Обама: как управлять раненой империей? 7 страница

Провоцируя конфронтацию с Китаем, США и их союзники в Тихоокеанском регионе играли в крайне опасную игру. Их экономическая зависимость от Китая делала их крайне уязвимыми для ответного удара. Имея американские государственные облигации на сумму более 1 триллиона долларов, Китай держит экономику США за горло. Могут ли США позволить себе враждебные отношения со своим крупнейшим кредитором? Еще больше осложняло ситуацию то, что Китай сменил Америку в качестве крупнейшего торгового партнера всех азиатских стран. В 2004 году США были крупнейшим партнером всех 10 государств АСЕАН. В 2011 году первым был уже Китай, а США скатились на четвертое место. В декабре Япония и Китай объявили о намерении вести двусторонние расчеты в национальных валютах, избегая использования долларов. Подобный шаг мог не только расширить торговлю между двумя странами, но и являлся важным этапом для превращения юаня в резервную валюту как альтернативу доллару, к чему стремится Китай.

Но Соединенные Штаты это не испугало. Они продолжили расширять свое экономическое влияние. Осенью 2011 года они сформировали Организацию транстихоокеанского партнерства, группу, включающую их союзников в Азии, а также в Латинской и Северной Америках. Китай приглашен не был, что заставило Фреда Ху, бывшего председателя китайского отделения Goldman Sachs, возглавлявшего теперь группу консалтинговых компаний Primavera Capital Group, задать вопрос: «Как может нормальная торговая организация не включать в себя крупнейшее торговое государство мира?»

Параллельно с этим Тихоокеанское командование США пригласило Россию и Индию принять участие в масштабных военно-морских учениях у побережья Гавайев в июне 2012 года. Китай вновь не был приглашен198.

Претензии США на мировую гегемонию остались неизменными, но их способность оставаться азиатским и мировым жандармом снизилась из-за масштабов бюджетного кризиса. К 2010 году в бюджете США, составившем 3,8 триллиона долларов, расходы на 1,6 триллиона превышали все бюджетные поступления. Больше всего США занимали у Китая и Японии. На одни лишь платежи по долгам уходило 250 миллиардов долларов. Военный бюджет, включая тайные операции, разведку, помощь иностранным союзникам, платежи частным подрядчикам и пенсии ветеранам, составил более триллиона долларов. Кристофер Хэллмен из некоммерческой организации «Проект национальных приоритетов» заявил, что если учесть все расходы, связанные с вооруженными силами и безопасностью, то цифры «оборонного» бюджета перевалят за 1,2 триллиона199.

Эта сумма практически равнялась расходам на оборону всех остальных стран мира. А ведь даже во время холодной войны военные траты США составляли лишь 26 % общемировых. Как отметил конгрессмен Барни Франк, «врагов у нас стало меньше, а денег мы стали тратить больше». На военные расходы уходило около 44 % всех американских налоговых поступлений. Обслуживание баз обходилось примерно в 250 миллиардов долларов. Использование Пентагоном целой армии гражданских служащих, численность которых, по данным Washington Post , составляет 1,2 миллиона человек, обходилось примерно в такую же сумму. Закупка дорогостоящего нового высокотехнологичного оружия усиливала нагрузку на бюджет в еще большей мере. Но сделали ли эти расходы жизнь американцев безопаснее? «Не думаю, что хоть одного террориста подстрелили с атомной подлодки», – высказался по этому поводу Франк200.

В 2011 году правительство Обамы объявило о планах сокращения бюджета Пентагона как минимум на 450 миллиардов долларов в ближайшее десятилетие. Предусматривалось дальнейшее сокращение на 500 миллиардов, если конгрессу не удастся стабилизировать бюджетную ситуацию. Но Обама и перешедший из ЦРУ в Министерство обороны Леон Панетта дали понять, что эта реструктуризация не коснется азиатских планов. Они отказались от предложения сократить число авианосцев с 11 до 10 и решили увеличить вложения в дальние бомбардировщики-невидимки и противоракетные системы, считающиеся необходимыми для войны с Китаем, а также в боевые беспилотники и летательные аппараты быстрого развертывания. В июне 2012 года на конференции министров обороны 28 стран АТР Панетта сообщил, что США намерены «перераспределить» свои силы. К 2020 году 60 % американских ВМС должны размещаться на Тихом океане и лишь 40 % – в Атлантике. Это было значительным изменением по сравнению с пропорцией 50:50 в 2012 году. Как объяснил Панетта, американские силы в регионе будут включать «шесть авианосцев, а также большинство наших крейсеров, эсминцев, боевых кораблей прибрежной зоны и подлодок». На случай, если кто-то чего-то не понял, Панетта выделил приоритетные направления военных расходов США: «В особенности мы намерены инвестировать деньги в… усовершенствованный истребитель пятого поколения, модернизированные подлодки класса “Вирджиния”, новую электронику и системы связи военного назначения, а также усовершенствованное высокоточное оружие. Это предоставит нашим силам свободу маневра в регионах, где наш доступ и свобода действий могут оказаться под угрозой. Мы понимаем всю сложность действий в столь обширном регионе, как Тихий океан. Именно поэтому мы также собираемся вкладывать средства в новые самолеты-заправщики, новый бомбардировщик и усовершенствованные патрульные и противолодочные самолеты». Ну а на случай, если в рядах собравшихся еще сохранялось какое-то недопонимание, Панетте хватило наглости напомнить слушателям, среди которых были его коллеги из Китая, Филиппин, Японии, Кореи, Индонезии, Лаоса, Камбоджи и Вьетнама, что «на протяжении всей своей истории США воевали. Мы проливали кровь, вновь и вновь ведя в АТР войны для защиты своих жизненных интересов»201. И при этом он с невозмутимым видом настаивал, что наращивание американского военного присутствия в регионе не направлено против Китая. Даже New York Times написала, что «мало кто из присутствующих в это поверил». Министр иностранных дел Индонезии выразил мнение многих недовольных растущим давлением США по вопросу о выборе стороны в конфликте, которое напоминало нападки Джона Фостера Даллеса в 1950-х годах на страны, не желавшие выбрать сторону в холодной войне. «Нас беспокоит, что нас заставляют делать выбор. Мы не хотим находиться в таком положении», – заявил он202.

Американские планы милитаризации региона столкнулись и с другими препятствиями. Некоторые из азиатских союзников США испытывали те же бюджетные проблемы, что и сама Америка. В мае 2012 года Австралия, с которой Обама начал свое азиатское турне за несколько месяцев до этого, объявила о сокращении оборонных расходов на 10,5 %, или 5,5 миллиарда долларов, в последующие четыре года. По мнению Австралийского института стратегической политики, это было самое низкое процентное соотношение к ВВП с 1938 года. Газета Sydney Morning Herald предупреждала: «События в Канберре и Вашингтоне вызывают серьезные сомнения относительно возможности участников альянса выполнять взаимные обязательства. С точки зрения Австралии все предельно ясно. Правительство Гиллард приняло решение сократить расходы Австралии на оборону до наименьших за 74 года размеров… Правительство пересмотрело приоритеты, и оборона оказалась на самом дне»203.

Соединенным Штатам, не считая отказа от военных планов в АТР, немало средств могли сэкономить и сокращение численности вооруженных сил в Европе с 570 до 490 тысяч человек, и сокращение имеющихся там арсеналов. Встретившись с Панеттой в Пентагоне в начале января 2012 года, Обама заявил: «Пришло время перевернуть страницу десятилетней войны… Мы можем обеспечить нашу безопасность и меньшими сухопутными силами. Продолжим избавляться от устаревшей системы времен холодной войны во имя будущих потребностей»204.

Но хотя снижение расходов на оборону, вывод боевых частей из Ирака и начало их вывода из Афганистана представляли собой долгожданный отход от гипермилитаризма эпохи Буша–Чейни, они не означали быстрого и решительного разрыва с имперской политикой, которого от США ожидал весь мир и к которому Обаму призывал человек, при котором перестала существовать советская империя, – Михаил Горбачев. Горбачев настаивал, чтобы Обама пошел по пути тех же смелых инициатив, которые позволили ему самому изменить ход истории. «Америка столкнулась с серьезными проблемами, – сказал он в 2009 году. – Ей срочно требуется перестройка». Горбачев призвал положить конец политике нерегулируемого свободного рынка, которая привела к падению мировой экономики и сохраняющемуся разрыву между самыми богатыми и самыми бедными жителями мира. Он предупреждал, что США больше не могут диктовать свои условия остальному миру. «Все привыкли к тому, что Америка – это пастырь, который всем указывает, что делать. Но этот период уже закончился», – сказал Горбачев. Он осудил опасную милитаризацию международной политики, к которой привели действия правительств Клинтона и Буша, и призвал США уйти из Афганистана так же, как это сделал СССР 25 лет назад, когда Горбачев унаследовал такую же безнадежную и непопулярную войну 205.

В начале 2012 года в мире стали происходить невиданные доселе события. Глобальное могущество США таяло, открывая дорогу целому ряду невероятных возможностей. Некоторые из них, впрочем, таили в себе опасности. Признавая невиданный подъем против правящих элит по всему миру, в 2011 году журнал Time назвал человеком года «Протестующего». В действительности первая искра протестов вспыхнула еще в декабре 2010-го, когда Мохаммед Буазизи, 26-летний тунисский уличный торговец, не выдержав постоянных унижений со стороны полиции, совершил самосожжение. Этот бесхитростный акт отчаяния спровоцировал массовое народное восстание в стране, свергшее президента Зина аль-Абидина бен Али, правившего 23 года. Вид простых тунисцев, бесстрашно противостоявших правителям полицейского государства, встретил отклик в сердцах миллионов униженных своими коррумпированными диктаторскими режимами, за которыми чаще всего стояли США. Волнения быстро перебросились на Алжир, Египет и другие арабские страны. Начавшаяся в феврале 2011 года публикация Wikileaks четверти миллиона американских дипломатических сообщений лишь подлила масла в огонь. Протесты в Ливии, Сирии, Йемене и Бахрейне вскоре стали неуправляемыми. Сопротивление навязанному правительствами и банкирами режиму строгой экономии ширилось в Европе. Особенно масштабными были выступления в Испании, Греции, Италии, Франции и Великобритании. Граждане Китая бросили вызов коррупции и неравенству. В России шли протесты против нарушений на выборах и авторитаризма В. В. Путина. Японцы были возмущены попытками правительства и энергетических компаний скрыть последствия аварии на АЭС в Фукусиме.

А в США движение «Захвати Уолл-стрит» привлекло так необходимое внимание к громадному и постоянно растущему разрыву между 1 % самых богатых и 99 % остального населения. В январе 2012 года исследовательский центр Pew сообщил, что две трети американцев – на 19 % больше, чем в июле 2009-го, – уверены в наличии серьезного конфликта между богатыми и бедными. 30 % – в полтора раза больше, чем 2,5 года назад, – считали, что этот конфликт был не просто острый, а очень острый206. Неудивительно, что стоимость имущества среднестатистической американской семьи в 2010 году, по данным проводящей каждые три года опросы ФРС, упала на 39 % по сравнению с 2007 годом – с 126 400 долларов до 77 300. Доход же людей, не имеющих среднего образования, упал на 54 %. В 2012 году Джозеф Стиглиц подсчитал, что совокупный доход сети Walmart, с ее активами на сумму 90 миллиардов долларов, равнялся доходам 30 % самых бедных американцев207. Бюджетные сокращения, несмотря на все расхождения в их интерпретации, поставили под серьезный вопрос разумность имперских амбиций. Могут ли США позволить себе глобальную империю во времена взлетевшей безработицы, рушащейся инфраструктуры и повального сокращения расходов на социальные нужды? Действительно ли в интересах страны было быть мировым жандармом? Стоит ли Америке еще хоть раз вторгаться в страны, не представляющие никакой угрозы для ее граждан?

Важность внутренних реформ тоже была очевидна. Мысли о правах рабочих, социальной справедливости и антивоенной борьбе, подобные тем, что витали в воздухе в 1930-е и 1960-е годы, вновь завладели умами миллионов людей по всей стране, в особенности молодого поколения. Вспомнив о социальных утопиях, американцы стали размышлять, каким могло бы быть честное, равноправное и справедливое общество. Они не желали больше терпеть безграничную власть и влияние богачей во всех сферах общественной и частной жизни. Движение «Захвати Уолл-стрит» оказало гораздо большее влияние, чем могли надеяться его основатели. Идеи равенства и справедливости изменили политическую атмосферу в США. Растущие связи между американскими активистами и их зарубежными единомышленниками были хорошим началом.

Но существуют и проблемы, требующие немедленного внимания. Глобальное потепление угрожает будущему жизни на планете в такой мере, в которой раньше могла угрожать лишь ядерная война. Уже сегодня тают льды Арктики и Антарктики, растет уровень воды в океанах, по всему миру происходят наводнения и засухи, множатся смертельные заболевания, людям не хватает пищи и питьевой воды. Сами США содрогнулись от последствий рекордных температур, разрушительных ураганов, наводнений, лесных пожаров и засух, не уступающих Пыльной чаше[167]1930-х годов. Ядерная угроза тоже не уменьшилась ни на йоту. Опасность распространения ядерного оружия вплоть до ядерной анархии продолжает существовать. Ядерные арсеналы намного превышают мегатоннаж, который эксперты считают необходимым для начала опустошительной «ядерной зимы». И, несмотря на все обещания Обамы, перспективы серьезного сокращения этих арсеналов, не говоря уже о полной их ликвидации, остаются туманными.

Намечались серьезные изменения, и даже Барак Обама начал демонстрировать слабенькие признаки того, что он понимает необходимость вернуться к курсу изменений, обещанных им во время избирательной кампании 2008 года. Побуждаемый выступлениями движения «Захвати Уолл-стрит», непоколебимым упрямством республиканцев, экономическим застоем, бюджетным давлением и падением собственного рейтинга, в конце 2011 года Обама вновь стал демонстрировать признаки былого динамизма. В его речах стал сквозить популизм. Он открыто приветствовал окончание иракской войны и сокращение расходов на оборону, пусть даже это и было вынужденным шагом. Был ли шанс, что Обама прозреет, подобно Кеннеди, и осознает, какой урон милитаризм и империализм США наносят американскому народу и всему миру? Перспектива этого выглядела крайне туманной, а его речь на базе Форт-Брэгг и то, с какой готовностью он подписал пагубный военный бюджет 2012 года, ничуть не улучшали ситуацию. Очевидным стало то, что реальная перспектива изменений в США – восстановление демократии, равенства и революционного духа – это надежда на то, что американские граждане присоединятся к всемирному движению протеста и продемонстрируют, что усвоили уроки истории как своей собственной, так и всего человечества – истории, которая так долго оставалась закулисной, – и потребуют создания мира, представляющего интересы подавляющего большинства его жителей, а не самых богатых, жадных и могущественных. Рост такого движения является единственной надеждой вырвать американскую демократию из когтей с каждым днем становящегося все более могущественным полицейского государства. Вожди Американской революции прекрасно понимали угрозу подобной тирании. Когда после Филадельфийского конвента 1787 года одна женщина спросила Бенджамина Франклина: «Скажите, доктор, у нас в стране республика или монархия?» – Франклин произнес слова, которые не потеряли своей актуальности и в наши дни: «Республика, мадам, если вы сумеете ее сохранить»208.