Часть первая 4 страница

С недавнего времени доступные отчеты CREST показывают, что Беделл Смит унаследовал «своего рода Священную Римскую империю, в которой феодальные бароны преследовали свои соответствующие интересы, не подлежащие никакому эффективному руководству и контролю со стороны своего номинального императора». По словам Ладуэлла Ли Монтегю, его личного заместителя в штате Совета национальной безопасности, генерал «начал с подозрением относиться к Даллесу и Виснеру, считая, что те рано или поздно могут подставить его» (CIA/LLM, с. 91 – 96, 264).

В рассекреченных архивах ЦРУ: засекреченные истории Центрального разведывательного управления – «ЦРУ в Корее, 1946 – 1965», «Секретная война в Корее, июнь 1950 – июнь 1952 г.» и «Заброска и обеспечение агентов в Северной Корее, 1952 – 1953». Сначала процитированы Майклом Хаасом, полковником воздушных сил в отставке, в его монографии: Хаас М. В тени дьявола: специальные операции ООН во время корейской войны / In the Devil’s Shadow: U.N. Special Operations during the Korean War. Аннаполис, Мэриленд: Naval institute Press, 2000.

«Эти миссии были обречены на провал»: из интервью Зихеля с автором.

«…солидная репутация и ужасные результаты»: из интервью Грегга с автором. В случае с Кореей отчетные документы отличались неопределенностью либо были сфальсифицированы – например, работа Джона Рейнлафа «Агентство» (Нью‑Йорк: Simon & Schuster, 1986) долгое время рассматривалась как стандартное справочное руководство по ЦРУ, три параграфа в ней посвящены секретной военизированной деятельности во время корейской войны. Автор утверждает, что оперативный шеф ОPC Ганс Тофте успешно внедрял своих агентов на всей территории Кореи, Китая и Маньчжурии: «Через эти «закрытые» области успешно просачивались корейская и китайская агентура ЦРУ». Тофте проводил «многосторонние и сложные» операции с участием «партизан, специально обученных для работы в Северной Корее» и забрасывал «агентов в Корею, чтобы те могли действовать в качестве проводников и предоставлять убежища сбившимся с пути пилотам» (с. 217 – 218). Все это ложь, как наглядно показывают оперативные сводки ЦРУ в Корее. Тофте был обыкновенным фабрикатором ложной информации. Он монтировал отснятые киноматериалы о партизанах ЦРУ, действующих в Северной Корее; мошенничество вскоре было разоблачено, когда кто‑то в Вашингтоне поинтересовался, почему это миссии корейских коммандос начинаются средь бела дня. Более того, фактические миссии, в противоположность инсценированным, были настоящим бедствием. Внутренние хроники ЦРУ категорически противоречат симпатичной картине корейских военных операций, представленных в «Агентстве».

…«на самом деле руководит кто‑то другой»: Томас: устная история, FAOH.

…«более придирчиво взглянуть на удивительные успехи и достижения…»: из посмертных мемуаров Джона Лаймонда Харта «Русские из ЦРУ» / The CIA’S Russians (Аннаполис, Мэриленд: Naval Institute Press, 2004), в которых автор обстоятельно объясняет необычные события, имевшие место после смены Элла Хейни на посту руководителя отделения ЦРУ в Сеуле.

…«ЦРУ, будучи новой организацией…»: высказывание Харта процитировано в работе: Эндрю К. Только для глаз президента: Секретная разведка и американские президенты от Вашингтона до Буша / For the President’s Eye’s only: Secret Intelligence and the American Presidency from Washington to Bush. Нью‑Йорк: Harper Perennial, 1996. С. 193 – 194.

Донесения Харта о мошенничестве Хейни хода не получили и были скрыты от посторонних глаз, как, собственно, и сами ошибки Хейни. Позднее сам Хейни отметил, что «после корейских событий многие представители высшего командного состава заговорили о том, что ЦРУ должно обрести ценный опыт и гораздо лучше подготовиться к следующей Корее». Но, как он заключил, «у меня серьезные сомнения по поводу того, что ЦРУ почерпнуло для себя что‑то полезное в Корее или что этот опыт был как‑то зафиксирован и тем более изучен ради будущего» (из обращения Хейни к Хелмсу. «Тема: Исследование с целью совершенствования потенциала личного состава ЦРУ/CS и укрепления его оперативных возможностей», 26 ноября 1954 г., рассекречено в апреле 2003 г., CIA/ CREST). Хейни все‑таки удалось выйти сухим из воды после своих невероятных выкрутасов во время корейской войны. Дело в том, что в ноябре 1952 г. он помог доставить тяжелораненого лейтенанта морской пехоты в Корее прямо с поля боя до госпитального судна «Констеллейшн», на котором его в числе других переправили в Соединенные Штаты. Семь недель спустя репортерам, неравнодушным к судьбе морского пехотинца, удалось сделать уникальный снимок, на котором тот получает редкий поцелуй от своего отца… Аллена Даллеса. Фотография была сделана за день до начала слушаний старшего Даллеса перед его утверждением в должности нового директора Центральной разведки. Даллес не забыл об этом поступке Хейни и в знак благодарности назначил его в 1954 г. руководителем операции «Успех», с базой подготовки во Флориде.

«Разоблаченные операции указывают на явный провал, а не на успехи»: из обращения Бекера Виснеру, без указания точной даты, предположительно декабрь 1952 или январь 1953 г., CIA/CREST. Прежде чем уйти в отставку с поста заместителя директора, Лофтус Беккер заявил коллегам, что «с большим беспокойством и разочарованием узнал, насколько плохо информированными были наши люди в боевой обстановке, и выразил сомнения относительно возможностей ЦРУ собирать надежные разведывательные сведения в Азии» (совещание заместителя директора, 29 декабря 1952 г., CIA/CREST). Потом он перешел в открытое противостояние с Фрэнком Виснером.

…«ЦРУ вводили в заблуждение»: Келлис высказал свои обвинения в лжесвидетельстве со стороны старших сотрудников ЦРУ в письме президенту Дуайту Д. Эйзенхауэру, 24 мая 1954 г., DDEL.

«Всем известно, что наши операции на Дальнем Востоке далеки от тех, какими мы хотели бы их представлять»: Виснер. «[Удалено] Отчет по поводу баз ЦРУ на Дальнем Востоке. 14 марта 1952. CIA/ CREST.

Сотрудники китайской оперативной базы…: история американских разведывательных операций внутри и за пределами Китая в период между окончанием Второй мировой войны и началом диктатуры Mao никогда целиком не описывалась. Отряд ветеранов УСС после приказа Трумэна об упразднении ведомства остался в Китае под военным прикрытием и назывался Внешним подразделением безопасности 44 (ESD‑44). Сначала ESD‑44 руководил подполковник Роберт Дж. Делани; позднее стал шефом крошечного отделения ЦРУ в Токио в 1947 г., а затем помощником оперативного руководителя «Вестерн энтерпрайз» на Tайване. В 1945 г., когда война закончилась, Делани описал стоящие перед ним задачи, отправив послание в Шанхай. Он отметил, что американские разведчики столкнулись с такой проблемой, как незнакомый ландшафт, столь же неизведанный, как лунные горы; огромные просторы от Южно‑Китайского моря на запад к Афганистану, от Сайгона на север до Сибири, незнакомые народы и культуры. Они должны были знать возможности и намерения Советов, китайских коммунистов и китайских националистов, их вооруженных сил и разведывательных служб. Им приходилось вникать в суть политических разногласий, нужд и чаяний различных военно‑политических группировок на Дальнем Востоке. Решение этих задач отняло бы около пятидесяти лет. Оно усугублялось традиционной точкой зрения ЦРУ, суть которой сводилась к следующему: китайцы Мао Цзэдуна, вьетнамцы Хо Ши Мина и корейцы Ким Ир Сена – это все пособники Кремля. УСС и первые сотрудники ЦРУ на Дальнем Востоке отсылали в Вашингтон целые кипы донесений. Большая часть их так и оставалась непрочитанной, «оседая в архивах в обществе тишины и крыс» (Ю‑Маочун. УСС в Китае: прелюдия к холодной войне / OSS in China: Prelude to Cold War. Нью‑Хейвен: Yale Institute Press, 1997. С. 258 – 259).

Первыми офицерами ЦРУ в Китае командовал Эймос Д. Москрип, который работал из французского представительства в Шанхае, где разыгрывал из себя светского человека, устраивал запои и спал с русской подружкой. Некоторые дипломаты из Государственного департамента считали, что могли бы иметь дело с Mao, который, в конце концов, сотрудничал с УСС в борьбе против японцев. Но коммунисты отчетливо подозревали, что американцы в Китае, дипломаты они или нет, рано или поздно предпримут попытку свергнуть их режим. К октябрю 1948 г. Государственный департамент захотел эвакуировать все американские дипломатические представительства в Китае, потому что любому, кого коммунисты хотя бы косвенно могли обвинить в шпионаже в пользу Соединенных Штатов, грозило как минимум тюремное заключение. В двухмиллионном Мукдене в Маньчжурии приказы об эвакуации прозвучали, когда американский генеральный консул, Ангус Уорд, и его штат из более чем двадцати человек были на целый год помещены под домашний арест после отказа сдать консульство войскам Мао. «Он обвинялся в шпионаже, и эти обвинения, откровенно говоря, являлись вполне справедливыми!» – вспоминал Джон Ф. Мелби, в то время политический сотрудник Государственного департамента, работавший в Чанкине. «Он работал с людьми из подразделения, которое называлось ESD и какое‑то число, и это подразделение представляло ЦРУ. Он был по уши в работе и не расставался с этой группой в Маньчжурии» (Мелби: устная история, HSTL, FAOH).

Шефом «экипажа» был Джек Синглауб, один из отважных сторонников холодной войны 1970‑х и 1980‑х гг. В 1948 г. Синглауб вступил в сговор с китайскими националистами, пытаясь создать агентурную сеть белых (представителей Белого движения) русских в Советском Союзе и отыскать способы заброски шпионов в оккупированной Советами Северной Корее. Синглаубу действительно удалось переправить небольшое количество корейских агентов через Маньчжурию в Северную Корею в 1948 г. Он отправил множество бывших военнопленных, томившихся в японском плену, с указанием вступить в коммунистические войска на Севере и потом сообщить об их намерениях и возможностях. Поначалу казалось, что горстка смельчаков из числа отправленных в тыл врагу добилась кое‑каких успехов, выполнив часть задания. Но когда он попытался отыскать для них явочные квартиры в Сеуле, то натолкнулся на сопротивление Макартура. Синглауб направил необычный запрос по каналам ЦРУ в Белый дом – в запросе значилось: «Лично Москрипу. Для президента». В своем послании он умолял Трумэна вооружить китайских националистов, использовав американские военные склады на Окинаве. Но президент не отреагировал. После неизбежного падения Мукдена Синглауб телеграфировал ближайшему американскому военно‑морскому командиру: «СОВЕРШЕННО НЕОБХОДИМО, ЧТОБЫ Я НЕ ПОПАЛ В ПЛЕН». Он вылетел под звуки артиллерийской канонады на разведывательном самолете с опознавательными знаками в виде красных звезд, зная, что данная битва холодной войны безнадежно проиграна (Синглауб Дж.К. Опасная обязанность: Американский солдат в двадцатом столетии / Hazardous Duty: An American Soldier in the Twentieth Century. Нью‑Йорк: Summit, 1992. С. 132 – 149).

В Шанхае шеф местного отделения, Фред Шультхайс, создавал крупную сеть агентов и информаторов, частично потому, что говорил на безупречном китайском, который непрерывно совершенствовал, читая все, что попадалось под руку: от газет до комиксов. Среди американцев это был человек с большим опытом, он провел здесь всю войну в составе китайской армии. Выступив в победоносный поход вместе с Мао, который в конце 1948 г. присоединял к себе один город за другим, Шультхайс никак не мог улучить момент, чтобы сбежать. В 1949 г. он уехал в Гонконг в качестве шефа отделения ЦРУ и вскоре убедился, что и Гонконгу тоже грозит нападение коммунистов. Он начал отсылать ужасающие донесения, основанные на догадках и предположениях, предупреждая, что город вот‑вот падет. Один из сотрудников Государственного департамента и ветеран УСС, размещенный с ним в Гонконге, Джозеф A. Ягер, отчетливо помнил тот неподдельный страх: «У нас имелись различные сведения, которые, казалось, указывали на то, что нападения не избежать. Но все это оказалось ложью». Однако Шультхайс «был убежден, что оно будет. Он был весьма склонен к панике. Он сказал: «На сей раз это будет не Стэнли. Это будет Бельзен». Он имел в виду полуостров Стэнли, где японцы интернировали иностранцев. Это было довольно мрачное зрелище. Они едва не уморили их голодом. А Бельзен – это один из немецких концлагерей» (Ягер: устная история, FAOH).

В 1950 году Синглауб, назначенный штабным офицером ЦРУ после триумфа Mao, осуществлял надзор за брошенными отделениями и сорванными операциями. Он работал лихорадочно, чтобы как‑то поддержать немногочисленных сотрудников ЦРУ и агентов в Китае, а также восстановить разрушенные шпионские сети в Маньчжурии и Северной Корее.

В Tихве, столице Синьцзяна, на пустынном китайском «Диком Западе», представителем ЦРУ в американском консульстве (персонал которого состоял всего из двух человек) был Дуглас Маккирнан. Он был назначен туда во время войны в качестве офицера армейской авиации и хорошо знал местность, богатую ураном, нефтью и золотом. Вынужденный наконец оставить консульство перед лицом приближающихся коммунистических войск, Маккирнан оказался в затруднительном положении. Он должен был отыскать собственный выход. В конце семимесячного 1200‑мильного марша из Китая он был застрелен без видимых на то причин тибетским пограничником, став первым офицером ЦРУ, который погиб при исполнении служебного долга.

В Шанхае Хью Редмонд, подчиненный Синглауба в Мукдене, попытался действовать под зыбким покрытием в качестве местного представителя британской импортно‑экспортной фирмы. «Это был симпатичный парень, но не слишком результативный, – заметил Синглауб. – Было бы верхом безумия полагать, что молодой любитель вроде Хью Редмонда, независимо от его преданности делу, сможет эффективно действовать против безжалостного противника». Китайские силы безопасности арестовали Редмонда по обвинению в шпионаже. Проведя почти два десятка лет в тюрьме, он покончил жизнь самоубийством. Представитель Госдепартамента Роберт Ф. Дрекс лер, имевший связи в китайской разведке, получил останки Редмонда. «Его прах, он до сих пор стоит у меня перед глазами, – вспоминал Дрекслер, – огромный пакет, приблизительно 2 фута в длину и 1 фут в ширину, покрытый муслином и с табличкой сбоку, на которой крупными буквами было написано имя. Этот пакет положили ко мне на стол. Ужас какой‑то! Китайцы сказали, что он после 20 лет тюремного заключения совершил самоубийство с помощью бритвенного лезвия, которое нашел в пакете, присланном от Красного Креста. Но в Красном Кресте нам сказали, что они никогда не кладут никакие лезвия в свои пакеты» (о Маккирнане и Редмонде: Дрекслер: устная история, FAOH; Гап Т. Книга чести: Тайная жизнь и смерть оперативных сотрудников ЦРУ / The Book of Honor: The Secret Lives and Deaths of CIA Operatives. Нью‑Йорк: Anchor, 2002).

«У нас даже нет стратегии в отношении Чан Кайши»: Беделл Смит, предварительное штабное совещание, Управление национальных психологических стратегий, 8 мая 1951 г., CIA/CREST.

«они не проверили меня на лояльность…»: Крейсберг: устная история, FAOH.

«К счастью для меня…»: из интервью Коу с автором. Майка Коу послали на остров Белого Пса, неподалеку китайского побережья, где тщетность этой миссии была в значительной мере восполнена установившимися там дружескими отношениями. Среди его компаньонов на острове были Фил Монтгомери, урожденный Филипп‑Луи де Монтгомери, наследник компании по производству вермутов Нойлли Прат, у которого никогда не иссякали запасы спиртного; и легендарный Р. Кэмпбелл Джеймс‑младший, который изо всех сил истощал эти запасы. Зап Джеймс, выпускник Йельского университета 1950 г., с изысканными манерами и подрезанными усами в стиле британского гренадера, был последним сотрудником «Вестерн энтерпрайз», который покинул Tайвань в 1955 г. Он потом был отправлен в Лаос, где вербовал национальных лидеров за игрой в рулетку и во время совместных попоек.

…ЦРУ решило, что в Китае должна существовать некая Третья сила: из интервью Лилли и Коу с автором (Лилли, FAOH).

…закупив достаточное количество оружия и боеприпасов для 200 тысяч партизан: История OPC. Т. 2. С. 553. ЦРУ.

Дик Фекто и Джек Дауни: ЦРУ недавно рассекретило свое первое формальное согласие с гибелью своих агентов во время столкновения с Третьей силой и путанице, которая привела к захвату Фекто и Дауни: Дюймович Н. Двое военнопленных ЦРУ в Китае, 1952 – 1973 / Two CIA Prisoners in China, 1952 – 1973 // Studies in Intelligence. Т. 50. № 4. 2006.

Первая команда Третьей силы, которой предстояла заброска по воздуху, была развернута только в апреле 1952 г. Эта группа из четырех человек была сброшена на парашютах в Южном Китае, и больше о ней никто никогда не слышал. Вторая команда Третьей силы состояла из пяти этнических китайцев, которых забросили на территорию провинции Цзилинь в середине июля 1952 г. Дауни был известен китайским сотрудникам этой команды, поскольку лично обучал их. Команда быстро установила радиосвязь с подразделением Дауни за пределами Китая, а в августе и октябре им сбросили дополнительный провиант и снаряжение. Шестой участник команды, назначенный в качестве курьера между командой и частью ЦРУ управления, был заброшен в сентябре.

В начале ноября отряд сообщил об установлении контакта с лидером местных диссидентов и получении необходимой оперативной документации. Потом они попросили забрать курьера самолетом. Полеты и приземление в тылу противника отрабатывались при подготовке, но ни разу не применялись в реальных условиях… Пилоты Норманн Шварц и Роберт Снодди проходили обучение осенью 1952 г. и выразили желание участвовать в миссии… Поздним вечером 29 ноября Дауни и Фекто сели на управляемый Шварцем и Снодди оливково‑серый C‑47 на аэродроме на Корейском полуострове и вылетели к месту встречи с агентом в коммунистическую Маньчжурию. Пункт назначения находился приблизительно на расстоянии 400 миль. Но их ждала ловушка…

Оказалось, что заброшенный отряд диверсантов был схвачен силами безопасности китайских коммунистов и перевербован. Запрос об эксфильтрации был, естественно, ложным, а якобы установленный контакт с местным подпольным лидером стал просто приманкой. Члены группы почти наверняка рассказали китайским властям все, что им было известно об операции, о людях из ЦРУ и обо всем, что с этим связано. По тому, как была устроена засада, было ясно, что китайские коммунисты точно знали, чего здесь ожидать. Когда самолет C‑47 снизился и полетел почти на холостом ходу (около 60 узлов в час), белые покрытия, маскирующие два мощных зенитных орудия на снежном ландшафте, слетели прочь, и в тот самый момент, когда, по расчетам, курьер должен был вскочить в самолет, раздались выстрелы. Пушки как бы сопровождая самолет, открыли смертоносный перекрестный огонь… Фекто опомнился только в тот момент, когда, пошатываясь, вышел из покореженного самолета и встал рядом с уцелевшим Дауни. Оба были потрясены случившимся, не переставая повторять друг другу, что попали в «адский переплет». Китайские бойцы бросились к ним с «криками и воплями», и им пришлось уступить грубой силе.

Возникает вопрос: не было ли заранее сделано предупреждение о том, что заброшенный отряд может быть перевербован коммунистами? Бывший старший оперативный сотрудник, который, будучи молодым человеком, служил в подразделении Фекто и Дауни в 1952 г., утверждает, что накануне летом, перед злосчастным ноябрьским полетом, анализ двух донесений, полученных от заброшенного в китайский тыл отряда, на «90 процентов» не оставлял сомнений в том, что, по его мнению, отряд ведет двойную игру. Доведя свои опасения до руководителя подразделения, офицер тем не менее получил отказ ввиду отсутствия новых доказательств. Когда он проявил упорство, то был переведен в другое подразделение ЦРУ. После того как Дауни и Фекто не смогли возвратиться, шеф подразделения перезвонил ему и велел не поднимать этот вопрос. Он послушался, но впоследствии весьма жалел об этом…

По‑видимому, не сохранилось никаких документов по поводу расследования обстоятельств решения об отправке Дауни и Фекто. Ясно, что никто не понес никакого наказания за этот провал… Много лет спустя Дауни рассказал, что он не испытывал обиды по отношению к тому, кто отправил его на это задание: «Вообще, я ему сочувствовал. Ведь для него это тоже была катастрофа, которую он никак не мог ожидать».

…операцией с националистами Ли Ми: эта операция имела ужасные последствия. Сначала ЦРУ «забыло» проинформировать американского посла в Бирме, Дэвида M. Кея, о личности Ли Ми. Когда тот узнал об этом, то пришел в ярость. Он телеграфировал в Вашингтон, заявив, что операция становится секретом Полишинеля в бирманской столице и даже в Бангкоке и что попрание суверенитета Бирмы нанесет глубокий вред американским интересам в регионе. Заместитель госсекретаря по Дальнему Востоку Дин Раск посоветовал своему послу держать язык за зубами: он, по его мнению, должен был категорически отрицать любую американскую причастность к операции и возложить ответственность за все на контрабандистов оружием. Ли Ми и его войска позднее обернули оружие против бирманского правительстве, лидеры которого, подозревая американское попустительство, разорвали отношения с Соединенными Штатами, инициировав полстолетия изоляции от Запада, которая породила один из наиболее репрессивных в мире режимов. Аспекты операции Ли Ми описаны в работе майора морской пехоты США Д.Г. Бергера «Использование секретной военизированной деятельности в качестве средства осуществления политики: Анализ операций, проводимых Центральным разведывательным управлением Соединенных Штатов, – 1949 – 1951» / The Use of Covert Paramilitary Activity as a Police Tool: An Analysis of Operations Conducted by the United States Central Intelligence Agency, 1949 – 1951, доступно в сети Интернет по адресу: <http://www.global><security.org/intell/library/reports/1995/ BDH.htm>. Дальнейшие подробности передавали Эл Алмер, который сменил Десмонда Фицджеральда на посту шефа Дальневосточного отделения ЦРУ; Сэм Хэлперн, старший помощник Фицджеральда; и Джеймс Лилли.

Тайские союзники ЦРУ глубоко погрязли в торговле героином, которой заправлял Ли Ми. В 1952 г. в Бангкоке ситуация почти вышла из‑под контроля. Лаймон Киркпатрик, на тот момент помощник директора по специальным операциям и один из претендентов на пост, занимаемый Виснером, вылетел в Азию в конце сентября 1952 г. вместе со своим коллегой, помощником директора при Виснере, полковником Пэтом Джонстоном. По крайней мере, один американец, замешанный в деле о наркотиках, погиб, и вопрос, по‑видимому, был передан на рассмотрение генеральному прокурору Соединенных Штатов. Ни в одном из этих вопросов не разобрались к удовлетворению хотя бы одной из сторон. Полковник Джонстон почти немедленно после этого оставил свой пост. Киркпатрик во время поездки заболел полиомиелитом и едва не умер. Он возвратился в ЦРУ год спустя, был выдвинут на поощрение и провел остаток жизни в инвалидном кресле и непрерывных раздумьях, работая в качестве главного инспектора ЦРУ.

«Весьма мучительный опыт…»: из обращения Смита к Риджуэю, 17 апреля 1952 г., ЦРУ, DDEL.

Постскриптум к корейским неудачам ЦРУ: в стремлении сместить Сингмана Ри: «Ри состарился, и ЦРУ искало способ заменить его…» (из беседы посла в Корее (Джона Mуччио) с заместителем госсекретаря по дальневосточным делам (Джона Эллисона), строго секретно, 15 февраля 1952 г., FRUS, т. XV, с. 50 – 51). Докладная записка СНБ госсекретарю Даллесу от 18 февраля 1955 года. В ней говорится, что президент Эйзенхауэр одобрил операцию «для отбора и тайного стимулирования нового руководителя Южной Кореи» и привести его к власти, если нужно. Рассказ Пеера де Сильвы о том, как ЦРУ едва не застрелило президента Ри, содержится в его мемуарах «Конфиденциально: ЦРУ и методы использования разведки» / Sub Rose: The CIA and the Uses of Intelligence (Нью‑Йорк: Times Books, 1978. С. 152).

«Наша разведка настолько плоха, что граничит с должностным преступлением»: Мелби, FAOH.

…«людей, которые согласны смело взглянуть обстоятельствам в лицо и взять на себя ответственность за последствия»: Даллес в расшифровке стенограммы «Слушаний на вводной сессии Национального комитета Свободной Европы», перепутана дата, скорее всего, май 1952 г., рассекречено 28 мая 2003 г., DDEL.

Глава 7

«Если мы собираемся приблизиться и перейти в наступление…»: расшифровка стенограммы выступления Даллеса на «Слушаниях Национального комитета Свободной Европы», дата указана неправильно, скорее всего, май 1952 г., рассекречено 28 мая 2003 г., DDEL.

…«крупную секретную операцию против Советского Союза, нацеленную в самое сердце коммунистической системы управления»: суть приказов состояла в том, чтобы «способствовать стагнации и упадку советской власти», «развивать подпольное сопротивление и облегчить проведение секретных и партизанских операций в стратегических районах». Они поступили от адмирала Л.К. Стивенса, старшего военного планировщика из Объединенного комитета начальников штабов, который был военно‑морским атташе у Смита в Москве (докладная записка адмирала Л.К. Стивенса Виснеру «Тема: стратегическое планирование OPC», 13 июля 1951 г., CIA/CREST). Цель состояла в том, чтобы «вызвать максимальную напряженность в советской структуре власти» (докладная записка штатного сотрудника СНБ, «Масштабы и темп секретных операций», 27 июня 1951 г., CIA/CREST).

«Как в Гуантанамо…»: из интервью Полгара с автором. Приказы Беделла Смита Траскотту датированы 9 марта 1951 г., CIA/CREST.

…программа под кодовым названием «Проект «Артишок»: докладная записка для заместителя – директора Центральной разведки, 15 мая 1952 г.; докладная записка для директора Центральной разведки, «Тема: успешное применение нарко‑гипнотического допроса (Артишок)», 14 июля 1952 г., CIA/CREST. Здесь отмечалось, что Даллес встречался с руководителями военной разведывательной службы в апреле 1951 года, чтобы просить у них помощи в осуществлении «Проекта «Артишок»; оправдали себя только связи в военно‑морском ведомстве. Результатом помощи со стороны военно‑морского флота стала гауптвахта в Панаме. В следующей докладной записке, адресованной Беделлу Смиту, сообщалось, что в июне 1952 г. в рамках «Проекта «Артишок» двое русских были подвергнуты двухнедельным допросам объединенной группой от ЦРУ и ВМФ, и здесь весьма пригодилась комбинация наркотиков и гипноза. Все это стало результатом чрезвычайного положения в стране, вызванного корейской войной и подозрениями о том, что американским военнопленным «промывали мозги» в Северной Корее. Сенатские расследования подобрались к этой программы тридцать лет назад, но документация оказалась в значительной степени уничтожена. «Проект «Артишок», по сообщению лиц, занимавшихся расследованием, которые уместили свои выводы в четыре кратких параграфа, включал в себя «заграничные допросы» с привлечением «комбинации пентотала натрия и гипноза», а также «специальных методов допроса», включая применение «сыворотки правды». Характер «заграничных допросов» конгрессом не расследовался.

Использование «специальных» методов допроса продолжалось еще в течение нескольких лет: следователи сената подтвердили, что заграничные допросы были темой ежемесячных встреч в ЦРУ с 1951 до по крайней мере 1956 г. Возможно, вопрос поднимался в течение нескольких лет и после того: «ЦРУ утверждает, что проект был завершен в 1956 г., но имеются сведения о том, что Управление безопасности и медицинских служб «особые методы» проведения допросов применяло еще в течение нескольких лет» (отчет Специального комитета сената по разведке, «Проверка и использование боевых отравляющих веществ и биологических агентов сообществом разведки», Приложение I, 3 августа 1977 г.).

…проект поддержки группы под названием «Молодые немцы»: из интервью Тома Полгара и Макмагона с автором.

…внушительной организацией под названием Комитет свободных юристов: из интервью Полгара и Питера Зихеля с автором, см. также: Мерфи Д.Э., Кондрашев С.А., Бэйли Дж. Поле битвы Берлин: ЦРУ против КГБ в холодной войне / Battleground Berlin: CIA vs. KGB in the Cold WAr. Нью‑Хейвен, Коннектикут: Yale University Press, 1997. С. 113 – 126.

«Польша представляет собой одну из наиболее перспективных областей для развития подпольного сопротивления»: Смит и Виснер на совещании со своими заместителями, 5 августа 1952 г., CIA/CREST. См. также: Шекл Т., Финни Р.А. Главный шпион: моя жизнь в ЦРУ / Spymaster: My Life in the CIA. Даллес, Вирджиния: Потомак, 2005. С. xvi 20.

«ЦРУ наивно полагало…»: Лумис: устная история, FAOH.

Даллесу и Виснеру он заявил: пророческое донесение Линдсея назвали Программой разработки новых средств холодной войны, 3 марта 1953 г., частично рассекречено 8 июля 2003 г., DDEL (из интервью Линдсея с автором). Даллес приложил все усилия, чтобы не дать хода этому донесению. Руководители ЦРУ так и не удосужились оценить последствия провалов секретных операций или принять критику, которая могла стоить им их работы, если бы когда‑либо просочилась за пределы ведомства. И при этом они не прислушались к одному из лучших шпионов, Питеру Зихелю, руководителю разведывательных операций в Восточной Европе в начале 1950‑х, который предупреждал, что единственный способ бороться с противником состоял в том, чтобы знать его как можно лучше. Зихель утверждал: «Как только вы вовлечены в идеологию, у вас больше не будет надежной разведки. Вы подвергаете разведчиков опасности. Вы не можете стать политическим агентом, не раскрыв себя системе, которую сами же пытаетесь подорвать. Если вы пытаетесь подорвать деспотичную политическую систему, то вам придется очень туго».