Библейские мотивы в творчестве Ахматовой

Совершенно особый, новый стиль. Она была человеком христианского мироощущения. Христианские, библейские образы играют очень важную роль.

Cовременность передается в поэме с помощью библейских аналогий. Образы и мотивы Священного Писания становятся средством художественного осмысления действительности, а картины Апокалипсиса - символом эпохи.

Название. "Реквием"(35-40) - это заупокойное католическое богослужение, траурная месса по усопшему; более общий смысл этого слова - поминовение умерших, поминальная молитва. Весь "Реквием" буквально пронизан библейской образностью.

Первые строки "Посвящения": "Перед этим горем гнутся горы, / Не течет великая река... " - образ мира, в котором сместились, исказились все привычные и устойчивые параметры. (Апокалиптические картины и образы: "Горы сдвинутся и холмы поколеблются..." (Ис. 54, 10); "И небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих..." (Отк. 6,14))

Знаком Апокалиптического мира является здесь и образ застывшей "великой реки".. За образом Невы в "Реквиеме" угадывается и библейский образ "реки Вавилонской", на берегу которой сидит и плачет разоренный народ, вспоминая о своем прошлом. + тема "пленения" народа-богоборца безбожной властью: "При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе; на вербах, посреди его, повесили мы наши арфы. Там пленившие нас требовали от нас слов песней, и притеснители наши - веселья..." (Пс. 136, 1-3)

Ленинград может быть осмыслен как земля разоренная, "земля чужая". Преломленные в поэме, эти библейские образы актуализируют в "Реквиеме" и еще одну отчетливо звучащую в псалме "На реках Вавилонских..." тему - вынужденного молчания, или иначе - "повешенной лиры": "...на вербах... повесили мы наши арфы" (Пс. 136, 3).

Вопрос, вложенный в уста царя Давида, говорящего от имени древних иудеев: "Как нам петь песнь Господню на земле чужой?..." (Пс. 136, 5), перекликается с основной мыслью и пафосным строем "Эпилога": "И если зажмут мой измученный рот, / Которым кричит стомильонный народ..." (3, 29)

Годы, проведенные героиней в тюремных очередях, названы "осатанелыми". Осатанелыми являются в поэме и "страшные годы ежовщнны", и сам Ленинград - город плененный и разоренный, город "одичалый". Образ осатанелых лет и осатанелого города соотносится с одним из основных образов поэмы - образом звезды, центральным в картине апокалиптического мира. Под звездой в Апокалипсисе понимается Сатана, которого сбрасывают с неба на землю. Если Ангелы в библейском тексте уподобляются звездам (Иов. 38, 7; Отк. 12, 4), то Сатана, будучи архангелом, - "деннице", т.е. яркой звезде (Ис. 14, 12).

Образ звезды, огромной, застывшей и яркой, являясь в поэме главным символом наступающего Апокалипсиса, впрямую соотнесен Ахматовой со смертью, жестко вписан в картину вселенской катастрофы⁴.

Кроме того, появление образа звезды, точнее - "звезд смерти", подготавливается в поэме образами, моделирующими картину апокалиптического мира: остановившей свое течение реки, сместившихся гор, "помраченного" солнца.

Образы-детали, создающие своеобразный "библейский" фон: божница, свеча, холод иконки и т.д.; все они в контексте ахматовского произведения могут быть прочитаны и как атрибуты похоронного обряда.

Главное место, безусловно, занимают образы распинаемого Сына и присутствующей при казни Матери.

Распятие, центральный эпизод Нового Завета, получает "реалистическое" объяснение: картины и образы новозаветной трагедии возникают в сознании героини подобно видению, откровению - на грани жизни и смерти, когда "безумие крылом души накрыло половину...".

Описание природных катаклизмов, сопровождающих казнь Христа. В Евангелии от Луки читаем: "...и сделалась тьма по всей земле до часа девятого: и померкло солнце, и завеса в храме раздралась посередине" (Лк. 23, 44-45).

Близость "Распятия" к своему источнику - Священному Писанию закрепляется уже эпиграфом к главе: "Не рыдай Мене, Мати, во гробе зрящи" (3, 28). В тексте Евангелия слова Иисуса обращены не к матери, а - к сопровождавшим его женщинам. Адресуя слова Сына непосредственно Матери, Ахматова тем самым переосмысливает евангельский текст. Ахматова основное внимание приковывает к матери, ее страданиям:

"В новой, ахматовской трагедии смерть сына влечет за собой смерть матери", а потому созданное Ахматовой "Распятие" - это Распятие не Сына, а Матери.

Материнская любовь - земной аналог глубоко укорененному в душе человека архетипа Богородицы.

Поэтому образ Богородицы в "Реквиеме" является не просто лишь одним из "ликов" героини, он требует своего осмысления как один из главных, а может быть и главный, образ поэмы. Обращение к образу Божией Матери помогло Ахматовой обозначить истинный масштаб происходящего, подлинную глубину горя и страдания, выпавших на долю Матери узника ГУЛАГа, - и таким образом создать монументальное эпическое обобщение.

Образ этот венчает поэму. Его появление в "Эпилоге" символично: "Для них соткала я широкий покров / Из бедных, у них же подслушанных слов" (3, 29).

Проецируя все произведение в пространство смерти, "вечные образы" культуры передают основное ощущение эпохи 30-х годов - ощущение призрачности, нереальности происходящего, межрубежья жизни и смерти, обреченности и духовной катастрофы - трагическое предчувствие конца эпохи, гибели поколения, собственной смерти. Через символику Апокалипсиса, через образы абсурдного и перевернутого бытия "вечные образы" Священного писания вели Ахматову к реконструкции целостной картины трагической эпохи кровавого террора, к воплощению образа мира иррационального и катастрофического, но главное - обреченного в неспасаемого..