Холодная война: кто начал первым? 4 страница

Закон предусматривал также создание Совета национальной безопасности (СНБ), Военного совета, Управления ресурсов национальной безопасности и Центрального разведывательного управления (ЦРУ). Маршалл выступал против создания всех этих организаций, поскольку они позволяли вооруженным силам оказывать слишком большое влияние на внешнюю политику и урезали конституционные полномочия президента и госсекретаря. Сам Трумэн боялся, что ЦРУ может превратиться в «гестапо» или «военную диктатуру»92. Характер ЦРУ, окруженного завесой глубокой секретности, беспокоил Ачесона, который писал: «У меня возникли очень недобрые предчувствия насчет этой организации, и я предупредил президента, что если ЦРУ будет создано именно таким образом, то ни он, ни СНБ и никто другой не смогут знать, что оно делает, не смогут им управлять». Хотя закон специально уполномочил ЦРУ только собирать, анализировать и доводить разведданные до ведома соответствующих органов, оно также получало право на выполнение «других функций и обязанностей, связанных с разведкой и вопросами национальной безопасности». ЦРУ воспользовалось размытой формулировкой для проведения сотен тайных операций, включая 81 операцию только в период второго срока президентства Трумэна.

В конце сентября 1947 года Кеннан убедил Форрестола создать «корпус десантно-диверсионных войск» – это предложение Форрестол горячо поддержал, – хотя КНШ не рекомендовал создавать «корпус десантно-диверсионных войск и училища по подготовке их личного состава». В декабре Трумэн одобрил секретную директиву СНБ 4/A, уполномочив ЦРУ проводить тайные операции. В сентябре 1945 года он отменил право Управления стратегических служб на проведение тайных военизированных операций, теперь же вернул такое право. Летом 1948 года он одобрил директиву СНБ 10/2, которая предписывала проводить «пропаганду; экономическую войну; превентивные прямые действия, включая диверсии, противодействие диверсиям, организацию взрывов и меры по вывозу людей и материальных ценностей; подрывную работу против иностранных государств, включая помощь подпольному движению сопротивления, партизанам и эмигрантским группам освобождения; поддержку антикоммунистических групп в странах свободного мира, находящихся под угрозой»[60]. Эти действия следовало осуществлять таким образом, чтобы американское правительство всегда могло отречься от них, не вызывая излишних сомнений. В августе 1948 года Трумэн одобрил директиву СНБ 20, разрешившую проведение диверсионных операций в Советском Союзе и странах Восточной Европы93.

Даже на первый взгляд мягкий «план Маршалла» обеспечивал прикрытие для подрывной деятельности. Половина из 10 % денежных средств, ассигнованных на административные затраты, шла на финансирование секретных операций через отдел ЦРУ по координации политики, директор которого, Фрэнк Визнер, был подотчетен министру обороны и госсекретарю. Тим Вейнер назвал это «глобальной схемой отмывания денег». Полковник Аллен Гриффин, возглавивший дальневосточное подразделение «плана Маршалла», признавался: «Мы сделаем вид, что ничего не замечаем, и окажем им небольшую помощь. Разрешим запустить руку в наш карман». Кеннан, создатель программы, назвал ее «торжественным началом организованной политической войны». Благодаря выделенным средствам ЦРУ основало целую сеть подставных организаций, вербовавших иностранцев на роль бойцов передовой начавшихся пропагандистских войн. Иногда они не только занимались пропагандой, но и просачивались в профсоюзы и другие организации и создавали подпольные группы. Форрестол и Пентагон хотели, чтобы программы способствовали большему, включая «партизанские движения… подпольные армии… диверсии и убийства»94.

Часть денег от «плана Маршалла» шла на поддержку партизанской армии на Украине, называвшейся «Нахтигаль» и созданной вермахтом весной 1941 года с помощью Степана Бандеры[61], главы радикального крыла Организации украинских националистов – ОУН-Б. В 1942 году Мыкола Лебидь основал боевое ответвление ОУН – Украинскую повстанческую армию (УПА). Она состояла из украинских ультранационалистов и коллаборационистов, которые сеяли опустошение в регионе, помогая немцам или самостоятельно совершая убийства тысяч евреев, советских активистов и поляков, а иногда также сражаясь с немцами, которые не одобрили планы ОУН-Б о создании самостоятельного украинского государства. В 1944 году Лебидь помог сформировать Украинский главный освободительный совет (УГВР), являвшийся политическим крылом организации.

В конце войны Лебидь бежал в Рим и связался с союзниками. В 1947 году с ним начала работать служба контрразведки армии США, которая тайком вывезла его в Мюнхен, где уже в следующем году он начал работать на ЦРУ. В июне 1949 года ЦРУ вывезло его в США. Когда спустя какое-то время Министерство юстиции попыталось его выслать, Аллен Даллес заявил, что он «бесценен для ЦРУ» и оказывал помощь в «особо важных операциях»95.

Среди этих операций – «специальных проектов» Визнера – были и те, которыми тайно руководил находившийся в Мюнхене агент ЦРУ Стив Таннер, в конце 1948 года приступивший к работе с УГВР. Через год он уже готовил агентов для проникновения обратно на Украину. 5 сентября 1949 года ЦРУ десантировало туда первого украинского агента. Операция продолжалась пять лет, но особых результатов не принесла. И хотя Советы быстро разоблачили большинство агентов, такие операции ясно показали, на что готовы пойти США, желая свергнуть советский контроль над Восточной Европой96.

Советы стали действовать жестче. Последние остававшиеся некоммунисты уже были изгнаны из правительств Болгарии и Чехословакии. Мысли о том, отчего умер чехословацкий министр иностранных дел Ян Масарик: выпал ли он сам из окна ванной или его вытолкнули, – еще долго будут преследовать Форрестола. После насаждения Советами в Чехословакии послушного правительства отношения между СССР и США свелись к минимуму. Жестокие диктатуры в Восточной Европе продержатся еще четыре десятилетия.

Первая тайная операция ЦРУ была направлена на вмешательство в выборы 1948 года в Италии, что обеспечило победу Христианско-демократической партии над коммунистами. В этом случае, как и во многих других в послевоенный период, приверженность США идеям «демократии» закончилась очень быстро. Кеннан сказал Маршаллу, что победа коммунистов в Италии серьезно подорвет «наше положение в Средиземноморье». Он предпочел бы, чтобы итальянское правительство объявило Коммунистическую партию вне закона и увязло в трясине гражданской войны, дав США предлог ввести туда войска97.

Заботы о демократии также не играли никакой роли, когда ЦРУ отобрало у армии США руководство немецкой разведслужбой – «Организацией Гелена». Генерал Рейнхард Гелен, бывший нацист, возглавлявший гитлеровскую разведку в Восточной Европе и Советском Союзе, взял на работу множество нацистских военных преступников, привлеченных частично из Службы безопасности (СД), гестапо и войск СС. «Организация Гелена», как ее называли, обеспечивала разведку по всей Восточной Европе и всегда изображала действия СССР и исходящую от него угрозу в самых черных тонах. Один агент ЦРУ в отставке признавался: «ЦРУ обожало Гелена, ведь он снабжал нас именно тем, что мы хотели услышать. Мы постоянно использовали его материалы и поставляли их всем остальным: Пентагону, Белому дому, газетам. Им это тоже очень нравилось. Но это был лишь жупел русской угрозы, и он нанес серьезный вред нашей стране»98.

В конце войны творцы американской политики решили не допустить развала процветающей военной промышленности. В 1948 году 62 % всех федеральных научных исследований были связаны с военной тематикой. Значительная часть исследований напрямую обслуживала нужды ВВС. Генерал Карл Спаатс, выступая в конгрессе, заявил, что «следующая война будет войной в воздухе»99. США начали исследования в области управляемых ракет, используя многих из сотен ученых, тайком вывезенных из Германии, включая почти весь штат ракетного центра Вернера фон Брауна в Пенемюнде. Кое-кто из ученых участвовал в проведении опытов на людях и в нацистских программах рабского труда. Неменьшую тревогу вызывает и тот факт, что во время судов над военными преступниками, проходившими в Токио, американские власти негласно обеспечили полную неприкосновенность японским военным и ученым, связанным с печально известным Отрядом 731, в обмен на получение доступа к результатам смертоносных экспериментов, проводившихся на 3 тысячах пленных в Маньчжурии. Тем временем ВВС, конкурирующие с армией и флотом по уровню финансирования и престижа, использовали свой собственный мозговой центр для создания военной стратегии, способствующей выдвижению ВВС на первый план. В 1948 году данное подразделение было преобразовано в самостоятельную RAND Corporation. В течение этого периода план США по ведению войны все в большей степени предусматривал использование атомного оружия с воздуха, поскольку оно должно было обойтись намного дешевле, чем применение обычных военных сил. К середине следующего десятилетия ВВС станут осваивать почти такие же ассигнования на оборону, как сухопутные войска и ВМС, вместе взятые.

Развитие американской военной стратегии повышало стратегическое значение Ближнего Востока. К 1947 году военные планы США предусматривали налеты на цели в СССР с авиабаз на Ближнем Востоке, Окинаве и в Британии. Особое значение придавалось базе в районе Каир–Суэц, откуда американские бомбардировщики могли достичь 84 % советских нефтеочистительных предприятий. Исходя из этой стратегии США увеличили военное присутствие в Турции, одновременно укрепив способность последней противостоять советскому наступлению в регионе100.

В том же 1948 году возник израильско-палестинский конфликт – головная боль политиков США на ближайшие шесть с лишним десятилетий. Ситуацию осложнял тот факт, что, несмотря на отчаянные усилия американских политиков, ближневосточная проблема никогда полностью не вписывалась в рамки холодной войны. Американские политики пытались лавировать среди многочисленных регионов и групп с существенно отличающимися интересами: реакционных арабских лидеров, контролировавших обширные залежи нефти, а также стратегические базы и дороги в регионе; националистически настроенных арабских масс, живущих, как правило, в ужасной нищете; палестинцев – жертв израильской политики; евреев – жертв холокоста, отчаянно нуждавшихся в родине; избирателей-евреев в США, а позже – консервативных кругов в целом, включая христиан-евангелистов, упорно защищавших действия Израиля; объединенного мусульманского мира, выступавшего против политики Израиля, а иногда и против самого существования еврейского государства у себя под боком. Проблема возникла еще тогда, когда данный регион находился под управлением Великобритании.

В 1915 году, используя привычную стратегию «разделяй и властвуй», англичане пообещали арабам независимое государство, чтобы разжечь их восстание против Османской империи. Затем, в 1917 году, Артур Бальфур, министр иностранных дел Великобритании, пообещал поддержать создание «национального очага для еврейского народа» в Палестине, которую тогда считали своей родиной 750 тысяч арабов и 65 тысяч евреев. Артур Кестлер сказал по этому поводу, что одна нация посулила другой нации землю, принадлежащую третьей101.

На Версальских переговорах в 1919 году главы стран-участниц одобрили декларацию Бальфура, предоставив Великобритании мандат на Палестину. В 1922 году конгресс США также ратифицировал эту декларацию. В первые годы ХХ века европейские евреи, хотевшие изменить место жительства, чаще всего выбирали США, а не Палестину, куда до 1930-х эмигрировали всего 3 % европейских евреев, в то время как в США переехали 68 %. Но еврейская эмиграция в США резко сократилась в связи с ограничительными законами об иммиграции 1921 и 1924 годов. В 1930-х годах евреи, спасающиеся от нацистских преследований, существенно увеличили эмиграцию в Палестину, вызвав возмущение коренных жителей-арабов. Число нападений арабов на еврейские поселения возросло, поскольку еврейское население увеличилось на полмиллиона и составило 30 % общего населения Палестины. Евреи в долгу не оставались.

Рузвельт проявил нерешительность в отношении поддержки еврейского национального очага. Не желая вызвать отчуждение у жителей Саудовской Аравии, с которой США заигрывали ради доступа к нефти, и желая укрепить позиции своей страны на Ближнем Востоке, чтобы конкурировать с англичанами, он раздавал евреям и арабам противоречащие друг другу обещания. Возвращаясь с Ялтинской конференции, он встретился с саудовским королем Абдум-Азизом Ибн-Саудом и удивился глубине неприятия последнего идеи еврейского национального очага. Ибн-Сауд посоветовал организовать родину для евреев в Германии: «Компенсацию должен выплачивать преступник, а не случайный прохожий». Рузвельт тут же отказался от былых обязательств и пообещал Ибн-Сауду «не делать ничего, чтобы помогать евреям в ущерб арабам и… не предпринимать действий, враждебных арабскому народу»102. Он также мало чем помог евреям, пытавшимся бежать от преследований нацистов. Президента тормозил Госдепартамент, равнодушный к трагическому положению жертв нацистского геноцида и не изменивший свою позицию даже в начале 1942 года, когда стала поступать информация о нацистской политике расового уничтожения. В 1933–1942 годах США приняли только 160 тысяч европейских евреев, увеличив долю еврейского населения во всем населении США с 3,6 до 3,7 %103.

На Ближнем Востоке в конце Второй мировой войны по-прежнему доминировали англичане: 200 тысяч английских военнослужащих находились на базе у Суэцкого канала; в Ираке и Судане располагались английские авиабазы, в палестинском городе Лидда (современный Лод) – объекты ПВО, в Бахрейне и Адене – военно-морские базы, в Хайфе стояли военные корабли, а в Трансиордании англичане командовали восьмитысячным арабским легионом. Стремясь не совершать ничего такого, что привело бы к усилению недовольства арабов и подвергло опасности британские интересы, включая поставки нефти из Ирака и Ирана, англичане продолжали воплощать политику Невилла Чемберлена от 1939 года, ограничив, а затем и вовсе прекратив иммиграцию евреев. Это, однако, не остановило потока выживших во время холокоста и вообще еврейских беженцев, «незаконно» переселявшихся в Палестину после войны. Когда англичане применили силу и арестовали больше 2 тысяч евреев, еврейская террористическая организация «Иргун»[62]в отместку подорвала бомбу в гостинице «Царь Давид» в Иерусалиме, где располагались английский колониальный секретариат и военный штаб. Погиб 91 человек.

В середине 1946 года Трумэн решил поддержать план, позволяющий 100 тысячам беженцев из Европы эмигрировать в Палестину, но вместо создания отдельного еврейского государства предусматривавший единое государство с еврейскими и арабскими областями. Еврейские лидеры высказали решительное несогласие с этим планом. Трумэн собрал своих министров на обед, чтобы обсудить палестинскую проблему. Ачесон и Форрестол убеждали Трумэна поскорее воплотить план в жизнь. Генри Уоллеса никто не слушал. Запись в личном дневнике Уоллеса проливает свет на взгляды Трумэна и обсуждение проблемы: «Президент Трумэн заявил, что евреи “выводят его из себя”. По его словам, “им не понравился даже Иисус Христос, когда Он пребывал на земле, так разве кто-нибудь поверит, что мне улыбнется удача?”. Трумэн сказал, что не нуждается в них, и ему все равно, что с ними будет». Уоллес напомнил: «Не забывайте, они легко поддаются дурным мыслям, ведь почти у всех американских евреев есть родственники в Европе, и они знают, что из 6 миллионов европейских евреев около 5 миллионов были убиты, ни один другой народ так не пострадал». Дальше Уоллес написал: «Джим Форрестол раньше не поленился заявить, что поляки пострадали сильнее евреев. Форрестол поднял вопрос нефти в Саудовской Аравии и заметил, что, если начнется новая война, нам понадобится саудовская нефть. Президент Трумэн ответил, что хочет решить эту проблему не с точки зрения импорта нефти, а с точки зрения того, что будет справедливым»104.

В начале 1947 года Англия объявила, что наряду с сокращением расходов на Грецию и Турцию она полностью откажется от мандата на Палестину и передаст данную проблему на рассмотрение ООН, не рекомендуя никакого конкретного решения. В мае Советский Союз удивил американских дипломатов, когда заместитель министра иностранных дел А. А. Громыко изложил точку зрения СССР Генеральной Ассамблее ООН. Сославшись на ужасы холокоста и на тот факт, что и у евреев, и у арабов есть исторические основания претендовать на эту землю, а также на то, до какой степени злодеяния англичан усилили напряженность в отношениях между двумя народами, Громыко заявил, что СССР предлагает образовать двухнациональную страну или федерацию. Однако если это окажется невозможным, он поддержит решение о создании двух независимых государств, которое полностью устраивало еврейских радикалов, но ни в коей мере не устраивало арабов. В конце 1947 года ООН, несмотря на яростные возражения арабов, одобрила разделение Палестины на два независимых государства. СССР поддержал это решение; англичане и арабы выступили против; а США долгое время уклонялись от окончательного решения, но в конце концов одобрили предложение. Как только о результатах голосования по данному вопросу было официально объявлено, в Палестине среди арабской части населения вспыхнули массовые беспорядки.

14 мая 1948 года было провозглашено создание Государства Израиль. США официально признали его через 11 минут. Еще через несколько часов арабские страны начали полномасштабную войну, надеясь уничтожить новое государство прежде, чем оно начнет действовать. Во многом зависящие от поставок советского и чешского оружия, чрезвычайно малочисленные израильтяне в первой войне, занявшей полгода, победили арабов. Признав Израиль, Трумэн бросил вызов совету Маршалла, Форрестола и Ловетта, которые боялись разрыва с союзниками в регионе, где США добывали много нефти. Они также боялись, что американцы и англичане потеряют доступ к своим ближневосточным базам и не смогут напасть оттуда на СССР, если вспыхнет война. 12 мая на встрече в Овальном кабинете Клиффорд изложил и моральную, и стратегическую необходимость признания Израиля. Он представил Израиль как неоценимого союзника США в неустойчивом регионе. Маршалл яростно набросился на доводы Клиффорда и заявил, что они основаны на внутренних политических интересах Трумэна: надежде на то, что евреи отдадут ему свои голоса на выборах. Маршалл прямо заявил президенту: если тот признает Израиль, то он, Маршалл, не отдаст за него свой голос на президентских выборах 1948 года.

Утверждения Маршалла не были абсолютно голословными. Трумэн, разумеется, понимал политические последствия своих действий внутри страны. «За всю политическую карьеру, – признался он одному другу, – я не припомню ни единого случая, когда бы голоса арабов склонили чашу весов в пользу одного из двух кандидатов с примерно одинаковой поддержкой избирателей»105. А Трумэн оказался именно в такой ситуации на выборах в 1948 году – в его случае каждый голос мог оказаться решающим. Но Трумэн, несмотря на частые антисемитские высказывания и презрение к борцам за права евреев, искренне сочувствовал евреям – жертвам холокоста.

Маршалл отстаивал опеку над Палестиной под эгидой ООН, что позволило бы создать общую страну и для арабов, и для евреев. Его и его сторонников также беспокоили тесные связи между Израилем и СССР, чье официальное признание Израиля последовало сразу же за признанием со стороны США, 15 мая. Американская разведка сообщала о советском влиянии на организации «Иргун» и ЛЕХИ[63]и обратила внимание на приток в данный регион евреев-коммунистов. США и Англия, пытаясь не оттолкнуть от себя арабов окончательно, наложили эмбарго на поставки оружия обеим сторонам конфликта, а США к тому же предпринимали дипломатические маневры в ООН, пытаясь помешать принятию резолюций с осуждением арабской агрессии. Американские политики, боясь советского военного вмешательства – одностороннего или в составе международных сил по поддержанию мира, – требовали быстрого урегулирования конфликта.

Несмотря на угрозы Ибн-Сауда отменить концессию «Арамко» – компании, которую Texaco и Standard Oil of California создали в Саудовской Аравии, – США не слишком беспокоились о возможной мести арабов. В отчете Госдепартамента, подготовленном в начале июля, говорилось, что на долю Ближнего и Среднего Востока (исключая Иран) приходится только 6 % всей поставляемой на Запад нефти и что ее потерю можно возместить «без особого ущерба для какой-либо группы потребителей»106.

Хотя в 1949 году Израиль подписал соглашения о перемирии с Египтом, Ливаном, Иорданией и Сирией, недовольство арабов созданием на Ближнем Востоке еврейского государства сохраняется и поныне, а проблемы, вызвавшие войну 1948 года, остаются нерешенными. Ситуацию ухудшила колоссальная проблема беженцев, поскольку многие арабы бежали с территории, отошедшей к Израилю: одни – по совету арабских лидеров, другие – под нажимом израильтян. Проблема беженцев и сейчас, 60 с лишним лет спустя, остается постоянным источником напряженности в регионе.

Пока на Ближнем Востоке сражались арабы и израильтяне, США и СССР едва не столкнулись в Германии. Весной 1948 года США и Англия сделали ряд предварительных шагов к созданию отдельного правительства на западе Германии, преодолев нежелание Франции и других западноевропейских держав, опасавшихся сильной страны, да еще с возможным возрождением ее вооруженных сил. Многие немецкие политики в западных зонах также противились, опасаясь окончательного разрыва экономических, политических и личных связей с Восточной Германией.

В конце июня США осуществили откровенно провокационную денежную реформу в трех западных оккупационных секторах Берлина, находившегося посреди советской зоны оккупации, за полтораста с лишним километров от границ западных зон. Видя в этом событии не только важный шаг к возникновению независимого и ремилитаризованного западногерманского государства спустя каких-то три года после поражения Гитлера, но и измену обещанию, данному американцами, обеспечить крайне необходимые репарации из более богатых западных зон, СССР перекрыл автомобильные и железнодорожные дороги к Берлину. Сталин настаивал на том, что доступ в Берлин западных стран основывался на военных соглашениях, предусматривавших четырехстороннюю Союзную контрольную комиссию как высший орган власти в единой Германии. Поскольку теперь западные державы подрывают эту организацию, считал Сталин, они утратили право доступа в Берлин.

Западные обозреватели осудили «дикую жестокость» советской блокады Западного Берлина. Военный комендант американского сектора Берлина Фрэнк Хаули назвал ее «преступным планом по отторжению восточной зоны Германии от Запада и полной изоляции трех западных секторов Берлина». По словам Хаули, это было «безнравственное решение, самое варварское за всю историю после Чингисхана». Советы, вопили политики Запада, пытаются голодом подчинить себе жителей Западного Берлина. Образ советской жестокости будет внедрен в массовое сознание по всему миру, и это восприятие кризиса сохраняется до сих пор.

Но вопреки этому широко распространившемуся мнению СССР, нравится он нам или нет, не пытался добиться ничего подобного. Наоборот: он делал все возможное, чтобы обеспечить жителей Западного Берлина продуктами питания и углем из восточной зоны или путем прямых поставок из Советского Союза. В октябре 1948 года аналитики разведотдела американской военной администрации сообщили: «Автодорожная, железнодорожная и водная блокада Берлина ни в коем случае не означает полной экономической блокады ни теоретически, ни фактически»107.

Однако люди очень хорошо помнят, что за следующие 11 месяцев США перебросили в Западный Берлин по воздуху 1,6 миллиона тонн продовольствия и топлива, чтобы накормить 2,2 миллиона человек. Трумэн также отправил 60 самолетов B-29, способных нести атомные бомбы, на базы в Англии и Германии. Он заверил Форрестола, что в случае крайней необходимости санкционирует применение атомного оружия. «Мы стоим на пороге войны»108, – написал президент в сентябре. Когда Форрестол попросил Кеннана оценить советскую блокаду, то получил очень тревожный прогноз: «Коммунистическая идеология и действия Советов четко показывают, что конечная цель лидеров СССР – власть над всем миром»109. Несмотря на понимание рискованности своих действий, США подливали масло в огонь кризиса, пока наконец не была в общих чертах создана конституция будущей Западной Германии, а в апреле 1949 года – Организация Североатлантического договора (НАТО), которая в первый раз за всю историю США вовлекла их в мирное время в военный союз с Западной Европой. В мае 1949 года, добившись своих целей, США согласились на переговоры о будущем Германии, и только тогда СССР снял блокаду, положив тем самым конец самой опасной на тот момент послевоенной конфронтации. США сделали ставку на то, что их атомная монополия позволит достичь своих целей без вступления в войну, и выиграли.

Покинув свой пост в правительстве, Генри Уоллес получил должность редактора либерального журнала New Republic и продолжал критиковать политику Трумэна. 29 декабря 1947 года он объявил о намерении сделать следующий шаг в борьбе за мир и бросить вызов Трумэну на президентских выборах 1948 года. «Тысячи людей во всех штатах просят меня принять участие в этой великой битве, – объявил он. – Люди рвутся в бой. Мы собрали “воинство Гидеона”[64], пусть малочисленное, зато умеющее убеждать и готовое действовать… народный мир возвестит о приходе “Века простого человека”». И далее: «Чем больше людей проголосует за мир в 1948 году, тем большую уверенность испытает человечество в том, что США не поддерживают двухпартийную реакционную военную политику, которая делит мир на два вооруженных лагеря и делает неизбежным день, когда американские солдаты в полярном обмундировании будут лежать в русских снегах»110.

Чтобы адекватно ответить на брошенный Уоллесом вызов, Клиффорд предложил Трумэну принять прогрессивную стратегию по социально-экономическим вопросам, игнорировать нападки левых на внешнюю политику и дать другим выполнить работу по дискредитации Уоллеса. Клиффорд писал: «Следует приложить все силы… чтобы публика постоянно связывала его с коммунистами… Администрация должна убедить ведущих либералов и прогрессистов – и никого больше – публично ввязаться в драку. Они должны продемонстрировать, что ядро поддержки Уоллеса состоит из коммунистов и их попутчиков». Травля «красных» началась почти сразу же и почти полностью проводилась людьми, явно принадлежащими к лагерю либералов. Они заявляли, что Уоллес и его Прогрессивная партия – пешки в руках Москвы. Трумэн не мог не присоединиться к обвиняющему хору: «Я не хочу и не буду принимать поддержку Генри Уоллеса и его коммунистов», – заявил он присутствовавшим на обеде в День святого Патрика111.

Уоллес неоднократно отрицал свою связь с компартией и предупреждал, что критика коммунизма используется для подрыва американских свобод. Однако толку от его заявлений было мало. Толпа нанятых молодчиков разгоняла митинги в поддержку Уоллеса. Группы поддержки Уоллеса были изгнаны из университетских городков. Университеты отказали Уоллесу в праве на выступления в их кампусах, а его сторонников иногда даже выгоняли с работы. Газета Pittsburgh Press опубликовала имена, адреса и места работы более тысячи человек на западе страны, подписавшихся за кандидатуру Уоллеса. Баллотировавшийся с Уоллесом в вице-президенты сенатор Глен Тейлор от штата Айдахо был арестован и избит полицейскими в Бирмингеме (штат Алабама) за игнорирование муниципального постановления, запрещавшего проводить митинги для белых и негров вместе; он усугубил свою вину тем, что вошел на собрание Конгресса негритянской молодежи Юга через дверь с пометкой «для черных». Уоллес телеграфировал Тейлору: «Этот факт подчеркивает лицемерие, с которым миллиарды тратятся на оружие во имя защиты свободы за границей, в то время как у нас дома свобода попирается»112.

Травля «красных», «заговор молчания» против Уоллеса в ведущих газетах, заимствование Трумэном идей «левых» в вопросах внутренней политики, а также поддержка, в последнюю минуту оказанная Трумэну избирателями-демократами, опасавшимися победы республиканца Томаса Дьюи, привели к провалу кампании Уоллеса. Согласно опросу Гэллапа, в начале 1948 года Уоллес набирал 7 % голосов. Некоторые обозреватели предсказывали, что он получит голоса более 10 миллионов избирателей. Сам Уоллес называл цифру в 3–5 миллионов. В октябре за него готовы были отдать голоса 4 % избирателей. Согласно последним результатам, он шел четвертым с 1 157 063 голосами – это почти на 12 тысяч голосов меньше демократа-южанина Строма Тэрмонда. В итоге по результатам национального голосования он набрал только 2,38 %. Wall Street Journal показала итоги избирательной кампании с неожиданной стороны, заявив в передовице: «Политические комментаторы говорят, что мистер Уоллес произвел плохое впечатление, раз он получил так мало голосов. Эти люди совершенно не понимают следующего: мистеру Уоллесу удалось заинтересовать избирателей своими идеями, за исключением позиции в области внешней политики. С тех пор как мистер Уоллес объявил, что будет баллотироваться на пост президента, мистер Трумэн начал перетягивать к себе избирателей мистера Уоллеса, все больше ориентируя свою программу на пункты будущей внутренней политики Уоллеса»113. Но по тем вопросам, которые для кампании Уоллеса являлись самыми важными и которые изменили бы принципы действий США на мировой арене, американские избиратели поддержали кандидата, тянувшего страну к созданию империи, гонке ядерных вооружений и глобальной конфронтации. Это была грустная заключительная глава легендарной политической карьеры человека, никогда не соответствовавшего модели американских политиков, но отличавшегося нравственным взглядом на роль, какую могли бы играть в мире просвещенные Соединенные Штаты.