Александр Радищев, русский писатель

Как мы дошли до Астаны

Контекстуальное описание Межличностное общение: уязвимость, мотивирующие и суггестивные стороны взаимодействия

„... В общении четко соблюдает дистанцию, стремится всегда завоевать право главного голоса. Любит дискуссии, но не абстрактные, по конкретным вопросам. Может терять нить рассуждений, если она уходит в абстрактные повествования. Тот, кто предает (не разделяет его представлений), переходит в другой лагерь его врагов, становится чужим, с которым допустимо самое жесткое подавление и наказание. С близкими людьми может позволить себе фамильярность, расслабиться, особенно, если они эмоционально активны, и принимают его приоритет как лидера.

Работа: отношения в системе начальник-подчиненный, подчиненный-начальник, коллегиально-независимые

„Будучи руководителем, с подчиненными строг, требователен к отчетности до мельчайших деталей, не прощает фамильярности, фальши и обмана.

Важной потребностью является предсказуемость, понимание сценария, по которому может развертываться то или иное событие. Задаваясь таким вопросом, он, с одной стороны, открыт и легко приветствует такого рода прогнозы, готов к их всестороннему обсуждению, а с другой стороны, может оказаться внушаем, так как не уверен в правильности собственных прогнозов.

Не умея и не чувствуя за собой возможности контролировать, регламентировать, организовывать временные ресурсы, завидует другим людям, которые могут решать эти вопросы"

Глава 13.

„В созидании городов видел я одно расточение государственныя казны, нередко омытой кровию и слезами моих подданных. В воздвижении великолепных зданий к расточению нередко присовокуплялося и непонятие об истинном искусстве."

Я тоже жил в этом городе. Я тоже ходил по этим бездушным улицам, пытаясь найти ответ на вопрос „за что нам послано такое испытание?" Я тоже видел эти полчища саранчи, которые застилали небо и асфальт. Переносил сорокоградусную жару летом и сорокоградусный мороз зимой, с бураном. Как и все семьсот тысяч жителей этого города, поражался беспощадности степных ветров.

Я смотрел на эти проспекты и высотки и пытался представить будущее величие этого города. Вместо величия я видел миллиарды украденных у народа и закопанных в эту неблагодатную землю бюджетных денег.

Этот город нужен только одному человеку. Это его пирамида. Пирамида Нурсултана первого. В буквальном смысле. Наподобие египетских фараонов он решил построить
себе рукотворный памятник. Город-мираж, который назовут его именем, и где уже стоит пирамида для него.

Мы уже заплатили за эту прихоть огромную цену - нашими налогами в виде денег и людскими судьбами. Мы обескровили бюджет. Мы могли быть богатой процветающей нацией, но вместо этого бросили все силы на то, чтобы один человек почувствовал себя Главным Архитектором-Прорабом.

И этому придет конец. Люди не живут в пирамидах - они возят туристов посмотреть на эти памятники чьего-то властного самолюбия. Но пока это безумие продолжается, нам важно ответить на главный вопрос: Как мы дошли до Астаны.

Наша старая столица Алма-Ата устраивала всех, кроме одного человека. Но именно этот человек имел в руках достаточно власти, чтобы все изменить. Одной его прихоти было достаточно, чтобы мы оставили цветущий город и отправились туда, где зимой сорокаградусный мороз, летом - сорокаградусная жара, а весны и осени просто не бывает. Как это произошло?

Официальная пропаганда так и не смогла внятно объяснить, зачем было бросать обжитой оазис и закапывать бесчисленные миллиарды в степь, где приспособленного для жизни города все равно не построишь. Потому что люди всегда разбивали свои стоянки только в тех местах, где для этого есть топографические условия: в излучинах рек, у подножий гор - там, где можно найти укрытия от ветров и недругов.

Эту науку человечество освоило тысячи лет назад, и великие города стоят на местах древних стоянок, присмотренных еще нашими далекими предками. Но потом пришли коммунисты, которые о комфорте своих сограждан не беспокоились. Им потребовалось поднять целину, и они отправили людей в голую степь, где разбили на всех ветрах „город целинников". Так появился Целиноград - город, в который никто не стремился переезжать.

Еще раньше, в сталинские времена, эти непригодные для жизни места выбрали архитекторы „ГУЛАГа", чтобы разбить здесь печально знаменитый „АЛЖИР - акмолинский лагерь для жен изменников родины". Это потом наша пропаганда стала переделывать казахский язык и уверять нас, что название стоянки, выбранной президентом для новой столицы, переводится как „святыня". Откуда святыни в этих местах? А вот могил здесь было много ...

Так появились все неприютные поселения Центрального Казахстана - вокруг рудников, карьеров, лагерей и химических комбинатов. И если у государства появились деньги, чтобы потратить на переезд, их нужно было тратить как раз на то, чтобы увозить людей отсюда - из мест, где вольный человек никогда не разбивал стоянку.

Центр нашей страны непригоден для поселений. Чтобы поддерживать жизнедеятельность городов и поселков, искуственно построенных здесь в коммунистические времена, бюджет ежегодно теряет миллионы и миллионы долларов. Но это все равно, что поливать из дырявого ведра: никакие деньги не могут исправить ландшафт и погоду. Все эти территории остаются депрессивными, работа сюда не приходит, и молодежь сама находит деньги, чтобы перебираться отсюда на юг или на восток.

Нам действительно нужно было строить новые города - но именно на плодородных восточных землях и на благословенных южных, и именно для того, чтобы перевозить сюда людей из депрессивного центра.

Вместо этого по приказу одного человека мы бросили зеленую Алма-Ату и отправились, как первоцелинники, осваивать непригодные для жизни акмолинские кварталы.