Жан Жак Руссо

10.

Денни Дидро

1. Какой тип философского диалога использует Дидро в повестях и статьях и почему?

2. Почему диалог об актере Д. Дидро называет «Парадокс об актере»?

3. Что такое сенсуализм и как с ним связано название пьесы Дидро «Хорош он или плох»?

(1712-1778)

«Ей рано нравились романы

Они ей заменяли все.

Она влюблялася в обманы

И Ричардсона, и Руссо»

Вот ведь каких несхожих писателей читала героиня А-С. Пушкина: тишай­шего автора«Памеллы» и предшествен­ника Французской революции сочини­теля «Новой Элоизы». Примечатель­но, что где-то в российской глубинке, в поместье, где росла Татьяна Ларина были хорошо известны эти книги. Надо думать, что Татьяна не имела ни­какого представления о многообраз­ной литературной деятельности Руссо, и его «Общественном договоре» и дру­гих публицистических трудах.. Она чи­тала романы. А выдающимся художе­ственным открытием в XVIII веке был роман в письмах. Читатель словно держал в руках не историю вымыш­ленных героев, а пачку подлинных писем, предназначенных, может быть, не для печати, а для одного единст­венного лица — их адресата. Характерно, что и Ричардсон и Руссо назы­вали себя не авторами, а издателями На титульном листе «Новой Элоизы» так и было написано: «Собраны и из­даны Ж.Ж. Руссо». Более того, он снабжает некоторые страницы подстрочными примечаниями, в которых дает оценку тем или иным поступкам или суждениям героев. От этого впе­чатление, что Руссо лишь печатает и комментирует письма, становится еще сильнее

«Юлия, или Новая Элоиза» (1761) — большой роман (163 письма), отме­ченный высоким накалом чувств. Руссо недаром считается основопо­ложником сентиментализма в евро­пейской литературе. Если до него про­светители объявляли Разум главным критерием человеческой деятельнос­ти, то Руссо видел достоинство и глав­ную заслугу личности в ее способнос­ти чувствовать. Он писал о «золотых россыпях человеческого сердца». В наши дни понятие «сентименталь­ный» приобрело почти негативную ок­раску. Во времена же Руссо это поня­тие воспринималось как философ­ское, идеологическое. В этом смысле роман Руссо был шагом вперед по сравнению с сочинениями Ричардсо­на, в основе своей довольно рассудоч­ными.

Содержание романа Руссо внешне несложно. В богатом дворянском доме барона д'Этанжа появляется скром­ный учитель Сен-Пре. Проходит не­много времени, и его знатная ученица начинает проявлять интерес не столь­ко к наукам, которые ей преподают, сколько к самому учителю. Он держит себя строго, сдержанно, но Юлия сама находит повод и средства, чтобы вы­разить свое расположение к нему, и вскоре наступает час признания. Вот что Сен-Пре пишет Юлии после того, как она его впервые поцеловала, «Что ты сделала, ах, что же ты сделала, моя Юлия! Хотела наградить меня?,вмес­то этого — погубила. Я охмелел, вер­нее, я обезумел. Все чувства мои в смятении, ум помутился из-за твоего смертоносного лобзания. И этим ты хотела облегчить мои муки? Жестокая! Ты сделала их еще нестерпимей. Из уст твоих я испил яд; он волнует, за­жигает кровь, убивает меня, и твое со­страдание грозит мне смертью». Сегодня этот стиль кажется слишком выспренним, даже неестест­венным, но он неотделим от эпохи, его породившей. И тогдашние чита­тели и читательницы верилиавтору, понимали его и героя. Нельзя не при­знать, что нынешний читатель живет в эпоху известной девальвации чувств, и ему трудно представить себе реально такой волнующий поток пережива­ний,

И еще одно обстоятельство важно: герой романа — человек скромного происхождения. Простого учителя не могло не ошеломить, буквально свес­ти с ума то, что его удостоила внима­нием девушка из высшего круга. И в этомсостоит демократический пафос романа. Плебей Руссо бунтует против всякого социального неравенства. Он писал однажды: «Я ненавижу знатных, я ненавидел бы их еще больше, если бы меньше презирал».

В первой и второй частях романа развертывается история любви двух молодых людей. Их письма друг к другу и к близким друзьям волновали и продолжают волнован, читателя, раскрывая перед ним все оттенки чув­ства, сложное сплетение пережива­ний. Искусно подводит писатель к кульминации отношений героев. По­разительно письмо Юлии, где она по­дробно излагает свой план свидания и даже весьма серьезно пишет о смер­тельной опасности, которая подстере­гает их во время встречи. Читатель может по-разному расценить эти слова Юлии: может быть, она все пре­увеличивает и страхи ее необоснован­ны? Ну, а если в самом деле появится грозный отец? И кто поручится, что он не возьмется за оружие против того, кого сочтет соблазнителем своей дочери? И тут звучат слова Юлии, ис­полненные отчаяния и мужества: «Помни еще и о том, что тебе не при­дется проявлять храбрость, забудь о ней и думать. Решительно запрещаю тебе брать для самозащиты оружие, даже шпагу, — она тебе ничуть не нужна, ибо вот что я придумала: если нас застанут, я брошусь в твои объ­ятия, крепко обовью тебя руками и приму смертельный удар, чтобы уже не расставаться с тобою навеки. И, умирая, я буду счастлива, как никогда в жизни». (Письмо LIII). Это одно из самых волнующих писем романа. Ос­тавляя Сен-Пре безоружным, Юлия обещает ему самую большую защиту: она обнимет его и спасет от удара. Если говорить о сентиментальности романа, то здесь она мужественна и величественна.

Однако вскоре назревает трагедия. Тайна отношений между молодым че­ловеком и Юлией становится извест­ной отцу Попытки его друга засту­питься за Сен-Пре и доказать отцу, что это достойная партия для его до­чери, только больше обостряют кон­фликт. Возникает мысль тайно обвен­чаться, уехать в Англию, но Юлия не может согласиться на это. Сен-Пре вынужден отправиться сначала в Па­риж, а затем в более длительное заморское путешествие. Тем временем в доме барона д'Этанжа появляется его 50-летний друг Вольмар, которому он давно обещал свою дочь. И Юлия ста­новится его женой. Но тут в сознании Юлии происходит непонятный пере­лом: она считает, будто выполняет моральный долг и даже пытается убелить себя в том, что ее первая любовь была ошибкой. Однако этим роман не за­канчивается. После многих трудных странствий Сен-Пре возвращается. Новая встреча с Юлией не только проявила благородство всех ее участников, не только всколыхнула воспоминания молодой женщины, но и пробудила ее прежние чувства. Руссо за­вершает роман несколько искусственно: его героиня, спасая своего ребенка, простудилась и вскоре умерла.

В истории литературы XVIII века было немало произведений, героями которых становились знатные или бо­гатые мужчины, соблазнявшие деву­шек из скромных мещанских семей. Рассказ об этом тоже был одной изформ общественной критики. «Руссо этот банальный сюжет выворачивает наизнанку, падение девушки становится ее возвышением. «Развратитель» выглядит трагичным, нормы патриархальной морали выявляют свою догматичность, даже бесчеловечность». (И.Е.Верцман).

Содержание романа не сводится к изображению чувств героя и героини, в нем много рассуждений на самые различные темы, которые волновали тогдашнее общество. Исследователи нередко отмечают, что Юлия слишком много знает для молодой девушки — она запросто ссылается на античных классиков. Юлия не просто чувстви­тельная девушка, но девушка одарен­ная, у нее разум не противоречит чув­ству.

Следует обратить внимание на двой­ное название романа. Элоиза — ге­роиня популярной средневековой кни­ги Абеляра «История моих бедствий» (1132—1136). Горестная судьба моло­дой Элоизы, ушедшей в монастырь (хота, по ее словам, она больше лю­била Абеляра, чем Бога), конечно, не­сопоставима с жизнью Юлии, но, тем не менее, бросает трагический отблеск на историю, рассказанную Руссо.

Роман Руссо стал программным ху­дожественным документом европей­ского сентиментализма.

Но мировоззрение писателя шире и богаче: сентиментализм был лишь одной из его граней. Уже в самом про­изведении содержится острая критика современных автору социальных по­рядков. Его герой Сен-Пре, побывав в Париже и проявив незаурядную на­блюдательность, рассказывает о жиз­ни светского общества, о падении нра­вов, о глубокой пропасти, разделяю­щей богатых и бедных, знатных и не­знатных. Свой нравственный идеал Руссо связывает с патриархальным со­стоянием, когда человек близок к при­роде. В этом смысле труд земледельца наиболее благороден. Но, критикуя помещиков, Руссо вместе с тем созда­ет идеальный образ сельского хозяина, владельца большого поместья, каким был муж Юлии — Вольмар.

Восемнадцатый век во Франции — век философов, но Руссо не оставил специальных философских трудов, более того, он настороженно относил­ся к любым теоретическим спекуля­циям. Философские идеи Руссо содер­жатся в различных его сочинениях, но больше всего их — в романе-трактате «Эмиль, или О воспитании» (1762). В основе своей это педагогическое про­изведение, автору которого воспита­ние видится в развитии естественных способностей и задатков ребенка, не допускающем никакого насилия над его личностью. При этом должно не только постигать науки, но и овладе­вать навыками какого-либо ремесла. Близость к природе для Руссо есть ос­нова нравственного здоровья. Он счи­тал, что после букваря первой книгой для чтения должен быть роман Д.Дефо «Робинзон Крузо». Подвиг Робинзо­на, который осваивал необитаемый остров, полагаясь только па силу сво­их рук и своего ума, являл для Руссо высокий нравственный пример и передавал суть педагогических иска­ний французского писателя.

«Исповедь савойского викария», включенная в эту книгу, стала попыт­кой обосновать новую религию. Если, Вольтер был деист, Дидро — атеист, то Руссо, критикуя официальную цер­ковь, формулирует своего рода рели­гию сердца, исповедуя которую, чело­век напрямую выходит к Богу, минуя попов и всякие церковные институты. Позднее эта концепция оказалась притягательной для Л.Н.Толстого. И как Толстой был отлучен от церкви, так иРуссо подвергся гонениям. Вы­ступления парижского епископа и других деятелей церкви обличали Руссо как еретика. Он вынужден был скрываться, переезжать из провинции в провинцию, а в Швейцарии — из одного кантона в другой. В XVIII веке с такими вещами не шутили: могли и голову отрубить. А в годы революции на «Исповедь савойского викария» опирался Робеспьер, провозгласив­ший в 1794 году культ Высшего Су­щества. Однако, страдая от преследо­ваний, Руссо сам предлагал суровые меры против атеистов: он считал, что их следует высылать из страны, а в случае упорства — казнить. Природа и Бог парадоксально сочетались в его философии. «Чем более я наблюдаю, — писал Руссо, — противодействие ес­тественных сил, тем более убеждаюсь, что, переходя от действия к действию, приходится всегда восходить до ка­кой-нибудь воли, действующей в ка­честве их первой причины». И далее: «Это бытие, которое хочет и может, это бытие, активное, через самого себя, словом, это бытие, движущее вселен­ной и управляющее всеми вещами, я называю Богом». В сущности, это так­же была одна из форм деизма, но та­кая, при которой философ делал слиш­ком много уступок Богу, за что его резко критиковали энциклопедисты.

В философии и литературе XVIII века была весьма популярна идея ес­тественного человека, то есть челове­ка, живущею по неким «естествен­ным» законам. Сама по себе она была прогрессивна, поскольку просветите­ли, используя эта понятие, осуждали современный им общественный строй не только как неразумный, но и про­тиворечащий самой природе.

Но у Руссо этаидея обрела пара­доксальный смысл. На вопрос: «Спо­собствовало лиулучшению нравов развитие наук и искусств?», он отвечает отрицательно. В трактате «О на­уках и искусствах» (1750) он обруши­вается на всю современную цивили­зацию, прежде всего на искусство, ко­торое, по его мнению, «обвивает гир­ляндами из цветов сковывающие лю­дей железные цепи, сдерживает в них естественное чувство свободы, для ко­торого они казалось бы рождены, за­ставляет их любить свое рабство».

Если просветители, как правило, обращались к классическим образцам античности и прославляли в первую очередь Афины — центр греческой цивилизации, то Руссо с восхищением пишет о суровых чаконах и обычаях Спарты, где, как известно, не терпели ни поэтов, ни философов. Миф о Прометее, что привлек в XVIII веке внимание молодого Гёте и стал для него символом цивилизации, совер­шенно чужд мировоззрению Руссо. Он отвергает эту символику «творчества и созидания». «Какая может быть истина в этих символах, — спрашиваем Руссо, - если искусство возникло из роскоши, астрономия — из суеверия, геометрия — из скупости, физика из пустого любопытства, и все они — из честолюбия?» Современному чело­веку могут показаться абсурдными столь невежественные суждения вели­кого человека, но у Руссо была своя логика, подсказанная глубоким неприятием современной цивилизации, основанной на неравенстве и угнете­нии. Руссо участвовал в подготовке первых томов «Энциклопедии» (писал для нее, главным образом, музыковедческие статьи; кстати, сам он был ав­тором оперы «Деревенский колдун»), но порвал и с Дидро, и с его изданием, когда прочитал статью «Женева», ав­тор которой сетует на то_, что в таком большом городе нет театра, ноРуссо-то считал, что современный театр не воспитывает, а развращает людей!

Трактат Руссо «О науках и искус­ствах» вызвал возмущение многих просветителей Вольтер писал, что те­перь остается только одно: стать на четвереньки, то есть вернуться к ди­кому состоянию и убежать в лес. Идеи Руссо Вольтер называл «философией бродяги». Их взаимная неприязнь лишь подчеркивала глубокое идейное размежевание среди просветителей. Однако другие современники не раз­деляли этого мнения Вольтера, пони­мая, что противопоставление «приро­ды и цивилизации» исполнено акту­ального общественного значения. «За восхвалением дикаря», ведущего счас­тливую жизнь среди лесов и гор, они угадывали пропаганду достоинства и доблести бедных людей: крестьян и охотников, рыбаков, ремесленников». (В.Ф.Асмус).

Не менее смелым был и другой трактат Руссо: «О происхождении и причинах неравенства среди людей» (1755). Стал хрестоматийным знаме­нитый пассаж из этой книги: «Пер­вый, кто, огородив участок земли, ска­зал: «Эта земля моя», и нашел людей, достаточно наивных, чтобы этому по­верить, был истинным основателем гражданского общества. От скольких несчастий и ужасов избавил бы род людской тот, кто крикнул бы, вырывая колья и засыпая рвы: «Берегитесь, не слушайте этого обманщика! Вы по­гибнете, если забудете, что плоды земли принадлежат всем, а земля никому». Какой замечательный доку­мент человеческой мысли, не потеряв­ший своей остроты и сегодня! «Знатные люди любили его, несмотря на то, что он выступал против них. За ним ухаживали, его старались избавить от забот, vi он мог чув­ствовать себя спокойно в круговороте жизни» (Томас Манн).

И еще один трактат написал Рус­со - «Общественный договор» (1762), где прокладывал дорогу в будущее, предвосхищая декреты и конституци­онные акты Великой французской ре­волюции.

Последние годы жизни Руссо по­святил «Исповеди», большой автобио­графической книге. Он не всегда спра­ведлив к своим современникам, и это можно понять, если учесть, что мно­гие из них относились к нему враж­дебно. По это сочинение следует рас­сматривать как роман — необычайно искренний, с тонким проникновени­ем в психологию героя и не уступаю­щий в этом смысле «Новой Элоизе». С поразительной откровенностью ав­тор повествует о своей жизни, он не умалчивает о самых неприглядных ее сторонах: может даже рассказать, что в молодости, когда был лакеем, он украл ленту, авину свалили на гор­ничную, которую из-за этого уволили. Но самым неожиданным для читателя будет признание в том, что, женив­шись на Терезе, Руссо заставил ее подбросить сначала первого их ребенка, а затем и второго. И это будущий автор «Эмияя»!

Однако свою книгу он предваряет словами, исполненными достоинства: «Я предстану пред Верховным Судьей с этой книгой в руках,.. Я обна­жил свою душу и показал ее такою, какою ты видел ее сам, Всемогущий. Собери вокруг меня неисчислимую толпу подобных мне: пусть они слушают мою исповедь, пусть краснеют за мою низость, пусть сокрушаются о моих злополучиях. Пусть каждый из них у подножия Твоего престола всвою очередь с такой же искреннос­тью раскроет сердце свое, и пусть потом хоть один из них, если осме­лится, скажет тебе: «Я был лучше этого человека».

Руссо всю жизнь скитался, хотя много лет провел в Париже, а послед­ним пристанищем его стал Эрменонвиль, где он скончался в один год с Вольтером.

Посмертная судьба Жан Жака Рус­со удивительна. «Остров тополей» в Эрменонвиле, где он был похоронен, стал местом паломничества. У его мо­гилы можно было встретить и коро­леву Марию Антуанетту, и адвоката из Арраса Максимилиана Робеспьера, при котором ее позже казнят, и буду­щего императора Наполеона. Здесь побывали многие из тех, кого поко­рила «Новая Элонза», и те, кто в пред­дверии революции размышлял над по­литическими формулами «Обществен­ного договора». И когда она началась, из всех французских просветителей именно Руссо обрел наибольшую по­пулярность. Более того, его имя по­стоянно звучало в выступлениях вож­дей, его без конца цитировали, его именем освящали каждый шаг рево­люции. Барельеф Руссо, высеченный на камне из разрушенной Бастилии, украшал зал Законодательного собра­ния. «Он научил вас воспитывать лю­дей для свободы», — говорил один из депутатов, обращаясь к Собранию. Часто вспоминали в речах, настрани­цах периодических изданий и в листовках начальную фразу «Обществен­ного договора»: «Человек рождается свободным, а между тем онвезде в оковах». Разрабатывая новую консти­туцию, деятели революции опирались на Руссо. Именно он писал, что госу­дарство должно быть основано на до­говоре всех граждан. Это должно быть государство свободных и равных лю­дей, объединенных в мощный коллек­тив «Они коллективно принимают имя народа, а в отдельности называ­ются гражданами, как участники суве­ренной власти, и подданными, как подчиненные законам государства» Даже для оправдания революционного террора французские законодатели указывали на «Общественный договор», в котором Руссо писал, что об­щество имеет право силой заставлять человека быть свободным, если он отказывается уважать свободу народа. В 1794 году, уже после гибели Робеспьера, прах Руссо был торжественно перене­сен в Париж и захоронен в Пантеоне. Немецкий писатель Г.Клейст, побывав­ший в Париже в последние годы XVIII века, поражался тому, что в устах фран­цузов каждое десятое слово - «Руссо».

В XIX веке в эпоху романтизма Руссо обрел новую славу, прежде всего как художник. На него ссылались и на него опирались писатели самых разных идейных позиций. Не только бунтарь Байрон, но и такой противник революции, как Шатобриан. Преем­ственно связан с автором «Исповеди» французский «исповедальный роман» (А. де Мюссе). Э.Т.А. Гофман призна­вался: «Я, кажется, тридцатый раз чи­таю «Исповедь» и нахожу себя во многом похожим на автора». Реалисты же XIX века — от Стендаля до Достоевского — увидели заслугу автора «Ис­поведи» в создании нового типа героя, человека нелегкого жизненною пути, в формировании нового метода, что позволил раскрыть этот характер.

Разумеется, у Руссо по-прежнему были враги, мстившие ему за «Обще­ственный договор». И когда после па­дения Наполеона во Францию верну­лись Бурбоны, молодчики из монархического лагеря даже выкрали прах Руссо из Пантеона. Противники народоправ­ства боялись и мертвого Руссо.

Не забыт Руссо и в XX веке. О нем писал Р. Роллан. А перу Л.Фейхтван­гера принадлежит роман «Мудрость чудака, или Смерть и преображение Жан Жака Руссо».