Конец холодной войны: упущенные возможности 7 страница

Застигнутый врасплох масштабами восстания, Пентагон отправлял американских солдат в бой на технике, недостаточно хорошо бронированной даже для того, чтобы защитить их от самодельных взрывных устройств. Полнейшая некомпетентность чиновников, направленных в Ирак правительством Буша, начинала подрывать доверие к последнему. Washington Post сообщала, что претендентов на тот или иной пост выбирали не по признаку понимания ими проблем развития, навыков в сфере кризисного управления или знания специфики Ближнего Востока, а на основе правых убеждений и личной преданности правительству Буша. Джим О’Бейрн, политический назначенец Буша, спрашивал претендентов на должности, голосовали ли они за Буша, одобряют ли они его войну с терроризмом и даже поддерживают ли они решение Верховного суда по вопросу абортов. По словам газеты, «24-летний парень, никогда не работавший в финансовой сфере, был нанят Белым домом для надзора за возобновлением работы багдадской биржи. Дочь известного неоконсервативного обозревателя, только что заочно окончившая евангелический университет, была назначена управлять 13-миллиардным иракским бюджетом, и это при том, что не имела ни малейшего представления о бухгалтерском учете». В статье говорилось, что многие из тех, чьей задачей было восстановление Ирака, сосредоточились вместо этого на «установлении простой шкалы налогообложения… разбазаривании правительственных активов… и истощении запасов продовольствия»165, в то время как экономика катилась в пропасть, а уровень безработицы был устрашающим.

В мае 2003 года специалисты по обеспечению правопорядка из Министерства юстиции США сообщили, что Ирак нуждается в 600 иностранных советниках для реформирования полиции. Белый дом назначил бывшего комиссара полиции Нью-Йорка Бернарда Керика на пост временно исполняющего обязанности министра внутренних дел Ирака. С собой он привез дюжину советников. Керик, приговоренный впоследствии к тюремному заключению по восьми уголовным статьям, пробыл в Ираке три месяца, оставив страну в худшем состоянии, чем она была до его приезда. Назначенцы Буша оказались пародией на государственное руководство. Свято веруя, что правительство не обязано ничего делать для народа, они решили подтвердить верность своих убеждений на практике. К сентябрю 2004 года условия ухудшились настолько, что Амр Мусса, генеральный секретарь Лиги арабских государств, объявил: «Врата ада отверзлись в Ираке»166.

Испытывая нехватку войск, необходимых для выполнения хотя бы основных функций, правительство наняло целую армию сотрудников различных частных охранных агентств и гражданских подрядчиков, которым предстояло работать вместо силовых ведомств. Стоимость их услуг была чрезмерно высокой, а надзор за их деятельностью практически не осуществлялся. К 2007 году число таких наемников уже составляло 160 тысяч. Многие бойцы компании Blackwater до отправки в Ирак служили в различных правых военизированных формированиях в Латинской Америке167. Иракские власти предоставили им, как и другим иностранным служащим, судебный иммунитет. Подрядчиками для других операций были наняты такие компании, как Halliburton, которая озолотилась на своей деятельности в Ираке, Афганистане и Кувейте. Имея 40 тысяч сотрудников в одном лишь Ираке, в 2008 году она заработала более 24 миллиардов долларов на сомнительных контрактах, заключенных без конкурса. После вторжения компания переместилась с 19-го на первое место в списке крупнейших подрядчиков американской армии168. Когда сенатор Патрик Лихи с трибуны сената обвинил Чейни в том, что Halliburton обогащается в Ираке самым бессовестным образом, Чейни просто послал его матом169. Halliburton и ее дочерняя компания КБР не только постоянно перегружали электросети в иракских правительственных зданиях: безалаберность их сотрудников во время электрификации американских военных баз привела к сотням пожаров и смерти многих американских солдат от ударов током170.

Условия продолжали ухудшаться. 22 февраля 2006 года взрыв бомбы разрушил золотой купол священной для шиитов мечети в городе Самарра. Разъяренные шииты атаковали суннитов и их святыни по всей стране171. Взрывы террористов-смертников и убийства мирных жителей стали обычным явлением. Страна балансировала на грани гражданской войны.

Лауреат многочисленных премий журналистка Хелен Томас обратилась к Джорджу Бушу: «Господин президент, вы начали эту войну. Это был ваш выбор, и вы можете отказаться от него сегодня… 2 миллиона иракцев покинули свою страну в качестве беженцев. Еще 2 миллиона лишились крова над головой. Погибших тысячи и тысячи. Разве вы не понимаете, что именно вы привели “Аль-Каиду” в Ирак?» – «Я надеялся решить проблему дипломатическим путем, – ответил Буш. – Именно поэтому я многократно посещал штаб-квартиру ООН и работал с Советом Безопасности, который единогласно принял резолюцию, требовавшую от Ирака раскрыть информацию о своей военной программе и разоружиться либо столкнуться с серьезными последствиями нежелания это сделать»172.

До этого Буш сказал, что вторгся в Ирак после того, как дал Саддаму «шанс впустить в страну инспекторов, но он этого не сделал». Даже Washington Post сочла себя обязанной написать: «Заявление президента, что война началась потому, что Ирак не позволил провести инспекции, противоречит событиям, которые привели к войне этой весной: Хусейн пустил инспекторов, но Буш воспротивился расширению их деятельности, потому что не считал ее эффективной»173.

Брюс Бартлетт, работавший в правительствах Рейгана и первого Буша, так описал психологию Джорджа Буша-младшего в интервью журналисту Рону Саскинду в 2004 году:

«Именно поэтому взгляд Джорджа Буша-младшего на “Аль-Каиду” и исламских фундаменталистов так ясен. Он считает, что мы должны перебить их всех до единого. Их нельзя переубедить, они – экстремисты, движимые безумными идеями. Он понимает их так хорошо просто потому, что сам такой же, как они… Именно поэтому он игнорирует людей, проливающих свет на неудобные для него факты. Он искренне верит в то, что выполняет миссию, возложенную на него Богом. Это абсолютная вера, исключающая любой анализ. Смысл веры в том, чтобы верить в то, что невозможно подтвердить опытом. Но невозможно управлять миром с помощью веры».

Саскинд отметил, что люди ставят под сомнение политику Буша как идущую вразрез с реальностью, а «президент отвечает, что в деле управления государством он полагается на свои “чувства” или “инстинкты” и молится за страну». Один из главных советников Буша обвинил Саскинда в том, что тот принадлежит к «сообществу реалистов». Он сообщил, что «современный мир базируется не на этом. Теперь мы империя. Действуя, мы создаем нашу собственную реальность… Мы – актеры на сцене истории… а вам – вам всем – остается лишь разбираться в том, что мы делаем»174.

Не все столь радостно отрицали реальность. Семь сержантов 82-й воздушно-десантной дивизии так описывали ситуацию в Ираке репортерам New York Times в августе 2007 года:

«После 15-месячной службы в Ираке вашингтонские дебаты кажутся чем-то совершенно сюрреалистическим… Считать, что американцы, которым в стране уже давно не рады (если когда-то вообще были рады), могут подавить беспрерывные восстания местного населения карательными мерами, – это уже просто клиника… Сунниты… формируют ополчения, иногда при нашей негласной поддержке… Само иракское правительство работает с нами лишь потому, что по вполне очевидным причинам боится, как бы суннитские ополченцы не повернули оружие против правительства после ухода американцев… Подавляющее большинство иракцев чувствует себя во все меньшей и меньшей безопасности и считает нас оккупантами, не способными навести порядок после четырех лет пребывания в стране. И вероятность наведения порядка становится еще меньшей из-за того, что мы вооружаем все воюющие стороны… Наши попытки подавить восстания и улучшить социально-экономические условия в стране с треском провалились. 2 миллиона иракцев живут в соседних странах в лагерях беженцев. Городам не хватает электричества и телефонной связи. В них царит антисанитария… В ситуации полнейшего беззакония улицами правят те, у кого есть оружие. Простейшие повседневные дела становятся подвигом. За четыре года оккупации мы не смогли выполнить ни одного своего обещания… Главный вопрос для среднего иракца – где и как его убьют… Наша оккупация… лишила их самоуважения. Скоро они поймут, что единственный способ вернуть собственное достоинство – это назвать нас теми, кто мы есть на самом деле, то есть армией оккупантов, и вынудить нас уйти»175.

В начале 2008 года Джозеф Стиглиц и гарвардский экономист Линда Билмс подсчитали, что общая стоимость иракской войны может достигать 3 триллионов долларов, в 1765 раз больше, чем обещал Нациос176. И что получили взамен иракцы и американские налогоплательщики? В 2008 году Международный Красный Крест сообщил о гуманитарном кризисе в Ираке: миллионы жителей страны не имели доступа к чистой воде, канализации и здравоохранению. «Гуманитарная ситуация в стране остается одной из самых критических в мире», – заявила организация. 20 из 34 тысяч врачей, работавших в Ираке в 1990-е годы, покинули его; 2200 были убиты, 250 похищены177. В 2010 году Transparency International назвала Ирак одной из четырех самых коррумпированных стран мира. Хуже обстоит дело только в Афганистане, Мьянме и Сомали178.

Но наиболее показательным в плане достижений США было событие, произошедшее в марте 2008 года. Тогда Багдад принимал двух важных гостей: Дика Чейни и иранского президента Махмуда Ахмадинежада. Чейни прибыл в Багдад под завесой секретности и защитой целой армии сотрудников службы безопасности, после чего быстро улетел еще прежде, чем о его присутствии стало известно. Ахмадинежад же во всеуслышание объявил о своих планах, его кортеж открыто проехал по городу от аэропорта. Газета Chicago Tribune писала:

«В первый же день своего исторического визита в Ирак Ахмадинежад был встречен объятиями и поцелуями… Это был символ того, что бывшие враги окончательно порвали с прошлым и что США в Ираке следует готовиться к новым проблемам…» Ахмадинежад… запланировал провести в Багдаде два дня. Он остановился вне пределов относительно безопасной «зеленой зоны»… В понедельник Ирак и Иран объявят о заключении целой серии двусторонних соглашений в сфере торговли, а также поставок электричества и нефти. «Возможности для сотрудничества с нашим соседом Ираном безграничны», – сказал репортерам аль-Малики. Ахмадинежад был первым иностранным лидером, которого иракские власти приняли на государственном уровне. Они с иракским президентом Джалялем Талабани рука об руку обошли строй почетного караула, пока военный оркестр играл торжественный английский марш. Дети преподнесли иранскому лидеру цветы. Весь иракский кабинет министров выстроился для того, чтобы приветствовать его… На каждом шагу Ахмадинежад и иракские политики подчеркивали общность интересов двух стран, враждебность в отношениях между которыми исчезла после того, как американское вторжение привело к установлению в стране власти шиитского правительства… «Два народа, иракский и иранский, будут работать вместе ради того, чтобы вывести Ирак из кризиса», – пообещал Ахмадинежад. «…Ирак уже находится в руках иранцев. Полное установление контроля с их стороны – лишь вопрос времени, – сказал суннитский депутат иракского парламента Миталь аль-Алузи. – Ахмадинежад хочет сказать простую вещь: мистер Буш, мы выиграли, а вы проиграли».

Стоя в подконтрольной американцам «зеленой зоне» бок о бок с иракским премьером, Ахмадинежад отверг все обвинения Буша в том, что иранские агенты вооружают и готовят шиитских ополченцев, и потребовал, чтобы США «приняли реалии этого региона: иракскому народу не нравятся американцы, и он не станет их поддерживать»179.

Он был прав. Американцы проигрывали по всему фронту, а Иран одерживал победу за победой. Оттеснив главного врага, он стал в регионе самым влиятельным игроком.

Завязшие в двух безнадежных войнах США мало что могли поделать с Ираном, страной, которую Буш одной из первых включил в свою «ось зла». Америка лишь постоянно осуждала Иран за расширение ядерной программы, вмешательство в дела Ирака, поддержку терроризма и провокационные заявления его президента. Из-за своей склонности к конфронтации с Ираном Буш упустил историческую возможность исправить в начале десятилетия отношения с этой страной на американских условиях.

После терактов 11 сентября Иран помогал США в борьбе против общего врага – афганских талибов. Затем, после неформальных переговоров, Иран предложил американцам в мае 2003 года отличную сделку. В обмен на гарантии безопасности, взаимное уважение и доступ к мирным ядерным технологиям он предложил признание Израиля, «полную прозрачность» своей ядерной программы, борьбу с террористическими группировками в Иране, прекращение материальной помощи палестинским оппозиционным организациям, включая ХАМАС, давление на эти организации для «прекращения насильственных действий против мирного населения» Израиля и совместные усилия по превращению ливанской «Хезболлы» в организацию, которая «будет скорее политической, чем военной». Но из-за стремления неоконсерваторов в правительстве Буша свергнуть иранский режим, а никак не налаживать с ним отношения они отвергли иранские предложения и стали готовиться к войне180. Это была огромная ошибка.

В 2005 году Филип Джиральди, бывший высокопоставленный сотрудник ЦРУ, сообщил, что Пентагон по указке Чейни приказал командованию стратегической авиации разработать план «массированного воздушного удара по Ирану с использованием как обычного оружия, так и тактического ядерного»181. Ядерное оружие предназначалось для укрепленных и подземных комплексов, а также завода по обогащению урана в Нетензе. Яростное сопротивление со стороны КНШ заставило Буша и Чейни отказаться от этого варианта. В 2007 году правительство Буша вновь начало мутить воду. В конце октября, чуть больше чем за год до истечения полномочий, Буш предупредил, что Иран намерен заполучить ядерное оружие, и это может привести к Третьей мировой войне. Его попытки напугать общественность войной провалились в начале декабря, когда разведка выпустила новое Национальное разведывательное оценивание: в нем говорилось, что Иран прекратил военную ядерную программу еще в 2003-м, что прямо противоречило выводам, сделанным всего двумя годами ранее182.

Самая серьезная угроза американским интересам исходила из соседнего с Афганистаном Пакистана, сыгравшего ключевую роль в создании и поддержке Талибана. Пакистанская разведслужба – Директорат межведомственной разведки (МВР) – также поддерживала тесные связи с «Аль-Каидой» вплоть до отправки боевиков-исламистов в ее тренировочные лагеря. Впоследствии этих боевиков направляли для организации террора с целью подрыва власти Индии на спорной территории Кашмира. Всего через два дня после 11 сентября Буш предъявил пакистанцам ультиматум – заместитель госсекретаря Ричард Эрмитидж передал генералу Махмуду Ахмаду, главе МВР, список из семи обязательных требований, в которые входили прекращение поддержки и дипломатических отношений с Талибаном, предоставление воздушных коридоров американским самолетам, доступ к военно-морским базам и аэропортам, а также публичное осуждение терроризма. По словам президента Первеза Мушаррафа, Эрмитидж сказал Ахмаду, что в случае неподчинения требованиям Пакистан «загонят бомбардировками обратно в каменный век». Так что, хотя пакистанцы не доверяли США и обвиняли их во многих своих бедах («После того как Советы были вынуждены уйти из Афганистана, – говорил Шамшад Ахмад, пакистанский посол в ООН и бывший министр иностранных дел, – вы бросили нас в водоворот послевоенных проблем: наплыв беженцев, контрабанда наркотиков и оружия, культура, основанная на автомате АК»)183, у них просто не было выбора. Согласие Пакистана, несмотря на всю его неискренность, открыло дверь для отправки огромных объемов американской военной помощи Индии и Пакистану, которая стала возможной после отмены Бушем введенного Клинтоном в 1998 году запрета на такую помощь, причиной чего были проведенные обеими странами ядерные испытания. Несмотря на обещание Пакистана помогать США в Афганистане, его основной заботой оставалась Индия. МВР, в свою очередь, продолжал финансировать боевиков Талибана.

Конфликт между Индией и Пакистаном вспыхнул вновь после того, как боевики-исламисты организовали атаку на индийский парламент в декабре 2001 года. Война между двумя ядерными государствами казалась неизбежной. Индия и Пакистан стянули к демаркационной линии в Кашмире контингенты общей численностью в миллион солдат. Специалисты опасались, что индийская армия разобьет пакистанскую, после чего Пакистан выполнит свою угрозу нанести по Индии ядерный удар. По оценке Пентагона, в результате обмена ядерными ударами 12 миллионов людей могли погибнуть почти мгновенно. Окончательно безумной ситуация стала после заявления генерала Мирзы Аслам-бека, сказавшего: «Не понимаю, что вас так беспокоит. Вы можете умереть под колесами автомобиля или в результате ядерной войны. Вы в любом случае когда-нибудь умрете»184. Индийцы были не менее упрямы. Генерал Сундарараджан Падманабхан, начальник штаба сухопутных войск Индии, заметил: «Если будет война – что ж, это замечательно. Если не будет, обойдемся как-нибудь»185.

Поток американского оружия в Пакистан продолжал осложнять ситуацию. Хотя кризис был временно разрешен, за один 2006 год американские военные поставки достигли 3,5 миллиарда долларов, сделав Пакистан крупнейшим в мире получателем американского оружия. Ситуация стала еще более скандальной, когда в 2003 году стало известно, что А. К. Хан, отец пакистанской ядерной индустрии, на протяжении 15 лет руководил сетью по продаже документации и необходимых для производства бомб материалов Северной Корее, Ливии, Ирану и, возможно, другим странам. Было известно, что Хан и его коллеги посещали также Сирию, Саудовскую Аравию, Египет, Чад, Мали, Нигерию, Нигер и Судан. Были доказательства того, что командование пакистанской армии и правительство страны поддерживали действия Хана. США, в свою очередь, закрывали глаза на пакистанскую ядерную программу в обмен на помощь страны в борьбе против СССР в Афганистане – политика, предложенная Бжезинским и осуществлявшаяся Рейганом. Хан публично признался в своем проступке и на следующий же день был помилован Мушаррафом, который назвал его «своим героем». В течение пяти лет Хан де-факто оставался под домашним арестом, но пакистанские чиновники никогда не выдвигали против него обвинений и так и не позволили американцам допросить его. Один пакистанский сенатор смеялся: «Американцы потребовали кровавой жертвы. Мушарраф ограничился небольшой трепкой А.К.»186

В действительности США большего от Мушаррафа и не требовали. Бывший высокопоставленный сотрудник американской разведки жаловался журналисту Сеймуру Хершу: «Хан с готовностью продавал чертежи, центрифуги и новейшие образцы вооружений. Он был главным распространителем ядерного оружия во всем мире. Но его помиловали, а Белый дом даже не пикнул»187. Вместо этого США продолжали предоставлять Мушаррафу, пришедшему к власти в результате военного переворота в 1999 году и правившему железной рукой вплоть до своего свержения в 2008-м, военную помощь и поддерживать его политически. Поддержка американцами диктатора и его соратников-военных отнюдь не способствовала улучшению отношений с жителями вконец обнищавшей Исламской Республики. В 2007 году опрос центра социологических исследований Pew показал, что лишь 15 % пакистанцев относятся к США с симпатией. Даже симпатизировавших Индии, главному врагу Пакистана, с которым страна воевала четырежды, за год до этого было 23 %188. В 2007 году 46 % пакистанцев сказали, что с симпатией относятся к Усаме бен Ладену. К Бушу с симпатией относились 9 %189.

С Россией Бушу тоже не удалось завязать особо дружественных отношений. Несмотря на свои слова о том, что он заглянул российскому президенту Владимиру Путину в душу и ему понравилось то, что он увидел, Буш, как и Клинтон до него, относился к России высокомерно. Вскоре после вступления в должность Буш, несмотря на возражения России, вышел из договора по ПРО для продвижения своих инициатив в этой сфере. Но их встреча с Путиным в июне 2001 года прошла в удивительно дружеской атмосфере. После атак 11 сентября Путин стал первым зарубежным лидером, позвонившим Бушу, чтобы выразить соболезнования. 24 сентября он огласил план поддержки американцев в их борьбе с терроризмом, состоящий из пяти пунктов. Он был готов не только делиться разведывательной информацией и предоставлять американцам российское воздушное пространство, но и согласиться с размещением американских солдат на Среднем Востоке и даже помочь США с таким размещением, что вызвало серьезное сопротивление в военных и разведывательных кругах РФ.

А. К. Хан, отец пакистанской ядерной индустрии, который, как выяснилось в 2003 году, на протяжении 15 лет руководил сетью по продаже документации и необходимых для создания бомб материалов Северной Корее, Ливии, Ирану и, возможно, другим странам. США закрывали глаза на пакистанскую ядерную программу в обмен на помощь страны в борьбе против Советов в Афганистане.

За такую щедрость Буш отплатил Путину нарушением обещания своего отца не расширять НАТО в сторону границ России, начав окружать страну американскими и натовскими базами, часть из которых расположилась на территории бывших советских республик. Вторая волна расширения началась в конце 2002 года и закончилась принятием в альянс Румынии, Словакии, Словении, Литвы, Латвии и Эстонии в марте 2004-го. Россия была категорически против. Распространение НАТО на страны бывшего Варшавского договора было спорным само по себе, но ее расширение на бывшие советские республики: Литву, Латвию и Эстонию – и вовсе было оскорбительным.

Буша совершенно не волновало мнение России. Он стремился расширять НАТО все дальше. В 2008 году к альянсу присоединились Хорватия и Албания. Буш также дал понять, что намерен добиться вступления в НАТО Грузии и Украины, несмотря на протесты со стороны России и предупреждения стран – членов НАТО, что это нанесет серьезный урон отношениям между РФ и Западом. Русские не сомневались, что американские программы по развитию демократии на Украине, в Грузии и Белоруссии являются прикрытием для дальнейшего расширения НАТО в целях изоляции России.

Американо-российские отношения, выглядевшие столь многообещающими в 2001 году, получили серьезный удар в 2003-м, когда США решили вторгнуться в Ирак. Российские официальные лица пригрозили наложить вето на военную резолюцию в ООН, если Буш решит пойти по этому пути. Недоверие России к США было так велико, что она отказалась от проекта договора по стратегическим вооружениям, задачей которого было значительное сокращение его запасов.

В апреле 2005 года Путин в своем ежегодном обращении к парламенту назвал распад СССР «величайшей геополитической катастрофой минувшего века». Учитывая, какие невзгоды России пришлось пережить в эпоху дикого капитализма, многие простые русские тоже вспоминали СССР с ностальгией190. В некоторых регионах страны начались попытки переоценить роль Сталина, поскольку многие граждане хотели почтить его вклад в советскую историю и особенно роль в достижении Победы во Второй мировой войне и были готовы отодвинуть на задний план вопрос о его преступлениях. «Запад никогда не упускал шанса переписать историю и преуменьшить роль нашей страны в победе над фашизмом, так что сейчас есть очень много причин не забывать о Сталине», – сказала Любовь Слиска, первый вице-спикер российского парламента191.

Русских также настораживала политика Буша в ядерной области. Пугая всех несуществующим иракским ОМП, Буш опасно расширил основания для применения ОМП реального. В 2002 году в своей «Оценке положения в ядерной сфере» (ОПЯС) он намеренно представил грань между ядерными и обычными вооружениями чрезвычайно размытой и нацелил ракеты на страны, не обладавшие ядерным оружием. Это не только привело к тому, что у таких стран пропал всяческий стимул воздерживаться от разработки ядерного оружия, но и дало им понять, что именно его создание позволит им перестать быть потенциальными целями для нанесения ядерного удара. В ОПЯС говорилось, что США имеют право применить ядерное оружие в случае, если: 1) любое ОМП будет использовано против них самих; 2) есть необходимость уничтожить укрепленные либо подземные объекты, которые невозможно разрушить с помощью обычного оружия; 3) США столкнутся с «непредвиденными обстоятельствами военного характера»192. Понимая, сколь опасна новая политика, New York Times разместила на первой полосе редакционную статью под названием «Америка как ядерный изгой», в которой говорилось: «Если другая страна планирует разработку ядерного оружия и нанесение превентивного удара по неядерным странам, Вашингтон справедливо называет ее государством-изгоем. Но ведь именно так предлагается поступать самим США в опубликованных на прошлой неделе планах, которые Пентагон представил президенту Бушу… Но еще более опасным является расширение Пентагоном списка оснований для применения ядерного оружия, что подрывает фундаментальные принципы договора о его нераспространении»193. Согласно договору, США и другие ядерные державы юридически обязываются предпринимать меры по сокращению своих ядерных арсеналов. Буш же не только игнорирует это положение, но и выступает за разработку новых малых ядерных боеприпасов и бомб для уничтожения бункеров. Размеры же сделают такие боеприпасы более удобными для применения на поле боя.

Ядерная политика Буша угрожала дестабилизацией всему режиму нераспространения. В своей чрезвычайно интересной статье, опубликованной 6 августа 2003 года, мэр Хиросимы Тадатоси Акиба резко осудил безрассудство США:

«Договор о нераспространении ядерного оружия, главное международное соглашение, регулирующее сокращение ядерных арсеналов, находится на грани краха. И главной причиной является ядерная политика США, в рамках которой прямо заявляется о возможности нанесения превентивного ядерного удара и содержится призыв о возобновлении исследований в сфере малых ядерных боеприпасов и других видов так называемого “применимого ядерного оружия”. Похоже, американцы поклоняются ядерному оружию как богу»194.

Некоторые моменты ОПЯС обеспокоили российское руководство, но его реакцию невозможно даже сравнить с шоком, который произвела вышедшая весной 2006 года статья в мартовско-апрельском номере журнала Foreign Affairs , вестника американского Совета по международным отношениям. В этой статье Кейр Либер из Университета Нотр-Дам и Дэрил Пресс из Университета штата Пенсильвания проанализировали относительные преимущества и уязвимость американских, российских и китайских ядерных сил и заключили, что после окончания холодной войны американские ядерные возможности значительно возросли, а российский ядерный арсенал «резко сократился, в то время как развитие китайских технологий в этой сфере и вовсе было нулевым», что создало ситуацию, в которой ни русские, ни китайцы не смогут эффективно ответить на американское ядерное нападение. Это давало США долгожданную возможность первого удара. Они могли безнаказанно уничтожить и Россию, и Китай. Давние противники США не смогли бы нанести ответный удар, и в обозримом будущем такое положение вещей должно было сохраниться.

Авторы также рассуждали об истинных причинах стремления США создать щит ПРО. Такой щит не был бы, как думало большинство, «ценен в оборонном плане сам по себе», поскольку не смог бы защитить против массированного ядерного удара со стороны России. Он разрабатывался в контексте нападения, для отражения ответного удара, наносимого небольшим числом российских или китайских ракет, уцелевших после американского первого удара195.

В академических кругах идеи Либера и Пресса были известны уже два года. Однако публикация их в Foreign Affairs произвела фурор. Washington Post сообщила, что статья довела Россию до «полуобморочного состояния» и заставила вспомнить о «Докторе Стрейнджлаве»196. Российский экономист и бывший исполняющий обязанности премьер-министра Егор Гайдар написал в своей статье в Financial Times , что «публикация подобных идей в уважаемом американском журнале произвела эффект разорвавшейся бомбы. Даже не склонные к антиамериканской истерии российские журналисты и аналитики сочли это выражением официальной позиции США»197.

Путин немедленно объявил, что Россия приложит все необходимые усилия для сохранения своих возможностей в сфере ядерного сдерживания. Но эта публикация, по мнению Виталия Шлыкова, стратегического аналитика и бывшего сотрудника советского ГРУ, была «серьезным ударом по престижу Путина». «Теперь он ни перед чем не остановится для модернизации российского потенциала сдерживания», – предсказал Шлыков. Многие российские специалисты отмечали, что на вооружение вот-вот должны поступить новые ядерные ракеты, способные преодолеть американские системы ПРО. Они были разработаны в ответ на отказ Буша от договора по ПРО в 2001 году. В число этих систем вошли МБР «Тополь-М», а затем и ракеты «Булава», предназначенные для запуска с атомных подводных лодок198.

Многие российские специалисты спорили, случайным ли был выбор времени публикации, а если нет, то что хотел этим сказать Совет по международным отношениям. «Многие считали, что это не простое совпадение и статья была заказной», – объяснял Дмитрий Суслов, аналитик московского независимого Совета по внешней и оборонной политике. Из-за того что в статье, по его словам, было немало правды, она заставила экспертов по безопасности «очень волноваться». Его удивляло, что при наличии в современном мире немалого числа государств, обладающих ядерным оружием, США и РФ по-прежнему держат под прицелом друг друга. Но публикация статьи означала, что изменений в ситуации ждать не приходится. «Эта статья, – отмечал он, – как минимум отсрочила на неограниченное время любые наши переговоры с американцами об отказе от концепции гарантированного взаимного уничтожения».