Галина КУЛИКОВА 2 страница
- Может, перейдем к делу? - спросила Вероника, ощущая смутное беспокойство.
Еще бы! Все это время новый знакомый смотрел на нее, словно снайпер, готовящийся вскинуть ружье.
- Ваша анкета рассказала мне о многом. Значит, больше всего на свете вы хотите заполучить мужа? - спросил он вкрадчиво и наклонился поближе к Веронике.
От него пахло чем-то необыкновенно приятным. Несмотря на вечерний час, воротничок его рубашки выглядел хрустящим.
- Я хочу заполучить мужа? - изумленно переспросила Вероника.
- Вы так написали, - мягко заметил Каретников. Вероника кинула укоризненный взгляд на Тину. Та сконфуженно потупилась.
- Ах да. Мужа. Конечно, - пробормотала Вероника. - Муж - это как раз то, чего мне отчаянно не хватает.
- И при этом вы любите драгоценности?
- Еще бы не любить! - согласилась Вероника, вливая в себя остатки шампанского из бокала. - Сплю и вижу бриллиантовое колье.
- В бархатном футляре, - мечтательно добавила Тина, которая беззастенчиво влезала в любые разговоры, которые достигали ее ушей.
- Значит, вам нужен богатый муж, - сделал заключение Каретников. - Такой, как я.
Дьяков под столом наступил ему на ногу и одними губами сказал: "РАНО".
- Думаю, вам не хватает в жизни романтики, - поспешно отступил Каретников. - Путешествий, развлечений, возможности совершать глупости...
- Для того чтобы делать глупости, муж нужен меньше всего, - неожиданно подала голос Тина и подмигнула Дьякову, который завороженно следил за тем, как исчезает в недрах ее большого туловища четвертый кусок торта.
- Нет, как раз романтики просто через край! - заверила Вероника, вспомнив Бороздина и вчерашнюю сцену возле ресторана. - Так что вы там хотели уточнить по поводу конкурса?
- Ну... Хм. Мы просто разговариваем со всеми девушками по очереди, чтобы сразу отсеять тех, кто совершенно точно не пройдет отборочный тур.
- Это каких? - хмуро поинтересовалась Тина, перекинувшаяся, словно всепожирающий огонь, с шоколадного торта на мороженое. - Какие не пройдут отборочный тур?
- Допустим, есть красивые девушки, которые заикаются, - тут же нашелся Дьяков. - Зачем травмировать бедняжек и заставлять их надеяться на победу? Ведь участницы конкурса должны не только хорошо выглядеть, но и проявить находчивость, продемонстрировать красивую речь, высказать замечательные мысли.
- Пожалуй, мне стоит отказаться от чести участвовать в вашем конкурсе, - заявила Вероника слегка заплетающимся языком. - У меня нет ни одной мысли, которую я хотела бы поведать человечеству.
- Вы остроумны, - похвалил Каретников. - Это дорогого стоит.
Вероника поднялась и сообщила, что ей необходимо припудрить нос. Тина в знак солидарности присоединилась к ней, с явной неохотой отложив чайную ложечку.
- Ну как? - с тревогой спросил Каретников, оставшись со своим помощником один на один. - Я веду себя как надо?
- Да, только очень торопитесь.
- Ладно, я учту.
- И когда станете прощаться, не вздумайте приглашать ее на чашечку кофе. Или напрашиваться на чашечку кофе, что одно и то же Вообще не заговаривайте о следующей встрече. В следующий раз появитесь неожиданно.
- С бриллиантовым ожерельем.
- Да рано, я вам говорю - рассердился Дьяков и, ничуть не смущаясь, гневно посмотрел на своего шефа. - Этой девчонке подавай романтику. Навешать на нее драгоценностей вы еще успеете.
Каретников раздраженно зыркнул на своего помощника, но промолчал.
- Сделайте, как я говорю, - настаивал Дьяков. - Повезете ее домой, не клейтесь. Никакой дешевки.
- А ты что?
- А я возьму машину, отвезу домой эту...
- Твоя галантность не чрезмерна?
- При чем здесь галантность? Я надеюсь кое-что выведать у толстухи. Возможно, ваша Вероника делилась с ней переживаниями и событиями личной жизни.
Вероника действительно делилась. Тем же вечером коварный Дьяков выудил из сытой Тины все ее девичьи тайны. Краткий отчет о беседе, который он подготовил для шефа вечером, начинался с фамилии Бороздин.
***
Остановившись перед квартирой прабабки, Вероника присвистнула. Перед ней была мощная стальная дверь с оттиснутым в уголке названием фирмы-производителя. Такая дверь должна казаться ворам особенно привлекательной - она выглядела как обещание того, что за ней спрятаны сокровища Али-Бабы.
Когда Веронике позвонил адвокат и подтвердил, что прабабка хочет ее видеть, она не рискнула отказать. "Маргарита Прохоровна очень больна", - подчеркнул тот. Вероятно, его предупредили, что просто так, на чай, правнучка не заходит.
Последний раз Вероника видела прабабку десять лет назад, сразу после гибели родителей. Та вела себя словно безумная и так орала на Зою, что у Вероники захватывало дух. Больная от горя, она не поняла, с чего вдруг Маргарита Прохоровна так взъелась на свою внучку. Она исторгала из себя проклятия, широко разевая старушечью пасть, начиненную фарфоровыми зубами. И закончила сакраментальным:
- Можешь ни на что не рассчитывать! Ни копейки из моих денег ты никогда не получишь!
С тех самых пор тетка Зоя ни на что и не рассчитывала. Но почему разразился скандал, говорить отказалась наотрез Устрашенная воспоминаниями, Вероника не отваживалась являться к прабабке одна. Кроме тетки Зои и ее отпрысков, родственников у нее больше не было, а тем вход в пятикомнатный мавзолей в центре Москвы был заказан Когда были живы родители, они часто, посмеиваясь, говорили о бабкиных фамильных "брульянтах", которые пережили вместе с ней страшные времена благодаря серии выгодных замужеств. Впрочем, счастья драгоценности не принесли: Маргарита Прохоровна похоронила трех высокопоставленных мужей, а также дочку и внучку, Вероникину мать. Мать с отцом погибли в перевернувшейся машине, и Вероника никак не могла понять, при чем здесь тетка Зоя. Отчего прабабка так орала на нее на похоронах Впрочем, была еще одна короткая встреча. Примерно год назад Маргарита Прохоровна без предупреждения нагрянула в крошечную квартирку Вероники, которую та называла ни больше ни меньше - студия. У Бороздина как раз выдалась "партизанская" ночь - его жена отбыла в очередную командировку в Клин. Там она что-то курировала на радость вероломным любовникам. Они уже откупорили бутылку красного вина и зажгли пару свечей, ожививших томные сумерки, как вдруг в квартире раздался звонок.
Звонок был таким длинным и требовательным, что Бороздин едва не хлопнулся в обморок. Ожидая самого худшего, Вероника открыла дверь и нос к носу столкнулась с собственной прабабкой, которая стояла на пороге, опираясь на лакированную палку. У нее был вид ведьмы, которую забыли пригласить на праздник в честь рождения принцессы. Поэтому она пришла сама, собираясь пожелать новорожденной какую-нибудь волшебную гадость.
- Ну? Ты меня пригласишь? - резко спросила Маргарита Прохоровна. - Надеюсь, ты меня узнала?
"Тебя, пожалуй, забудешь", - сумрачно подумала Вероника, отступая в сторону. Прабабке перевалило за девяносто, и держать ее на лестнице было неловко.
- Здрасьте! - расшаркался Бороздин, успевший натянуть штаны и накинуть рубаху на гладкое похотливое тело.
Появление прабабки он воспринял с восторгом. Он был до смерти рад, что это не его жена. Маргарита Прохоровна без приглашения прошла к одиноко стоящему у окна стулу и села, сложив руки на набалдашнике палки. Бороздин поспешно задул свечи, и пламя тихо умерло в глубине стаканов.
- Что-нибудь случилось? - нервно спросила Вероника, пытаясь запахнуть халат как можно глубже. Она осталась стоять возле двери, глядя на нежданную гостью в упор.
- А что могло случиться? - сварливо отозвалась прабабка, озираясь по сторонам. - Я не умерла, значит, все в порядке. Просто приехала тебя проведать. В конце концов, ты - моя единственная родственница.
- Как это? - рассердилась Вероника. - А Зоя? И у нее двое мальчиков - Миша и Коля.
- Их я не желаю знать, - отрезала старуха.
- Но почему?!
- А ты будто не знаешь? - Прабабка зыркнула на нее и снова принялась разглядывать развешанные повсюду картины.
- Откуда бы мне знать? Вы ведь ничего не рассказываете! И тетка Зоя тоже.
- Еще бы она тебе рассказала! - фыркнула старуха. - Но я думала, у тебя есть глаза.
- У меня есть глаза, - запальчиво ответила Вероника.
- Вот и разуй их! - грубо сказала Маргарита Прохоровна. Повисло молчание, и Бороздин, кашлянув, предложил:
- Хотите чаю?
- Да, Маргарита Прохоровна, хотите чаю? - эхом откликнулась Вероника, нахмурив лоб.
- Не хочу. Я просто заехала посмотреть, как живет моя наследница.
- И как? - сделав глуповатую физиономию, спросил Бороздин.
- Она живет в хлеву. Да еще и в грехе. - Старуха проворно поднялась на ноги и в упор посмотрела на Бороздина:
- Когда вы женитесь на моей правнучке?
- Э-э... - пробормотал тот. - Женитесь? Я не понял...
- Никогда, - ответила за него Вероника, хотя могла промолчать и послушать, как тот вывернется. - Он уже женат.
- Как это вульгарно, - пробормотала старуха и, окинув Бороздина брезгливым взглядом, словно таракана, застуканного в сахарнице, направилась к двери. - Я ухожу.
- Вы бы предупредили, что приедете, - пробормотала Вероника.
- Зачем? Чтобы ты заранее заварила чай? - пожала плечами прабабка. - До свидания. Вероника. Приятно было поболтать.
Она вышла и захлопнула за собой дверь с такой силой, что картины на стенах возмущенно вздрогнули.
- Могла бы сказать, что ей нравится твое творчество, - заметил Бороздин, который чувствовал себя не в своей тарелке. Чуть-чуть. Ведь он же не виноват, что уже женат.
- Зачем она вообще приезжала? - пробормотала Вероника, поежившись. - Что за дурацкая инспекция?
Через неделю после прабабкиного визита Вероника позвонила ей, но к телефону подошла сиделка и сказала, что Маргарита Прохоровна отдыхает. Больше не было ни встреч, ни звонков.
И вот теперь Вероника стояла на пороге старухиной квартиры и против воли волновалась. Дверь ей открыла чопорная дама в длинном платье под горлышко с кружевным воротничком. Она тихо поздоровалась и тут же опустила глаза долу. Казалось, она вынырнула прямо из прошлого века и продолжает существовать в этом как ни в чем не бывало.
Квартира оказалась совсем не такой, какой Вероника ее себе представляла. Она думала, что здесь мрачно, темно и сыро, пахнет лекарствами и влажной землей от многочисленных горшков с геранью, заполонивших подоконники. Все было не так. Вероятно, совсем недавно здесь сделали ремонт - специфический строительный дух витал вокруг стен, оклеенных светлыми обоями. Узорный паркет лежал досочка к досочке, с выбеленного потолка хрустальной гроздью свисала итальянская люстра.
- Сюда, - сказала женщина из прошлого века и показала рукой направление.
Вероника шагнула в просторную комнату, где все выглядело дорогим и нарядным. Прабабка сидела в кресле напротив двери. На ней был брючный костюм шоколадного цвета, в вырезе которого мерцали желтые камни. Такие же камни были вделаны в серьги и теперь оттягивали сморщенные мочки ушей.
- Ну, спасибо, что пришла, - ехидно сказала старуха и сцепила скрюченные пальцы в замочек. Пальцы тоже оказались унизаны кольцами с желтыми камнями.
- Мне сказали, вы плохо себя чувствуете, - Вероника изо всех сил старалась не отводить глаз. Однако понимала, что надолго ее не хватит: старуха ей явно не по зубам. - Можно мне сесть?
- Нельзя, - отрезала та. - Нечего тебе рассиживаться. Я позвала тебя только затем, чтобы сказать лично: я все это оставляю тебе. - Она неопределенно махнула рукой. - И квартиру, и все, что найдется в ней ценного. А здесь есть кое-что, уж поверь мне!
Она довольно квохтнула и снова вперила в правнучку зловещий взор, как будто уже была фамильным привидением и знала, что может испугать наследницу до смерти.
- Спасибо, конечно, - пробормотала Вероника.
Ей хотелось спросить про тетку Зою, но она не рискнула. Вдруг со старухой случится приступ ярости, который повредит ее здоровью?
- Надеюсь, ты больше не встречаешься с этим?
- Прабабка раздула маленькие круглые ноздри и пошевелила ими, словно почувствовав дурной запах.
Поскольку, кроме Бороздина, она никого не видела, то спрашивать, кого она имеет в виду, не имело смысла. Вероника постаралась ответить сдержанно:
- Мы расстались.
- Я рада, - проскрипела прабабка. - Ты красивая женщина, Вероника. Похожа на меня в молодости. С такой внешностью грех было бы продешевить. За тобой кто-нибудь ухаживает?
Вероника по-прежнему стояла на пороге, и ей невольно хотелось принять позу смирения, какую она заметила у встретившей ее сиделки.
- Да, - неожиданно для себя призналась она. - Матвей Каретников. Мы познакомились недавно, но он, кажется, настроен очень серьезно. Ему пятьдесят лет, у него собственная фирма...
- Он что, "новый русский"? - подозрительно спросила старуха. - Вор?
- Он не вор, а созидатель! - вспылила Вероника. - Тот, кто не крадет, а строит. И он подарил мне - вот!
Вероника распахнула воротничок блузки и показала ожерелье, которое боялась оставлять дома.
- Главное не то, что он это подарил, - задумчиво пробормотала старуха, щуря выцветший глаз. - Главное то, что ты приняла подарок.
- Мне двадцать восемь лет, - тоном, каким говорят о тяжкой болезни, сообщила правнучка.
- Двадцать восемь! - мечтательно закатила глаза старуха. Потом вернула их назад и посмотрела на Веронику с усмешкой. - А мне девяносто два.
Вероника вспыхнула, а прабабка залилась каркающим смехом. Отсмеявшись, она тяжело задышала и махнула рукой:
- Все. Аудиенция окончена. Я высказала тебе свою волю, можешь быть свободна. Когда умру, тебе сообщат.
- Но, может быть...
- Мне ничего не надо! - важно сказала старуха и даже притопнула ногой:
- Проваливай.
Вероника сделала два шага назад, но потом все же решилась и спросила:
- Почему вы так со мной обращаетесь?
- Потому что твоя мать была дура, и ты, ее дочь, судя по всему, такая же дура. Мне это не нравится. Однако выбора у меня нет.
- До свидания, Маргарита Прохоровна, - пробормотала Вероника.
- Прощай.
Выкатившись на улицу, Вероника согнулась пополам, потом разогнулась и громко сказала:
- Фу-у!!
Да уж, это был всем визитам визит. Тетку Зою страшно интересовало, о чем они будут говорить, и она взяла с Вероники слово, что та, как вернется домой, сразу же позвонит.
- О тебе она даже не заикнулась, - сразу же сообщила ей Вероника. - Ни о тебе, ни о мальчиках.
- Вот зараза! - беззлобно заметила та. Веронике даже показалось, что Зоя испытала облегчение.
- Не хочешь сказать, из-за чего вы поругались?
- Из-за ерунды. Даже стыдно вспоминать. Мне правда стыдно, не наезжай, ладно? Вот сама скажи, на нее легко обидеться?
- Более чем.
- Видишь!
- Она в самом деле обещала оставить мне квартиру, - выпалила Вероника. - Со всей обстановкой. Выглядело это.., ужасно.
- Почему? Старуха выставила какие-нибудь условия?
- Да нет, просто она сидела в кресле - живехонька-здоровехонька... Сказала, что, когда умрет, мне сообщат.
- Вот ведь карга! - подивилась Зоя. - Всю жизнь боролась за какую-то мифическую честь фамилии, а сама ведет себя, как последняя сволочь. - Кстати, - без перехода сказала она. - Мы с Изюмским решили пожениться.
- Ой, - опешила Вероника. - Поздравляю! А когда?
- Ну, он собирается на месячишко отчалить на заработки с какой-то строительной бригадой, заработает денежек, вернется, и сразу под венец. Заявление мы уже подали.
- Зоя, ты счастлива? - спросила Вероника.
- Абсолютно. А что?
Вероника не могла объяснить - что. В последнее время она часто примеривала замужество к себе - Матвей Каретников созревал для брака со скоростью кукурузного початка. Он уже едва не лопался от переполнявших его чувств, и, когда встречался с Вероникой, золотые колечки блистали в его глазах победным блеском. При этом он проявлял странное целомудрие и не заводил отношения дальше страстных поцелуев.
- Сегодня он сделает тебе предложение, - говорила Тина всякий раз, когда автомобиль Каретникова тормозил перед художественным салоном. - Не может же он дарить такие дорогие подарки без задней мысли!
Вероника и сама понимала, что все к этому идет. И не знала, как поступить. С одной стороны, она принимала подарки - это да. С другой стороны, представить Каретникова в роли спутника жизни?.. Она про него почти ничего не знала. У него должен быть стальной хребет, раз он имеет собственное дело и уверенно держится на плаву.
Однако с ней Каретников был другим - мягким и пушистым. В конце каждого свидания он впадал в дешевую патетику и становился слащавым до отвращения. Вероника убеждала себя, что он свихнулся от любви. И ей, черт побери, было лестно. "Может, это вообще мой последний шанс, - думала она. - Откажу Каретникову и останусь навсегда старой девой".
Старые девы вызывали у нее сложные чувства. Она еще помнила двух своих бабушек со стороны матери, которые всю жизнь прожили в гордом одиночестве. У них были странные представления не только непосредственно о мужчинах, но и о жизни вообще. Из чего можно было сделать вывод, что отсутствие мужа как-то влияет на голову. Веронике совершенно не хотелось страдать закидонами и служить объектом сожаления всех знакомых. Каретников в данном случае казался ей не просто выходом из положения. Он был шикарным выходом. Ей, безусловно, будут завидовать.
Кроме того. Каретников хорошо обеспечен, и, сделавшись мадам Каретниковой, Вероника сможет позабыть о скучной службе в "Бутоньерке" и всецело отдаться живописи. Короче, со всех сторон одни плюсы. "Значит, когда Матвей сделает предложение, я это предложение сразу же приму, - решила Вероника. - Не забыть, что принять его надо с радостью".
Глава 3
- Что ж, шеф, - сказал Дима Дьяков однажды утром. - Пришла пора делать предложение и знакомить Веронику с мамой.
- С мамой?! - ужаснулся Каретников, глядя на своего помощника дикими глазами. - Но для чего?
- Ах, боже мой, шеф! - всплеснул руками Дима. - Как же без этого? Никто не поверит в серьезность ваших намерений без знакомства невесты с родительницей! Все знают, как вы любите маму.
- Но я не хочу ее расстраивать, - уперся Каретников. - Когда девку убьют, она подумает, что я страдаю, и тоже примется страдать! У нее подскочит давление, а в пожилом возрасте это опасно.
- А мы ей ничего не скажем, - Дима перешел на ласковый тон. - Я имею в виду, что девку убили. Скажем, что вы поссорились и раздумали жениться.
В последнее время Дима Дьяков чувствовал себя Котом в сапогах. Решительный и умный Каретников в деле с собственной женитьбой вел себя в точности как маркиз де Карабас - то есть как дурак. Диме приходилось следить за каждым его шагом, давать рекомендации, вырабатывать стратегию и тактику, направлять, увещевать, льстить, а иной раз и приказывать. Каретников слушался беспрекословно. Из чего Дима сделал вывод, что он напуган. Вероятно, перекладывая ответственность на своего помощника, он как бы прятал голову в песок.
- Хорошо, - сдался Каретников. - Я сделаю девке предложение и предупрежу маму о скором визите. Кстати, что мне нужно подарить по такому случаю? Тряпок накупил, ожерелье подарил. Может быть, машину? Какую-нибудь дамскую игрушку, а? Это наверняка будет расценено как широкий жест.
- Шеф, она не умеет водить машину. Подарите ей бриллиантовые серьги или брошь. Кстати, можете снять для нее студию, чтобы она малевала там своих уродцев.
Дима сам посоветовал Каретникову приобрести несколько Вероникиных картин и развесить их по дому. Босс, как водится, слегка переборщил, и теперь отвратительные косые рыла, созданные извращенным дамским воображением, висели также в коридорах фирмы "Счастливое лето". Самое удивительное, что все иностранцы, бывавшие в офисе, проявляли к полотнам просто болезненный интерес. "Да, Запад точно катится в пропасть", - думал Дима, с содроганием поглядывая на "Скрипача в лиловом", который, на его взгляд, был похож на расчлененный баклажан, облитый горчицей.
- Надо купить ей белые розы, - вещал Дима, нежно вращая руль автомобиля. - Только-только раскрывшиеся, на длинных стеблях. Велите продавщице не заворачивать их в блестящую бумагу с бантиками. Ваша любимая, чтоб вы знали, предпочитает получать цветы голыми.
Ценную информацию относительно вкусов и пристрастий Вероники Дима раздобыл у Бороздина. Тот был им тщательно допрошен и устрашен с помощью большого пугача, который безотказно действовал на воспитанного в страхе обывателя. Теперь никакая сила не могла бы заставить Бороздина подойти к бывшей подружке ближе, чем на пушечный выстрел. Целую неделю после визита Димы Дьякова он вообще не выходил по вечерам из дому, озирался в подъезде и плотно занавешивал окна.
- А где я буду делать предложение? - ворчливо спросил Каретников, влезая в салон с охапкой влажных бутонов. - Прямо в "Бутоньерке"? Меня раздражает этот кузнечик, ее шеф. И жуткая Тина со своей любопытной рожей...
- Конечно, лучше бы сделать предложение руки и сердца при свидетелях, - задумчиво пробормотал Дьяков. - Впрочем, назавтра ваша милая все равно раззвонит всем о потрясающей новости. Ладно, - хлопнул он себя по коленкам. - Везите ее в ресторан.
- Может быть, все-таки домой? - с сомнением спросил Каретников.
- Ни боже мой! - запретил Дима. - Не портите все, что было создано с таким трудом. Когда о вас будут наводить справки, нужно, чтобы сразу стало понятно: Вероника Смирнова - это не очередное легкое увлечение, это очень серьезно. Только тогда можно рассчитывать на успех предприятия.
Они заехали за Вероникой в художественный салон и вырвали ее из рук Тины, которая намеревалась прицепиться к подруге вагончиком и вкусно поужинать.
- Спасибо, - сдавленным голосом сказала Вероника, принимая от Каретникова розы. Розы до странности напоминали ей Бороздина.
Напряженная физиономия Матвея утвердила Веронику в мысли, что дело идет к кульминации. Он то и дело бросал на нее крокодильи взоры, а его помощник Дима Дьяков с делано равнодушной физиономией насвистывал за рулем. "Боже! Боже! - думала Вероника. - Разве не об этом мечтает каждая нормальная женщина?"
Она мечтала не об этом. Ей хотелось влюбиться и потерять голову. Ничего такого к Матвею Каретникову она не испытывала. Однако твердо решила идти до конца. С каждым годом ставки ее будут понижаться, и останется выйти замуж за какого-нибудь Изюмского с бородой лопатой.
В ресторане Каретников повел Веронику к столику, спрятанному в нише, чтобы им никто не мешал разговаривать. Дьяков сначала шел следом, но в самый последний момент нырнул куда-то за колонну и исчез из виду. Усевшись на свое место. Каретников с беспокойством поискал его глазами. Пока он делал заказ, его помощник появился в поле зрения и занял соседний столик, усевшись так, чтобы его видел только шеф.
Когда на столе зажгли свечу и Каретников решительно опустил ладонь на руку Вероники, Дьяков сложил пальцы колечком, показывая, что все тип-топ. Шеф приободрился и, когда принесли вино, полез во внутренний карман пиджака за кольцом. "Сейчас все испортит, - расстроился Дима. - Попросит девку стать его женой и ни словечка не скажет о любви. Ему это просто в голову не придет. Как я забыл его предупредить?!"
Он принялся бурно жестикулировать, чтобы привлечь к себе внимание Каретникова. Тот увидел и приподнял брови. Дима сложил руки крестом, и босс перестал копаться в пиджаке. Дима с облегчением кивнул. Каретников поглядел на него угрюмо и одним махом проглотил бокал вина. Потом перевел глаза на Веронику и изобразил на лице кретинскую улыбку.
Официант тем временем принес закуски и принялся расставлять их на скатерти, мельтеша руками с ловкостью фокусника. Каретников высунулся из-за него и вопросительно посмотрел на Дьякова. Тот вытянул шею и одними губами подсказал:
- Объясниться в любви!
Каретников отрицательно мотнул головой - дескать, не понимаю. Разевая рот, словно спятивший суфлер, Дьяков снова беззвучно выговорил:
- Я те-бя люб-лю!
Каретников раздул ноздри. Дьяков оторвал зад от стула и лег животом на скатерть.
- Я тебя люблю! - громким шепотом сказал он.
В зале появился метрдотель и встал так, чтобы Дима его увидел. Однако тому не было ни до чего дела.
Каретников сидел неподвижно, словно скала, и посматривал исподтишка на своего помощника. Жестом полного отчаяния Дима взъерошил волосы и, выхватив из кармана ручку, быстро нарисовал на салфетке сердце, пронзенное стрелой. Внизу он написал: "Я тебя люблю!" взволнованными корявыми буквами. Вывесив салфетку перед собой, он напряженно ждал.
Каретников сощурился. "Господи, он же ни черта не видит!" - возопил про себя Дьяков. Очки его шеф не носил, потому что они его якобы старили, а от контактных линз у него воспалялись глаза.
Дима поднялся и решил подойти к столику, чтобы сообщить свою подсказку шефу на ухо, но на его пути вырос метрдотель, неотвратимый, словно Терминатор.
- Господа просили не беспокоить, - негромко сказал он, оттесняя Диму назад.
- Да это я сам велел, чтобы их не беспокоили! - возмутился тот.
- Сядьте, пожалуйста. Сейчас к вам подойдет официант.
Диме ничего не оставалось делать, как вернуться на свое место. Каретников сверлил его глазами Видно, коробочка с кольцом жгла его карман, он все совал туда руку и ощупывал ее нервными пальцами. Он даже не был способен поддерживать нормальный разговор со своей дамой, которая слушала музыку, рассеянно озирая зал.
- Я тебя люблю! - привстав и сложив руки рупором, снова прошипел Дима в направлении шефа.
Снова непонятно откуда возник метрдотель и закрыл вид.
- Нас всех трогает ваша личная драма, - холодно сообщил он. - Однако я попрошу вас сесть на свое место. Криво усмехнувшись, Дима плюхнулся на стул.
- Что будем заказывать? - холодно глядя на Диму, спросил подошедший официант.
- Проваливай! - рявкнул тот. - Когда проголодаюсь, позову. Хотя нет, стой!
Он расправил салфетку с сердцем на столе, свернул ее в четыре раза и, сдобрив купюрой, распорядился:
- Отнеси вон за тот столик!
Официант с безмятежной физиономией двинулся в указанном направлении. Поскольку он видел, что на салфетке нарисовано сердце, то, ничтоже сумняшеся, подал записку Веронике.
- Это вам! - сказал он безо всякого выражения. Дима в это время, метнувшись к барной стойке, опрокинул в себя рюмку водки. Проходя мимо, официант, посланный с поручением, отчитался:
- Записку я отдал. Дама в полной растерянности.
- Какая дама?! - взвился Дима. - Это надо было отдать ее спутнику, ты, болван! Немедленно пойди и все исправь!
Он сунул официанту еще одну купюру, и тот, с жалостью посмотрев на него, поплыл обратно. Между тем, пока Дьяков пил водку, за облюбованный им столик уселся молодой человек в клетчатом пиджаке с шейным платком под рубашкой. Ожидая, пока ему принесут карту, он разглядывал интерьер ресторана, сложив ручки под подбородком.
Пунцовая Вероника между тем комкала салфетку с Димиными художествами и заикающимся голосом расспрашивала Каретникова о том, что лучше заказать из горячего. Ей пришла в голову мысль, что где-то здесь находится Бороздин. Кому бы еще могло прийти в голову передать ей такое?
- Извините, - сказал официант, нависая над Вероникой. - Я ошибся. Это записка для вашего спутника.
Он взял скомканное сердце с припиской "Я тебя люблю!" и передал Каретникову.
- От кого это? - спросил тот, прежде чем развернуть.
- От молодого человека за соседним столиком. Каретников прочел записку, потом перевел глаза на соседний столик. Вероника повернулась и проследила за его взглядом. Молодой человек в клетчатом пиджаке, заметив интерес к своей персоне, пошевелил бровями и широко улыбнулся - О господи! - пробормотала Вероника, потирая виски.
- Какой-то глупый розыгрыш - пробурчал Каретников и сунул салфетку в карман.
В этот момент в поле его зрения попал Дьяков. Заметив, что шеф смотрит на него, Дима принялся кривляться перед барной стойкой, вытягивая губы трубочкой и обнимая воображаемую партнершу. При этом он отклячивал зад и делал странные вихляющие телодвижения.
- По-моему, вы не голодны, - сказал метрдотель, подходя к Диме. - В таком настроении вам лучше посетить дискотеку.
- В каком смысле? - не понял тот.
- В том смысле, что вам придется покинуть наш ресторан. Когда Дьякова выставили на улицу, в кармане его пиджака запищал мобильный телефон.
- Алло! - крикнул он, пытаясь справиться с унижением.
- Что ты все это время пытался мне сказать? - раздался из трубки голос Каретникова.
Дима оторвал телефон от уха и возмущенно поглядел на него.
***
- Ты победила на конкурсе красоты? - восхитилась Зоя и приложила руки к груди.
Она была маленькой субтильной женщиной, которая со школы носила одну и ту же непрезентабельную стрижку и не пользовалась косметикой, считая, что никакие штучки-дрючки не сделают из нее Брижит Бардо. Ногти у Зои всегда были коротко острижены и покрыты бесцветным лаком. Она работала делопроизводителем в большой государственной конторе и считала себя образцом деловитости.