КНИГА XXXIV 5 страница

62. (1) Масинисса, заметивший, что карфагеняне много потеряли в глазах римлян и между собой не ладят – сенат не доверяет первым людям города из‑за переговоров их с Аристоном, народ из‑за того же не доверяет сенату, – (2) решил, что ему представляется случай отомстить карфагенянам. Опустошив их берега, он обложил данью некоторые города, что платили прежде карфагенянам. (3) Край тот зовется Эмпории[3806]и лежит на побережье Малого Сирта, и земля там весьма плодородна. Город только один – Лептис, который платил карфагенянам дань по одному таланту в день. (4) Масинисса разорил всю страну, а частью ее как бы даже и завладел. Так она оказалась разорена, что сомнительно стало, ему ли, карфагенянам ли она принадлежит. (5) Узнавши, что карфагеняне отправили в Рим послов, чтобы очиститься от подозрений и пожаловаться на него, Масинисса и сам отправил послов в Рим, дабы постарались усилить подозрения римлян и оспорить права карфагенян на подать. (6) Масиниссовы послы, когда выслушали рассказ о чужеземце‑тирийце, прежде всего постарались внушить сенаторам опасение, как бы не пришлось Риму воевать сразу и с Антиохом, и с Карфагеном. (7) Особенно подозрительно было то, что, схватив Аристона и решив отправить его в Рим, сенат Карфагена не озаботился взять под стражу ни его самого, ни его корабль. (8) А как пошла речь о земельных владениях, то между послами Масиниссы и карфагенянами возникла распря. (9) Карфагеняне уверяли, что границы у них все по праву; Публий Сципион, говорили они, после своей победы установил границы карфагенских владений, (10) и та земля, о которой идет спор, в тех границах и была[3807]; Масинисса и сам их признал, когда гнался он за неким Афтиром, бежавшим из царства Масиниссы и бродившим с отрядом своих нумидийцев вокруг Кирены, сам же и просил карфагенян разрешить ему пройти по той земле – считал, значит, без всякого спору, что принадлежит она Карфагену. (11) Нумидийцы же доказывали: неправда, будто Сципион провел так границы, а если уж судить по праву да по справедливости, то во всей Африке не сыскать и одного поля, что было бы собственной карфагенской землей. (12) Они ведь пришли издалека и выпросили кусок земли, только чтобы построить город[3808]; определяли же размер участка так: разрезали шкуру одного быка на ремни и сколько теми ремнями можно было окружить[3809], столько им земли и дали. И все, кроме Бурсы[3810], первого их поселения, взято не по праву, а силою. (13) Что ж до земли, о которой спор, не могут карфагеняне доказать, ни что принадлежала она им всегда – т.е. с тех пор, как захватили они ее во владение, – ни даже сколько‑нибудь долгое время. По обстоятельствам отходила эта земля то к ним, то к царю нумидийцев, и овладевал ею всякий раз тот, кто мог осилить другого оружием. (14) Пусть же сенаторы дозволят остаться этой земле, какой была она прежде, – до того, как карфагеняне стали врагами римлян, а царь нумидийцев их союзником и другом, и да согласятся римляне, чтобы владел ею тот, кто может ее удержать. (15) Сенат счел нужным ответить и тем и другим, что отправит в Африку послов, дабы рассудили карфагенский народ с нумидийским царем на месте и в их присутствии. (16) Посланы были Публий Сципион Африканский и Гай Корнелий Цетег и еще Марк Минуций Руф, а они, рассмотрев дело и выслушав спорящих, не сочли правыми или виноватыми ни тех, ни других и оставили все как было. (17) Решили они так сами или был им наказ, неведомо; а ведомо то, что римлянам в ту пору на руку была распря между карфагенянами и нумидийцами. (18) Коли не так, Сципион и сам бы, своею волею мог положить ей конец, ибо и дело знал, и много почтения заслужил, и заслуги имел перед одной и другой стороной.