АНГЛИЙСКИЙ КОЛОНИАЛЬНЫЙ ИМПЕРИАЛИЗМ 2 страница

теперь распространялся и на сельское население. Это означало, что избирательное право получили мелкие арендаторы в Англии и Ир­ландии, часть сельскохозяйственных рабочих и вообще рабочих, живущих вне городов. Если накануне реформы в Великобритании было зарегистрировано 3 млн. 150 тысяч избирателей, то после реформы 5 млн. 700 тысяч.

Консерваторы пошли на компромисс с правительством и не оказали решительного сопротивления парламентской реформе. Но по ирландскому вопросу они заняли непримиримую позицию. Ус­тупки в Ирландии они считали опасными с точки зрения положе­ния во всей Британской империи: нельзя было, по их мнению, проявлять слабость, допускать автономию, потому что это скажет­ся на других колониях, усилит центробежные тенденции. Либера­лы же именно в уступках видели средство для упрочения англий­ского господства в Ирландии, а значит, и во всей империи.

Спор о гомруле превратился, таким образом, в вопрос о методах управления огромной империей, о коренных принципах политиче­ской стратегии. Против гомруля выступала pi часть либералов. Та­кова, например, была позиция лорда Гартипгтоиа, представителя той старой вигской олигархии, которая все еще играла немалую роль в либеральной партии. Но и некоторые радикалы во главе с Джозефом Чемберленом тоже решительно возражали против гом­руля, и именно их позиция обнаруживала глубокую социальную подоплеку назревшего конфликта.

Группа радикалов, возглавляемая Ч'емберленом, видела в ук­реплении и расширении империи главное орудие утверждения господства буржуазии. Спустя несколько лет Чемберлен стал одним из главных проповедников идей колониализма. «Только в этой политике,— говорил он,— я вижу решение огромных соци­альных проблем, которые окружают нас». В те самые годы (1885—1886), когда внутри либеральной партии обострилась борьба по ирландскому вопросу, эти «огромные социальные про­блемы» напомнили о себе массовыми демонстрациями безработ­ных, началом нового тред-юнионизма, возрождением социалис­тической пропаганды. Естественно, что группа Чемберлен&>, смот­ревшая па гомруль как на начало распада империи, не желала смириться с политикой старого лидера партии. Как пи важен был ирландский вопрос сам по себе, вряд ли эта группа пошла бы на раскол партии только из-за Ирландии. Другое дело — общие проб­лемы Британской империи, проблемы тактики буржуазии в борьбе против социализма и рабочего движения.

И дело, действительно, дошло до раскола. Выборы, состоявшие­ся в декабре 1885 г., принесли 335 мест либералам, 249 — консер­ваторам и 86 — ирландским гомрулерам. Таким образом, от Пар­целла и его фракции зависело теперь, сохранить ли у власти кон­серваторов или отдать голоса либералам. Гомрулеры избрали вто­рой путь, тем более что уже стало известно о намерении Гладсто-на внести билль о гомруле.

Новое правительство Гладстоиа (февраль — июль 1886 г.) внес­ло обещанный билль, что и послужило толчком к расколу либе­ральной партии. Группа Гартингтона — Чемберлепа (93 челове­ка) заявила, что она стоит за сохранение унии 1800 г., и прого­лосовала против гомруля. Раскол привел к образованию новой фракции парламента — либералов-юнионистов. Впоследствии большинство юнионистов перешли в консервативную партию. Рас­кол означал начало глубокого кризиса либеральной партии, выз­ванного поворотом буржуазии в сторону крайней реакции.

Непосредственным результатом раскола было поражение ли­бералов на выборах 1886 г. В течение почти двадцати лет — с трехлетним перерывом — власть находилась в руках консервато­ров. Кабинет нового лидера консерваторов Солсбери (1886— 1892) был, по выражению Девитта, «воплощением аптиирланд-ских предрассудков».

Новое наступление реакции началось после выборов 1895 г., которые принесли победу блоку консерваторов и либералов-юнио­нистов. Этот блок самых реакционных и агрессивных сил Англии продержался у власти 10 лет (1895—1905). Правительство возгла­вил лидер консерваторов Солсбери, который взял себе и портфель министра иностранных дел. Пост министра колоний занял Джозеф Чемберлен, ставший главной фигурой в кабинете.

Пассивное в сфере внутренней политики правительство Солс­бери — Чемберлена проявило чрезвычайную активность в области колониальных захватов. Именно в этот период завершался раздел мира между империалистическими державами, и Англия играла в этом процессе ведущую роль. В последние годы XIX в. империа­листические державы приступили к разделу Китая. Англия, в частности, захватила северное побережье Шаньдуна и полуостров Цзюлун. Одновременно английские капиталисты получили девять концессий на сооружение железных дорог.

Главной зоной колониальной экспансии Англии оставалась Африка. Неудача генерала Гордона в Судане привела лишь к от­срочке завоевания этой страны. Укрепившись в Египте, Англия подготовила новое наступление на Судан. Экспедиционный корпус под командованием генерала Китчепера выступил против армии махдистов и разбил ее в сражении при Омдурмане 2 сентября 1898 г. Плохо вооруженные повстанцы ничего не могли поделать против английских пулеметов. В этой войне англичане и египтяне потеряли убитыми всего 150 человек, а повстанцы — 30 тысяч. По­бедители вступили в Хартум, где в 1885 г. был уничтожен отряд Гордона, и устроили в столице Судана кровавую оргию. Сопротив­ление суданцев было сломлено. Однако английским захватчикам предстояло еще столкнуться со своим конкурентом — Францией.

Экспедиция под командованием капитана Маршана еще в 1896 г. вышла из французской экваториальной Африки с зада­чей — добраться до Судана и провозгласить его французским вла­дением. Свыше двух лет продолжалась эта экспедиция, и в июле

1898 г. Маршал вышел к Нилу и занял местечко Фашода (к югу от Хартума), где был поднят французский флаг. Китченер потре­бовал, чтобы флаг был спущен и отряд Маршана (состоявший все­го из 150 человек) убрался из Фашоды. Маршан заявил, что не сделает этого, пока не получит приказа от своего правительства. Так возник фашодский инцидент — самый острый конфликт меж­ду Англией и Францией со времен Венского конгресса.

В Англии заговорили о войне; причем воинственную позицию Чемберлеыа поддержали не только консерваторы, но и влиятель­ная группа в либеральной партии — либералы-империалисты. Мас­совая пресса взяла вызывающий тон и раздувала аптифранцуз-ские настроения. В Берлине потирали руки: англо-французская война сковала бы силы обеих держав, и Германия оказалась бы в выгодном положении третьего смеющегося. Но именно этого не могла допустить Франция. Она заняла примирительную позицию, согласилась на эвакуацию отряда Маршала, выторговав согласие Англии на переговоры о размежевании владений в Африке.

Теперь уже вплотную встал вопрос о создании непрерывной линии английских владений от Каира до Кейптауна. На пути ле­жала лишь Германская Восточная Африка. Кроме того, все еще независимыми были Трансвааль и Оранжевая республика, окру­женные Капской колонией с юга, Бечуаналендом с запада и Ро­дезией с севера. После урегулирования фашодского инцидента Чемберлен, Роде и стоящие за ними мощные финансовые группи­ровки сочли момент для захвата бурских республик вполне под­ходящим. Английское правительство спровоцировало конфликт по вопросу о положении уитлендеров, которых будто бы угнетало правительство Трансвааля. В то время как дипломатия предъявля­ла Трансваалю одно провокационное требование за другим, бур­жуазная пресса усиленно раздувала военный психоз.

Конечно, джингоисгская пропаганда оказала влияние на часть рабочего класса, не говоря уже о мелкой буржуазии. Но передо­вые рабочие не поддались националистическому угару. Собрав­шийся в 1899 г. конгресс тред-юнионов вынужден был учесть на­строения масс и высказался в пользу мирного разрешения конф­ликта, «так как война означала бы величайшие страдания... тру­дящихся обеих стран». Один из тред-юнионистских лидеров зая­вил, что дело не в уитлеыдерах, а в том, что капиталисты «почуяли запах золота в Трансваале».

Англо-бурская война (1899—1902) требовала от Англии колос­сального напряжения. Буры героически защищались: когда были заняты столицы обеих республик, они прибегли к партизанской войне. Около 250 тыс. солдат английское командование вынужде­но было перебросить в Южную Африку. Чтобы справиться с пар­тизанским движением, захватчики сгоняли население, включая женщин, детей и стариков, в специальные лагери, где многие по­гибали от голода и болезней. Положение англичан было бы еще более трудным, если бы буры решились вооружить коренное аф-

риканское население — действительных хозяев страны. Но буры, ведя справедливую войну против английских захватчиков, сами были угнетателями местного населения; они боялись африканцев не меньше, чем англичане.

Несмотря на мужественное сопротивление буров, на осуждение прогрессивных сил всего мира и «пробурскую» оппозицию в Анг­лии, английский империализм в конечном счете добился победы и аннексировал бурские республики. Они были включены в со­став Британской империи, хотя и сохраняли автономию во внут­ренней политике. Тот факт, что могущественная империя одолела маленький народ лишь ценой более чем двухлетней войны, нанес серьезный ущерб ее престижу.

Утратив промышленное первенство, Англия не могла больше придерживаться традиционной политики «блестящей изоляции», т. е. отказа от долговременных союзов с другими странами.

В 1902 г. английской дипломатии удалось заключить союзный договор с Японией. Теперь в борьбе против американской и гер­манской экспансии на Тихом океане и на Дальнем Востоке Англия приобрела сильного союзника. Но главное острие англо-японского союза было направлено против России, которую в английских пра­вящих кругах рассматривали как опасного соперника в борьбе за колониальные позиции на Дальнем Востоке. Этот договор и фи­нансовая помощь английских банков сыграли решающую роль в подготовке Японии к нападению на Россию в 1904 г.

Союз с Японией, однако, не разрешал главной проблемы, о ко­торой все больше задумывались и в кабинетах Сити, и в адмирал­тействе, и в политических кругах Англии. Ей нужен был союзник на случай войны с Гермапией, вероятность которой все больше вырисовывалась. Естественно было искать его прежде всего в ли­це Франции, которая, конечно, и сама была заинтересована в союз­нике против Германии: опасность новой агрессии с Востока посто­янно висела над Францией со времен франко-прусской войны.

В 1904 г. после длительной подготовки, дипломатического зондажа и переговоров был заключен договор, получивший назва­ние Антанты. Формально в нем не было речи о Германии. Просто две державы полюбовно разрешили свои колониальные споры за счет народов Африки и Азии. Франция отказывалась от своих ста­рых претензий на участие в контроле над Египтом и не возражала против превращения «временной» английской оккупации в полную аннексию. Англия взамен соглашалась на захват Францией боль­шей части Марокко. Были разделены также сферы влияния в Сиаме. Урегулирование колониальных противоречий между Анг­лией и Францией открывало пути к военному союзу против Гер­мании. Характеризуя договор 1904 г. Ленип подчеркнул именно эту важнейшую сторону: «...Готовятся к войне с Германией» *. Поскольку Франция уже с 1893 г. состояла в союзе с Россией, до-

¹ Ленин В. И, Поли. собр. соч., т. 28, с. 669.

Ж

говор 1904 г. открывал перспективы для превращения Аитаиты в союз трех держав. Действительно, в 1907 г. было заключено анг­ло-русское соглашение, регулирующее отношения между двумя державами на Среднем Востоке.

ОБОСТРЕНИЕ КЛАССОВОЙ БОРЬБЫ НАКАНУНЕ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

Для английского рабочего класса, который жил в атмосфере поисков новых, более эффективных методов борьбы, огромное зна­чение имел революционный пример, показанный русскими рабо­чими в бурные годы первой русской революции. По всей стране прокатилась волна митингов, на которых произносились пламен­ные слова солидарности с русской революцией и проводился сбор средств по обычаю английских рабочих — «шапка по кругу».

Благодаря левым элементам рабочих и социалистических ор­ганизаций реформистским вождям не удалось полностью прегра­дить дорогу влиянию «русских методов» на массы трудящихся в Англии. Бурные митинги и демонстрации безработных, активные выступления против дипломатического сближения Англии с цар­ской Россией, сопровождавшиеся ожесточенными схватками с по­лицией, бунт военных моряков в Портсмуте (1906), в котором не­трудно усмотреть прямое влияние героического «Потемкина» — таковы были лишь первые и самые непосредственные проявления активизации английского рабочего класса в годы первой русской революции. Но и этих симптомов было достаточно, чтобы опытные политики из буржуазного лагеря поставили верный диагноз: на­зревает новый подъем рабочего движения, а значит, нужны энер­гичные меры для предотвращения серьезных социальных потря­сений. Такой мерой и стала досрочная отставка консервативного правительства в декабре 1905 г.

Буржуазии нужны были более гибкие и менее скомпромети­рованные политические деятели, которые могли бы открыть перед рабочим классом перспективу серьезных уступок.

В декабре 1905 г., еще до парламентских выборов, власть пере­шла в руки либерального кабинета. Лидер партии Г. Кэмпбелл-Баннерман включил в состав своего правительства как либералов-империалистов — Э. Грея, Г. Асквита и Р. Холдена, которые по­лучили соответственно портфели министра иностранных дел, канц­лера казначейства (министра финансов) и военного министра, так и радикалов — Д. Ллойд-Джорджа, У. Черчилля, Г. Сэмюэля. Портфель министра торговли и промышленности, т. е. того ведом­ства, которое наиболее непосредственно связано с проблемами ра­бочего движения, получил Ллойд-Джордж.

Парламентские выборы 1906 г. принесли жестокое поражение консерваторам. Вместе с юнионистами они получили всего 157 ман­датов, ирландская фракция — 83, а либеральная партия —

401 мандат. Уже в этом абсолютном и прочном большинстве ли­бералов, выступивших на выборах с обещанием широких соци­альных реформ, сказался тот решительный сдвиг влево, который произошел в настроении широких слоев избирателей. Еще более показательным был успех лейбористской партии, которой удалось получить 29 мест и стать третьей партией английского парламента.

Правительство либералов оставалось у власти вплоть до 1915 г. В 1908 г. пост премьер-министра перешел к Асквиту, министра финансов — к Ллойд-Джорджу; были и еще некоторые персональ­ные перемещения, в частности, Черчилль получил министерство внутренних дел, а затем морское.

Уже первые шаги нового правительства показали, что оно на­мерено проводить политику умеренных социальных реформ в со­четании с милитаризацией страны и подготовкой к войне. Еще в период избирательной кампании многие либералы заявили изби­рателям, что будут голосовать за билль, запрещающий предприни­мателям предъявлять иск тред-юнионам в связи с убытком, поне­сенным в период стачек, т. е. речь шла об отмене прецедента, ус­тановленного в 1901 г. решением по делу Таффской долины.

В 1906 г. правительство легко и быстро провело через парла­мент Закон о трудовых конфликтах, соответствовавший требова­ниям рабочих и полностью восстанавливавший право на стачку.

В 1908 г. парламент принял закон о пенсиях для стариков. Право на пенсию в размере 5 шиллингов в неделю получили ли­ца, достигшие 70-летнего возраста и имеющие не более 26 ф. ст. годового дохода. Размер пенсии был крайне мал, а возраст, давав­ший право на пенсию, редко достигался рабочими. И все же око­ло миллиона неимущих стариков начали получать пенсию, что не­сколько увеличило бюджет рабочих семейств. В том же 1908 г. специальным законом был установлен 8-часовой рабочий день для углекопов. Законом 1911 г. вводилось социальное страхование по болезни, инвалидности и, что особенно важно, по безработице. Фонды для страхования черпались из трех источников: государст­венные средства, взносы самих рабочих и взносы предпринимате­лей. Участие рабочих превращало государственное страхование в самострахование, но все же и эти меры несколько повышали уро­вень жизни народа.

Весь комплекс социальных реформ, проведенных в 1906 — 1911 гг., представлял собой значительную уступку рабочему клас­су. Эти уступки были результатом активной борьбы пролетариата как на предшествующем этапе, так и непосредственно в период проведения реформ.

Начавшийся под влияпием русской революции 1905—1907 гг. подъем рабочего движения продолжался и в последующие годы. Стачечное движение особенно усилилось в 1910 г. и бурно разви­валось вплоть до начала мировой войны. Если в предшествующие годы в стачках в среднем участвовало по 150—300 тыс. человек в год, то в 1910 г. — 516 тыс., в 1911 г. — 962 тыс., а в 1912 г. —

1463 тыс. Массовые стачки этого периода охватывали наиболее важные отрасли хозяйства — угольную и текстильнук) промыш­ленность, железные дороги, морской транспорт и т. д. Главной ак­тивной силой стачечной борьбы становятся широчайшие массы низкооплачиваемых и до этого времени — слабо организованных рабочих. Заражая своим боевым настроением и верхние слои ра­бочего класса, ломая сопротивление реформистских вождей проф­союзов, эти массы, как писал Ленин, «внесли невиданпое оживле­ние в профессиональные союзы» ^!. Если в 1905 г. в состав тред-юнионов входило около 2 млн. человек, то в 1913 г. — свыше 4 млн. Поскольку в стачках тех лет, наряду с экономическими требова­ниями, часто фигурируют политические, сами стачки «перестают быть чисто экономическими, превращаются в политические стачки» ².

Огромное влияние на английское и международное обществен­ное мнение оказала всеобщая стачка углекопов весной 1912 г. Стачка закончилась лишь частичной победой углекопов, но и она обнаружила огромную мощь рабочего класса, его возросшую со­лидарность и боевой дух.

Чем активнее развивалась борьба рабочего класса, тем больше массы ощущали необходимость единства. Вопреки сопротивлению многих старых лидеров, стремившихся сохранить сектантскую раздробленность профсоюзов, в годы подъема рабочего движения было достигнуто объединение в ряде важнейших отраслей про­мышленности. В 1908 г. завершилось объединение многочислен­ных союзов углекопов в Федерацию углекопов Великобритании: в 1910 г. была создана Федерация транспортных рабочих; в 1913 г. четыре профсоюза, объединявшие различные категории железно­дорожных рабочих, слились в Национальный союз железнодорож­ников. В 1914 г. эти три организации заключили «тройственный союз», объединявший именно те группы рабочих, которые были особенно активны в стачечном подъеме. Члены тройственного сою­за обязывались оказывать помощь друг другу в случае стачки.

Подводя итог классовой борьбы этого периода, Ленин писал: «Английская рабочая масса медленно, но неуклонно, переходит на новый путь — от защиты мелких привилегий рабочей аристокра­тии к великой героической борьбе самой массы за новое устройство общества» ³. Этот переход, однако, происходил стихийно. В Анг­лии тех лет не было партии, которая могла бы принести народу революционную теорию.

Менее всего такую роль могла сыграть лейбористская партия и ее «социалистическое» крыло — НРП и Фабианское общество. С момента образования лейбористской парламентской фракции в 1906 г. вся деятельность лейбористского руководства почти исклю-

¹ Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 23, с. 401.

² Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 22, с. 39.

³ Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 23, с. 404.

чительно сосредоточилась на парламентских маневрах, на прове­дении социальных реформ. Но поскольку социальные реформы заняли видное место в политике правительства, лейбористская фракция стала лишь придатком к либеральной партии.

Такое поведение лейбористской фракции вызвало пемалое ра­зочарование в массах, в том числе среди рядовых членов партии, которые входили в нее в составе своих тред-юнионов. Выразителем этого недовольства стало левое крыло партии, состоявшее как из передовых членов профсоюзов, склонявшихся к идеям социализ­ма, так и из левых элементов НРП.

Левое крыло лейбористской партии не было организовано, его взгляды были далеки от подлинно научной революционной теории, но своей борьбой за боевую социалистическую партию, своей кри­тикой оппортунизма оно ослабляло влияние реформизма на рабо­чий класс.

Не стала подлинно революционной партией и та единственная организация, которая официально признавала своей идеологией марксизм, — СДФ. В предвоенные годы ревизионистское перерож­дение Гайндмана и других лидеров СДФ зашло так далеко, что они открыто выступали в поддержку империалистической внешней политики Англии и уже в то время стали на позиции социал-шови­низма. В то же время вожди социал-демократии продолжа­ли отстаивать свои сектантские позиции, в частности по-прежне­му не желая исправить допущенную ранее ошибку и вернуться в состав лейбористской партии. Но внутри СДФ именно в эти годы резко усилилось левое крыло, которое повело борьбу на два фронта — против ревизионизма (и особенно его социал-шовини­стического проявления) и сектантства. Активно выступили с кри­тикой партийного руководства Джим Маклип — высокообразован­ный марксист, человек неукротимой революционной энергии, и другие левые социал-демократы. В этот период в левом крыле со­циал-демократии началась революционная деятельность Уильяма Галлахера и Гарри Поллита, ставших впоследствии руководите­лями Коммунистической партии Великобритании.

Борьба левых социал-демократов вынудила Гайндмана и дру­гих лидеров согласиться на объединение с левыми группами из НРП и самостоятельными мелкими социалистическими общества­ми. 30 сентября 1911 г. на конференции в Манчестере была осно­вана Британская социалистическая партия (БСП), объединившая СДФ, 12 местных организаций НРП, отколовшихся от этой партии, и несколько мелких социалистических обществ. Новая партия унаследовала немало пороков СДФ, тем более что Гайндман со­хранил свое руководящее положение. На конференции 1913 г. ле­вые нанесли серьезное поражение правому руководству по вопросу об отношении к войне и милитаризму. Шовинисты во главе с Гайндманом не были переизбраны в исполком.

Левые социал-демократы — ядро будущей Коммунистической партии Великобритании — представляли собой наиболее зрелое в

теоретическом отношении направление в английской социалисти­ческой мысли. Они были близки к массам, работали в тред-юнио­нах, помогали проведению стачек и т. д. Но и они не были свобод­ны от некоторых элементов сектантства, а кроме того, эта группа была немногочисленна и не могла оказать решающего влияния на миллионы английских рабочих. А эти миллионы бастовали, ми­тинговали, били штрейкбрехеров, бросались в яростные схватки с полицией и войсками, разочаровывались в своих старых вождях, жаждали конкретного революционного действия.

Отсутствие марксистско-ленинской партии, способной повести массы на решающий штурм капитализма, было одной из важней­ших причин, по которым революционный подъем не перерос в ре­волюцию. Между тем в стране явно складывались элементы ре­волюционной ситуации. Массы, испытывая нищету «сверх обыч­ной», не желали жить по-старому. Назревал и «кризис верхов», поскольку до предела обострились противоречия по вопросу о ме­тодах защиты классового господства буржуазии.

Политика ограниченных социальных реформ, которую прово­дило правительство либералов, вызывала сопротивление крайне реакционных кругов консервативной партии. Они настаивали на широком применении методов прямого насилия.

Либералы отнюдь не отказывались от использования полиции и даже армии для разгрома стачек. Черчилль в качестве минист­ра внутренних дел неоднократно посылал войска для подавления выступлений, что приводило к целым сражениям в Южном Уэльсе, Ливерпуле и других районах. Но главный упор либералы делали на тактику уступок, считая ее более эффективной в сложившейся опасной для верхов общества обс1аиовке. В 1909 г. Ллойд-Джордж внес на рассмотрение палаты общин бюджетный билль, в котором резко увеличивал военные расходы и предусмотрел ассигнования па социальные реформы. Все новые расходы покрывались в основ­ном за счет вводимых косвенных налогов, которые падали на тру­дящихся, но одновременно вводились небольшие налоги на зем­лю. Сам Ллойд-Джордж развил шумную демагогическую кампа­нию, доказывая, будто его бюджет кладет начало перераспределе­нию собственности в пользу народа. Консерваторы со своей стороны объявили бюджет «революционным в принципе и социалистичес­ким по существу».

В палате общип бюджет прошел, поскольку либералы распола­гали абсолютным большинством. Но палата лордов отказалась утвердить бюджет, если он не будет вынесен «на суд страны». Это означало, что должны последовать досрочные выборы в парламент и от исхода их будет зависеть судьба бюджета. Выборы в январе 1910 г. принесли либералам большинство, но не столь прочное, как в прежнем составе палаты. Теперь уже они могли проводить за­конопроекты только при поддержке лейбористской фракции и ир­ландской партии Редмонда. Пользуясь фактическим блоком с ними правительство впоследствии добилось утверждения бюд-

жета. Но на первый план оно выдвинуло вопрос о реформе пар­ламента.

Наследственная верхняя палата при непримиримой тактике копсерваторов становилась непреодолимым препятствием для про­ведения тактики «либерализма»; лорды имели возможность прова­лить любую реформу. Либеральные лидеры отнюдь не стремились упразднить палату лордов — этот оплот консерватизма. Они реши­ли лишь ограничить ее права, с тем чтобы обеспечить решающее слово за палатой общин. Парламентский билль, внесенный прави­тельством, предусматривал, во-первых, что бюджетные вопросы вовсе изымаются из компетенции верхней палаты; во-вторых, ос­тальные билли палата лордов имеет право отклонять дважды, но если нижняя палата в третий раз примет законопроект, он больше на рассмотрение лордов не попадает и становится законом. Это была прогрессивная, хотя и до предела ограниченная реформа: ведь лорды могли на два года затянуть принятие любого закона. Кроме того, билль устанавливал 5-летний срок полномочий палаты общин (вместо 7 лет).

Лорды и консервативная партия яростно сопротивлялись при­нятию билля. Борьба привела к новым выборам в декабре 1910 г., но они не изменили соотношения сил в палате общин. Только по­лучив согласие короля Георга V (1910—1936) дополнить палату лордов сторонниками билля (т. е. использовав тот же метод, ка­ким виги провели реформу 1832 г.), премьер-министр Асквит за­ставил палату лордов утвердить билль (1911).

Постепенно нарастая, борьба двух фракций господствующего класса достигла крайнего напряжения в связи с вопросом о гомру­ле для Ирландии. Еще со времен Гладстона эта мера постоянно фигурировала в программе либеральной партии. В годы подъема рабочего движения лидеры либералов считали особенно важным провести гомруль, чтобы укрепить союз с ирландской буржуазией против рабочего класса обеих стран.

В 1912 г. правительство внесло билль о гомруле. Законопроект предусматривал создание ирландского парламента, по права его были ограничены гораздо больше, чем права парламентов доми­нионов. Палата лордов не могла теперь уже наложить вето на билль; но она имела право дважды его отклонить. Выигранное та­ким образом время (2 года) английская реакция использовала для того, чтобы подготовиться к вооруженной борьбе против само­управления Ирландии. Но еще больше она рассчитывала восполь­зоваться ирландским вопросом как поводом для свержения либе­рального кабинета, для захвата власти и перехода к вооружен­ному подавлению рабочего движения.

Ссылаясь на то, что в Ольстере (Северная Ирландия) преоб­ладает английское протестантское население, которое после вве­дения в действие гомруля попадет под контроль ирландцев-като­ликов, твердолобая верхушка консерваторов стала подстрекать население Ольстера к мятежу. Здесь были созданы многотысяч-

пые отряды волонтеров, которые открыто проходили военную под_т готовку. В ответ на это в Ирландии были сформированы свои вооруженные отряды. Дело явно шло к гражданской войне, при­чем даже лидер консерваторов Бонар Лоу обещал ольстерским мятежникам всяческую помощь. И действительно, в марте 1914 г. реакционное офицерство английских частей подняло мятеж, отка­завшись выполнить приказ и повести свои части в Ольстер.

Таким образом, конституция, законность была нарушена спра­ва. Это был, по выражению Ленина, «великолепный урок классо­вой борьбы» *, который благородные лорды дали английскому ра­бочему классу. Правительство трусливо капитулировало перед мя­тежными офицерами, обязавшись никогда не использовать их под­разделения против ольстерских мятежников.

Стремление разрубить сложный узел классовых, внутриклассо­вых и национальных конфликтов было настолько сильно в верхах английской буржуазии, что оно сыграло немалую роль в их ре­шении вступить в мировую войну.

АНГЛИЯ В ГОДЫ

ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

В. И. Ленин писал, что война была направлена «исключитель­но к захвату колоний, грабежу конкурирующих стран и к ослаб­лению пролетарского движения путем натравливания пролетариев одной страны на пролетариев другой»².

1 августа 1914 г. Германия объявила войну России, 3 августа — Франции. И лишь к ночи 4 августа Англия объявила войну Гер­мании. Для этого был выбран удобный повод: вторжение герман­ских войск в нейтральную Бельгию, что давало возможность пред­ставить английскому и мировому общественному мнению дело так будто единственной целью войны со стороны Англии является защита независимости малой страны. Между тем, как писал В. И. Ленин, «Англия воюет за то, чтобы ограбить колонии Гер­мании и разорить своего главного конкурента» ³.