ЭПОС «МАНАС» – ВЕЛИКОЕ НАСЛЕДИЕ КЫРГЫЗСКОГО НАРОДА

Тексты 1 лекция

Киргизы – один из древнейших народов. Своеобразие длительного исторического пути, пройденного этим народом, обусловило значительное развитие многожанрового устно-поэтического творчества. Исключительное место в этом богатом арсенале народной поэзии принадлежит эпосу «Манас». Как и в поэмах Гомера, где в реалистических образах отражены «древняя родовая организация и начало подрыва ее»¹, в «Манасе» ярко и высокохудожественно отражен весь исторический путь киргизов от древнейших времен и до позднейших этапов. Хотя по жанровым признакам «Манас» и относится к героическому эпосу, нельзя утверждать, что в нем воспевается только народная героика, подвиги народа в борьбе с иноземными захватчиками за свободу своего отечества. Содержание эпоса охватывает все стороны жизни народа, от деталей быта до больших событий (В его судьбе. Именно поэтому большинство исследователей данного памятника называет его энциклопедией жизни киргизов. Такое утверждение неоднократно повторяется учеными различных эпох и разных национальностей. Так, известный казахский ученый Ч. Валиханов 50-х годах XIX века писал: «Манас» есть энциклопедическое собрание всех киргизских мифов, сказок, преданий, приведенное к одному времени и спруппированное около одного лица – богатыря Манаса. Это нечто вроде степной Илиады. Образ жизни, обычаи, нравы, география, религиозные и медицинские познания киргизов и международные отношения их нашли себе выражение в этой огромной эпопее»¹. Видный тюрколог академик В.В.Радлов, не будучи знаком с этой оценкой, десять лет спустя писал следующее: «Эпос есть поэтическое отражение всей жизни и всех стремлений народа»². Ч.Валиханов и В.В.Радлов, давшие такую оценку эпоса, не были знакомы с содержанием «Манаса» в полном объеме и почти не представляли себе его масштабов. Наша современница, почитательница этого уникального народного творения А. А. Петросян, хорошо знающая содержание и современный объем эпоса, считает, что «Манас» – это поистине энциклопедия исторического развития киргизов на протяжении длительного времени. В нем нашли свое отражение все стороны духовной жизни киргизского народа»³. По мнению другого исследователя эпоса, «сложность и многообразие сюжетной канвы, богатство образов, красочность в описаниях героев и окружающей их среды, грандиозность масштабов развертываемых событий сочетаются в «Манасе» с совершенством и своеобразным изяществом формы»⁴. Этим в значитальной мере объясняется популярность «Манаса» и его значение в жизни киргизского народа. Данный эпос, игравший исключительную роль в духовной жизни киргизов в прошлом, продолжает оказывать большое влияние на нее и сегодня. В недавнем прошлом культ Манаса был у киргизов выше всех известных им культов. Его имя и деяния они связывали со всем необычным и особенным. В наше время эпос продолжает служить народу как художественное произведение, доставляя людям эстетическое наслаждение.

Одно из проявлений силы влияния «Манаса» на современных киргизов можно видеть в том, что еще многие, в том числе и молодые, стремятся сделать исполнение этого эпоса своей профессией. Именно поэтому «Манас» и сегодня является живым произведением, развитие которого продолжается.

Такое явление, конечно, ни в коей мере не свидетельствует о том, что киргизский народ не вырос еще из условий эпической эпохи. Оно лишь подтверждает особую популярность эпоса в народе. Ведь несмотря на огромный объем «Манаса», каждый киргиз знает его основную сюжетную линию, может перечислить всех главных героев и пересказать содержание важнейших эпизодов. Практически почти невозможно встретить киргиза, который бы не помнил наиболее образные стихотворные строки эпоса или не мог бы прочесть наизусть отдельные из них. Небывало широкое бытование «Манаса» в повседневной жизни народа создает у непосвященных мнение, будто у киргизов существует только один этот эпос¹.

Другой отличительный признак «Манаса», поражающий читателей и исследователей, – его объем, не имеющий себе равных даже среди всемирно известных эпосов; «Манае» «по своим грандиозным масштабам превосходит все до сих пор известные народные эпические поэмы»¹. Только в одном варианте, записанном от известного сказителя Саякбая Каралаева, содержится свыше полумиллиона стихотворных строк, что превышает объем «Илиады» и «Одиссеи» в 20 раз, «Шах-наме» – в 5 раз, «Махабхараты» – в 2,5 раза. А всего имеется свыше сорока вариантов трех частей «Манаса», и запись текстов ранее не фиксированных вариантов еще продолжается.

Конечно, объем сам по себе не определяет значения произведения². В понятии народа ценность и популярность эпоса «Манас» связаны прежде всего с его идейным содержанием и обществоведческим значением, с силой его художественно-эстетического воздействия. Лишь манасчи–творцы и сказители данного произведения – отмечают, что «если станешь рассказывать, то история Манаса не кончается», но и в данном случае имеются в виду не размеры произведения, а множество значительных событий, содержащихся в нем, специально оттеняется именно эта его сторона. К тому же, здесь улавливается доля профессиональной гордости сказителя, который хочет подчеркнуть, что лично он знает много событий, относящихся к данному произведению.

Однако, как бы то ни было, нельзя рассматривать громадный объем «Манаса» лишь как формальный признак, ибо в данном случае объем эпоса связан не только с его внешней формой, но и с внутренним содержанием, качественной стороной произведения. Иными словами, большой объем в определенной мере говорит и о глубоком содержании эпоса, об отражении в нем народной жизни в широком плане. Сами киргизы по жанровым признакам относят «Манас» к разряду «жомок». Но среди общепринятых специальных терминов в современной теории литературы нет такого, который бы всесторонне раскрывал понятие «жомок» и соответствовал бы его значению. У киргизов «жомок» или «жомоктоп айтуу» означает «повествование о событиях прошлого», «красочное и занимательное описание героического события» и т. п. По данному признаку киргизский «жомок» можно отождествить с термином «эпический жанр». Однако у киргизских «жомоков» есть свои особенности, которые, как и во всяком жанре, обусловлены спецификой исторического пути народа, породившего его. Под общим термином «жомоктор» киргизы понимают все сюжетно-событийные произведения, представляющие собой художественное повествование. Но существуют в то же время названия для раздельного обозначения прозаических произведений и народных поэм в стихотворной форме, в частности: «жөө жомок» (сказка) для первых и «жомок» – для вторых. Такая классификация, вероятно, основана на том, что для народа с кочевым образом жизни компонент «жөө» («пеший»), в составе первого понятия означавший в известной степени «слабость», «немощь», придавал оттенок второстепенности малым по объему прозаическим произведениям, в отличие от произведений большого объема в песеяно-стихотворной форме, освещающих важные в народной жизни исторические события. В оценке сказок как второстепенных произведений, бесспорно, играло известную роль и то обстоятельство, что они просты по сюжету, несложны для запоминания и доступны для исполнения. Что касается сказов в пееенно-стихотворной форме, их исполняли профессионалы. А быть профессионалом мог далеко не каждый.

В современной киргизской фольклористике термин «жомок» употребляется тождественно понятию «эпос», как его синоним. К разряду «жомоктор» относится, кроме «Манаса», и немало других народных эпических поэм. В народе не существует специальных терминов для различения «жомоков» по тематике, содержанию или другим признакам. Однако в трудах современных киргизских фольклористов, в учебниках употребляются термины «большой эпос» и «малый эпос»¹. Эти термины специально отобраны для обозначения сложности композиционного построения, широты отображаемых событий к грандиозности объема сказа «Манас» по сравнению с другими эпическими произведениями киргизского народа. Такая классификация в известной степени имеет формальный смысл, ибо так называемые малые киргизские эпосы отличаются от «Манаса» лишь объемом, но каждый из них содержит десятки тысяч стихотворных строк и по значимости отраженных событий народной жизни не уступает большому эпосу «Манас». Тем не менее «Манас» как по значению в духовной жизни народа, так и по глубине содержания, широте охвата народной жизни, впечатляющей силе изображаемых событий, отточенности созданных образов и другим художественным достоинствам среди всех эпосов выделяется особо.

Хотя киргизы в своей среде и не обозначали виды сказов специальными терминами, но по многим жанровым признакам «Манас» относится к разряду героических эпосов. Основу его содержания составляет изображение доблестных подвигов Манаса во имя объединения своего народа, подвергавшегося набегам иноземцев, разгромленного и разобщенного, во имя освобождения отечества от захватчиков и защиты его от вражеских сил. Однако, как уже отмечалось выше, содержание «Манаса» намного шире обычных «узких» рамок героического эпо­са. Поэтому его можно назвать не только энциклопедией народной жизни. В нем синтезированы многие жанры киргизского фольклора. В эпосе можно обнаружить материалы, относящиеся к самым различным жанрам: от обрядовых плачей по умершим («кошок»), песен-жалоб на судьбу («арман»), завещательных песен («керээз») до образцов народных назидательных песен («санат-насият»), от описания различных обрядов (женитьбы, пиршеств, поминок по умершим, сватовства, угощений в честь прикочевавших или откочевывавших соседей ч т. п.) до эпизодов, изображающих раздел земельных угодий (пастбищ), переход из одного географического района в другой и т. п. и, конечно же, события, связанные с героическими традициями народа.

В самом исполнении «Манаса» перед аудиторией, формах его бытования важное место занимает многосторонность, синкретизм. Обычно исполнение «Манаса» перед публикой напоминает театрализованное представление. Состояние творческого возбуждения сказителя в момент импровизации сказа и использование им богатой изобразительной мимики служат доказательством того, что само бытование данного произведения в народе связано с соединением элементов различных видов искусства. Поэтому проф. Б. М. Юнусалиев справедливо отмечает следующее: «В течение сотен лет данный эпос выполнял для народа функции воспитательной книги-романа, оказывающей сильное воздействие, сцены и экрана, книги по историческим знаниям, содержащей воспоминания о прошлом»¹.

Конечно, «Манас» – произведение художественное, поэтому в нем из всех достоинств на первое место выдвигается сила художественного воздействия, служащего эстетическим потребностям. И как художественное произведение он относится к таким памятникам, которые «еще продолжают доставлять нам художественное наслаждение и в известном смысле сохраняют значение нормы, недосягаемого образца»².

Одним словом, «Манас» является не только синтезом многих жанров киргизского фольклора; в нем обнаруживаются и зачаточные элементы различных видов искусства. Многие другие отличительные черты «Манаса» также связаны с его широкоплановым содержанием.

В научных трудах по «Манасу» пока нет точного ответа на вопросы, благодаря чему «Манас» занял такое особое место, почему в нем нашло отражение такое множество событий и чем обусловлен гигантский его объем? Вообще нам неизвестны исследования, где бы специально затрагивались названные вопросы и предпринимались попытки к их разрешению. Несмотря на то, что в научных работах по «Манасу» немало суждений о многоплановости содержания и объеме эпоса, в них почти нет попыток раскрыть эти «секреты», если не считать отдельных предположений, носящих отрывочный характер. Видимо, это связано с чрезвычайной сложностью их решения. И на сегодняшний день в области манасоведения это одна из актуальных проблем, ожидающих своего решения.

Б.М.Юнусалиев, касаясь данных вопросов, останавливается на двух основных моментах: на генеалогической циклизации эпоса и на включении в первоначальный состав .произведения все новых и новых эпизодов, событий, даже ранее самостоятельно бытовавших произведений¹. Оба приема являются широко известными в фольклористике.

Действительно, не вызывает сомнений то, что эпическая традиция повествования о деяниях нескольких поколений героев расширяет круг событий в произведении, в связи с чем увеличивается его объем. В то же время из опыта устно-поэтического творчества многих народов широко известно, как содержание зародившихся в древние времена произведений в результате их устного бытования на протяжении длительного периода все больше пополнялось и обновлялось. И тем не менее лишь одним этим нельзя объяснить необыкновенную широту содержания и более чем фантастический объем «Манаса», ибо в «Манасе» речь идет о трех поколениях богатырей. А в некоторых всемирно известных эпосах повествуется о еще большем числе поколений. Для примера достаточно сослаться на эпос «Давид Сасунский», повествующий а четырех поколениях богатырей. Правда, объем его так­же разрастался в известной степени по закону генеалогической циклизации. И все же положение с «Манасом» несколько иное.

Можно было Оы назвать и множество других произведений, объем которых увеличивался за счет присоединения все новых и новых материалов и эпизодов к древним эпическим канонам, но среди них нет таких, которые достигли бы масштабов «Манаса». Обычно исследователи «Манаса» отмечают, что в него влились некоторые большие самостоятельные поэмы, бытовавшие в недавнем прошлом. И это действительно так. Например, эпосы «Джолой-хан», «Эр Тёштюк», известные как самостоятельные произведения еще в начале второй половины прошлого столетия, когда академик В.В.Радлов посещал киргизские земли, в наши дни влились в состав «Манаса». Можно было бы указать и на некоторые эпизоды из современных вариантов эпоса, очевидно являющиеся самостоятельными произведениями (например, «Сказ о Кошое», «Сказка об одноглазом великане», «Повествование об италах» и др.). Но здесь может возникнуть другой вопрос: почему «Манас» не влился в другие произведения, а другие произведения вошли в его состав? Одним словом, эти факты не раскрывают «секретов» грандиозности объема эпоса, наоборот, они порождают новые вопросы.

Помимо приводимых проф. Б. М. Юнусалиевым объяснений причин завоевания особого места сказом «Манас», можно было бы указать и на главную тему эпоса, представленную идеей защиты отечества от иноземных захватчиков и объединения раздробленных племен. Именно независимость ставили выше всего свободолюбивые киргизы, которые, будучи немногочисленным народом, беспрерывно сражались с окружавшими их воинственными соседями. Следует также иметь в виду, что «Манас» сложился значительно раньше других киргизских эпосов, и это обусловило его широкое распространение в народе и соответствующий престиж. (Можно предположить, что древность его и издавна бытующее традиционное почтительное отношение к нему создавали предпосылки того, что другие произведения присоединились к нему, а не он растворился в последних). Несомненно и то, что определенную роль здесь играли склонность киргизов к песне-творчеству, их исключительная любовь к поэзии, сущест­вование в народе манасчи – исполнителей только эпоса «Манас». Одной из главных причин того, что «Манас» стал произведением глубокого содержания, грандиозного объема, высокой художественности, следует считать именно то, что в течение длительного времени усилия многих народных талантов были сконцентрированы на разработке одного произведения – «Манаса».

Хотя ни одна из вышеуказанных причин в отдельности не может дать ответа на поставленный вопрос, совокупность их в какой-то мере раскрывает некоторые его стороны. Вместе с тем здесь еще много сомнительного и неясного. Возможно, все объясняется особенностями исторического развития киргизского народа. Возможно, есть и другие причины, не известные нам сегодня. Но, как бы то ни было, «Манас» остается произведением, художественно отобразившим пройденный в течение длительного времени исторический путь киргизов, извечные стремления и идеалы народа, его радости и горести, чувства дружбы и гнева, его представления о добре и зле, его ненависть к врагам. Поэтому «Манас» с полным основанием можно назвать великим памятником киргизского народного творчества.

Собирание и исследование «Манаса». Фиксирование «Манаса» на бумаге с научной целью началось со второй половины прошлого столетия. Правда, по сведениям, которыми мы располагаем сегодня, письменное сообщение о самом Манасе («о не об эпосе) встречается в источнике, составленном между XV и XVI веками. Мы имеем в виду рукопись на таджикском языке Сайф ад-дина, сына Ахсикантсшго Шах-Аббаса, под названием «Собрание историй» (Маджму ат-таварих)^!. В этой рукописи, ставившей своей целью восхваление деятельности мусульманских шейхов, речь идет не о сказании «Манас»: события, о которых повествуется в эпосе, смешиваются с историческими событиями, а эпические герои выступают как реальные личности. И все же упомянутая рукопись имеет известное значение для исследования эпоса, ибо, опираясь на ее материалы, можно получить некоторые сведения об отдельных устойчивых эпизодах «Манаса», бытующих с давних времен, и, сопоставляя их с сегодняшними вариантами эпоса, проследить эволюцию произведения.

Вместе с тем, судя по тому, что автор рукописи пытается использовать определенные эпизоды из «Манаса» в целях восхваления деятельности ширкентских шейхов, можно заключить, что эпос уже в то время пользовался особой популярностью в народе.

В 1856 г. известный казахский ученый Ч. Ч. Валиханов во время своего пребывания среди киргизов встретился 26 мая с киргизским певцом и прослушал в его исполнении «Манас»². Судя по оценке, данной Ч. Ч. Валихаловым, сказ произвел на него сильное впечатление. Онзаписал тогда один из эпизодов сказания, положив начало записи текстов эпоса. В его трудах о «Манасе» содержатся рассуждения о высоких достоинствах эпоса¹, изложение его основных эпизодов², а также записанный им эпизод под названием «Поминки по Кокетею»³, прозаический перевод которого на русский язык не был завершен.

Первым, кто попытался записать все эпизоды «Манаса» и высказать свои соображения об этом эпосе в научном плане, был русский ученый, известный^;тюрколог акад. В.В.Радлов. В шестидесятых годах прошлого века он несколько раз был среди киргизов и записывал тексты «Манаса», которые охватывают все три части эпоса. Зафиксированные им текстовые материалы были опубликованы в 1885 г. на киргизском⁴ и немецком⁵ языках. Общий объем опубликованных им на киргизском языке текстов составляет 12454 стихотворных строки, из которых 9449 относятся к содержанию первой части эпической трилогии, т. е. собственно «Манаса», а остальные 3005 строк – к «Семетею» и «Сейтеку». В процессе записи текстов ученый основное внимание обращал на язык эпоса, а не на свойства его как художественного произведения. К тому же сама техника фиксирования была для него очень сложной. Поэтому в его материалах обнаруживаются пропуски в передаче мыслей и некоторые противоречивые моменты. Большинство стихотворных строк не производит должного впечатления и в образно-изобразительном отношении, что также, вероятно, объясняется сложностью процесса фиксирования и недостаточным владением самого записчика киргизским языком. Несмотря на все это, записанные и опубликованные В. В. Радловым материалы имеют большую научную ценность, как впервые зафиксированные по опредленной системе, причем зафиксированные за сто лет до осуществляемой ныне в широких масштабах записи. Что же касается научных мыслей и интересных наблюдений по эпическому творчеству, высказанных в предисловии к V части «Образцов народной литературы северных тюркских племен», где были опубликованы вышеупомянутые тексты из «Манаса», то по глубине и ясности они значимы и в наши дни.

К ученым, проявлявшим научный интерес к текстам «Манаса» еще до Октябрьской революции, принадлежит и венгерский ориентолог Г. Алмаши. Опубликованный им с отдельными комментариями в 1911 году в журнале «Келети Сземле»¹ эпизод «Прощание Манаса с сыном Семетеем» невелик, но имеет определенную научную ценность. Дело ^;в том, что в вариантах, записанных после 1920 года, этого эпизода нет. Как видно из данного текста, прощание героя происходило перед его отъездом в так называемый «Великий поход». Однако по вариантам Сагымбая Орозбакова и Саякбая Каралаева, которые принято считать наиболее полными и широко известными в народе, Семетей родился после возвращения Манаса из «Великого похода». Работы по сбору и изучению «Манаса» широко развернулись только в советское время. Если в дооктябрь­ский период фиксирование его текстов и [высказывания о нем были явлением редким, связанным с научными интересами отдельных лиц, труды которых оставались неизвестными для широких масс народа, то в советское время, благодаря огромному вниманию Коммунистической партии и Советского правительства к народному творчеству, загоисям и публикации эпоса «Манас» придается большое общественное значение. В изучение различных проблем его включились многие ученые разных национальностей. Если подходить с хронологической точки зрения, то начало исследованию «Манаса» в советскую эпоху было положено трудом проф. П.Фалева «Как строится кара-киргизская былина», опубликованным в первом номере ташкентского журнала «Наука и просвещение» за 1922 год. Автор на основе записанных и опубликованных В.В.Радловым материалов анализи­рует художественные особенности эпоса, высказывает интересные соображения о близости текстов эпоса «Манас» надписям на известном енисейском памятнике в честь Кюль-Тегина. Особое место среди исследователей «Манаса» принадлежит выдающемуся казахскому писателю, знатоку фольклора, видному ученому М. Ауэзову, который активно работал в этой области науки с конца двадцатых годов и до последних лет своей жизни. Его известная работа, «Киргизская народная героическая явившаяся результатом многолетних следований, относится к числу фунд по «Манасу».

Плодотворно работал над проблемами «Манаса» и К.Рахматуллин. В его специальных работах, опубликованных в виде отдельных -брошюр на русском и киргизском языках¹, затрагиваются многие вопросы эпоса и высказано немало интересных суждений. В трудах академика В.М.Жирмунского о героическом эпосе вообще², о традиционных явлениях в нем, об исполнителях народных поэм, а также в его исследованиях³, посвященных непосредственно «Манасу», много научных обобщений, опирающихся «а многочисленные факты и явившихся результатом глубоких наблюдений.

К настоящему времени число больших и малых работ научного характера, в той или иной степени касающихся «Манаса», превысило тысячу. Научные интересы исследователей данного эпоса чрезвычайно разнообразны. Его изучением занимаются люди разных национальностей, пола, возраста и профессий: среди них фольклористы, историки, литературоведы, философы, этнографы, лингвисты, географы, педагоги. В числе исследователей «Манаса» много маститых ученых, но еще больше тех, кто только начинает заниматься фольклористикой и желает посвятить свое научное будущее решению проблем имен­но этого произведения. И среди их работ немало заслуживающих внимания. Например, еще в середине тридцатых годов вопросы теории ,и практики перевода эмоса «Манас» на русский язык были доследованы проф. Е.Д.Поливановым¹, связь событий, отраженных в эпосе, с историей прослежена А.Н.Бернштамом², значение материалов эпоса как этнографического источника рассмотрено было С.М.Абрамзоном³, связи «Манаса» с алтайскими эпосами – П.Н.Бернштам⁴, а его идеи и содержание – М.И.Богдановой⁵. Из числа киргизских ученых нельзя не отметить видного исследователя и пропагандиста «Манаса» проф. Б.М.Юнусалиева. Автор нескольких серьезных трудов, посвященных различным проблемам «Манаса»⁶, он был одним из активных инциаторов издания эпоса. Как главный редактор киргизского текста, подготовленного для издания в серии «Эпос народов СССР», Б.М.Юнусалиев до последних дней своей жизни содействовал решению многих вопросов, связанных с подготовкой текстов к публикации. Такая сложная и ответственная работа, как текстологическая, и многие другие были осуществлены в основном при его непосредственном участии и под его руководством.

В нашей республике научному изучению эпоса «Манас» придается большое значение и для этого создаются соответствующие условия. В Институте языка и литературы АН Киргизской ССР работает специальный сектор «Манаса». Его научные сотрудники изучают генезис эпоса, связи «Манаса» с фольклором родственных по языку соседних народов, поэтику эпоса и его варианты, идеи, образы и т. д.

После победы Октябрьской революции большое внимание уделяется систематическому сбору и записи вариантов эпоса «Манас». На эти цели выделялись необходимые средства, проводились специальные мероприятия. С первой половины двадцатых годов по настоящее время записано свыше сорока вариантов трех частей «Манаса».

Общеизвестно, как важно само по себе фиксирование текстов эпоса, обеспечивающее основу второй жизни его в новой форме. В этом деле огромную роль играет сам процесс записи текстов произведения, длительное время бытовавшего в устной форме, а также методика записей и положенные в их основу принципы. Несмотря на то, что записывать тексты «Манаса» начали более 150 лет тому назад, до сегодняшнего дня в специальных научных исследованиях не уделялось должного внимания истории этих записей и многочисленным проблемам, связанным с этим процессом. В манасоведении в целом текстологическая работа – самый отстающий участок. Характер настоящей работы не позволяет остановиться на этих проблемах более основательно, поскольку она не посвящается специально данной теме. Но все же мы считаем необходимым оказать несколько слов относительно исто­рии и характера записи текстов эпоса.

Если не принимать в расчет некоторые стихотворные строки в «Маджму ат-таварих», впервые тексты «Манаса» были зафиксированы Ч. Валихановым в середине прошлого столетия. По мнению А.X.Маргулана, обнаружившего эти в течение долгих лет остававшиеся неизвестными «ауке тексты и опубликовавшего вначале их отрывки (в «Известиях АН Казахской ССР»¹), а затем полностью факсимиле рукописи, снабженное большой статей и подробными комментариями, изданными в ви­де брошюры под названием «Чокан и «Манас»², упомянутые тексты записаны неизвестным лицом, а Ч.Валихановым внесены в них некоторые уточнения³. Теперь трудно сказать определенно, в какой степени точно зафиксированы были из уст сказителя тексты, так как, если судить по значению отдельных слов опубликованного факсимиле, то во время записей основное внимание уделялось содержанию произведения в ущерб сохранению формы каждого слова. Об этом свидетельствуют встречающиеся неточно и искаженно записанные слова и сочетания слов. Возможно, это зависело от того, в какой мере владел киргизским языком сам секретарь-записчик, который фиксировал тексты.

Академик В.В.Радлов, записывая тексты «Манаса», стремился придерживаться научных требований своего времени. Он специально указывает, что особо заботился о сохранении точности слов. Тем не менее в текстах, записанных им, также часто встречаются .неточности, неясные мысли, пропуски отдельных слов. Это, видимо, связано с тем, что эпос исполняется на языке, (который В.В.Радлову не был хорошо знаком. Кроме того, запись производилась с транскрибированием, что признает сам В.В.Радлов, говоря о том, что «несмотря на все эти предосторожности и старания, мы теперь еще нередко встречаем пропуски в записанных текстах»¹.

Возможность записи текстов эпоса на родном языке с помощью приспособленного к языковым особенностям народа алфавита возникла лишь после Октябрьской революции. В советскую эпоху начало фиксированию текстов «Манаса» как художественного произведения положил учитель Каюм Мифтахов, который в 1922 г. начал записывать из уст известного манасчи (сказителя эпоса «Манас») Сагымбая, сына Орозбака, его вариант. Объем текста, записанного самим Мифтаховым, невелик (всего четыре страницы), но из записи очевидно, что записчик основным считал содержание произведения и не стремился к точному воспроизведению каждого из записываемых слов. И в этой записи искажены либо потеряли киргизские формы отдельные слова, окончания. В более поздних его записях таких фактов значительно меньше, а на первых порах записчик фольклора К. Мифтахов, собравший очень много образцов народного творчества киргизов и вложивший огромный труд в это дело, вероятно, еще не знал о необходимости точ-

ного сохранения слов в такой форме, в какой они про­износятся, или просто не придавал этому должного значения.

Продолжателем дела К. Мифтахова, записчиком текста эпоса от манасчи Сагымбая, начиная с пятой страницы рукописи, был Ибраим Абдырахманов. Неизмеримо велика заслуга этого скромного человека в записи раз­личных вариантов «Манаса», в упорядочении и хранении рукописей. Среди имеющихся ныне записей данного эпоса, колоссальный объем которых трудно поддается представлению, невозможно обнаружить почти ни одной страницы, которой бы не касалась рука этого человека. Все записи, начиная с варианта Сагымбая, зафиксированного в двадцатых годах (точнее, с 1922 г.), и кончая всеми записанными И.Абдырахмановым в последующий период вариантами, отличаются точностью зафиксированных слов и аккуратностью оформления. Здесь, безусловно, сказались заложенные в его натуре пунктуальость, аккуратность и привычка выполнять все добросовестно, с душой. Это дает полное основание считать, что зафиксированные И.Абдырахмановым материалы наиболее близки к текстам, исполненным сказителями.

Начиная с тридцатых годов, когда в республике были организованы специальные научные учреждения, запись текстов «Манаса» стала осуществляться на основе принятых в фольклористике научных принципов. Привлеченные в качестве записчиков лица, разные по возрасту, образованию, были в основном из числа учителей и» студентов высших учебных заведений; они получали специальные консультации о методике записи. Тем не менее сейчас нетрудно обнаружить, что эти установки выполнялись не всегда точно и не всеми. Например, недавно скончавшийся известный сказитель «Манаса» Саякбай Каралаев как в своей речи, так и при исполнении эпоса всегда произносил «Маназ», «айза», а запиечики его варианта в абсолютном большинстве случаев эти слова записывали как «Маиас», «Найза», т. е. в формах, принятых в литературном языке. (Состав записчиков данного варианта менялся много раз, так как он является самым объемистым из всех известных и процесс залией его 'Продолжался около 15 лет). С уверенностью можно сказать, что не только при записи эпоса от Саякбая Каралаева, но и при записи варианта Сагымбая диалектные особенности речи сказителя не сохранялись, а все фиксровалось по воле записчика. И если допускали ошибки записчики эпоса от Саякбая Каралаева, предупрежденные о необходимости точной фиксации текста, то вызывает сомнение, предъявлялись ли вообще подобные требования к заплечикам сагым-баевского варианта. Ви­димо, поэтому, не считая обязательной запись слова в том виде, в каком оно произносилось, записчик фиксировал/его по своему разумеаию, в той форме, которую он считал правильной. Иными словами, если записчику казалось, что манасчи говорит неправильно, он не фиксировал то, что произносил манасчи, а записывал так, как сам считал верным. При этом ему казалось, что он не извращает текст, а исправляет его, и, поступая так, добросовестно выполняет свои обязанности. Немало случаев, когда записчик искажал непонятное ему слово или, фиксируя на слух, изменял значение отдельных понятий. В качестве иллюстрации к обоим случаям может служить такой пример. В оригинале текста, записанного от Сагымбая, есть такая строка: «Кымбат жакут киши итак»¹. Правильно было бы: «Кымбат жакут, киш ичик». Здесь при слитном произношении сказителем словосочетания ««иш .ичик» записчику, вероятно, послышался после звука «ш» дополнительный звук «и», который имеется в начале второго слова («ичик»). Поэтому он и зафиксировал «киши ичик». В результате смысловое значение второй части строки искажено, и вместо драгоценной шубы, сшитой из меха «киш» (соболь), мы читаем совершенно непонятное сочетание. Вполне возможно, что записчик и сам не знал значения архаического слова «киш», поэтому вместо незнакомого ему «киш» он и записал общеизвестное «киши» (человек). Подобных примеров в рукописных материалах немало.

Об истории записи различных вариантов, о записчиках и качестве записанных материалов и т. п. можно было бы говорить очень много. Но это уже задача специального исследования.

В советскую эпоху наряду с записью различных вариантов эпоса много внимания уделяется научному изучению его, публикации записанных текстов, чтобы вернуть народу эпос в новой форме. В этом направлении уже проведена значительная работа. Первым опубликованным в советское время материалом, относящимся к «Манасу», является небольшой отрывок из «Семетея» – второй части трилогии «Манас», изданный в 1925 г. в Москве на основе арабского алфавита по варианту известного в свое время сказителя Тыныбека. Брошюра называется «Семетейден бир белум». Трудно судить об уровне данного издания, ибо поныне еще не найден ори­гинал, послуживший основой для него.После этой брошюры публикация «Манаса» на киргизском языке по ряду объективных причин была приостановлена примерно на 10–15 лет. Главная причина состояла в том, что изданию «Манаса» должно было предшествовать завершение записи известных в народе его вариантов. Именно в тридцатые годы было зафиксировано абсолютное большинство ныне имеющихся материалов. В связи с обширностью объемов каждого из вариантов эпоса нецелесообразно было приступать к его публикации до завершения записи хотя бы основных вариантов, ибо это вызвало бы большие затруднения в отборе материалов и в редакционной подготовке.

С 1935 г. вопросам издания «Манаса» на киргизском и русском языках уделялось немало внимания. Работала специально созданная редколлегия. О масштабах подготовки к изданию «Манаса» на киргизском и русаком языках, о том, какое значение придавалось этому вопросу еще в те времена, можно судить по краткой статье, опубликованной в газете «Правда» за 28 сентября 1936 г, В начале сороковых годов в основном была завершена запись вариантов сказа от живших в то время из­вестных манасчи и началось издание лучших образцов из записанных материалов под общим названием «Серия «Манаса»«. Первым в 1940 г. опубликовано «Детство Манаса»¹, подготовленное к изданию по варианту известного сказителя Сагымбая, сына Орозба.ка. В эту не­большую брошюру были включены в сокращенном виде события эпоса с самого начала и до эпизода, повествующего об избрании богатыря Манаса ханом. После этого в «Серии «Манаса» был издан ряд брошюр, в которые вошли наиболее популярные в народе эпизоды, отобранные из различных вариантов эпоса: в 1941 г. – 7 брошюр¹, в 1942 г. – две², в 1944 г. – одна брошюра³. В соответствии с решением Всесоюзной научной конфе­ренции по «Манасу», проведенной в г. Фрунзе в 1952 г._х

¹ Манастын балалык чагы. Сагымбай Орозбак уулунун айтуусу бо-юнча. Басмага даярдаган Ы. Абдырахманов. Фрунзе, 1940. (Детст­во Манаса. По варианту Сагьшбая Орозбакова. Подготовил к изданию И. Абдырахманов).

1 Алооке хан. С. Орозбаковдун айтуусу богонча. Басмага даярдаган Ы. Абдырахманов. Фрунзе, 1941; Каиыкейдин Тайторуну чапканы. С. Каралаевдин айтуусу боюнча, редактор О. Жакишев. Фрунзе, 1941; Макел-Дее. С. Орозбаковдун айтуусу боюнча. Басмага да­ярдаган Ы. Абдырахманов. Фрунзе, 1941;; Манастын елуму. С. Ка­ралаевдин айтуусу боюнча. Басмага даярдаган Ы. Абдырахманов. Фрунзе, 1941; Семетейдин Букардан Таласка келиши. Байымбет Абдрахмановдун (Тоголок Молдонун) айтуусу боюнча. Басмага да­ярдаган Ы. Абдырахманов. Фрунзе, 1941; Ургенч. Акмат Ырысмен-деевдин айтуусу боюнча. Басмага даярдаган Ы. Абдырахманов. Фрунзе, 1941. (Хан Алооке. По варианту С. Орозбакова. Подготовил к изданию И. Абдырахманов. Фрунзе, 1941; Каныкей пускает Тайтору в скачки. По варианту С. Каралаева, редактор О. Джакишев. Фрунзе, 1941; Великан Макел. По варианту С. Орозбакова. Подготовил к изданию И. Абдырахманов. Фрунзе, 1941; Смерть Манаса. По варианту С. Каралаева. Подготовил к изданию И. Абдырахманов. Фрунзе. 1941; Переход Семетея из Бухары в Талас. По варианту Тоголока Молдо. Подготовил к изданию И. Абдырахманов. Фрунзе, 1941; Ургенч. По варианту Акмата Ырысмендеева. Подготовил к изданию И. Абдырахманов Фрунзе, 1941).

. ² Алгачкы айкаш. «Чон казаттан» узунду. Айтуучу Орозбаков Сагымбай. Басмага даярдаган Ж. Бейшекеев. Фрунзе, 1942; Майдан («Семетейден»). Айтуучу Б. Абдрахманов (Тоголок Молдо). Басмага даярдаган Ж. Бейшекеев. Сказитель Орозбаков Сагымбай. Подготовил к изданию Дж. Бейшекеев. Фрунзе, 1942; Битва, (из «Семетея»). Сказитель Б. Абдрахманов (Тоголок Молдо). Подготовил к изданию Дж. Бейшекеев. Фрунзе, 1942).

⁸ С. Орозбаков. Биринчи казат. Басмага даярдаган К. Рахматуллин Фрунзе, 1944. С. Орозбаков. Первый поход. Подготовил к изданию К. Рахматуллин. Фрунзе, 1947

были изданы 2 книги¹ по первой части «Манаса» (1958), «Семетей» (1959)² и «Сейтек» (1960)³.

Первые три тома последнего четырехтомника, охватывающего почти все основные события трех составных частей эпоса, являются сводными сокращенными вариантами, а четвертый том составлен в сокращенном виде на основе варианта только одного сказителя С. Каралаева. Бесспорно, этот четырехтомник сыграл определенную роль в ознакомлении широких масс с главными событиями «Манаса» и содействовал пропаганде эпоса вообще. Однако в этом издании имеются серьезные недостатки, связанные с тем, что в процессе составления сводного варианта было допущено вмешательство в текст замена слов, исправления и введение новых слов, добавление строк и т. п.

Наряду с изданием «Манаса» на киргизском языке, немало усилий прилагалось к переводу его на языки других народов, в первую очередь на русский язык и через его посредство к ознакомлению народов мира с содержанием эпоса. В этом плане были осуществлены некоторые работы. Одним из известных ученых.

1 «Манас», биринчи белук. 1-китеп. Кыскартылып бириктирген вариант. Жалпы редакциялаган проф. Б. М. Ю н у с а л и е в. Фрунзе, 1958; «Манас», биринчи белук. 2-китеп. Фрунзе, 1958. («Манас», ч. 1, кн. 1. Сокращенный сводный вариант под общей редакцией проф. Б. М. Юнусалиева. Фрунзе, 1958; «Манас», ч. 1, кн. 2. Фрунзе. 1958).

2 «Семетей». «Манас» эпосунун экинчи белугу. 3-китеп. Проф. Б. М. Юнусалиевдин жалпы редакциясы боюнча. Фрунзе, 1959 («Семетей», вторая часть эпоса «Манас», кн. 3. Под общей редакцией проф. Б. М. Юнусалиева. Фрунзе, 1959).

⁸ «Сейтек», «Манас» эпосунун учунчу белугу. 4-китеп. Фрунзе, 1960 («Сейтек». Третья часть эпоса «Манас», кн. 4. Фрунзе, 1960) положивших начало художественному переводу на русский язык великого эпоса киргизского народа и высказавших свои суждения по теории и практике перевода, был профессор Е. Д. Поливанов. С 1935 г. он активно-участвует в подстрочном и художественном переводе его на русский язык, пишет ряд научных статей на основе своих личных наблюдений и публикует отдельные отрывки из переведенных материалов¹.

В соответствии с решением правительства республики об издании «Манаса» на киргизском и русском языках активизировалась работа и в этом направлении. Редколлегия «Манаса» приступила к подготовке издания эпоса на основе вариантов Сагыюбая Орозбакова и Саякбая Каралаева (с начала эпоса до середины «Великого похода» предполагалось опубликовать тексты по варианту Сагым'бая и продолжение его, до конца первой части эпоса, – по варианту С. Каралаева). Однако в то время начатое дело не было доведено до конца. Тем не менее на основе подготовленных тогда текстов ряд отрывков был переведен на русский язык и в период между 1936– 1940 гг. на страницах республиканских и центральных газет и журналов опубликованы поэтические переводы многих из них. Публикация этих небольших отрывков на русском языке в 1936–1940 гг. обусловила возможность издания «Манаса» в Москве в 1946 г.² После этой книги

1 Наказ Алмамбета Манасу. Перевод Е. Д. Поливанова. «Советская Киргизия», 1935, 30 сентября; Киргизский народный эпос «Манас». Перевод и литературная обработка проф. Е. Д. Поливанова. – «Советская Киргизия», 1935, 24 декабря; Е. Д. Поливанов. Фрагменты киргизского народного эпоса «Манас». – «Литературный Узбекистан», 1936, № 2, и др.

² «Манас». Киргизский эпос. «Великий поход». Перевод С. Липкина, Л. Пеньковского, М. Тарловского, под ред. У, Джакишева, Е. Мозолькова, И. Сельвинского, проф. К. К. Юдахина. М., 1946.

«Манас» был опубликован на русском языке отдельными книгами в ряде изданий¹. Сегодня сводный сокращенный вариант «Манаса» на родном языке читают казахи и узбеки. Отдельные небольшие отрывки из эпоса неоднократно публиковались в некоторых зарубежных странах на языках ряда народов. Издание эпоса на других языках в художественном переводе на уровне оригинала (с сохранением точного значения каждого атова текста) служит не только целям широкого ознакомления представителей различных народов с этим уникальным памятником устно-поэтического творчества киргизского народа, но I; глубокого и разностороннего исследования данного произведения, занимающего важное место в мировой сокровищнице художественного творчества. Несомненно, что отсутствие опубликованного полного текста эпоса лишало ученых разных народов, проявляющих интерес к изучению проблем эпоса «Манас», возможности по-настоящему взяться за его исследование и высказать свои суждения о нем. Подавляющее же большинство работ, в которых предпринимались попытки высказать мнение об эпосе, носило слишком обобщающий характер, в них не •было глубокого анализа его содержания.