КОММУНИСТЫ У ВЛАСТИ 5 страница

Все эти «покушения» – натуральные мифы.

Сталинград явился не только поворотным пунктом войны, но и развязал диктатору руки внутри страны. Первым указанием на возврат к «добрым старым временем» стало в апреле 1943 года новое разделение тайной полиции на два комиссариата. Меркулов снова стал контролировать НКГБ, а Берия остался руководителем НКВД.

Параллельно с этими двумя организациями существовал также пресловутый СМЕРШ («Смерть шпионам»), агентство безопасности в Вооруженных Силах, основная задача которого в период с 1942‑го по 1946 год заключалась в уничтожении подлинных и воображаемых врагов режима среди советских граждан, которые во время Второй мировой войны находились вне советского контроля. Возглавлял это агентство Виктор Абакумов, новое светило на небосводе сталинской системы безопасности.

Благодаря повороту в ходе войны все эти организации основательно потрудилась. Во‑первых, возникла проблема вражеских Военнопленных. И не только немцев, но и австрийцев, венгров, итальянцев, румын, болгар, испанцев, красноармейцев‑дезертиров, служивших в частях армии генерала Власова и наконец некоторого числа японцев. НКВД направлял их в те же самые лагеря, которые были в свое время созданы для советских «врагов».

Вторая крупная проблема для НКВД в последние годы войны и в период после‑нее заключалась в миллионах красноармейцев, плененных нацистами, а также миллионах других советских граждан, которые либо оказались на оккупированной гитлеровскими войсками территории, либо были вывезены для рабского труда в контролируемые немцами страны Запада. Хуже всего НКВД обращался с пленными советскими солдатами. В самом начале войны Сталин издал указ о том, что сдача в плен недопустима. Он даже пошел на смерть своего собственного сына от первого брака, захваченного нацистами, что было вполне в духе традиций Ивана Грозного и Петра Великого, которым, как обезьяна, подражал Грузин. В результате миллионы освобожденных из немецкого плена красноармейцев снова на многие годы направляются теперь уже в советские лагеря. К позору Запада, аналогичная участь ждала и тех плененных красноармейцев, которых освободили американские и английские войска. По секретному соглашению со Сталиным, союзники передали их НКВД. Зная, что их ждет, некоторые из этих несчастных пошли на самоубийство. Протесты общественности на Западе положили все же конец этой сделке, но для большинства «освобожденных» было уже слишком поздно.

Действия НКВД в отношении советских граждан, вызволенных из нацистского рабства Красной Армией, не отличались особым разнообразием. Многие из тех, кто оказался на территории восстановленных границ Советского Союза – особенно из этнических меньшинств, – скопом депортировали в Сибирь или другие места. В отличие от плененных красноармейцев, попавших в руки англо‑американцев в поверженной Германии, о репрессиях против гражданских лиц на Западе мало кто знал, а поэтому их судьба никого не интересовала. И, как позже говорил Хрущев, Сталин устроил бы всеобщую депортацию украинцев, если бы их было не так много.

В январе 1945 года Красная Армия предприняла последнее крупное наступление против Германии. К тому времени фронт растянулся от Балтийского моря до Эгейского моря, по которому разместились примерно триста дивизий и двадцать пять танковых армий советских войск. А нацистские вооруженные силы сократились примерно до сотни дивизий, большинство которых и по личному составу, и по снаряжению не дотягивали до нормы. Исход сражения становится очевидным из одних этих цифр. Победа была лишь вопросом времени и ничем больше.

Поэтому никто из военных сильно не удивился почти безостановочному наступлению Красной Армии, которой руководил настоящий гений Великой Отечественной войны, маршал Георгий Жуков. Передовые части вышли к берегам Одера, примерно в пятидесяти милях к востоку от Берлина уже в конце января. В то же время удалось закрепиться на небольшом плацдарме на другом берегу реки Одер, и форсирование ее стало вопросом материально‑технического обеспечения.

Этот успех пришелся Сталину как нельзя кстати, сильно укрепив его позиции в торге с союзниками. Рузвельт еще с конца 1944 года давил на Грузина, предлагая провести очередную встречу в верхах. Сталин согласился, но с одним условием – она должна проходить на территории России, в Ялте, и назначил дату – февраль 1945 года, когда, по его прикидкам, советские войска окажутся у ворот нацистской столицы.

Результаты Ялтинской конференции, особенно в ретроспективе, представляются настоящим бедствием для Запада, Восточной Европы и в некоторой степени для Японии, а для Сталина и коммунизма огромной политической победой. В то время англо‑американские войска находились на Рейне, далеко продвинулись на север Италии и полностью контролировали Северную Африку и Средний Восток. Армии Запада могли бы также решительно продвинуться к Берлину, но их наступление намеренно замедлили. В то время было объявлено, что это объясняется «стратегическими» причинами – сохраняет живую силу Запада и является подарком России, то есть позволяет Красной Армии «прославиться» захватом столицы Германии, поскольку силы союзников уже освободили Париж и Рим. Последний аргумент выглядит особенно удивительным – ведь Красная Армия брала такие европейские столицы, как Варшава, Прага, Будапешт, Бухарест, София, Белград и Вена.

Серьезной неудаче Запада в Ялте способствовало психологическое. и физическое состояние двух его основных представителей. Черчилля отвлекали тяжелые думы о предстоявших выборах в парламент (во время которых капризные избиратели неблагодарно отстранили от власти победоносного лидера). Уже давно физически неполноценный Рузвельт чувствовал себя очень уставшим и, хотя об этом в то время никто не знал, находился на пороге смерти. Ко всему прочему наивное доверие американского президента к «дяде Джо» невозможно было поколебать.

Так или иначе, в Ялте Сталин получил практически все, что хотел. Он добился господства над Восточной Европой, якобы как буферной зоны против Германии, хотя она в то время была практически разгромлена.

Получил куски территории Финляндии, Чехословакии, Румынии, а Прибалтийские страны присоединил целиком. Приобрел часть Восточной Пруссии и восточные районы Польши, а взамен полякам возвратили приличный кусок Восточной Германии, включая некоторые исконно немецкие территории, создав тем самым возможные поводы для будущих конфликтов. Получил контроль над половиной Берлина, позволив американцам и англичанам занять вторую его половину (французы получили свой сектор только позже – в результате уступок со стороны американцев и англичан). Сталин наложил также руку на львиную долю репараций и на заводы по выпуску промышленных изделий по всей Германии. (Позже это затруднило Соединенным Штатам решить задачу экономического восстановления и налаживания политической жизни Германии.)

Наконец в Ялте Рузвельт проводил Со Сталиным в высшей степени бестактные по отношению к Черчиллю секретные встречи, от участия в которых английский премьер был отстранен. На этих личных встречах двух «великих» Рузвельт соблазнил Сталина присоединиться к нарождавшейся Организации Объединенных Наций и к участию в войне с Японией. Сталин позволил втянуть себя в ООН, но только с условием, что он получает там три места – не только для СССР, но также для Белоруссии и для Украины. Это равноценно предоставлению членства таким «независимым» территориям Запада, как города Вашингтон и Лондон. За вступление в войну против Японии великий перекройщик географических карт Рузвельт предоставил Сталину непререкаемое господство во внешней Монголии и Маньчжурии, открыл Корею для советского влияния, передал в собственность Советскому Союзу Курильские острова и южную часть острова Сахалин и сделал еще ряд уступок. Надменный Рузвельт не счел нужным проконсультироваться ни со своими китайскими союзниками, ни с; бедной маленькой Ко реей, которая в то время пыталась освободиться от японского господства. (Говорили – надеюсь, ошибочно, – что Рузвельт даже не знал, где расположена Корея.) Сталин выполнил свои обязательства относительно войны на Тихом океане только тогда, когда это не потребовало больше расходов, а США уже подвели Токио к капитуляции. Как выразилась французская коммунистическая газета тех дней – «Всего через сорок восемь часов после вступления СССР в войну Япония капитулировала».

Взамен этих огромных уступок в Ялте Запад получил просто. мелочевку: Сталин позволил отвести Франции оккупационную зону в западной части Германии.

Спустя три месяца Жуков взял Берлин. Незадолго до этого американские войска, которые топтались на плацдарме на реке Эльба, позировали для рекламных фотосъемок вместе со своими российскими союзниками. (Еще раньше, в апреле, американский разведывательный патруль без всяких помех вкатился в западную часть Берлина, но получил немедленный приказ от вышестоящего командования возвратиться на Эльбу.) Но русские разрешили англо‑американским войскам занять свои сектора в Берлине только в июле 1945 года – явный указатель на проблемы, которые возникнут у Запада с коммунистами в будущем в отношении этого города.

Последняя конференция «большой тройки» состоялась в Потсдаме, в пригороде Берлина, в июле 1945 года. По существу, эта встреча превратилась в штамповку ялтинских соглашений и дала возможность Сталину поважничать рядом с новыми, еще не набравшими политический вес фигурами. Едва успела открыться конференция, как Черчилля, проигравшего в своей стране выборы, заменил Клемент Эттли. А вместо Рузвельта, который умер за три месяца до встречи, присутствовал Гарри Трумэн. К тому же и высшие советники по международным делам обоих западных лидеров не имели опыта в переговорных препирательствах со Сталиным и русскими. Еще больший вред Западу причинила склонность обоих западных руководителей – и особенно Эттли – не раскачивать лодку союзнического единства, а поэтому почти во всем соглашаться со Сталиным, мало придавая значения характеру уступок. Одна из таких уступок могла породить в будущем крупный международный конфликт. Она касалась новой западной границы Польши. В Ялте согласились, что эта граница должна идти по линии рек Одер и Нейсе. Никто из западников вроде бы не заметил, что существуют Восточная и Западная Нейсе. В Потсдаме картографы Сталина использовали Западную Нейсе, тем самым передавая Польше двадцать пять тысяч квадратных миль территории, которая принадлежала Германии на протяжении столетий и включала в себя два старых немецких города – Бреслау и Оппельн, которые позже были переименованы поляками соответственно во Вроцлав и Ополье. Когда младший американский советник обратил внимание старших коллег на кусок традиционно германской территории, таким образом отторгаемой от нее, то от него отмахнулись со словами: «Ну, кто же все‑таки проиграл в этой войне, поляки или немцы?»

Восстановление разрушенного войной Советского Союза и консолидация вновь завоеванной империи оказались более затяжным и тяжким делом для Сталина, чем выяснение отношений с Западом в Потсдаме. Более двадцати миллионов советских граждан погибли в боях, от воздушных налетов, от голода или в нацистских лагерях. Еще двадцать пять миллионов остались без крова. Тысячи зданий, особенно производственных предприятий, лежали в руинах, а сельское хозяйство страдало от катастрофического сокращения домашнего скота и почти полного отсутствия сельхозинвентаря. Впрочем, с бесплатной физической силой проблем не было, ее обеспечивала тайная полиция, «мобилизовав» миллионы заключенных и военнопленных. Большое количество материалов и снаряжения поступало из фондов помощи ООН. Англия и Швеция также оказывали посильную поддержку. И понятно, что Восточную Германию и остальную часть Восточной Европы, оккупированную Красной Армией, дочиста обобрали, вывезли оттуда промышленные предприятия и всякое другое оборудование, которое можно было демонтировать.

Проблема по установлению контроля над восточноевропейскими государствами оказалась для Сталина достаточно простой. Многие благонамеренные, но наивные в политическом отношении люди в этих несчастных странах приветствовали приход красноармейцев как «освободителей». К тому же Красная Армия (с февраля 1946 года – Советская Армия) и сопровождавшие ее службы НКВД держали наготове кнут до тех пор, пока не были казнены, высланы или посажены в тюрьмы остатки «буржуазии», иначе говоря, антикоммунистических политических групп. И пока их не заменили послушные марионеточные режимы, которые заранее выхаживались в советских идеологических теплицах. Используя такую тактику, Сталин к началу 1947 года поставил всех своих сатрапов в Восточной Европе под твердый контроль. А на Дальнем Востоке, после капитуляции Японии, он поступил таким же образом с Северной Кореей. В то же время Советская Армия вошла в Маньчжурию и захватила там огромное количество японского оружия. Это военное снаряжение передали войскам Мао Цзэдуна для разгрома националистических сил Чан Кайши и превращения китайского материка в еще одно коммунистическое вассальное государство весной 1949 года.

Внутри страны перед Сталиным стояла другая, возможно, более сложная задача. Она заключалась в том, чтобы держать в узде своих заново просвещенных подданных. Как и их предки в период наполеоновских войн, люди «заразились» от контактов с более развитым и либеральным миром на Западе. Грузин осознал существование такой проблемы уже в начале 1943 года и поставил Жданова у идеологических рычагов. С тех пор этот узколобый подручный со строгими моральными взглядами, одновременно исполнявший обязанности партийного босса Ленинграда, развернул широкую кампанию русификации, которая ускоренно проводилась вплоть до его неожиданной смерти в августе 1948 года. Эта кампания проникала в каждый уголок и каждую щель советской интеллектуальной жизни и получила наименование «ждановщина». Во многих отношениях она знаменовала собой начало «холодной войны» между Востоком и Западом, хотя последний еще только начинал осознавать реальную сущность доброго старого «дяди Джо».

Во время «ждановщины» многие деятели советской интеллигенции потеряли работу, другие оказались в тюрьме или ссылке, но в некоторых отношениях эта кампания была просто смехотворной. Наступил такой период, когда вдруг «выяснилось», что почти все на свете изобрели русские. В то же время приняли закон, запрещавший советским гражданам сочетаться браком с иностранцами. Цель закона заключалась в том, чтобы оградить подданных СССР от чужеземной «заразы», но советским людям сталинская пропаганда давала понять, что иностранцы их недостойны. Это был также период, когда взахлеб превозносили Трофима Лысенко, биолога, который «обнаружил», что Маркс оказался прав, считая, что окружающая среда может повлиять на наследственность.

Хотя такой русификацией руководил Жданов, он был всего лишь идеологом. А на практике, как всегда, программу проводила в жизнь тайная полиция.

В течение двух последних лет войны НКВД проделал мастерскую работу, обрабатывая и запугивая нацистских и «освобожденных» российских военнопленных, поэтому в качестве награды Сталин повысил Берию в июле 1945 году до звания маршала. Однако в начале 1946 года Грузин провел основательную перетряску полицейской организации и произвел некоторые кадровые перестановки в ней, а также в правительстве. Берию сняли с поста руководителя НКВД. Это место занял генерал‑полковник Сергей Круглов, заместитель начальника распущенного СМЕРШа, организации военных времен, которая была сильно приукрашена впоследствии писателями. В марте все комиссариаты переименовали в министерства. НКВД стало называться МВД (Министерство внутренних дел), а НКГБ – МГБ (Министерство государственной безопасности). Круглов остался во главе МВД, а Меркулов, бывший комиссаром НКГБ, в качестве руководителя МГБ продержался недолго, Сталин заменил его на генерала Виктора Абакумова, который был старым Чекистом и помог в свое время Тухачевскому подавить восстание тамбовских крестьян. Сталин поставил перед Берией серьезную задачу, а именно – заниматься шпионами, которые активно старались выкрасть атомные секреты США.

И пока маршал Берия разбирался с полученными от своих тайных агентов чертежами, Сталин позаботился о том, чтобы не выпускать из поля зрения обычные полицейские операции. В качестве временной замены он держал наготове своего рода надзирателя по вопросам безопасности, некоего Алексея Кузнецова. Тот принадлежал к выходцам из Ленинграда, и ему покровительствовал Жданов. Говоря другими словами, пока Берия напрягался, чтобы выкрасть атомные секреты, Жданов со своими подпевалами продвигался по лестнице власти. Причем делал это с полного благословения Сталина, который полагал, что, по соображениям личной безопасности, следует стравливать своих подручных.

В тот же послевоенный период Сталин позаботился о том, чтобы военные, и особенно победоносный Жуков, не слишком возомнили о себе. В любой другой стране Жукова бы превозносили за его выдающийся вклад в Победу. А на деле в марте 1947 года он был понижен в должности, когда давнего аппаратчика Николая Булганина назначили министром обороны.

Понижение Жукова, к которому на Западе относились как в высшей степени талантливому командиру, ознаменовало собою ослабление влияния армии внутри страны и почти совпало с приостановкой советского экспансионизма за рубежом. Менее чем за год до назначения Булганина, когда Сталин прикидывал возможное использование Жукова, Советский Союз был вынужден уступить давлению Запада, имевшего атомное оружие, и пойти на единственное территориальное отступление за весь период сталинского правления – вывести войска из северного Ирана. Год спустя, в мае 1947 года, США провозгласили то, что стало известно под названием «доктрины Трумэна», которая помешала коммунистическому проникновению в Грецию и Турцию. А в июне 1947 года был сформулирован план генерала США Джорджа Маршалла. Согласно этому плану, огромная экономическая помощь Америки направлялась в Западную Европу, которая иначе могла бы пасть перед напором политического экспансионизма коммунистов.

Сталин на все на это отреагировал достаточно глупо как с политической, так и с военной точки зрения. В сентябре 1947 года он воскресил Коминтерн (похороненный в 1943 году, чтобы умиротворить западных союзников) под новым названием Коминформ. Задуманный в противовес плану Маршалла, переименованный наследник ставил перед собою те же основные задачи – распространение коммунистической пропаганды и подрывной деятельности, создание контролируемых коммунистами марионеточных организаций и проведение тайных сделок с властными структурами некоммунистов. Грузин допустил еще одну ошибку, открыв центральные учреждения Коминформа в Белграде, где честолюбивый босс Иосип Броз Тито решил укусить кормившую его руку: в июне 1948 года вышвырнул Коминформ из своей столицы и посоветовал Сталину не совать свой нос в Югославию. В августе 1948 года Сталин пошел на военный демарш, заблокировав Западный Берлин. Запад парировал эту авантюру путем введения воздушного моста, по которому перебрасывались необходимые для осажденного города Грузы. Воздушный мост явился не только ударом по советскому престижу, но и привел к созданию Организации Северо‑атлантического договора (НАТО). Заключенный Сталиным вместе с группой стран‑сателлитов, Варшавский Договор стал скорее политической реакцией, нежели эффективным противовесом перевооружению Западной Европы под эгидой США.

Возможно, берлинская оплошность Сталина частично объяснялась тем, что его внимание отвлекли события внутри страны. Именно перед тем, как он пошел на этот шаг, Жданов и Маленков вступили в подковерную борьбу за второе место в иерархии власти. А потом, в самом начале блокады Берлина, Жданов неожиданно умер. Маленков, Берия и Абакумов как шакалы накинулись на подручных Жданова. Они провели чистку ждановцев, которая зашла гораздо дальше их первоначальных планов и в конечном итоге привела к эффекту бумеранга. Сталин сам взялся руководить чисткой в верхних эшелонах сил безопасности и пригрозил своим ближайшим помощникам проделать с ними то же самое. Только смерть помешала Грузину избавиться от них по примеру Ивана Грозного, который весьма круто поступил со своими опричниками несколько столетий назад.

Между тем появилась угроза сталинской гегемонии в коммунистическом лагере за границей. В 1949 году советская демонстрация силы в Берлине не произвела впечатления на мятежного Тито. Он и его закадычные дружки на Балканах осмелились обсуждать возможность создания союза балканских и соседних стран, не утруждая себя необходимостью предварительно заручиться одобрением Сталина. Такое оскорбление не могло остаться без последствий. Георгию Димитрову сделали замечание незадолго до смерти в советской больнице в июле. В том же месяце были повешены под присмотром МГБ четыре венгра – Ласло Райк и трое его коллег – как «титоисты». В Болгарии в декабре вздернули Трайчо Костова.

В июне 1950 года Сталин допустил еще одну ошибку, которая могла очень дорого аукнуться его преемникам. Оправившись от неудачи в Берлине и накопив в своем распоряжении атомные бомбы, он выступил против Запада на другом конце своей периферии, подтолкнув Северную Корею на вторжение в Южную Корею. Сначала все пошло гладко, и полное порабощение корейского юга казалось неминуемым. Однако Грузин допустил также две тактические оплошности. Он недооценил решимость Соединенных Штатов помочь Южной Корее и начал это вторжение в то самое время, когда его дипломаты покинули по распоряжению самого Сталина заседание Совета Безопасности, что позволило США получить одобрение ООН и поддержку со стороны некоторых членов этой организации.

Таким образом, корейская авантюра расстроилась сразу же после ее начала, и Грузин возвратился к более легкому занятию – гонениям против непосредственно контролируемых им подручных внутри государства и в странах‑сателлитах. Осенью 1951 года он намекнул, что намерен совсем отстранить от дел Берию и, возможно, некоторых других старых подхалимов. Диктатор выгнал Абакумова, который, хотя и не являлся креатурой Берии, относился к числу наиболее долговечных чекистов. Новым руководителем МГБ он назначил Семена Игнатьева, аппаратчика, основное достоинство которого заключались в том, что он не принадлежал к людям Берии. (Однако позиции последнего не очень ослабились, годом позже Сталин назначил главного подкаблучника Берии, Меркулова, руководителем могущественного, опекаемого госбезопасностью Министерства государственного контроля.)

Сразу же после своего назначения Игнатьев по указанию Сталина провел пару мини‑чисток, выгнав из МГБ мелких сторонников Берии, и ликвидировал группировку его приверженцев на Кавказе. Но по‑настоящему крупный шаг руководителя МГБ последовал в следующем году. В августе 1952 года он устроил погром на юге страны. Там группу евреев из партийного чиновничества и интеллектуалов обвинили в заговоре с целью объявить независимость Крыма и всех их расстреляли. Этот поступок можно было истолковать только как угрозу для Берии. Тот не только отличался давними симпатиями к евреям, но появлялись и неоднократные сообщения о том, что сам он, по крайней мере частично, иудейского происхождения.

Спустя два месяца после казни крымских евреев сети Сталина расширились и теперь предназначались не только для Берии, но также и для других иерархов. Это стало очевидным во время XIX съезда партии в октябре 1952 года и после него. Можно оставить в стороне обычные длинные речи об экономике и иностранных делах и отметить, что основная суть данного собрания заключалась в снижении властных полномочий Политбюро, которое тогда переименовали в Президиум. Сталин решил эту задачу элементарным приемом – увеличил состав переименованного высшего партийного органа с одиннадцати членов до двадцати пяти. Поэтому Президиум стал громоздким и неуклюжим, значительно менее эффективным, нежели секретариат Центрального Комитета из десяти человек, руководимый Маленковым, негласным преемником Сталина. Восемь давних марионеток Грузина – Молотов, Маленков, Берия, Ворошилов, Каганович, Микоян, Хрущев и Булганин, а также, естественно, сам Сталин – сохранили свои места в новом Президиуме. Но в большинстве туда вошли новички, четырнадцать молодых партийных аппаратчиков. Теперь Сталин в любое время мог действовать без помощи своих старых марионеток. Затем, на сессии Центрального Комитета, которая проходила после съезда, Сталин отхлестал большую часть своих давних приспешников, обвинив их во всех «преступлениях» и «отклонениях», которые могли только прийти ему на ум.

В ноябре 1952 года Сталин принял новые меры против евреев. Внутри страны он приказал расстрелять за экономические «преступления» группу евреев на Украине. А за границей состоялась давно назревшая чистка Коммунистической партии Чехословакии. Но действия против коммунистов в Праге значительно и остро отличались от мер, принятых двумя годами раньше в отношении партийного руководства в других странах‑сателлитах. Конечно, «титоизм» присутствовал среди обвинений в адрес Владимира Клементиса, Рудольфа Сланского и девяти других казненных жертв. Но основное обвинение против этих несчастных сводилось к сношениям с международным еврейством. И почти все казненные оказались евреями. Коммунисты должны были сделать очевидный вывод, что «преступления» чехословацкой «клики» не могли совершиться без поддержки или, по крайней мере, ведома Берии и его сторонников.

Однако до расправы с Лаврентием Павловичем дело не дошло.

17 февраля 1953 года Сталин принимал посла Индии. Аудиенция не дала многого с политической точки зрения. Ее значение сводится к тому факту, что она стала последней встречей диктатора с иностранцем.

Вскоре весь мир узнал от советских средств массовой информации потрясающую новость. В коротком сообщении от 4 марта 1953 года говорилось, что Сталин перенес в ночь с 1‑го на 2 марта сердечный приступ. Затем 6 марта в другом сообщении объявили, что он умер вечером 5 марта.