Виды молитв: домашние и общественные молитвы. Иисусова молитва.

Все молитвы можно разделить на домаш­ние и общественные. Кроме сего, можно разбирать в отдельности дневные и «нощные» молитвы, что также имеет свое нема­лое, как увидим, значение. Особняком от всего этого стоит так называемая Иисусова молитва, ибо ее можно и должно творить всегда и везде — и днем, и ночью, и в церк­ви, и дома.

I. Домашние молитвы. Я начну с них, как с более обиходных, близких каждому (пото­му что случается и так, что и церковь действительно дале­ко бывает, и дела (а не лень — различать!) задерживают), и, наконец, лучше начать с них, как более простых по составу. Для нашей цели достаточно, если мы здесь сообщим толь­ко то, что требует св. Церковь от своих чад, приступающих к чтению «Молитвослова»¹.

Домашние молитвы здесь начинаются с утренних. Это и понятно: начатки дня должны быть посвящены Богу. «...На утренних поучахся в Тя», — говорит пророк Давид (Пс. 62, 7). И еще: «Боже, Боже мой, к Тебе утренюю...» (Пс. 62, 2). И опять: «...и утро молитва моя предварит Тя» (Пс. 87, 14).

Приступать к утренним молитвам заповедуется не сразу, а после соблюдения некоторых правил. Об этом в «Молит­вослове» говорится так:

«Воспрянув без лености, и истрезвися, восстав от сна, рцы сие: Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь². Потом постой мало молча, дондеже утишатся вся чувствы (у нас — после умывания и всего прочего, в отличие от по­движников, которые не раздеваются и не умываются. — Еп. Варнава), и тогда сотвори три поклона, глаголя: Госпо-

-160-

ди, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного³. Также начало», то есть, исполнив все это, начинай читать утренние молитвы.

Понятно, что если таково начало утренних молитв, та­ковы подготовительные действия к ним, то еще строже должны быть требования к самому их чтению. Посему их должно читать медленно, не спеша, чтобы можно было про­чувствовать каждое слово как совершенно новое, как будто читаемое в первый раз. А то привычка бегать глазами по знакомым-презнакомым строчкам не допускает благодати коснуться умилением грешного сердца, и оно остается без плода. Получается исполнение одной формальности, от ко­торой толку не больше, чем от пресловутой буддийской мо­литвенной мельницы. Таким образом, счастье человека в его собственных руках: можно и при малом, неполном чис­ле утренних молитв спастись, а можно, и читая их все, во всю жизнь не получить ни малейшей пользы, если только не навести еще на себя гнев Божий за нерадение (Иер. 48, 10).

Доказательство, так сказать, «от противного», почерпну­тое из источников светской литературы, покажет почитаю­щим последнюю превыше всего, как не должно молиться. В качестве примера можно взять печально прославившегося некоторыми своими вещами поэта Авзония, этого полу-язычника-полухристианина, напоминающего типичного полуверующего интеллигента наших дней. Посему его опыт может быть поучителен и спустя 1500 лет.

Принадлежащая этому поэту известная длинная утрен­няя молитва (Oratio), начинающаяся со слова «Omnipotens», имеет такой, хотя и кощунственный, но в высшей степени характерный для настроения некоторых лиц конец:

Satis precum datum Deo,

Quamvis satis numquam reis

Fiat precatu numinis

Habitum foransem da, puer.

Discendum amicis esse have

Valeque, quod fit mutuum.

Довольно воздано молитв Богу,

Хотя грешным никогда не достаточно

Возносить молитвы Божеству.

Подавай верхнюю одежду, мальчик.

Пора сказать друзьям «здравствуй»

И «прощай» и получить от них то же⁴.

-161-

Нужны ли еще к этому какие-нибудь дополнения или объяснения?..

В конце утренних молитв есть прекрасная по мыслям, глубокая по чувству покаяния и художественная по пост­роению и стилю «Песнь полунощная ко Пресвятой Богоро­дице». Пользуюсь этим обстоятельством, чтобы сказать не­сколько слов о нощной молитве*.(*Здесь текст рукописи обрывается. — Прим, составителя.)

...Далее следуют по порядку молитвы перед обедом и по­сле обеда. Не мешает их привести полностью, чтобы дать, по крайней мере, хоть понятие о них, ибо в настоящее вре­мя не только в гостях, но и дома-то садятся люди за стол, не перекрестясь⁵.

Перед обедом полагается читать: «Отче наш», «Слава и ныне», «Господи, помилуй» (трижды), «Благослови». На­стоятель или священник, благословляя пищу, произносит: «Христе Боже, благослови ястие и питие рабом Твоим, яко свят еси всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь». Миряне, конечно, эту последнюю молитву не произносят.

После обеда христианин произносит следующее благо­дарение своему Создателю и Подателю всяческих:

«Благодарим Тя, Христе Боже наш, яко насытил еси нас земных Твоих благ; не лиши нас и Небеснаго Твоего Цар­ствия, но яко посреде учеников Твоих пришел еси, Спасе, мир даяй им, прииди к нам и спаси нас». «Господи, поми­луй» (трижды). Если налицо есть иерей, то он заключает возгласом: «Благословен Бог, милуяй и питаяй нас от Сво­их богатых даров, Своею благодатию и человеколюбием всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь».

Мирянам можно возгласы священника, по принятому в других случаях обычаю, заменять словами: «Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, Боже наш, по­милуй нас. Аминь» или: «Молитв ради Пречистыя Твоея Матере и всех святых Твоих, Господи Иисусе Христе, Бо­же наш, помилуй нас. Аминь» в первом случае <перед едой> и «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, молитв ра­ди Пречистыя Твоея Матере, преподобных и богоносных отец наших и всех святых, спаси мя грешнаго» — во втором <после еды>.

Молитвы перед ужином и после оного иные.

Пред ужином молитвою служит 27-й стих 21-го псалма:

-162-

«Ядят убозии и насытятся, и восхвалят Господа взыскающии Его, жива будут сердца их в век века». «Слава и ны­не». «Господи, помилуй» (трижды) и далее, как за обедом.

После ужина «Слава и ныне», затем:

«Бысть чрево Твое святая трапеза, имущая Небеснаго хлеба, Христа Бога нашего, от Него же всяк ядый не умира­ет, якоже рече всех, Богородительнице, Питатель»⁶.

После сего «Честнейшую», затем из псалма 91 стих 5 и из псалма 4 стихи 7-9:

«...возвеселил мя еси, Господи, в творении Твоем, и в делех руку Твоею возрадуюся... Знаменася на нас свет лица Твоего, Господи. Дал еси веселие в сердце моем: от плода пшеницы, вина и елеа своего умножишася. В мире вкупе усну и почию, яко Ты, Господи, единаго на уповании все­лил мя еси».

«Слава и ныне», «Господи, помилуй» (трижды), «Бла­гослови».

Священник: «С нами Бог, Своею благодатию и челове­колюбием всегда, ныне и присно, и во веки веков. Аминь».

Наконец, имея намерение лечь спать на ночь, христиа­нин читает молитвы на сон грядущим, положенные тем, которые идут ко сну. Насколько важнее и содержание, и глубина мыслей, и сила страшных слов в этих молитвах в сравнении со всеми предыдущими, и само время и обсто­ятельства суток, видно из того, что молитвы эти обстав­ляются еще более серьезными условиями поведения, а монашествующие обязываются выслушивать их с непокры­той головой.

В начале этих молитв сказано, что их должно читать «со вниманием и умилением». Последнее новое качество и ус­ловие будут особенно понятны, когда мы проследим, как нарастает чувство страха Божия и трепета за неизвестное будущее у верующего к концу молитв и как оно разряжает­ся наконец плачевным воплем в заключительной молитве св. Иоанна Дамаскина: «Владыко Человеколюбче, не уже­ли мне одр сей гроб будет, или еще окаянную мою душу просветиши днем? Се ми гроб предлежит, се ми смерть предстоит» и прочее⁷. Причем драматизация момента увеличивается еще более повелением Устава произносить эту молитву, указывая рукою на свою постель...

Когда все молитвы будут прочитаны, христианин дол­жен «поцеловать крест свой, и перекрестить крестом место

-163-

свое от главы и до ног, такожде и от всех стран» с молитвою Честному Кресту: «Да воскреснет Бог...»

Но и это еще не все. Церковь предписывает своему чаду, прежде чем заснуть, перебрать в мыслях весь предшеству­ющий день. Наконец уж благословляет уснуть, с крестом и мыслию о дне Судном, на котором как-то еще ему предсто­ит оправдаться...

II. Общественные молитвы. Надо бы перейти к разбору более сложных молитв общественных. Но вопрос этот слиш­ком разносторонен, объемист и важен, чтобы можно было ог­раничиться здесь несколькими строчками. Правда, предметы литургики не входят, собственно, в план и цели моей работы, однако нельзя и совсем оставить спасающихся в неведении относительно этой важной отрасли православно-церковной жизни — разумею богослужения. Ибо разумное усвоение ос­нов последнего помогает и самому спасению. Слишком спе­циальные и очень подробные сведения нам не нужны. <...>

III. Иисусова молитва. Совершенно особняком от всех вышеуказанных видов молитвы стоит «Иисусова молит­ва», ибо для нее не определены конкретное время и место, но ее всегда творят истинные подвижники.

Под вышеуказанным наименованием понимается обыч­но молитвенное воззвание к Господу Иисусу Христу следу­ющими словами: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, по­милуй мя грешного (-ую). Иногда произносят ее и в сокра­щенном виде. Преп. Серафим Саровский вносил еще сле­дующее разнообразие и дополнение в ее творение.

«Истинно решившиеся служить Господу Богу, — учит великий светильник земли Русской, — должны упражнять­ся в памяти Божией⁸ и непрестанной молитве ко Иисусу Христу, говоря умом: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного. В часы же послеобеденные можно го­ворить сию молитву так: Господи Иисусе Христе, Сыне Бо­жий, молитвами Богородицы, помилуй мя грешного. Или же прибегать собственно ко Пресвятой Богородице, моляся: Пресвятая Богородице, спаси нас, или говорить поздравле­ние ангельское: Богородице Дево, радуйся»⁹.

Прочие отцы творили еще и иные молитвы и учили то­му других. До сих пор наиболее знаменитые из этих мо­литв, принадлежащие знаменитым отцам, оставались у нас в ежедневном обиходе.

-164-

Так, в молитвах на сон грядущим помещены в средине 24 молитовки св. Иоанна Златоуста, по числу часов дня и ночи, а в конце — молитва св. Иоанникия Великого: «Упова­ние мое — Отец, прибежище мое — Сын, покров мой — Дух Святый. Троица Святая, слава Тебе!» Только мы теперь эти молитвы не часто повторяем (не говорю уже непрестанно), а раз в сутки. Но, конечно, не таково их первоначальное на­значение.

Так как самая молитва не есть какое-нибудь заклинание (Бога или бесов — все равно, как думают последователи не­которых мистических иностранных и русских толков) и не слова сами по себе, хотя бы и божественные, производят в душе человека и в окружающем невидимом и видимом ми­ре изменения, а вера и теплое чувство со стороны человека и всемогущая благодать — со стороны Бога, то в конце кон­цов все равно какой молитвой, то есть какими словами, мо­литься, лишь бы вышеуказанные качества были при ней¹⁰.

Имя Божие — не Бог, но по вере нашей, действительно, привлекает к нам Бога. А иначе, зачем нужен и труд, чтобы, как выражаются, приобрести молитву? И какая разница была бы между совершенным, святым человеком и только что начавшим проходить молитву грешником? И тот и дру­гой произносят ее устами одинаково, а однако у одного при этом Сам Дух Святой ее движет и присутствует в человеке (Рим. 8, 9, 26), а у другого едва ли не происходит только из­вестное число колебаний воздуха или вибраций гортанных мускулов. Итак, если мы произносим устами имя Божие, не значит еще, что обладаем и Самим Богом, и, следовательно, безумно и даже богохульно и думать, что механическое вос­произведение слов (а механическим оно всегда будет без благодати, хотя бы в наличии находилось и умиление, и сле­зы, и теплота сердечная)¹¹ делает страстного богоносцем. Худшей прелести трудно представить. Где Бог, там присут­ствие Его не может остаться незамеченным, а здесь, при та­ком понимании дела, и Бог Сам, всем Своим Существом и Бытием присутствует якобы в словах (яснее скажу, в именах Божиих) молитвы, а человек точно не замечает этого, не ста­новится лучше, а приходит в гордость, в любопрение, страст­ное, гневное раздражение и тому подобные состояния!¹² Странный результат от присутствия Божьего. Но из-за при­сутствия диавола он понятен...

Итак, повторяю, все равно, как бы ни молиться, лишь бы

-165-

результат благодатный был. Однако святые отцы опытом дознали, что для большинства людей и особенно для не­мощных и слабых не всякая, без разбору принятая, молит­ва полезна. Не от нее вред, а от самого человека. Гораздо полезнее ему выбрать какую-нибудь одну определенную и ею заниматься. Разнообразие может быть допущено, но только в самом малом. И вот установилась и привилась, как наиболее содержательная, Иисусова молитва. В ней есть где и уму богословию поучиться («Иисусе Христе», «Сыне Божий»), есть где и сердцу выплакать свое чувство покаяния и просьбу о помощи («помилуй») и снизойти в бездну смирения («грешнаго»).

Молитва Иисусова не есть принадлежность исключи­тельно монахов, но может читаться и мирянами. Простой народ, вообще понимающий и переживающий сердцем хри­стианство глубже, чем интеллигенция, и в этом делании превзошел ее. По крайней мере, среди старцев и стариц из мирян нетрудно заметить творение сей молитвы, а среди интеллигенции и понятия о ней не сыщешь. Я говорю, по­нятно, про основную массу.

«Как бы ни проповедали Христа, притворно или ис­кренно, — говорил некогда св. апостол Павел, — я и тому радуюсь и буду радоваться» (Флп. 1, 18).

По этой же причине и не допытываясь конкретно, как именно обстояло дело, и я привожу сейчас некое свиде­тельство из времен крепостного права о делании Иисусо­вой молитвы в доме одного помещика: «У одного из бар, у Головина, слуги должны были все делать, творя молитву Иисусову. Перед отходом его ко сну эту молитву читали внутри дома, а извне на нее другие слуги отвечали: "Аминь", и с этим словом начинали запирать ставни»¹³.