Претрудность молитвенного подвига.

Молитва как пожизненный подвиг начи­нается с трудом, продолжается в труде и кончается усилиями труда. Она и сама есть труд до самой смерти. Спросили однажды великого в египетских отцах авву Агафона:

— Какая, отец, добродетель в подвижниче­стве труднее других?

— Простите мне, — отвечал тот, — я думаю, нет еще такого труда, как молиться Богу.

Всегда, когда только захочет человек молиться, враги ста­раются отвлечь его, ибо знают, что ничто так им не противо­действует, как молитва к Богу. Во всяком подвиге, какой бы ни предпринял человек, после усиленного труда получает он успокоение; а молитва до последней минуты жизни требует борьбы¹.

-155-

I. Необходимость труда для стяжания

молитвенного дара

Нужен труд человеку для молитвы. Без него таковая мо­литвой не считается. Один из великих сирийских отцов из­рек: «Всякая молитва, в которой не утруждалось тело и не скорбело сердце, вменяется за одно с недоношенным плодом чрева, потому что такая молитва не имеет в себе души»².

Его знаменитый соотечественник, в молодости откры­вавший ему свои помыслы, а под старость показывавший другим высоты духовного созерцания и молитвы, св. Исаак Сирин³ добавил:

«Молитва имеет нужду в упражнении, чтобы ум умуд­рился долговременным пребыванием в оной... Молитва требует пребывания в ней потому, что с продолжением вре­мени ум снискивает навык к упражнению, познает, как от­ражать от себя помысл, и долгим опытом научается тому, чего заимствовать не может из иного источника».

Итак, надо насильно заставлять себя молиться. Некото­рые так отзываются, когда их посылают в церковь: «Мы не святые...» или: «Не хочется, что же насильно-то молить­ся...» Как будто хотят сказать, а иногда даже и говорят, что такая молитва неценна. Но это — ложный взгляд и непонимание дела, по незнанию духовной жизни. Наоборот, и для святых молитва есть постоянный труд, хотя и облегчаемый иногда до самозабвения благодатию Христовою. И надо по­ложить труд еще на то, чтобы после уметь терпеть этот труд. «Не хочется» — переломи себя и захочется. Не хочет­ся потому, что страсти, благоприобретенные и долгим на­выком питаемые, разленивают нас, да и бесы мешают. Надо их победить.

Великий молитвенник последних времен земли Рус­ской авва Иоанн Кронштадтский⁴ убеждает:

«Учитесь молиться, принуждайте себя к молитве: сна­чала будет трудно, а потом, чем более будете принуждать себя, тем легче будет; но сначала всегда нужно принуждать себя».

А у кого же учиться, как не у сего светильника молит­венного духа?

Впрочем, приведу еще одну цитату о необходимости труда и усилий для стяжания чистой молитвы из одного божественного мужа, а именно св. Макария Египетского, по наименованию Великого:

-156-

«...Надлежит (молящемуся) пребывать в великом подви­ге и неослабном напряжении, потому что встретит много препятствий, поставляемых злобою (т. е. диаволом, — еп. Варнава) прилежанию к молитве: сон, уныние, тяжесть в теле, преобладание помыслов, непостоянство ума, рас­слабление и прочие начинания злобы, а потом скорби и восстания самих лукавых духов, упорно воюющих с нами и противоборствующих нам и не допускающих прибли­зиться ко Христу душу, которая поистине непрестанно взыскует Бога»⁵.

II. Какая польза от труда при молитве?

Хотя это звучит парадоксом, но труд облегчает дело молитвы. Почему люди не спасаются, почему избегают богослужения или не хотят творить добродетели? Потому что не хотят накликать на себя скорби и причинить наси­лие своей плоти. Кратко сказать, потому что ищут везде, во всем покоя. Весь мир помешался на покое, наслаждении, счастье. В этом — цель цивилизации. Христос же учит об­ратному. В мире скорбны будете, — говорит Он своим по­следователям (Ин. 16, 33). И еще: В терпении вашем стя-жите душы ваша (Лк. 21, 19). И чрез апостола: ..многими скорбьми подобает нам внити во Царствие Божие (Деян. 14, 22). А этого никому не хочется.

Если выищется такой человек, который решится стра­дать до смерти за исполнение заповедей Христовых, то та­ковому сразу все делается легко. Тогда, продолжу словами св. Исаака Сирина, «никто из врагов не может противосто­ять ему, и нет скорби, слух о которой привел бы в изнеможение мудрование его: ибо всякая приключающаяся скорбь легче смерти, а он подклонил голову, чтобы принять на себя смерть. Если во всяком месте, во всяком деле, во всякое время, во всем, что ни захотел бы ты совершить, об­речешь себя в своем уме на труды и скорбь, то не только во всякое время окажешься благодушным и неленивым, что­бы противостать всякому представляющемуся тебе неудоб­ству, но от силы твоего ума побегут от тебя устрашающие и ужасающие тебя мысли, обыкновенно порождаемые в че­ловеке помыслами, устремленными к покою (о котором много говорилось выше. — Еп. Варнава). И все, что встре­чается тебе трудного и неудобного, покажется тебе удоб­ным и легким. Нередко будет встречаться с тобою против-

-157-

ное тому, чего ты ожидал; а быть может, никогда не встре­тится с тобою ничего подобного...

Или, может быть, найдется человек, вовсе не убедивший­ся в том, что никто никогда не одержал победы на брани, не получил даже тленного венца, не достиг исполнения своего желания, хотя бы оно было и похвально... если сперва не пренебрег трудами скорби и не отринул от себя мысли, побуждающей к покою, от которой рождается нерадение, леность и боязнь, а чрез них во всем расслабление»⁶.

Таким образом, польза труда сказывается в том, что тот блаженный покой, к которому законно стремится душа че­ловека и который подменивается сатаною посредством раз­личных культурных суррогатов, чрез труд во Христе легко приобретается, упрочивается и делается навеки неотъемлемым. Этого, повторяю, можно достигнуть только чрез по­жизненный труд, а покой, получаемый без последнего, — льстивый, призрачный, скоропреходящий и нисколько не успокаивающий человека.

«Приобретенное многими молитвами и годами бывает твердо и прочно», — говорит св. Иоанн Лествичник⁷.

Это — одна сторона дела, касающаяся лично самого че­ловека. Но труд молитвенный, совершаемый по Богу, име­ет большое значение и в том отношении, что парализует действия бесов, которые, как мы видели выше, особенно стараются мешать человеку при этом подвиге.

«Если ты непрестанно молишься Небесному Царю против врагов твоих во всех их нападениях, то будь благо­надежен, — учит тот же святой отец, — ты немного будешь трудиться. Ибо они и сами по себе скоро от тебя отступят, потому что нечистые эти не хотят видеть, чтобы ты молит­вою получал венцы за брань с ними, и сверх того, опаляе­мые молитвою, как огнем, они принуждены будут бежать»⁸.

Затем, труд полезен человеку еще потому, что он застав­ляет последнего дорожить приобретенным с такими гро­мадными усилиями даром. То, чего мы просим у Бога на молитве, Он мог бы даровать нам и сразу, без всякого тру­да с нашей стороны, но Господь «медлит даровать проси­мое, — говорит св. Василий Великий, — умудряя тебя в усердии к Нему и чтобы ты узнал, что такое дар Божий, и со страхом хранил данное. Ибо все, что приобретает кто-нибудь со многим трудом, старается он сохранить, чтобы, потеряв это, не потерять и многого труда своего и, отринув

-158-

благодать Божию, не соделаться недостойным вечной жиз­ни»⁹.

Но если бы человек и не видел никакой пользы от своего молитвенного труда, он не должен отчаиваться и унывать.

«Долго пребывая на молитве и не видя плодов, не говори: я ничего не приобрел, — утешает небошественный Синай­ский игумен¹⁰. — Ибо самое пребывание в молитве есть уже приобретение. И какое благо выше сего — прилепляться ко Господу и пребывать непрестанно в соединении с Ним?»

Вот еще и другое свидетельство тезоименитого ему на­шего соотечественника — о. Иоанна Кронштадтского. Оно имеет в виду частный случай.

«Когда от разных нечистот, накопившихся в желудке и кишках, чувствуешь себя нехорошо, в нерасположении, и когда, в этом состоянии, молитва твоя бывает холодна, тя­жела, исполнена уныния и некоторого отчаяния, — не отча­ивайся и не унывай тогда, ибо Господь знает твое болезнен­ное, притрудное состояние. Борись с немощию, молись, сколько есть сил, и Господь не презрит немощи плоти и ду­ха твоего»¹¹.

Итак, возлюбим молитвенный труд и не оставим его до самой своей смерти. Видим ли сейчас пользу от него или нет, да не унываем, ибо пользу эту мы увидим, когда пове­дут нас после смерти по мытарствам. Только сей труд по­может нам несколько в оправдание гнусных наших дел.

III. Отчего трудно молиться?

В заключение скажу несколько слов и о том, что создает нам дополнительные трудности при молитве помимо всех прочих поводов для рассеяния, вне нас находящихся. Нельзя ли облегчить себе дело молитвы? Нет ли чего тако­го, что если бы отнять, то во многом приблизило бы нас к Богу? — Есть.

«Вот, рука Господа не сократилась на то, чтобы спасать, и ухо Его не отяжелело для того, чтобы слышать, — глаго­лет нам из дали времен пророк Исайя. — Но беззакония ва­ши произвели разделение между вами и Богом вашим, и гре­хи ваши отвращают лице Его от вас, чтобы не слышать» (Ис. 59, 1-2).

Потому-то нам трудно молиться и дома, наедине, и в церкви. Это на собственном опыте познал о. Иоанн Крон­штадтский, которому целый день ведь приходилось пребы-

-159-

вать в молитве в самой различной обстановке. Он пишет в своем «Дневнике» об этом так: «Молясь с людьми, мы должны иногда пробить молит­вою своею как бы твердейшую стену — души человеческие, окаменевшие житейскими пристрастиями, пройти мрак египетский, мрак страстей и пристрастий. Вот отчего ино­гда бывает тяжело молиться. Чем с более простыми людь­ми молишься, тем легче»¹².