Возмездие 5 страница

7 октября, накануне дебатов в конгрессе о том, надо ли ввязываться в войну с Ираком, президент Буш заявил, что Ирак «обладает химическим и биологическим оружием и производит их». Потом он предупредил, что «Ирак в любой день может принять решение предоставить биологическое или химическое оружие какой‑нибудь террористической группе или отдельно взятому террористу». Это создало дилемму для Тенета. За несколько дней до этого его заместитель Джон Маклохлин возразил президенту во время дачи показаний сенатской комиссии по разведке. По приказу Белого дома Тенет выступил с заявлением о том, что «между нашими представлениями о растущей угрозе со стороны Саддама и взглядом президента, выраженным в его речи, нет никаких противоречий». Это было последнее, что ему следовало бы произнести, и Тенет знал об этом. «Не следовало так поступать» , – заявил Тенет почти четыре года спустя. За годы государственной службы он проявил себя порядочным человеком. Но под тяжестью прессинга, который он испытал после событий 11 сентября, выпятился его единственный и главный недостаток – всепоглощающее желание понравиться и выслужиться перед начальством. Репутация Тенета дала трещину, что не могло не сказаться в целом на ЦРУ. Под его руководством агентство произвело на свет худшее произведение в своей длинной истории: специальную оценку национальной разведки под названием «Иракские программы производства оружия массового поражения».

Национальная оценка – квинтэссенция авторитетного мнения американского сообщества разведки, созданная ЦРУ и распределяемая с ведома и разрешения директора Центральной разведки. Фактически это его мнение.

Этот доклад был санкционирован членами сенатской комиссии по разведке, которая считала, что было бы разумно собрать улики, прежде чем ввязываться в войну. По их запросу аналитики ЦРУ потратили три недели, чтобы собрать и изучить все, что агентство узнало от спутников‑шпионов, от иностранных разведывательных служб и от завербованных иракских агентов, дезертиров и добровольцев. В октябре 2002 года ЦРУ доложило, что угроза не поддается количественной оценке. «У Багдада есть химическое и биологическое оружие», – говорилось в секретной оценке. Саддам развивал и укреплял свои ракетные технологии, накапливал смертоносные запасы и возобновил ядерную программу. «Если Багдад приобретет достаточное количество ядерного топлива из‑за границы, – говорилось в докладе, – то сможет создать ядерное оружие в считаные месяцы». И что ужаснее всего: ЦРУ предупреждало, что Ирак мог осуществить химическую и биологическую атаки на территории Соединенных Штатов.

ЦРУ подтвердило все, что говорил Белый дом. Но агентство говорило намного больше, чем фактически знало. «У нас не было достаточного количества источников информации в Ираке , – признался два года спустя Джим Пейвитт, руководитель секретной службы. – Была лишь жалкая горстка». Агентство выдало массу аналитических заключений на основе всего лишь горстки разведсведений. И все бы ничего, если бы и эта горстка представляла хоть малейшую ценность.

ЦРУ, как серьезный институт американского правительства, утверждало, что американские солдаты или шпионы найдут вышеупомянутые улики сразу после вторжения в Ирак. На самом деле это была дьявольская авантюра. Если бы Ричард Хелмс узнал об этом, то, наверное, его сердце не выдержало бы, но благо он уже успел почить к тому времени. Отдавая дань заслугам Хелмса, ЦРУ переиздало часть речи, которую он произнес за несколько лет до своей смерти. Полный текст речи хранился в архивах агентства, и ее сила с годами не померкла. «Иногда нам трудно понять силу общественной критики, – говорил Хелмс. – Критика нашей эффективности – это одно, а критика нашей ответственности – совсем другое. Полагаю, что мы, как важное подразделение правительства, являемся вполне законным объектом общественного беспокойства… Однако наиболее болезненным я нахожу ситуацию, когда публичные дискуссии уменьшают нашу полезность нации, подвергая сомнению нашу целостность и объективность. Если нам не верят, то у нас нет цели ».

«Нам нечего было ответить»

Чтобы понять, каким образом ЦРУ смогло рапортовать о существовании в Ираке оружия массового поражения, стоит возвратиться в 1991 год и, в частности, к окончанию первой Войны в заливе. После войны наступили семь лет интенсивных международных расследований, во время которых инспекторы Организации Объединенных Наций занимались поисками скрытых военных арсеналов Саддама. Они прочесали всю страну.

В середине 1990‑х годов Саддам опасался международных экономических санкций больше, чем любой другой атаки со стороны Соединенных Штатов. В соответствии с требованиями Организации Объединенных Наций он уничтожил свое оружие массового поражения, но сохранил оборудование и мощности по производству этого оружия. Хусейн лгал, и Соединенные Штаты и Организация Объединенных Наций знали, что он лжет. Это наследие лжи вынудило инспекторов ООН и ЦРУ не доверять ничему, что делал и о чем заявлял иракский лидер.

В 1995 году генерал Хусейн Камаль, зять Саддама, дезертировал вместе с несколькими помощниками. Камаль подтвердил, что Саддам уничтожил оружие. ЦРУ проигнорировало это утверждение, расценив его как очередной обман. Тот факт, что Камаль по возвращении в Ирак был убит собственным тестем, не изменил мнения в агентстве.

Его помощники рассказали ЦРУ об иракском Национальном наблюдательном директорате, который стремился скрыть военные намерения и возможности Саддама от остального мира. ЦРУ хотелось проникнуть в эту систему тайн и недомолвок, и здесь помог счастливый случай. Рольф Экеус, председатель инспекционной группы ООН, был родом из Швеции. Как, собственно, и компания «Эрикссон», телекоммуникационный гигант, производивший портативные рации, используемые вышеупомянутым Национальным директоратом. ЦРУ, Управление национальной безопасности, Экеус и «Эрикссон» придумали способ организовать подслушивание иракских телекоммуникаций. В марте 1998 года офицер ЦРУ под видом военного инспектора ООН отправился в Багдад и установил там систему подслушивания. Перехваченные разговоры перенаправлялись на компьютер в Бахрейне, который в автоматическом режиме искал в текстах ключевые слова, сходные по звучанию с такими словами, как, например, «ракета» или «химический». Операция с виду надежная, с одним только исключением: ЦРУ ничего не знало о существовании какого‑либо оружия массового поражения в Ираке…

Весной того же года военные инспекторы обнаружили то, что, по их мнению, являлось остатками нервнопаралитического газа VX в боеголовках иракских ракет. Их доклад каким‑то образом просочился на страницы «Вашингтон пост». Багдад назвал это спланированной американской дезинформацией. Чарльз Дюльфер, который возглавлял ряд инспекционных групп в 1990‑х годах и возвратился в Ирак в качестве главного «охотника» за оружием в 2004 году, заключил: «В конечном счете, я считаю, что иракцы были правы. Они не применяли VX в военных целях».

Споры и конфронтация по поводу VX стали поворотным моментом в этой истории. Ирак больше не доверял инспекторам, которые, в свою очередь, никогда не доверяли Ираку. В декабре 1998 года ООН вывела из страны своих инспекторов, и Соединенные Штаты снова принялись бомбить Багдад. Информация, которую ЦРУ собирало с «жучков» фирмы «Эрикссон», использовалась для целеуказаний американских ракет. Одним из таких объектов был дом иракского чиновника, который руководил Национальным наблюдательным директоратом.

На очередной сессии Организации Объединенных Наций Ирак заявил, что избавился от оружия массового поражения. Эти декларации были в высшей степени точны, а нарушения – крайне незначительны. Но Саддам преднамеренно допускал двусмыслицу, высказываясь о своем арсенале. Он боялся, что окажется беззащитным перед своими противниками, если те поймут, что у него больше нет никакой возможности производить оружие. Он хотел, чтобы Соединенные Штаты, его противники в Израиле и Иране, его внутренние враги в самом Ираке и, прежде всего, собственные войска считали, что у него все еще есть оружие массового поражения. Эта иллюзия являлась наилучшим средством устрашения и последним оплотом обороны.

Такова была ситуация, с которой столкнулось ЦРУ после 11 сентября. Последние надежные сведения из Ирака поступали очень давно. «Мы были лишены надежной агентурной разведки », – заявил Дэвид Кей, который также возглавлял одну из инспекционных групп ООН и до назначения Дюльфера выполнял роль главного охотника ЦРУ за оружием в Ираке. Белый дом требовал ответа. «Но ответить нам было нечего», – сказал Кей.

Тогда, в 2002 году, «на передний план внезапно выступил один из безупречных источников агентурной разведки: дезертиры, – рассказал он. – Эти дезертиры, бежавшие от режима Саддама, рассказывали нам о его разработках нового оружия и военных программах. Не все они вышли на связь с представителями разведслужб Соединенных Штатов; многие вступили в контакт с разведывательными службами Франции, Германии, Великобритании и других стран. Информация казалась невероятно достоверной». Одна из наиболее захватывающих историй была связана с мобильными лабораториями по разработке биологического оружия. Источником сведений был житель Ирака, попавший в руки немецкой разведывательной службы.

«Иракские дезертиры четко понимали две вещи: во‑первых, они, как и мы, были заинтересованы в смене действующего режима и, во‑вторых, США были весьма озабочены вероятностью существования оружия массового поражения в Ираке, – сказал Кей. – Поэтому они наперебой рассказывали нам об этом оружии, чтобы заставить нас выступить против Саддама. Ну, это же элементарно! Вспомните слова Архимеда: «Дайте мне только рычаг и точку опоры, и я сдвину землю».

Лишь одна вещь на свете была хуже отсутствия каких бы то ни было источников – ложь.

Секретная служба передала крайне мало информации по поводу Ирака. Аналитики принимали на ура малейшие сведения в поддержку будущей войны. Они жадно проглатывали разного рода слухи, лишь бы те соответствовали президентским планам и замыслам. Отсутствие улик не являлось для агентства подтверждением отсутствия в стране оружия массового поражения. У Саддама однажды было такое оружие. Дезертиры утверждали, что оно у него есть до сих пор. ЦРУ отчаянно пыталось привлечь внимание Белого дома и заручиться одобрением и поддержкой вашингтонской администрации. И поэтому докладывало президенту именно то, что тот хотел услышать.

«Факты и выводы, основанные на надежных разведданных»

Президент Буш представил данные ЦРУ и другую информацию во время своей речи 28 января 2003 года: у Саддама Хусейна имеется биологическое оружие в количестве достаточном, чтобы убить миллионы; и химическое оружие, способное погубить неисчислимые тысячи; его мобильные лаборатории биологического оружия намерены производить реагенты для бактериологических войн.

«Саддам Хусейн недавно пытался завезти значительное количество урана из Африки, – сказал он. – Наши разведывательные источники сообщают, что он пытался купить высокопрочные алюминиевые трубы, пригодные для производства ядерного оружия».

Все это наводило ужас. Но ни одно из утверждений не было правдой…

Накануне войны, 5 февраля 2003 года, госсекретарь Колин Пауэлл, международный авторитет которого не имел себе равных в администрации Буша, отправился в Организацию Объединенных Наций. Вместе с ним на форуме присутствовали его верный помощник Джордж Тенет и американский посол в ООН, будущий директор Национальной разведки Джон Негропонте. «Каждое заявление, которое я делаю сегодня, подкреплено источниками, притом вполне проверенными, – говорил госсекретарь. – Это не голословные утверждения. То, что мы сообщаем вам сегодня, – это факты и выводы, основанные на надежных разведданных».

Пауэлл сказал: «Нет никаких сомнений, что у Саддама Хусейна есть биологическое оружие и у него есть возможность распространять эти смертельные яды и болезни так, чтобы вызвать массовую гибель и уничтожение». Он вновь предупредил о наличии у Ирака мобильных лабораторий биологического оружия, о том, как их можно быстро передислоцировать в любое укромное место, произвести отравляющие вещества в необходимом количестве и потом незаметно убрать. Он заявил, что у Саддама достаточно смертоносных химикатов, чтобы напичкать ими 16 тысяч боевых ракет. И, хуже того, существует угроза «зловещей связи между Ираком и террористической сетью «Аль‑Каиды».

Но эти заявления не стали результатом тщательной сортировки разведывательной информации. Это не был так называемый «отбор лакомых кусочков», то есть хотя бы выборочное перечисление тех фактов, которые наиболее полно соответствуют грядущим военным планам. Это было лишь то, что сообщило ЦРУ. Пауэлл провел с Тенетом несколько суток, проверяя и перепроверяя донесения ЦРУ. Тенет смотрел ему в глаза и твердил, что его источники надежны как скала…

20 марта 2003 года, намного раньше намеченного срока, началась вторая Война в заливе, развязанная по наводке ЦРУ. Вскоре Тенет помчался в Белый дом со срочным донесением о том, что Саддам Хусейн скрывается в местечке Доур к югу от Багдада. Президент приказал Пентагону уничтожить селение. Вскоре туда обрушился ливень из бункерных бомб[43]и крылатых ракет. Вице‑президент Чейни сказал: «Я думал тогда, что наконец‑то мы добрались до Саддама Хусейна. Ведь свидетели видели, как его извлекли из груды щебня, и он уже не дышал». Но они получили ложное донесение: Саддама там не нашли. Первая ошибка в целеуказании стала отнюдь не последней в этой новой войне. 7 апреля 2003 года ЦРУ сообщило, что Саддам и его сыновья собрались в доме рядом с рестораном «Саа» в багдадском районе Мансур. Военно‑воздушные силы сбросили на дом четыре однотонные бомбы. Саддама там тоже не оказалось. Но были убиты восемнадцать невинных гражданских лиц…

Агентство предсказывало, что тысячи иракских солдат и их командиров начнут сдаваться в плен на всем пути движения наступавших войск, как только те перейдут иракско‑кувейтскую границу. Но американским силам вторжения приходилось с боями пробиваться через каждый город, преграждающий путь на Багдад. ЦРУ предполагало массовую капитуляцию иракских воинских частей, и, в частности, его разведка докладывала: иракская дивизия в Насирии намерена сложить оружие. Но американские части, вошедшие в город, угодили в засаду; в первом же крупном сражении новой войны восемнадцать морских пехотинцев были убиты, причем некоторые из них попали под огонь собственных войск.

Американским войскам заявили, что их будут горячо приветствовать иракцы, что они будут размахивать американскими флагами (эти флаги должна была раздать тайная служба) и осыпать освободителей сладостями и цветами на улицах Багдада. Но американцы были встречены пулями и бомбами.

ЦРУ составило перечень 946 подозрительных мест, где могли быть обнаружены арсеналы оружия массового поражения. В охоте за этим несуществующим оружием американские солдаты погибали либо получали тяжелые ранения. Агентство пропустило мимо ушей угрозу, которую представляли собой отряды федуинов, вооруженные штурмовыми винтовки и реактивными гранатами, – нерегулярные силы во главе с сыном Саддама Удаем Хусейном. Этот провал привел к новой череде смертей среди американских солдат. «Оказалось, что федуины и прочие военизированные формирования представляют собой намного более серьезную угрозу, чем кто‑либо ожидал, – написали авторы официальной истории вторжения американской армии в Ирак. – Разведка никак не ожидала, насколько они окажутся свирепыми, стойкими и фанатичными».

ЦРУ организовало военизированный отряд иракцев, называвших себя «скорпионами», для проведения террористических операций до и после войны. Во время оккупации «скорпионы» отличились, например, при избиении до смерти одного из иракских генералов. Генерал‑майор Абед Хамед Моухуш, подозреваемый ранее в руководстве повстанческими операциями, добровольно перешел на сторону американцев. Однако он был схвачен «скорпионами» и жестоко избит в присутствии руководившего ими офицера ЦРУ. Им оказался бывший спецназовец Льюис Уэллшофер, который был завербован ЦРУ как раз на время Войны в заливе. Моухуш умер от ран два дня спустя, 26 ноября 2003 года, в американской тюрьме поблизости от сирийской границы. Ранее в том же месяце иракский военнопленный по имени Манадаль аль‑Джамади был тоже замучен до смерти. Это произошло в тюрьме Абу‑Грейб, под «присмотром» еще одного офицера ЦРУ. Зверские допросы с избиением и пытками являлись как раз частью того, к чему Белый дом призывал ЦРУ, когда дал агентству полный карт‑бланш.

Согласно заключению ЦРУ, через три года после вторжения американская оккупация Ирака стала нашумевшим скандальным процессом для джихадистов , спровоцировав глубокое негодование по поводу американского вмешательства в дела мусульманского мира и культивируя сторонников для глобального джихадистского движения. Эта оценка была сделана слишком поздно, чтобы оказать хоть какую‑то пользу американским войскам. «У каждой освободительной армии есть свой «период полураспада», после которого она превращается в оккупационную армию », – написал генерал‑лейте нант Дэвид Г. Петреус, который командовал 101‑й воздушно‑десантной дивизией в первый год Войны в заливе, контролировал подготовку иракских военных во время своего второго турне и возвратился в качестве командующего американскими войсками в 2007 году.

«Разведка – ключ к успеху, – сказал он. – Без нее военные операции обречены на неудачу и сродни блужданию в темноте».

«Одни догадки и предположения»

После окончания активных боевых действий ЦРУ направило множество своих офицеров в Багдад. «Когда Ирак находится в стадии перехода от тирании к самоопределению, Багдад становится местом расположения самого крупного отделения ЦРУ со времен вьетнамской войны , – объявил Джим Пейвитт, руководитель секретной службы. – Я чрезвычайно горд результатами нашей работы в Ираке и важной ролью в освобождении народа этой страны от многих лет репрессий». Офицеры Багдадского отделения работали в сотрудничестве с солдатами спецназа, стремясь создать новый политический климат в Ираке, выбирая местных лидеров, заручаясь доверием политических деятелей и пытаясь восстановить социальную структуру на уровне самых низов. Они пытались сотрудничать со своими британскими коллегами, чтобы создать новую иракскую разведывательную службу. Но из этого мало что вышло. Когда начались массовые выступления иракцев против американской оккупации, эти планы начали потихоньку разваливаться.

По мере того как оккупация вышла из‑под контроля, сотрудники ЦРУ оказались фактически привязанными к территории американского посольства в столице; они не могли выйти за пределы стен ограждения и колючей проволоки. Они сделались узниками Зеленой зоны, не в силах постичь суть иракских выступлений, и слишком много часов проводили за выпивкой в местном баре. Многие не согласились бы остаться здесь дольше чем на пару месяцев, хотя этого времени, по сути, хватало лишь на то, чтобы как следует осмотреться в Багдаде и понять, что к чему.

В местном отделении ЦРУ, численность сотрудников которого составляла около пятисот человек, за год сменилось три руководителя. ЦРУ попросту не могло подыскать замену для первого шефа резидентуры в 2003 году. «Они испытывали серьезные трудности с поиском компетентной кандидатуры », – рассказал Ларри Крэндалл, ветеран дипломатической службы, который работал в тесном сотрудничестве с ЦРУ во время афганского джихада и служил одним из руководителей американской программы реконструкции Ирака с бюджетом 18 миллиардов долларов. У агентства не было на примете никого из состава секретной службы, желающего или способного здесь работать. ЦРУ наконец выбрало аналитика, почти не имеющего опыта в оперативном руководстве. Тот продержался считаные месяцы. Это был чрезвычайно странный и болезненный провал, тем более что он случился в обстановке военного времени.

Тогда ЦРУ направило в Ирак одного из лучших американских инспекторов, которые отследили арсенал Саддама в 1990‑х годах. Дэвид Кей возглавлял тогда команду из 1400 специалистов, работая непосредственно на директора Центральной разведки. Тенет продолжал дублировать ничем не подкрепленные донесения ЦРУ, отвергая растущую волну критики как «дезинформированные, вводящие в заблуждение и откровенно лживые» заявления. Но вышеупомянутая группа прочесала весь Ирак и в итоге ничего не нашла. Когда Кей возвратился с этой безрадостной новостью, Тенет попытался уговорить его не сообщать всю правду. Тем не менее 28 января 2004 года Кей все‑таки отправился на слушания Сенатской комиссии по делам вооружений и рассказал все как есть.

«Мы почти все ошибались», – сказал он.

Когда стало очевидным, что иракский арсенал Судного дня существовал лишь в воображении ЦРУ, моральный дух в ведомстве стал потихоньку падать. Тот пламенный и возвышенный порыв, который охватил ЦРУ после событий 11 сентября, уступил место злости и раздражению. Было очевидно, что для Белого дома, Пентагона и Государственного департамента заявления агентства больше не имеют значения.

Президент Буш с пренебрежением смотрел на донесения ЦРУ из Ирака, которые становились все более и более мрачными. Агентство «просто строит догадки» , сказал он.

Это был, по сути, похоронный звон. Если нам не верят, у нас нет цели.

«Улики оказались хрупкими»

«Мы в состоянии войны , – сказал Судья Лоуренс Сильберман, которому президент Буш 6 февраля 2004 года поручил возглавить расследование, целью которого было выяснить, какими «заклинаниями» ЦРУ обнаружило существование у Саддама военных арсеналов. – Если бы американская армия совершила ошибку, аналогичную той, которую допустили наши разведывательные службы, то это наверняка закончилось бы разжалованием генералов в рядовые.

Он продолжал: «Было бы вполне допустимо сообщить президенту и конгрессу, что, по‑видимому, у Саддама имелось оружие массового поражения, с учетом его применения в прошлом, недостаточных признаков полного разрушения и двусмысленного поведения иракского лидера». Но ЦРУ совершило «грубейшую ошибку, заявив, что уверено на девяносто процентов в том, что у него есть оружие массового поражения. Это была серьезная ошибка, никак не основанная на ретроспективной оценке событий, – сказал он. – Улики оказались хрупкими, весьма хрупкими, а некоторые – и вовсе ложными, и профессионализм наших разведчиков оказался тоже не на высоте. Кроме того, наблюдалась столь плачевная нехватка внутренних контактов в пределах разведывательного сообщества, что зачастую левая рука не ведала того, что творит правая».

Свои выводы по поводу иракского химического оружия ЦРУ сделало исключительно на основе неправильно истолкованных снимков иракских бензовозов. Заключения по поводу иракского биологического оружия ЦРУ базировало на одном‑единственном источнике – показаниях бедолаги иракца, попавшего к немецким спецслужбам. За основу своих выводов по поводу иракского ядерного арсенала ЦРУ взяло злополучные алюминиевые трубы, предназначенные на самом деле для обычной ракетной техники. «Как же можно было сделать вывод о том, что эти алюминиевые трубы пригодны или специально предназначены для центрифуг, применяемых в производстве ядерного оружия?!» – негодовал судья Сильберман.

«Это просто катастрофа, – рассказывал он, – когда Колин Пауэлл отправился в Организацию Объединенных Наций и изложил, на его взгляд, вполне конкретное и очевидное дело, которое, как оказалось, имело под собой никуда не годную подоплеку».

Судья Сильберман и его президентская комиссия получили беспрецедентное разрешение на ознакомление с любой статьей об оружии массового поражения Ирака из ежедневной президентской сводки. Они обнаружили, что донесения ЦРУ, предназначенные специально для глаз и ушей президента, не отличались от остальных донесений, включая и злополучную оценку, за одним‑единственным исключением. Они «еще сильнее вводили в заблуждение» , – заключила комиссия. Они являлись «более тревожными и содержали меньше различных нюансов». Ежедневные президентские сводки, «с их захватывающими заголовками и назойливыми повторами, создавали впечатление множества подкрепляющих друг друга донесений, которые, по сути, имели под собой крайне мало источников… Деликатными и не очень деликатными способами эти ежедневные отчеты, казалось, «рекламировали» разведданные – с целью привлечь к себе интерес своих клиентов или, по крайней мере, Клиента Номер Один».

«Мы не выполнили свою работу»

Джордж Тенет понимал, что его дни на посту директора сочтены. Он приложил все усилия, чтобы восстановить и реанимировать агентство. И все‑таки Тенет запомнится прежде всего вот чем: именно он заверил президента в том, что у ЦРУ имеются железобетонные улики по поводу наличия в Ираке оружия массового поражения. «Это были самые глупые слова из когда‑либо произнесенных мной », – вспоминал Тенет. И не важно, сколько он проживет и какие благодеяния сможет сотворить в последующие годы, эти слова украсят первый же параграф его некролога.

Тенет, к его чести, попросил Ричарда Керра, бывшего заместителя директора Центральной разведки, чтобы тот провел расследование и выяснил, в чем же все‑таки оказалась порочна оценка Ирака, изначально сделанная ЦРУ. Исследование было засекречено после его завершения в июле 2004 года и оставалось таковым в течение почти двух лет. Когда оно все‑таки было рассекречено, стало ясно, почему агентство держало его под покровом тайны. Это была эпитафия. В ней говорилось, что ЦРУ практически прекратило свое существование после окончания холодной войны; падение Советского Союза оказало на агентство влияние, «аналогичное эффекту от падения гигантского метеорита в эпоху динозавров» .

В случае с Ираком, как, впрочем, и во многих других эпизодах, аналитики обычно вынуждены были «полагаться на донесения, источники которых вводили в заблуждение или были ненадежными». В неприглядном эпизоде с иракцем, дававшим показания немецким спецслужбам, сотрудники ЦРУ получили недвусмысленное предупреждение о том, что человек просто лжет. Но оно было успешно проигнорировано. Это было на грани служебного несоответствия…

Секретная служба традиционно «использовала различные описания для одного и того же источника», так чтобы лица, читающие такие донесения, считали, что у нее было три надежных источника информации вместо одного. Это было на грани мошенничества…

ЦРУ прорабатывало вопросы иракского арсенала больше десяти лет, и все‑таки Тенет отправился к Джорджу Бушу и Колину Пауэллу накануне войны, размахивая дезинформацией, выдаваемой за горькую правду. Это было на грани преступления…

Несмотря на всю трагичность, это было наследием Тенета. Он наконец признал, что ЦРУ ошиблось, не по «политическим причинам и не в связи с трусливым желанием подвести страну к пучине войны», а из‑за собственной некомпетентности. «Мы просто не выполнили свою работу », – сказал он.

Значение этого провала предстояло целиком осознать главному инспектору ЦРУ по вооружениям Дэвиду Кею. «Мы считаем, что разведка имеет важнейшее значение на войне , – сказал он. – Конечно, войны выигрываются не разведкой. Они выигрываются кровью, деньгами, храбростью молодых людей и женщин, которых мы бросаем на поле боя… Но когда разведка работает хорошо, то она помогает избежать войны». Именно в этом и состоял провал нашей разведки в Ираке…

Глава 50

«Похоронная церемония»

8 июля 2004 года, через семь лет после того, как он занял свой пост, Джордж Тенет ушел в отставку. На прощание в штаб‑квартире ЦРУ он вспомнил слова Теодора Рузвельта «Достоин внимания не критик, который подсчитывает, сколько раз человек оступился, и не тот, кто указывает, насколько сильно он оступился, и как совершивший то или иное деяние мог бы добиться лучшего. Должное следует отдать тому, кто фактически находится на поле боя, чье лицо измазано пылью, потом и кровью». На ту же цитату сослался и Ричард Никсон за день до того, как с позором покинул Белый дом…

Тенет ушел в отставку и написал впоследствии мемуары, посвященные его годам работы в ЦРУ. Этот рассказ был полон гордости и вместе с тем пропитан горечью. Он по праву превозносил успехи ЦРУ, достигнутые благодаря неоценимой помощи со стороны британской разведки, при разоблачении секретных программ по производству оружия в Пакистане и Ливии. Он утверждал, что смог побороть царящую в агентстве неразбериху и превратить ЦРУ в динамо‑машину. Но эта машина сломалась, не выдержав невыносимого давления. Тенет не смог нанести удар по «Аль‑Каиде» до терактов 11 сентября. «В отсутствие надежной разведки, – писал он, – любая секретная операция – это глупость». И начиная с тех злополучных массированных атак террористов он по горло увяз в разного рода угрозах, которые так никогда и не были осуществлены. Каждый день он передавал устрашающие новости в Белый дом, и «можно было сойти с ума, если поверить во все или хотя бы в половину» того, о чем он сообщал. Он и сам едва не сошел с ума. Охваченный неуверенностью, он вместе с ЦРУ убедил себя в том, что у Ирака существует мощный военный арсенал. «Мы оказались заложниками собственной истории», – писал он, поскольку самые свежие факты, имевшиеся в распоряжении на тот момент, были четырехлетней давности. Он признался в своей ошибке, но это скорее была мольба осужденного о помиловании. Тенет пришел к заключению, что Белый дом намерен обвинить именно его в принятии решения вступить в войну с Ираком. Это бремя оказалось слишком тяжелым.