,

так неправы и те, которые тут же сосредотачивают свое внимание

на взятии Казани, на Ливонской войне, на земской реформе и оп-

ричнине в ее, так сказать, хозяйственном выражении. Литера-

туроведы изучают стиль посланий царя Ивана. Тоже, говорят,

очень любопытная работа. Но все-таки нам с вами, коль скоро мы

имеем так много разнообразных источников, надо все эти факты

более или менее суммировать. Но, повторяю, не для того, чтобы

... суд. Царя Ивана мы уже не переделаем никогда, а он, я ду-

маю, дает чрезвычайно поучительный пример, чрезвычайно богатую

пищу для размышлений, а это в свою очередь нам помогает как-то

более четко представлять себе очень непростую, сложную, иногда

очень страшную русскую историю. И вот поэтому, когда начинают

рассуждать о царе Иване, в первую очередь останавливаются на

земском соборе 1550-51 годов. Причем у нас иногда даже не го-

ворят, что это был собор, а просто говорят, то вот был в 50-м

году "Судебник" Ивана Четвертого, а в 51-м году был "Стоглав".

Был один собор, причем собор не ... , а собор в основном

бояр и освященный собор, то есть собор духовенства и бо-

ярства.Собор этот заседал действительно очень долго и пе-

ресматривал "Судебник" Ивана Третьего, пересматривал довольно

фундаментально, а затем освященный собор отвечал на вопросы

царя, связанные с церковной практикой, церковным управлением

т.д. И вот появились два очень любопытных документа: "Судеб-

ник" и "Стоглав". "Стоглав" - это тоже своеобразный такой вот

не кодекс, а свод каких-то постановлений, если хотите, по воп-

росам церковного управления и церковной жизни. Название "Стог-

лав" искусственное. Просто впоследствии при редактировании

этого текста он был разделен на сто глав. Это вовсе не значит,

что там было каких-то сто вопросов, сто дней заседаний, ничего

подобного. Это было чисто искусственное деление, и отсюда и

собор стал называться стоглавым собором, хотя, естественно,

ничего подобного в реальной жизни не было. Так вот, если гово-

рить о соборе, который занимался вопросами "Судебника", то там

в сущности главная работа свелась к следующему: вы помните,

что "Судебник" Ивана Третьего фактически отвечал тем новациям,

которые появились, а именно, в то время начинало формироваться

только российское дворянство, начинается раздача поместий, и в

то же время имеет место традиционная система управления терри-

торией через так называемое кормление. Кормление - это значит,

что какой-то из бояр ... получал город или регион, с которого

получал доходы и он же осуществлял власть там. Так вот теперь

реформируется эта система управления в том что кормление начи-

нает исчезать. Кормление больше не нужно, это очень архаичная