О несправедливости

Об обмане

О моей вине и совести

Мне нравится жить достойно. Я никогда намеренно не делаю дурного и всегда стараюсь поступать как лучше. Если же у меня получается плохо и у кого-то из-за этого неприят-ности — это достойно сожаления, но я не виноват. Я не знаю, что такое вина, и никогда на эту тему не переживаю.

· Я подвел — одному человеку уже плохо. Зачем же делать, чтобы плохо становилось и другому — мне? Я не скотина, и все, что нужно мне в таком случае понять, сумею понять без зуботычин.

Если понимать совесть как то, что в таких случаях "гложет" или "мучит" человека, то я против совести. Если бессовестный — тот, кто не позволяет не умной и не гуманной тете Совести мучить человека, то я горжусь тем, что стал уже почти совсем бессовестным.

· Конечно, если же Совесть понимать как голос Лучшего в человеке, который его зовет, воодушевляет и помогает не врать себе — то я за Совесть обеими руками. Правда, это я называю не голосом Совести, а голосом Нравственности.

Мне нравится быть внутренне благополучным — всегда. Однако, если мое внутреннее благополучие кого-то расстроит (если, например, я его подвел), я лично для него могу попереживать раскаяние и попросить прощения.

· Потому что чужие неврозы надо уважать. Что не сделаешь для хорошего человека!

Покажите мне честного человека, и я скажу вам, кто вас обманывает...

Конечно, это вранье

Тот, кто обманул меня, виноват не больше, чем тот, кто был правдив. Сказавший правду не мог позволить себе ложь. Обманувший не мог позволить себе честность: у него не хватило для этого сил или благородства.

· Он нищий — за что его осуждать?

Обман бывает наглый. Ну и что? Наглый — это тот, кто живет по другим правилам игры. У меня такие же основания презирать его, как у него — меня, за мою недалекую ограниченную честность или доверчивость.

· Когда я прихожу на рынок, я остро чувствую жизненную мощь стихии, где моя цивилизованная честность странна и некстати...

Если меня обманул близкий человек, я огорчен — жалею, что пока не сумел вызвать у него достаточно доверия. Виноват не тот, кто врет, а кто отбил у человека желание говорить правду.

Сам я стараюсь быть честным, хотя и не делаю из честности культа — когда-то могу и соврать.

· А вы никогда не привираете? Ни чуть-чуть? Или вы вначале врете, а потом еще себя ругаете-бьете-казните? Как способ успокаивать таким образом свои моральные чувства это слишком напоминает мне мазохизм.

Не так важно, сказали вы правду или нет, главное — сделали ли вы это с пониманием и ответственностью. Главное — не врать себе.

Если ты у него отберешь то, что он отнял у тебя, это будет справедливо. Но это — не лучшее, что ты можешь сделать. Ты можешь ему это подарить.

Из разборок с моими детьми

Справедливость — понятие младших классов школы жизни. Чужая несправедливость меня не волнует хотя бы потому, что я не знаю, что приносит людям больше неприятностей: сама несправедливость или борьба с ней.

· Более всего проблема несправедливости волнует подростков и преступников. Любовь и мудрость смотрят выше справедливости.

Когда я устал или раздражен, я могу опереться на “справедливость” и начать считаться: “Вот, я... — А вот, ты... Это несправедливо!” Это хорошая дубинка, и навести порядок она помогает. Когда же я щедр, когда я забочусь и люблю — справедливость меня уже не волнует.

· Кроме того, я люблю наблюдать природу. Она прекрасна, хотя несправедлива абсолютно...