Правила межъязыкового транскрибирования

Мы уже знаем, что в ряде случаев единицей перевода служит фо­нема. Именно в таких случаях перевод слова или словосочетания представляет собой транскрипционное соответствие, полученное с помощью межъязыковой переводческой транскрипции.

С помощью транскрипции переводятся личные имена, географи­ческие названия, определенная часть междометий и звукоподража­ний, экзотизмы, реалии-деньги, некоторые реалии-меры, названия газет и неспециальных журналов, названия фирм (если перевод их названий в данном случае необходим) и т. п.

Перечисленные группы лексики специфичны либо тем, что обо­значают объект действительности, который в данной ситуации или вообще является единственным в своём роде (Клиффорд Саймак, Инсбрук, городки, стотинка, верста), либо представляют объект, ещё только формирующий своё обозначение в языке перевода (барбекю, пиар), поэтому новоявленное слово не имеет ни многозначности, ни синонимии, ни — иногда — окончательного грамматического офор­мления в языке перевода.

Межъязыковая переводческая транскрипция — это пофонемное уподобление слова, звучащего на языке оригинала, новому слову, формируемому в тексте перевода. Вид перевода при этом роли не играет: в письменном переводе используются графические знаки, принятые для записи фонемы, подобной фонеме подлинника. Такой способ перевода часто называют транслитерацией, что вряд ли пра­вомерно, поскольку речь идёт не о побуквенном (греч. litera — «бук­ва»), а именно о пофонемном уподоблении. В связи с этим обстоятельством, а также с тем, что в истории перевода известны случаи, когда применялось действительно побуквенное уподобление (побуквенное уподобление представляет собой особый феномен и рассмат­ривается нами в контрасте с пофонемным уподоблением), — в связи со всем этим мы будем пользоваться далее термином «межъязыковая транскрипция».

Транскрипционные соответствия могут занимать для данной лек­семы разное место в системе её переводческих соответствий и быть носителем разных видов информации.

Во-первых, они могут быть единственно возможным видом экви­валентного соответствия. Так, большинство личных имён, топони­мов, обозначений денежных единиц, названий газет при переводе обязательно транскрибируются. Замена их категориальным, генера­лизирующим синонимом или описательный перевод, например: «госсекретарь США» вместо «Хилари Клинтон»; «мелкие населённые пунктыВеликобритании» — вместо «Бат и Вулверхэмптон»; «ущерб составил 20 тысяч в национальной валюте Бир­мы» — вместо «ущерб составил 20 тысяч кьятов» — возможна лишь в том случае, если переводчик по какой-либо причине не услышал или не успел записать экзотическое слово, но из контекста знает его значение. Уровень эквивалентности перевода текста в целом от та­ких замен снижается.

Во-вторых, переводчик сам может выбирать, использовать ли ему транскрипцию или другой вид перевода в зависимости от содер­жательной архитектоники всего текста. Например, при переводе экзотизмов — лексики, характерной для быта, нравов, культуры определённого народа, — отказ от транскрипции и замена экзотиз­ма генерализирующей лексемой, описательным переводом или сло­вом со сходной семантикой (пагода — храм; хуацяо — зарубежные китайцы и др.) обязательно производится переводчиком в том слу­чае, если экзотизмов в тексте слишком много и они уже невыводимы из контекста — тогда теряется их способность передавать ког­нитивную информацию, поскольку их семантика в контексте не реализуется.

Теперь попробуем разобраться в том, какие виды информации могут передаваться с помощью транскрипционных соответствий. Прежде всего это когнитивная информация, передающаяся через реализацию значения транскрибированного слова со всем комплек­сом компонентов его содержания. Например, в сообщении: «На ми­нувшей неделе власти штата Нью-Йорк впервые в США потребо­вали от производителей огнестрельного оружия компенсировать расходы, которые несёт штат в связи с незаконным использовани­ем их продукции» — однозначное транскрипционное соответствие «Нью-Йорк» (от англ. New York) реализует своё лексемное значе­ние «штат», что подтверждается контекстом. Однако сигнифика­тивный компонент содержания: «американский город; американ­ский штат; штат, где говорят по-английски» сообщается именно через транскрипционный характер соответствия, поскольку в нём средствами русского языка передается колорит звучащей англий­ской речи. Так транскрипционные соответствия сообщают нам ин­формацию о специфике языка той страны, о которой идёт речь в тексте. Таким образом, транскрипционные соответствия являются средством создания на­ционального колорита, т. е. средством передачи информации о на­циональной специфике. Информация эта логически не структури­рована, она воздействует прямо на эмоции реципиента, оставляя образное звуковое впечатление об экзотике чужого языка. Сообще­ние о чужой стране, совмещающее благодаря транскрипционным соответствиям когнитивную и эмоциональную информацию, надёжнее дей­ствует на реципиента, поскольку обладает необходимой избыточ­ностью средств выражения: одни и те же сведения о национальной специфике передаются и с помощью денотативного компонента со­держания текста (когнитивная информация), и с помощью сигни­фикативного (эмоциональная информация).

Дополнительным подтверждением того, что транскрипционные соответствия служат средством передачи национального колорита, могут быть те случаи, когда журналисты в очерках, посвященных ка­кой-либо стране, вводят транскрипционные варианты для слов, кото­рые имеют в языке перевода вполне устойчивые лексические соответ­ствия. Знаменитый пример, найденный К. Чуковским: «В семье двое детей — бой энд гёрл», вовсе не свидетельствует о невежестве журна­листа, будто бы не знавшего, что «бой» — мальчик, а «гёрл» — девоч­ка; он просто показывает реализацию функции транскрипционного соответствия как средства передачи национального колорита в чис­том виде.

В художественных текстах транскрипционные соответствия, слу­жащие для передачи национального колорита, перерастают в сред­ства передачи реципиенту (читателю) эстетической информации, входя в единую систему художественных средств и участвуя в созда­нии художественных образов.

Межъязыковое транскрибирование строится на основе пофонемных соответствий между двумя языками. Как известно, состав фо­нем в различных языках (даже родственных, таких, как индоевро­пейские: английский, французский, русский) не совпадают. В этих случаях в качестве соответствия избирается фонема, пусть даже да­лёкая по артикуляционным показателям, но наиболее близкая по зву­чанию из фонетически подобных: ср. англ. [h] и русск. [х].

Отсутствующие в ПЯ сложные фонемы (аффрикаты, дифтонги, трифтонги) передаются с помощью сочетания из нескольких фонем: ср. англ., нем. дифтонг [ае] и соответствующий ему руск. [aj]. Все эти соответствия закреплены в орфоэпической норме, и переводчи­ку не приходится всякий раз «изобретать велосипед», он пользуется готовым набором, который опубликован в справочниках и специаль­ных словарях.

Все транскрипционные соответствия имеют свою историю и своё объяснение, но для теории перевода важна не качественная близость фонемы ИЯ к фонеме ПЯ, а сам характер и факт однозначности со­ответствия.

Столь же твёрдые правила существуют для случаев транскриби­рования с русского языка на иностранные языки. Транскрибирование с русского основано на принципе фонетического сходства типичного звучания данной русской графемы с соответствующей графемой иностранного языка в её звучании.

Одновременно в каждом языке, куда внедряется транскрибиро­ванное слово из русского языка, происходит адаптация к некоторым закономерностям языка перевода.

Если же в иностранном языке (англ., нем., фр., исп. и т. п.) встре­чаются иностранные слова из третьих языков, имеющих латинскую графику, то они всегда оформлены по правилам языка оригинала. Соответственно в их устной передаче наблюдается тенденция к мак­симальному их уподоблению произношению в языке оригинала. Поэтому в переводе с русского языка на иностранный переводчику приходится: при устном перевыражении воспроизвести их исходное звучание; при письменном — восстановить их графический облик.