Document Outline 6 страница
подтекст этих слов. Мы заключили очередную сделку. — Спасибо.
Я вошла в школу. Когда я поравнялась с ним, Тристен взял у меня ящик мягко, но
решительно, и я поняла, что наш договор скреплен печатью. Обратного пути не будет.
Глава 26
Джилл
— Не забудь проверить, закрыт ли крышкой пузырек с этиловым спиртом, прежде чем
зажигать горелку, — напомнила я Бекке, которая отвлеклась на сидящего сзади нас Сета
Ланье — тот идиотничал, притворяясь, что пьет спирт. — Он может воспламениться.
— Я же тебя предупредила, что за этот стол садиться опасно. — К нам повернулась
Дарси Грей.
— Дело вообще-то не в горелке... — попыталась возразить я, но Дарси уже отвернулась
обратно, не обращая на меня внимания,
Тодд, однако, наш разговор услышал, оглянулся и с ухмылкой посмотрел на нас, но
соседка шлепнула его по руке:
— Тодд, подай колбу для фильтрации.
—— Хорошо, — пробурчал он. — Только не надо мной постоянно командовать. — Но я
обратила внимание, что он выполнил ее указание.
— Бекка. спирт! — напомнила я своей напарнице, похлопывая ее по плечу.
— Как же это нудно, — простонала Бекка, с не охотой возвращаясь к опыту. Она
закрыла спирт крышкой. — Не понимаю, как тебе не тошно.
— Мне интересно, — сказала я, пожав плечами. — Мне приятно думать, что я могу
контролировать самые мельчайшие частицы во Вселенной, получать нужные мне реакции и
составлять новый вещества.
— Скучища, — возразила Бекка, когда я подала ей отмеренную воду. Она вылила ее в
колбу, глядя на меня. — Знаешь, Джилл, тест скоро.
Я замерла, готовясь дать отпор. Обманывать я не могла. Хватало того, что каждый вечер
мы с Тристеном пробирались в школу, прячась, если кто-то из учителей задерживался на
работе, и трудились допоздна.
— Бекка…
Но мне не пришлось отвечать — я вдруг почувствовала, что чья-то рука сжала мое
плечо.
— Джилл.
Я резко повернулась и увидела Тристена, покраснела и чуть не сшибла все
оборудование, на котором мы собирались проводить опыт. Почему я до сих пор так
волновалась, когда он подходил ко мне, хотя мы уже не один день работали вместе?
— Что такое? — спросила я.
— Ты сегодня сможешь заниматься?
— Да, думаю, да, — согласилась я, поняв его намек.
— Хорошо, — ответил Тристен и бросил взгляд Бекку.
— Привет, Трис, — поздоровалась она с ним, встряхивая золотисто-каштановыми
волосами. — Как дела?
Бекка тоже слегка покраснела — или мне показалось?
Стоя между ними, я снова почувствовала себя серой мышью. И как дура заревновала.
Между ними действительно что-то было? Уж не Бекку ли Тристен видел в своих кошмарах?
Если да, то она себе и представить не могла, как далеко он зашел — мы зашли, — чтобы, как
мы верили, ее защитить. А она хотела, чтобы я еще и списать ей дала на тесте.
— Нам надо опыт доделать, — сказала я, к собственному удивлению услышав
раздражение в своем голосе. — Время-то на исходе, — добавила я более приветливым тоном.
— Конечно, — согласился Тристен. Он посмотрел на меня: — До вечера, Джилл.
Я старалась не смотреть ему в глаза:
— Хорошо.
Тристен уже собрался было уходить, но тут его остановил мистер Мессершмидт:
— Хайд, погоди.
Он тяжелой походкой направился к нам, с трудом втискивая свое тучное тело в узкий
проход между рядами.
— Я хочу с вами поговорить.
— Что такое? — поинтересовался Тристен, как бы намекая, что учитель преступил
границы дозволенного и посягает на его драгоценное время. — Что вам нужно?
— Дарси, тебя это тоже касается, — сказал мистер Мессершмидт.
— Тодд, заканчивай, — скомандовала она своему напарнику. А потом с улыбкой
повернулась к учителю: — Да?
— Я хотел спросить, все ли вы будете участвовать в конкурсе «Фонда Формана»? —
поинтересовался химик, глядя по очереди всем нам в лицо.
— Нет, — ответил Тристен, бросая на меня предупредительный взгляд. — Я пас.
— Я тоже не буду, — сказала я. При этом я смотрела в пол, боясь, что по моим глазам
все догадаются, что я вру.
Почти каждый вечер мы проводили в этом самом классе, расшифровывали записи,
смешивали препараты, готовились к конкурсу, параллельно реализуя личный проект
Тристена. Почти каждый день мы изготавливали пузырек раствора, готовясь к тому моменту,
когда он под моим надзором начнет пить все эти составленные нами препараты. Мы крали
химикаты, как и мой отец.
— А я буду участвовать, — заявила Дарси. — Я пока провожу первичное
расследование.
— Молодец, Дарси. — И мистер Мессершмидт улыбнулся своей звездочке. А потом
недовольно посмотрел на меня: — Джилл, а ты что же?
Я убрала волосы за ухо, все так же не глядя ему в глаза:
— Не знаю. Я сейчас очень занята.
Не подкопаешься, Джилл, как обычно.
— А ты. Хайд, — добавил мистер Мессершмидт, — ты тоже, наверное, занят?
— Нет, мне просто лень, — ответил Тристен. — Я же говорил. Я совершенно не
амбициозен. — И Тристен ушел, не дожидаясь, когда учитель его отпустит.
— Надеюсь, ты еще передумаешь, — Он снова обратился ко мне: — Если ты уговоришь
Хайда работать вместе, у вас будет весьма неплохой шанс выиграть деньги. Особенно если
вы возьмете что-нибудь на срезе химии и работы мозга. Можно же сыграть на сюжете про
Джекила и Хайда!
— Тристену, похоже, совсем неинтересно, — сказала я, чувствуя, что на лбу у меня уже
проступает пот. Лгать я не умела, а мистер Мессершмидт слишком близко подошел к правде.
— Но я с ним поговорю, — пообещала я, только чтобы он отстал.
— Отлично! — Он просто засиял, похоже, искренне обрадовавшись. — Я мог бы
помочь вам определить тему исследования, накидать идей — поддержу во всем.
— И не старайтесь. — Нас перебил смех Дарси. Я и не думала, что она все еще слушает
наш разговор, Я повернулась к ней: одноклассница смотрела на нас, а Тодд мучался,
фильтруя раствор, ему было очень неудобно — рука в гипсе, да и пальцы огромные,
привычные лишь к футбольному мячу, а тут такое тонкое оборудование. — Победа считай у
меня в кармане, — похвастала Дарси.
— Да, я уверен, что у тебя превосходно получится, — согласился мистер Мессершмидт.
Он всегда с ней соглашался. — Я лишь хочу создать тебе здоровую конкуренцию. Может,
нашей школе удастся взять и первое, и второе места.
— Ну, на второе они, наверное, могут рассчитывать, — сказала она, пожав плечами.
Потом она снова отвернулась и продолжила командовать Тоддом.
Я смотрела на ровный позвоночник Дарси. От этих расстройств у меня почти не
оставалось сил дать ей отпор, хотя оружие для борьбы у меня имелось. Мы с Тристеном
вполне могли ее обойти. Дарси Грей зря считала меня неудачницей. Но я, разумеется,
молчала, не в состоянии постоять за себя.
— Поговори с Тристеном, — настаивал учитель. — И помни, что всегда можешь
обратиться ко мне за советом или поддержкой.
Я посмотрела ему в глаза, думая о том, что его энтузиазм уже на грани навязчивости.
— Ага, конечно. Спасибо, — наконец вымолвила я.
Повисла неловкая тишина, и мистер Мессершмидт ушел, оставив нас с Беккой. Я
вернулась к опыту, зажгла неисправную горелку, она зашипела, как и предупреждала Дарси.
— Вы с Тристеном просто уроками занимаетесь? — спросила Бекка, сбив меня с
мысли.
— Да, — ответила я. — А что?
Бекка пожала плечами:
— Да так.
Я повернулась назад и увидела, что Тристен опыт уже доделал. Развалился на стуле и
смотрел в окно, защитные очки сидели у него на голове. Обо мне он совершенно не думал.
— Просто уроки делаем вместе, — повторила я, не сводя с него глаз.
— Хорошо, — сказала Бекка.
Ее ответ меня удивил — это было так же странно, как и то, что мистер Мессершмидт
так настойчиво жаждал, чтобы я приняла участие в конкурсе: деньги-то не ему достанутся.
Мне не хотелось думать, почему Бекка так обрадовалась тому, что мы с Тристеном всего
лишь делаем вместе уроки, так что я даже не спросила у нее, что именно она имела в виду.
Глава 27
Джилл
— Мам, тебе удобно? — спросила я, подавая ей небольшой желтый пузырек и стакан
воды. — Могу отопление включить посильнее.
— Не надо, Джилл. — Она покачала головой и высыпала на ладошку таблетки. — Под
одеялом достаточно тепло.
— Хорошо. — Хотя ночь выдалась холодная, я не стала настаивать. Счет за
электричество и без того был большим — я оплатила его сегодня утром из нашего уже и так
сильно уменьшившегося бюджета. Мама проглотила таблетки с закрытыми глазами, словно
они уже начали действовать.
— Лечение доктора Хайда, — осмелилась спросить я, забирая у нее стакан, —
действительно помогает?
Мама кивнула, но глаза не открыла.
— Да, Джилл, лекарство, похоже, действует. И судя по нашим разговорам, он меня
понимает.
— О, отлично.
Я была рада слышать, что маму общение с доктором Хайдом утешает, потому что мне,
когда я привозила ее к нему в офис, он показался чересчур уж суровым. Такой же высокий,
как и Тристен. С похожим, только более взрослым и низким, голосом, с выпирающими
скулами и пухлой нижней губой. Правда, доктор Хайд брюнет, а Тристен — блондин. Может,
в маму?
Что еще у них общего? Этот порочный ген, или какой-то дефект на нейронном уровне,
или что-то еще, чего так боялся Тристен?
— Он точно тебе помогает? — снова спросила я.
— Да. — Мама залезла поглубже под одеяло. — Мне стало настолько лучше, что я
позвонила в больницу. На этой неделе выйду на работу в дневную смену.
— Мам, не спеши, — настойчиво сказала я, чуть не прыгая от радости. Спасибо, доктор
Хайд. — Отдыхай сколько надо, поправляйся, ладно? Ты всего несколько недель лечишься.
— Все будет хорошо, — пообещала мама, зевая. — Доктор Хайд считает, что мне надо
начать выходить из дому. Он уже снизил мне дневную дозировку, чтобы я не была такой
сонной.
Я чуть стакан не выронила:
— Да? Только дневную?
Выпалив свой вопрос, я осознала, насколько это ужасно — я же не о маме волновалась.
Я беспокоилась о том, как я буду встречаться с Тристеном, если доктор Хайд решит, что маме
и на ночь снотворное не нужно.
Но в тот момент она почти спала и, похоже, даже не уловила моего вопроса. Лежала с
закрытыми глазами и приоткрытым ртом и дышала уже довольно ровно.
Лекарство доктора Хайда свое дело сделало.
Крадясь на цыпочках к двери, я твердила: в моей надежде на то, что по вечерам мама
будет продолжать пить снотворное, нет ничего страшного — это для ее же блага . К тому же
сейчас речь идет о стипендии в тридцать тысяч долларов . Разумеется, если я получу эти
деньги, наше финансовое положение существенно улучшится, а это значит, что я все делаю
правильно.
Правильно?
Глава 28
Джилл
— Калий, — пробормотал Тристен. Голова его лежала на левой руке а правой он писал
— крупно, с нажимом. — Калий.
— Что? — спросила я, отвлекаясь от расшифровки своей части записей доктора
Джекила. Мы с Тристеном сидели рядом, перед лежавшим на стопке книг фонариком. — Что
ты сказал?
— Калий, — пробурчал Тристен, не поднимая головы с руки. Он бросил ручку и
пульнул по направлению ко мне скрепку, которой он взламывал замки. — Сделай одолжение.
Проверь, есть ли он еще в шкафчике. По-моему, его немного оставалось, а для этого рецепта
потребуется существенное количество, если я не ошибся в записях.
— Но я не умею замки взламывать, — сказала и не стала брать скрепку. В нашей
маленькой команде официальный взломщик — Тристен. Не я.
— Это просто. — Тристен снова принялся писать, добавив раздраженно: — Просто
суешь скрепку в замок и вертишь там, пока не откроется. Не высшая математика.
Мне не понравилось, что он вдруг начал командовать мной, но я все же взяла скрепку.
Тристен весь вечер был в плохом настроении, так что очень не хотелось спорить с ним и
дальше.
— Ладно.
Я пошла к шкафу, в котором хранились препараты, вставила скрепку в замочную
скважину и принялась вертеть ее там, как делал на моих глазах Тристен. Через несколько
секунд дверка открылась. Я повернулась к нему, чтобы похвастаться своей маленькой
победой, но вся его поза говорила о том, что ему на самом деле все равно.
— Калия полно, — сказала я, закрывая дверцу шкафа.
Тристен не ответил, я села обратно на стул и коснулась его плеча: — Тристен, его
много.
Ничего не отвечая, он продолжал писать, быстро и резко водя рукой по тетради.
— Что такое? — спросила я, не зная, радоваться или тревожиться. — Нашел что-
нибудь?
Он покачал головой, не отрываясь от тетради.
— Нет, — пробурчал он. — Наоборот.
— В каком смысле?
— Джилл, это не химия , — резко ответил Тристен и ударил ручкой о стол. Он
распрямился и схватился руками за голову. — Это... это... книга какая-то кулинарная . Только
сотню гребаных лет назад написанная!
— Тристен! — строго сказала я. — Прекрати! — Это вылетело у меня на автомате, и я
тут же съежилась. На Тристена никто никогда не рявкал, что уж говорить про меня. —
Извини.
— Нет, нет, ты извини. — Тристен вздохнул, словно его плохое настроение нашло
выход. Он потер руками лицо. — Джилл, я просто понять не могу. Похоже на то, что доктор
Джекил экспериментировал в первую очередь с тем, что можно найти на кухне. За
исключением фосфора и лития он в основном возился с уксусами и прочими слабыми
кислотами и распространенными основами. Тут нет никаких элементов, которые могли бы
преобразить душу человеческую временно или навсегда.
Чем дольше мы с Тристеном работали над этим проектом, тем больше я забывала о том,
что мы преследуем не только мои интересы. Если не принимать во внимание сегодняшней
его вспышки, во время нашего сотрудничества я обращала внимание на то, что Тристен очень
внимателен ко мне и добр, а когда он улыбался, вообще невозможно было поверить, что у
него в глубине души таился какой-то монстр, зверь, как он его называл. Но этот приступ
гнева резко напомнил мне, что у него есть свои виды на этот проект. И о том, что он грозился
сделать, если нам не удастся получить раствор, который его «излечит».
— Мы же еще до конца не дошли, — напомнила ему я, внезапно разволновавшись за
него. — Еще осталось несколько страниц. Может, найдем еще чего.
— Нет, Джилл. — Тристен покачал годовой. Он некоторое время угрюмо помолчал, а
потом уставился вдаль и забормотал: — Чего-то не хватает. Чего-то...
— Давай двигаться дальше, — предложила я.
— Да, наверное, — согласился он, но надежды в его голосе я не уловила. Но тем не
менее он вырвал из тетради несколько страниц и вручил мне очередную пачку старых
записей. — Вот. Проверишь, правильно ли я переписал. Может, я что пропустил или не так
понял.
— Конечно, — согласилась я и наклонилась, чтобы разглядеть записи при таком слабом
свете. Почерк доктора Джекила разобрать было нелегко, к тому же чернила за сто лет
выцвели.
Тристен схватился за край моего стула и придвинул ближе к свету и к самому себе, так
что теперь мы чуть не касались друг друга. Он наклонился к своей тетради, а я смотрела на
его профиль. Прямой нос, полная нижняя губа, как и у отца, умный, но тревожный взгляд...
Он искоса посмотрел на меня и вдруг улыбнулся — впервые за весь вечер.
— Что? — спросил он, и брови его взлетели вверх. — Собираешься снова ругать меня
за мои приступы? Это мешает тебе работать?
Нет, ругать его я не собиралась. Хотя мешал работать мне сам Тристен . Я даже не
осознала, что так долго смотрела на него.
— Я… я просто...
— Что такое, Джилл? — принялся расспрашивать он, в глазах его светилось озорство.
— О чем же ты думаешь, что творится в твоей такой таинственной и прекрасной голове?
— Э… — Я заметила, что улыбка стала постепенно исчезать с лица Тристена. Он снова
становился серьезным. Но серьезным по-другому. В его глазах все так же играло легкое
любопытство, и казалось, что его вся эта ситуация как-то забавляет.
Я от такого внимания раскраснелась. Неужели голова может быть «прекрасной»?
Значит, привлекательной? Нет, Тристен меня привлекательной не считал.
Но этот его взгляд... У меня нет совсем никакого опыта с парнями, но тут почти
показалось...
— Скажи мне, Джилл, — настаивал он, а расстояние между нами все меньше и
меньше... Может, он наклонился ко мне поближе? Я почти чувствовала его дыхание на своей
щеке. Я вдыхала его такой знакомый аромат. От Тристена всегда пахло свежестью, будто он
только что принял душ. Чистотой и мужественностью. А его глаза...
—Так что же творится внутри твоей милой головки? — повторил он свой вопрос.
Милая. Прекрасная. Но не я, а моя голова .
Как бы оценила такой комплимент по-настоящему прекрасная девушка, например
Бекка? Рассмеялась бы?
Возможно.
И вдруг у меня возникло такое ощущение, будто она тут, рядом с нами, встряхивает
блестящими каштановыми волосами. Бекка точно привлекала ребят. Наверняка и Тристена
тоже...
— Ничего, — сказала я, отведя взгляд и принявшись перекладывать бумаги на столе,
хотя в этом не было никакой нужды. — Думаю, что работать надо. Мне не стоит слишком
долго задерживаться. Мама может проснуться и начать искать меня.
— Да, — согласился Тристен, откашлялся и немного отодвинулся от меня, на пару-
тройку сантиметров. И добавил вдруг таким холодным голосом, словно мы всего лишь
деловые партнеры, хотя так оно и было на самом деле: — Как она?
— Почти всегда под воздействием успокоительных, — ответила я, складывая бумаги
ровной стопкой. Я отважилась посмотреть на Тристена: — Твой отец всегда использует эту
методику?
— Я не особо в курсе, как отец лечит, — сказал он. — Но насколько я понимаю, в этом
как раз и заключается первичная стадия лечения — «стабилизация», как он ее называет, —
пациентам действительно в это время прописывается много успокоительных. Делается это
для того, чтобы человек не навредил себе, пока гениальный доктор Хайд будет копаться в его
душе, чтобы найти более подходящее и действенное решение,
Я планировала спросить Тристена, сколько длится этот этап «стабилизации», но меня
удивил сарказм, с которым он рассказывал о работе отца.
— Ты разве не считаешь его гением? Ты же говорил, что он лучший?
Тристен криво улыбнулся и вернулся к записям:
— Да, Джилл, он, наверное, гений. Он сам точно в этом уверен.
Я решила закрыть эту тему и просто радоваться тому факту, что мою маму лечит один
из лучших психиатров. К тому же его методика позволяет мне по вечерам ходить в
лабораторию, а еще он не спешил выписывать нам новые счета, они и без того постоянно
прибывали. Я складывала их в коробке на кухне в порядке срочности.
Какое-то время мы с Тристеном работали в тишине, слышно было лишь поскрипывание
его ручки и шелест старых листов, которые я время от времени переворачивала, проверяя
записи Тристена.
5 мл соляной кислоты добавлено к…
Представив, как кто-нибудь мог бы взять эту кислоту в рот, я тяжело сглотнула.
Неужели кто-то из моих родственников это пил? И неужели Тристен последует его примеру?
Я двинулась дальше. Увеличил HCl до 10 мл...
Да, доктор Джекил использовал много простых ингредиентов. Но и опасные
составляющие там тоже были.
— А твоя мама все еще несет эту чушь? — внезапно заговорил Тристен, прервав мои
беспокойные мысли о том, что он вот так однажды возьмет и выпьет какую-нибудь
смертоносную смесь, a потом будет корчиться в агонии... Я покачала головой.
— Чушь? — спросила я. — Какую чушь?
— Про «окровавленный список». В «отделении». Она бормотала что-то про это, когда я
ее переноси.
— Нет, — сказала я. — Какое-то время она повторяла это как мантру... про
«измененные соли». Но лекарство, думаю, подействовало…
— Джилл?
Я подняла глаза и увидела, как пристально он на меня смотрит, на лице у него было
такое удивление, будто я сказала что-то очень необычное.
— Что?
— Что ты только что сказала?
— Лекарство подействовало...
— Нет, раньше. Про соли.
— Мама постоянно бормотала что-то про «измененные соли». Ты должен помнить.
— Нет. Я не все расслышал из того, что она говорила.
— Она бредила про список измененных солей в отделении, — сказала я, не понимая, с
чего вдруг его заинтересовал мамин бред. — Ты что на меня так смотришь?
— Джилл, книга. Книга...
— Какая книга? — Я совсем перестала его понимать.
— Черт! — пробормотал он, вставая со стула и протягивая руку за сумкой, потом
принялся рыться в ней. — Черт!
— Что за книга, Тристен?
— «Джскил и Хайд», — нервно ответил он, вытаскивая ее из сумки. Я узнала первое
издание этого романа, подаренное ему дедом. Тристен уселся обратно на стул и стал будто
чужой. Он говорил сам с собой и был явно взволнован. И бледен, — Как я мог забыть про
«измененную соль»? Дед говорил мне — прочти книгу. «Если и есть шанс на спасение, то
ключ к нему ты найдешь в романе».
Но Тристен так и не открыл извлеченную из сумки книгу. Он бросил ее на стол, словно
она была в чем-то виновата, и закрыл лицо руками:
— Черт! Как все херово !
В этот раз я не стала отчитывать его за ругательство. Его отчаяние было настолько
очевидным, что я рискнула положить руку ему на плечо. Я почувствовала, что мышцы его
напряжены.
— Тристен? В чем дело?
Он поднял на меня совершенно несчастные глаза, и я пожалела, что не могу отважиться
на большее, взять его за руку, например. Он пугал меня.
— Джилл, — простонал он, — это все бессмысленно. Этот эксперимент меня не
излечит.
От неожиданности у меня дрогнуло сердце. Он же говорил, что в таком случае
покончит с собой. Независимо от того, верила ли я в то, что в нем живет чудовище, нам
стоило хотя бы попробовать…
— Но почему? — спросила я. Во рту у меня пересохло.
Тристен взял книгу и принялся нервно ее перелистывать. Он дошел почти до конца
романа.
— Слушай, — сказал он и принялся читать: — «Запасы соли, не возобновлявшиеся со
времени первого опыта, начали иссякать. Я послал купить ее и смешал питье; жидкость
закипела, цвет переменился, но второй перемены не последовало; я выпил, но состав не
подействовал... Я приказывал обшарить все аптеки Лондона, но тщетно, и теперь я не
сомневаюсь, что в той соли, которой я пользовался, была какая-то примесь и что именно
эта неведомая примесь придавала силу питью». — Тристен с громким хлопком закрыл
книгу. — Джекил пытался воссоздать препарат, чтобы навсегда уничтожить Хайда, но понял,
что изначально ему попалась соль с примесью. Так что повторить опыт не удастся. Именно
поэтому он сам не смог избавиться от Хайда. Об этом говорится вскользь ... — Он показал на
коробку. — Но это означает, что для меня наши с тобой эксперименты лишены смысла. —
Тристен снова закрыл лицо руками, голос его звучал приглушенно. — Как я мог об этом
забыть? Я, наверное, слишком обрадовался тому, что точная формула вообще существует…
какой я дебил. Все это бессмысленно.
— Тристен, нет, — сказала я. и в голосе моем прозвучало больше уверенности, чем я на
самом деле испытывала. — Мы найдем решение. Перечитай тот абзац еще раз, может, ты
что-то не так понял…
— Нет, все так. — Он уронил руки на стол и замолчал, глядя куда-то вдаль
Я снова потянулась к нему, но он казался таким отчужденным, что я опустила руку.
Но всего лишь несколько секунд спустя Тристен сам повернулся ком мне, схватил за
запястье и крепко сжал.
— Джилл, — начал он, и я заметила, что его карие глаза снова заблестели — словно у
безумного, как тогда у мамы. — Список измененных солей... его последний список?
— Да?
— А что, если... что, если и твой отец работал над этим препаратом? — предположил
мой напарник. — Мне показалось, что замок на ящике слишком уж легко поддался. Что, если
твоя мать незадолго до его смерти увидела какой-то составленный им список?..
— Но зачем ему это было нужно? — смущенно произнесла я. Тристен хватался за
последнюю соломинку. — Почему бы папа стал работать над этим?
— Не знаю, — признался Тристен. Взгляд его затуманился.— Может быть...
Я подождала, но он, похоже, решил не высказывать своих мыслей, только добавил:
— Кто знает? Но это довольно странное совпадение, согласна?
— Да, но... — В некотором роде совпадение было — в книге описывалась соль с
примесью, и моя мама говорила о солях, — но звучало это как-то уж слишком
неправдоподобно. — Ты, наверное, зря так обрадовался, — постаралась предостеречь его я.
— Возможно. — Тристен сжал мою руку — вероятно слишком заинтересовался,
несмотря на мое предупреждение. — Надо найти этот список, — сказал он. — Найти это
«отделение». — Он посмотрел мне в глаза и потряс мою руку. — Спроси маму, помнит ли
она, о чем говорила.
Я отрицательно покачала головой:
— Нет.
Тристен выпустил мою руку, не веря своим ушам:
— Джилл, для меня это вопрос жизни и смерти.
Я потерла запястье в том месте, где он за него схватился, меня начало подташнивать.
— Тристен, мне не придется спрашивать, потому что я сама знаю.
Если этот список измененных солен вообще существовал, я знала, где его искать.
Но я в это страшное место совершенно не хотела идти.
Хотя это и было рядом. Прямо на нашем заднем дворе.
Глава 29
Джилл
— Мама всегда жаловалась на бардак в отцовской машине, — рассказывала я, пока
Тристен закрывал дверь школы и вешал на нее замок. — Кейсами он никогда не пользовался,
вечно разбрасывая свои бумаги на сиденьях. — Я улыбнулась, вспомнив его «систему
хранения документов», и добавила: — Это касалось не очень важных бумаг. То, что имело
особую ценность, он запихивал в бардачок — там у него был «сейф».
— То есть ты думаешь, что список...
— Если он вообще существует, — предупредила я. — В чем я сомневаюсь.
— Если он вообще существует, — согласился Тристен, когда мы шли через стоянку по
направлению к дорожке, — он может быть в машине?
— Да. — Ночь выдалась холодная, я постоянно потирала руки, жалея, что не взяла
кофту. — Но это так маловероятно...
— Замерзла? — перебил Тристен, глядя на меня.
У меня стучали зубы.
— Немного.
— Держи. — Я даже не успела возразить, как он остановился и проворно снял свою
полосатую куртку, которую носил, не застегивая, поверх майки, почти как пиджак, и
протянул ее мне. — Надень. — У Тристена, как всегда, все было под контролем.
— Нет. — Я вскинула руки, отказываясь от его предложения. — Я не возьму!
— Джилл. — Он зашел сбоку и накинул куртку мне на плечи. — Одевайся и пойдем.
— Ладно... спасибо, — согласилась я.
Мы двинулись дальше, и я надела ее уже на ходу. Куртка все еще хранила тепло и запах
его тела. Кутаясь и вдыхая аромат Тристена, я не только согревалась, но становилась смелее и
уверенней.
Может, а и отважусь подойти к папиной машине...
— Неужели он никому до сих пор на глаза не попался? — Тристен думал вслух, когда
мы бок о бок выходили со стоянки. — Вы же наверняка уже ездили на ней куда-нибудь после
того, как его не стало?
— Нет, — ответила я. — Мы только в мойку ее отвозили, чтобы убрать кровь с сидений.
— Сказав это, я вздрогнула и, чтобы не вспоминать весь прошедший ужас, решила замять
разговор. — Потом мама поставила ее в гараж, закрыла брезентом, и больше на ней никто не
ездил. Мы не знаем, что с ней делать. Ну, то есть кто ее теперь купит?
Тристен снова замер, потрясенный услышанным:
— Твоего отца что, убили в машине ?
— Да, я думала, ты знал. В новостях об этом трубили.
— Я новости редко смотрю, — мрачно сказал он. — Особенно такие. Чужое горе меня