Империя терпит поражение 1 страница

Линдон Б. Джонсон

 

Фидель Кастро обедал с французским журналистом Жаном Даниэлем, когда узнал об убийстве Кеннеди. Он трижды выкрикнул: «Это плохая весть!» За день до этого он сказал Даниэлю, что Кеннеди может стать величайшим американским президентом. Теперь все изменилось. Кастро предсказал: «Вот увидите. Я их знаю, они попытаются обвинить во всем нас». Его опасения еще больше усилило то, что в новостях Освальда уже окрестили «прокастровским марксистом». Он спросил Даниэля, что Джонсон думает о Плайя-Хирон и «насколько он контролирует ЦРУ»1.

Когда Хрущев услышал эту новость, он не выдержал и зарыдал. Он смог вернуться к своим обязанностям лишь через несколько дней. Один из дипломатов сказал пресс-секретарю Белого дома Пьеру Сэлинджеру: «Он несколько дней бесцельно бродил по кабинету, будто его оглушили»2. Хрущев посетил посольство США и расписался в книге соболезнований, а своего заместителя А. И. Микояна направил в США, чтобы тот лично представлял его на похоронах. С трудом сдерживая слезы, Микоян подошел к стоявшей рядом с гробом Жаклин Кеннеди. Тронутая Жаклин взяла его за руки. Существуют две версии относительно того, что она сказала. Сама она вспоминает, что сказала: «Пожалуйста, передайте господину Председателю [Совета министров]: я знаю, что они с моим мужем вместе трудились на благо мира во всем мире, а теперь он вместе с вами должен продолжить дело моего мужа»3. Дин Раск говорил, что слова были такими: «Мой муж погиб. Теперь мир зависит от вас». Жаклин Кеннеди написала Хрущеву, что хотя он и ее супруг были «противниками», но «их объединяла решимость спасти мир от разрушения»4.

 

 

 

Линдон Джонсон приносит присягу после убийства Кеннеди 22 ноября 1963 года. Новый президент был полной противоположностью своему предшественнику.

 

 

Линдон Джонсон был полной противоположностью своему погибшему предшественнику. Родился он в Стоунуолле (штат Техас) в 1908 году. Его родители были учителями, а отец к тому же пять раз был депутатом палаты представителей Законодательного собрания штата. После окончания техасского Юго-Западного педагогического колледжа Линдон начал карьеру в политике сперва на уровне штата, а в 1937 году был избран в палату представителей конгресса США. В 1948 году стал сенатором, затем успешно возглавлял в сенате демократическое большинство. О его методе руководства – «пилюлях Джонсона» – ходили легенды. Политические обозреватели Роланд Эванс и Роберт Новак отмечали: «Когда Джонсону удавалось вцепиться в какого-нибудь сенатора… он мог посвятить тому десять минут, а мог не отпускать часами. Он мог взывать, обвинять, упрашивать, насмехаться, чуть не плакать, жаловаться… Целая гамма человеческих эмоций… Возражали ему редко, так как Джонсон был готов к возражениям еще до того, как они прозвучат»5. Он был эгоистичен, властен, хитер и к тому же на редкость груб. Ему нравилось приглашать коллег в туалет и беседовать с ними, сидя на унитазе. Он мало смыслил во внешней политике, но компенсировал невежество ярым антикоммунизмом. Любил повторять: «Если сегодня пустишь какого-нибудь наглеца к себе во двор, завтра он усядется на твое крыльцо, а послезавтра изнасилует твою жену в твоей же собственной постели»6.

Джонсон не стал тратить время и сразу заявил, что «не намерен терять Вьетнам»7. Однако его истинной целью были не войны в дальних краях, а социальные реформы внутри страны. «Я не хочу быть президентом, который строит империи, стремится к величию и расширяет владения. Я хочу быть президентом, который учит ваших детей… помогает накормить голодных… помогает беднякам найти свое место в жизни и защищает избирательное право любого гражданина на любых выборах». Аверелл Гарриман считал, что, если бы не Вьетнам, «он стал бы величайшим президентом в истории». Увы, Джонсон никогда и близко не подошел к такому титулу8.

На второй день после вступления в должность Джонсон заявил своим советникам, что намерен решительно защищать американские интересы во Вьетнаме. Директор ЦРУ Джон Маккоун сразу же понял, что Джонсон не согласен с «присущим Кеннеди упором на социальных реформах [во Вьетнаме]; он терпеть не мог тратить время на «игру в добрячков»9. Джонсон не поддерживал и планы Кеннеди по выводу войск из Вьетнама к 1965 году, хотя до своего избрания он также не планировал посылать туда американские боевые части или бомбить Северный Вьетнам. Однако непопулярное, жестокое и коррумпированное правительство Юга, поддерживаемое США, проигрывало Национальному фронту освобождения одно сражение за другим.

 

 

 

Джонсон выдает сенатору Ричарду Расселу печально знаменитую «пилюлю». Эгоистичный, властный, хитрый и на редкость грубый, Джонсон мало смыслил во внешней политике.

 

 

Через четыре дня после гибели Кеннеди Джонсон подписал меморандум о действиях по защите национальной безопасности за номером 273, в котором заявлял о намерении США всерьез взяться за Вьетнам. Более ранние варианты этого меморандума четко определяли: тайными операциями на севере должны заниматься только южновьетнамские войска. Окончательный вариант меморандума 273 уже допускал непосредственное участие американцев в таких операциях10.

Джонсон изначально сделал роковую ошибку, поверив сказкам о военных успехах, вместо того чтобы провести трезвый анализ неудач в военной и политической кампании. Когда директор ЦРУ Маккоун попытался объяснить, что дела в Южном Вьетнаме идут гораздо хуже, чем кажется президенту, тот захлопнул дверь у него перед носом. В Овальном кабинете Маккоуну больше были не рады, и все общение с ним было сведено к письменным докладам, которые президент читал от случая к случаю11.

Поначалу Джонсон не был так уж уверен в важности решительных мер во Вьетнаме. В мае 1964 года он набросился на Макджорджа Банди со словами: «Какой мне ко всем чертям толк от Вьетнама?»12 И это при том, что в 1954-м он сам ответил на этот вопрос в газетном интервью, сказав, что Индокитай с его залежами олова и марганца является «богатым трофеем»13. Посол Генри Кэбот Лодж говорил об этом более развернуто: «Кто владеет Вьетнамом или имеет на него влияние, может влиять на развитие Филиппин и Тайваня на востоке, Таиланда и Бирмы с их безбрежными рисовыми полями на западе, а также Малайзии и Индонезии с их каучуком, рудой и оловом на юге. Вьетнам не живет в географическом вакууме: из Вьетнама можно контролировать огромные богатства и население региона, а можно и внести в регион дестабилизацию»14. Артур Таннел из сайгонского отделения Службы зарубежных инвестиций предсказывал, что «после войны американских бизнесменов здесь ждет большое будущее»15. Чарльз Мерфи писал в журнале Fortune : «Каждый акр региона, на первый план в котором сейчас выдвигаются драматические события во Вьетнаме, обладает богатейшими ресурсами». Сенатор Гейл Макги называл Юго-Восточную Азию «последним богатым ресурсами регионом, который не находится под контролем одной из великих держав». «Условия жизни самих вьетнамцев» он открыто считал «вопросом второстепенным»16.

Джонсон также боялся политических последствий поражения в войне. Его постоянно мучили кошмары о том, что случится, если он проявит нерешительность или проиграет:

 

 

«Роберт Кеннеди этого не упустит… он будет всем говорить, что я предал обязательства Джона Кеннеди перед Южным Вьетнамом… Что я был трусом. Человеком, недостойным называться мужчиной. Бесхребетным типом… Каждую ночь, засыпая, я видел себя связанным на земле среди поля. Вдалеке слышались голоса тысяч людей. Они бежали ко мне с криками: “Трус! Предатель! Слабак!”»17

 

 

Джонсон одобрил предложенную Макнамарой стратегию оказания умеренного давления на север. Возмущенный КНШ рвал и метал, требуя снять все ограничения.

В августе 1964 года Джонсон и Макнамара использовали сфабрикованный инцидент в Тонкинском заливе[110]как предлог для эскалации войны. Макнамара и другие правительственные чиновники утверждали, что мнимое нападение на американские эсминцы было «умышленным и неспровоцированным»18, а пресса повторяла эту фразу на все лады.

Тем не менее на выборах 1964 года Джонсон старался подать себя как кандидата-миротворца, с праведным гневом обрушиваясь на еще большего «ястреба» – сенатора от штата Аризона Барри Голдуотера, который угрожал применить во Вьетнаме ядерное оружие. Перед выборами Джонсон уверял избирателей: «Мы не собираемся посылать американских парней за 15–16 тысяч километров для того, чтобы они делали дело за азиатских парней». Общество было полностью с ним согласно. В январе 1965 года опрос, проведенный среди 83 сенаторов, показал, что лишь семеро поддерживают идею бомбардировок севера или высадки боевых частей на юге. Вице-президент Губерт Хэмфри призвал Джонсона воздержаться от эскалации конфликта. В ответ Джонсон перестал приглашать Хэмфри на последующие совещания, где принимались ключевые политические решения, а также запретил ему на год посещать заседания Совета национальной безопасности, несмотря на то что вице-президент по закону является членом СНБ19.

После выборов все действия Джонсона были направлены на неуклонную эскалацию конфликта. В декабре 1964 года Генеральный секретарь ООН У Тан сообщил Дину Раску, что Ханой готов начать негласные переговоры. Однако США проигнорировали этот призыв. В результате в конце февраля У Тан заявил:

 

 

«Я уверен, что, если бы великий американский народ знал правду обо всей подоплеке событий в Южном Вьетнаме, он бы согласился со мной в ненужности дальнейшего кровопролития. И в том, что политические и дипломатические дискуссии и переговоры могут сами по себе создать условия, при которых США смогут с достоинством вывести свои войска из этой части мира. Но, как вам всем известно, во время военных конфликтов первой жертвой становится правда»20.

 

 

Джонсон не был заинтересован в мирном решении. В марте он сказал Джорджу Боллу, что «заболеет и уедет из города», лишь бы не выслушивать больше мирные предложения от У Тана и английского премьер-министра Гарольда Вильсона21.

Тем временем США расширили «зоны свободного огня», в которых разрешалось уничтожение любого движущегося объекта. Американский арсенал приемлемого оружия включал напалм, кассетные бомбы и белый фосфор, прожигавший тело до кости и обрекавший людей на ужасную и мучительную смерть.

То, что подобная тактика не способна остановить продвижение Национального фронта освобождения Южного Вьетнама (НФОЮВ)[111]в сельской местности, становилось очевидным с каждым днем. И сопротивлявшийся идее бомбардировок Севера Джонсон наконец уступил. Но прежде США требовался предлог для эскалации. И они решили сами его себе предоставить. ЦРУ приложило все усилия, чтобы «доказать», что Северный Вьетнам провоцирует восстание на Юге. Ральф Макги, прослуживший в ЦРУ 25 лет, впоследствии разоблачил попытки ввести в заблуждение общественное мнение: «ЦРУ взяло со своих складов тонны выпущенного в коммунистических странах оружия, погрузило его на вьетнамские каботажные суда, инсценировало перестрелку, а затем пригласило западных репортеров… чтобы “доказать” северовьетнамскую помощь Вьетконгу»22. Госдепартамент выступил с «белой книгой»[112], посвятив упомянутому «инциденту» семь страниц. 7 февраля 1965 года НФОЮВ атаковал американскую вертолетную базу в Плейку, убив восьмерых и ранив сотню американских солдат. Банди из Сайгона сообщил Джонсону, что Ханой «бросил перчатку»23. Однако в разговоре с Дэвидом Холберстамом Банди признался, что Плейку ничем не отличался от других боевых эпизодов. «Таких “плейку” – целый вагон», – сказал он24.

Джонсон вступил в новую, более жестокую фазу войны. Он начал операцию «Раскаты грома» – кампанию бомбардировок Северного Вьетнама.

Несмотря на эскалацию, американские перспективы в войне оставались мрачными. В начале апреля, уходя в отставку с поста директора ЦРУ, Маккоун сказал Джонсону, что тот совершает откровенную глупость: «Мы завязнем в боях в джунглях, в условиях, в которых не сможем не то что победить, а даже просто выкарабкаться без серьезных потерь»25.

Но Джонсон просто отмахивался от докладов разведки, если в них говорилось не то, что он хотел услышать. Позже он сказал: «Давайте-ка я расскажу вам, кто такие эти парни из разведки. Когда я рос в Техасе, у нас была корова по имени Бесси. Я отводил ее в хлев, чтобы подоить. Однажды я хорошо поработал и надоил целое ведро молока, но не обратил внимания на то, что старушка Бесси окунула в него свой грязный хвост. Таковы и парни из разведки. Ты много работаешь, чтобы создать хорошую политическую программу, а они суют в нее грязный хвост»26.

КНШ продолжал давить на Джонсона, пытаясь добиться направления во Вьетнам большого контингента войск и интенсификации бомбардировки. В апреле Джонсон направил еще 40 тысяч солдат, доведя, таким образом, общую их численность до 75 тысяч. Он прекрасно понимал, что, как только США направят туда боевые части, пути назад не будет. В июне он спросил председателя КНШ генерала Эрла Уилера, сколько солдат нужно для победы. Уилер ответил: «Если вы хотите выбить из Вьетнама вьетконговцев всех до единого, вам понадобится 700–800 тысяч, а то и миллион человек. И около семи лет»27.

Макнамара постарался довести до сведения Ханоя, что США даже рассматривают возможность применения ядерного оружия. Разразился международный скандал, и Макнамара вынужден был оправдываться. Советский представитель в ООН Н. Т. Федоренко тоже был недоволен:

 

 

«Американские милитаристы не исключают возможности использования в Южном Вьетнаме ядерного оружия. Послушайте сегодняшнее заявление господина Макнамары… Он сказал, что в данный момент армия не нуждается в применении ядерного оружия. Это означает, что Соединенные Штаты считают себя вправе, в случае ухудшения собственного положения, применить во Вьетнаме оружие массового поражения. США так отчаянно стремятся задушить НФОЮВ, что готовы поставить весь мир на грань ядерной войны».

 

 

Он напомнил членам Комиссии ООН по разоружению, что США не впервые прибегают к подобным мерам: «Соединенные Штаты не против использовать… ядерные боеголовки против азиатской страны. Они уже однажды так поступили, покрыв себя несмываемым позором на многие века»28. Он также осудил США за использование против Вьетконга химического оружия, предупредив, что будущие поколения «будут содрогаться, вспоминая это преступление, акт произвола, грубейшее нарушение международного права и попрание элементарных моральных принципов»29.

 

 

 

Бомбы с напалмом (вверху) и белым фосфором (внизу), сбрасывавшиеся на Вьетнам. При Джонсоне в американский арсенал приемлемого оружия были включены напалм, кассетные бомбы и белый фосфор, прожигавший тело до кости и обрекавший людей на ужасную и мучительную смерть.

 

 

В мае 1965 года власть в Южном Вьетнаме захватило уже пятое за полтора года после свержения Дьема правительство во главе с маршалом авиации Нгуен Као Ки и генералом Нгуен Ван Тхиеу. Заместитель госсекретаря Уильям Банди позже скажет: новый режим «казался нам всем отморозками, полнейшими отморозками». Глубина понимания принципов демократии Ки была воистину непостижимой для простых смертных. Однажды он заявил: «Люди спрашивают меня, кого я считаю героями. У меня есть лишь один герой – Гитлер». Это понимание он продемонстрировал и незадолго до выборов 1967 года, заявив, что, если победитель окажется «коммунистом или нейтралистом», он, Ки, будет «бороться с ним военными методами. В любой демократической стране человек имеет право выражать свое несогласие с мнением других». Но даже Ки в 1965 году признался в интервью журналисту New York Times Джеймсу Рестону, что коммунисты «ближе к стремлению народа к справедливости и независимости»30. «…чем ваше собственное правительство», – закончил фразу Рестон. Бывший военный советник Джон Пол Вэнн, который вернулся во Вьетнам, чтобы разработать программу «умиротворения», был с ним согласен:

 

 

«В этой стране идет революция – и ее принципы, цели и устремления гораздо ближе к тому, во что верят американцы, чем принципы правительства Южного Вьетнама… Я убежден: несмотря на то что во главе НФО стоят коммунисты… подавляющее большинство людей поддерживает Фронт, потому что он предоставляет им единственный шанс на изменения и улучшение условий жизни. Если бы я был 18-летним сельским пареньком, столкнувшимся с таким же выбором: поддержать правительство или НФО, – я бы, вне всяких сомнений, выбрал НФО»31.

 

 

Политическая ситуация была катастрофической, и Джонсон со своими советниками принял решение увеличить число солдат. На встрече 22 июля они решили, что в долгосрочной перспективе понадобится от 500 до 600 тысяч солдат – и это в случае, если не вмешаются китайцы. А в случае их вмешательства понадобятся еще 300 тысяч. В краткосрочной перспективе они сошлись на 100 тысячах до конца года и еще 100 тысячах в январе 1966-го. Это могло только замедлить продвижение вьетконговцев и предотвратить разгром правительственных войск. Однако советники сказали, что рано или поздно президенту придется выступить с обращением к американскому народу о вовлечении страны в широкомасштабную войну. Джонсон обратился к нации 28 июля. Он объявил о немедленной отправке 50 тысяч человек, доведя общий контингент американцев во Вьетнаме до 125 тысяч. Из-за неопределенности с числом солдат, необходимым в дальнейшем, ежемесячные подкрепления были увеличены с 17 до 35 тысяч, однако Джонсон высказывался против того, чтобы задействовать резервистов.

Конгресс приветствовал умеренность Джонсона и удовлетворился тем, что участие американских войск в боевых действиях будет ограниченным. Однако в Пентагоне и гражданские, и военные советники были шокированы решением Джонсона сознательно обманывать американцев относительно истинного положения дел во Вьетнаме: того, что США втянуты в широкомасштабную войну, которая может длиться многие годы. Позднее председатель Комитета начальников штабов Уилер объяснял: «Для того чтобы иметь возможность задействовать резервы, было важно, чтобы американский народ знал: мы находимся в состоянии войны, а не участвуем в какой-то грошовой военной авантюре»32.

 

 

 

Маршал авиации Нгуен Као Ки с Джонсоном (на заднем плане) и генерал Нгуен Ван Тхиеу с Макнамарой (на переднем плане). Ки и Тхиеу возглавляли южновьетнамское правительство, захватившее власть в мае 1965 года. Уильям Банди позднее сказал: новый режим «казался нам всем отморозками, полнейшими отморозками».

 

 

Но никто не был в большей ярости, чем начальник штаба сухопутных войск генерал Гарольд Джонсон. Джонсон надел парадный мундир и отправился на встречу с президентом. В салоне машины он снял звезды с погон, однако перед началом встречи с президентом отказался от этого намерения – решение, о котором он впоследствии пожалеет. Он сказал одному сослуживцу: «Я должен был увидеться с президентом. Я должен был снять свои звезды. Я должен был уйти в отставку. Это был худший и самый аморальный поступок за всю мою жизнь»33.

Контингент постоянно увеличивался. Джонсон быстро удовлетворил запрос на отправку дополнительных 100 тысяч солдат. Однако, несмотря на это, НФОЮВ продолжал одерживать победу за победой.

Не все поддерживали отправку боевых частей. Кларк Клиффорд не прекращал попыток убедить Джонсона и Макнамару не посылать больше солдат. И его мнение, хоть и неофициально, поддерживали Губерт Хэмфри, Честер Боулс, Уильям Банди, Джордж Болл, Джон Кеннет Гэлбрейт, помощник министра обороны Джон Макнотон, сотрудник СНБ Честер Купер, пресс-секретарь Белого дома Билл Мойерс и заместитель помощника министра обороны Адам Ярмолински.

Но Джонсон предпочел капитуляции катастрофу. Контингент он, впрочем, наращивал постепенно, а не сразу, как хотел КНШ. Майор Чарльз Купер, адъютант начальника штаба ВМС адмирала Дэвида Макдональда, сопровождал шефа на заседание КНШ в ноябре 1965 года. Во время заседания генерал Уилер выразил «серьезные опасения» относительно хода военных действий, призвав к «массированному удару с моря и воздуха», который включал бы минирование порта Хайфон, блокаду побережья ДРВ, а также бомбардировку Севера. Купер вспоминал реакцию Джонсона:

 

 

«Джонсон взорвался… Он начал выкрикивать непристойную брань… Примерно такую: “Вы, чертовы придурки! Вы хотите заставить меня начать Третью мировую, называя свой идиотский бред военной премудростью”. Потом стал оскорблять каждого в отдельности. “Ты – тупой кусок дерьма. Хочешь, чтобы я поверил в эту хрень? На моих плечах лежит ответственность за весь свободный мир, а ты хочешь, чтобы я начал Третью мировую?” Он говорил им, что у них башка говном набита, что они надутые дебилы, а слово из трех букв использовал чаще, чем морпех в учебном лагере. Он унижал и оскорблял их. Затем он вдруг остановился и продолжил уже спокойно… “Представьте, что вы – это я, президент Соединенных Штатов, и к вам в кабинет вваливаются пятеро невежд и начинают обсуждать начало третьей мировой войны… Что бы вы сделали?” Генерал Уилер ответил: “Я ничего не могу сделать, господин президент… Это ваше решение – и только ваше”. Джонсон вновь заорал: “Риск слишком велик. Вам, хреновым придуркам, плевать на то, что может сделать Китай? Вы только навоняли в моем кабинете, грязные тупицы. Катитесь к дьяволу отсюда немедленно”».

 

 

«Я знаю, со временем воспоминания тускнеют, – сказал Купер журналисту. – Но не такие. Я с кристальной четкостью помню слова Линдона Джонсона в тот день»34.

США постепенно усиливали бомбардировки Севера и расширяли список целей для увеличения давления на Ханой. Отвечая на обеспокоенность своих советников относительно того, что подобные действия могут спровоцировать Китай, Джонсон говорил, что такой постепенный подход снизит вероятность вмешательства Китая в военный конфликт. Он утверждал:

 

 

«Постепенная эскалация воздушной войны на Севере и усиление давления на Хо Ши Мина – это обольщение, а не изнасилование. Если Китай вдруг среагирует на постепенную эскалацию так, как женщина может среагировать на попытку соблазнения – дав пощечину, то есть пригрозив ответными мерами, то у Соединенных Штатов будет куча времени снизить интенсивность бомбардировок. Но если США нанесут массированный удар по Северу – это уже изнасилование, а не соблазнение, и тогда пути назад не будет, а ответ Китая может оказаться немедленным и массированным»35.

 

 

Когда сенатор Джордж Макговерн предупредил Джонсона, что бомбардировки могут спровоцировать жесткий ответ со стороны Китая и Северного Вьетнама, тот ответил: «Я внимательно слежу за ситуацией. Я буду медленно вести рукой по ножке, дюйм за дюймом, и доберусь до промежности прежде, чем они поймут, что происходит»36.

Американские бомбардировки вызвали волну протестов по всему миру. В марте 1965 года студенты и преподаватели Мичиганского университета собрались на диспут-семинар, длившийся целую ночь. Через месяц организация «Студенты за демократическое общество» (СДО) провела в Вашингтоне антивоенную демонстрацию, собравшую 25 тысяч человек.

Уверенное в том, что за зарождающимся антивоенным движением стоят коммунистические правительства, ЦРУ начало широкомасштабную слежку за антивоенными активистами. Джонсон потребовал от ЦРУ обнародования доказательств причастности коммунистов. В результате ЦРУ начало незаконную внутреннюю операцию под кодовым названием «Хаос», которая проводилась вновь созданным Отделом специальных операций. Она длилась почти семь лет и привела к созданию списка из 300 тысяч граждан и организаций, включавшего также подробные досье на 7200 лиц37. Тем не менее Джонсон обвинил директора ЦРУ Ричарда Хелмса в неспособности доказать причастность коммунистов.

Для ФБР же одной из основных целей был лауреат Нобелевской премии мира доктор Мартин Лютер Кинг, назвавший американское правительство «самым жестоким в современном мире»38.

 

 

 

Питер Кузник выступает на антивоенном митинге в городке Рутгерского университета в Нью-Брансуике (штат Нью-Джерси). Антивоенное движение в США начало расти, когда стало известно о зверствах американцев во Вьетнаме.

 

 

 

 

В 1967 году Оливер Стоун (в центре) поступил на службу в армию США и отправился добровольцем во Вьетнам, где отслужил 15 месяцев и дважды был ранен. Он награжден Бронзовой звездой за храбрость в бою и Пурпурным сердцем с дубовыми листьями.

 

 

Ключевые фигуры правительства, в том числе Макнамара, начали высказывать собственные опасения. В июне 1967 года Макнамара обратился к ЦРУ с просьбой оценить силы противника, а чиновнику Министерства обороны Лесли Гельбу приказал возглавить создание истории войны с 1954 года на основе совершенно секретных военных документов, которые впоследствии станут известны как «Документы Пентагона». Когда впоследствии Макнамара начал читать упомянутый доклад, он сказал одному своему другу: «За такое надо бы вешать»39. Он сообщил о своей растущей обеспокоенности президенту, а в августе 1967 года привел его в бешенство, заявив в сенатском комитете, что бомбардировки Севера не заставят Ханой сесть за стол переговоров. Джонсон не терпел нарушений дисциплины. «Я не требую лояльности. Я требую преданности», – сказал он одному помощнику. «Я хочу, чтобы он средь бела дня поцеловал меня в задницу в витрине универмага “Мейсис” и сказал, что задница пахнет розами. Я хочу как следует взять его за яйца»40. В ноябре Джонсон объявил о назначении Макнамары главой Международного банка реконструкции и развития (МБРР). Новость о скорой отставке застала министра обороны врасплох.

 

 

 

Явно огорченный Джонсон и Макнамара во время встречи в Белом доме в феврале 1968 года. После того как Макнамара привел президента в ярость, высказав свои опасения по поводу войны, Джонсон неожиданно назначил Макнамару главой МБРР.

 

 

Вскоре почти все близкие сотрудники Кеннеди оказались не у дел, а внешняя политика Джонсона повернула резко вправо. Роберт Кеннеди ушел из правительства задолго до этого. Макджордж Банди ушел в 1966 году и возглавил Фонд Форда. Дин Раск, не являвшийся ярким политиком, остался. Джонсон позволил Раску играть куда большую роль, чем тот играл при Кеннеди, но Джонсон был в целом невысокого мнения о бюрократах из Госдепа. Однажды он сказал Эдгару Гуверу, что чиновники Госдепа – это «кучка ни хрена не стоящих трусов»41. Раск регулярно подавал в отставку, в том числе и летом 1967 года, когда сообщил Джонсону, что его, Раска, дочь выходит замуж за чернокожего. Но в итоге он оставался с Джонсоном до конца, без колебаний поддерживая его военные инициативы.

И хотя Раск отвечал стандартам верности Джонсона, в стране с каждым днем возрастало число тех, кто не хотел больше мириться с несправедливой войной и теми разрушительными последствиями, которые она оказывала на американское общество. Темнокожее население и вовсе было на грани восстания. Мятежи, сотрясавшие американские города уже несколько лет, пробудили сознание американцев летом 1967 года. Тогда вспыхнуло 25 масштабных бунтов, длившихся не меньше двух дней каждый, и более 30 не таких крупных. На улицах полыхали пожары и лилась кровь. Полицейские и солдаты Национальной гвардии убили 26 афроамериканцев в Ньюарке, еще 43 в Детройте 42.

Университетские городки гудели, охваченные общественно-политической активностью антивоенного и радикального толка. Студенческое радикальное движение запылало в феврале 1967 года, когда стало известно о широкомасштабном незаконном проникновении агентов ЦРУ в псевдолиберальные организации внутри страны и за рубежом, а также о финансировании управлением некоторых таких организаций. Цепь событий была запущена журналом Ramparts , который сообщил, что ЦРУ финансирует Национальную студенческую ассоциацию. New York Times и Washington Post дополнили этот список другими подконтрольными ЦРУ организациями. Эти публикации показали, что ЦРУ усиленно спонсирует антикоммунистически настроенных преподавателей, журналистов, социальных работников, миссионеров, профсоюзных лидеров и активистов движения за гражданские права, которые делают грязную работу за ЦРУ. Среди дискредитированных оказались Конгресс за свободу культуры, Фонд Форда, радиостанции «Свободная Европа» и «Свобода».

Общественность была возмущена до предела. Уолтер Липпман отметил, что для американцев ЦРУ с его тайными операциями «стало дурно вонять, как выгребная яма»43.

От разоблачений Ramparts у разведчиков по спине пошел холодок. Они боялись, что и другие операции ЦРУ будут сорваны. Под руководством Джеймса Энглтона, возглавлявшего контрразведывательные операции ЦРУ с 1954 по 1974 год, управление уже давно создавало и использовало в своих интересах полицейские структуры, органы безопасности и подразделения по борьбе с терроризмом во многих странах. О помешательстве Энглтона на теме угрозы со стороны СССР, якобы стремящегося к власти, завоеваниям и проникновению в каждую щель, стало известно в 2007 году, когда были рассекречены внутренние архивные документы ЦРУ. В рамках Программы внутренней безопасности зарубежных стран были подготовлены 771 217 офицеров армии и полиции в 25 странах и созданы подразделения секретной полиции в Камбодже, Колумбии, Эквадоре, Сальвадоре, Гватемале, Иране, Ираке, Лаосе, Перу, на Филиппинах, в Южной Корее, Южном Вьетнаме и Таиланде. Многие проходили подготовку в Школе Америк в Панаме. Среди них были и будущие командиры «эскадронов смерти» в Гондурасе и Сальвадоре. Роберт Эмори, руководивший разведывательными операциями ЦРУ при Эйзенхауэре и Кеннеди, выражал беспокойство тем, что операции с использованием «гестаповских приемов ведут ЦРУ по очень скользкой дорожке»44.