Гласность — свобода мнений

Духовная жизнь на переломе эпох

Из закона СССР об общественных объединениях. 9 октября 1990г.

Указ Президента СССР о восстановлении прав всех жертв политических репрессий 20—50-х годов

Тяжелым наследием прошлого явились массовые репрессии, произвол и беззаконие, которые совершались сталинским руковод­ством от имени революции, партии, народа.

Начатое с середины 20-х годов надругательство над честью и самой жизнью соотечественников продолжалось с жесточайшей по­следовательностью несколько десятилетий. Тысячи людей были под­вергнуты моральным и физическим истязаниям, многие из них ист­реблены. Жизнь их семей и близких была превращена в беспросвет­ную полосу унижений и страданий.

16. Показателем каких политических процессов в обществе может служить данный закон?

Общественным объединением является добровольное формиро­вание, возникшее в результате свободного волеизъявления граждан, объединившихся на основе общности интересов.

Общественными объединениями признаются политические пар­тии, массовые движения, профессиональные союзы, женские, ветеранс­кие организации, организации инвалидов, молодежные и детские орга­низации, научные, технические, культурно-просветительские, физкуль­турно-спортивные и иные добровольные общества, творческие союзы, землячества, фонды, ассоциации и другие объединения граждан.

1985 год стал рубежным в духовной жизни СССР. Про­возглашенный М.С. Горбачевым принцип гласности создавал условия для большей открытости в принятии решений и для объективного переосмысления прошлого (в этом виделась пре­емственность с периодом «оттепели»). Но главной целью ново­го руководства КПСС было создание условий для «обновления социализма». Не случайно был выдвинут лозунг «Больше гласности, больше социализма!» и не менее красноречивый «Гласность нам нужна, как воздух!». Гласность предполагала большее разнообразие тем и подходов, более живой стиль подачи материала в средствах массовой информации. Она не была равнозначна утверждению принципа свободы слова и возможности беспрепятственного и свободного выражения мнений.

Но удержать гласность в узде, в дозированных объемах оказалось невозможным, особенно после аварии на Чернобыльс­кой АЭС (26 апреля 1986 г.), когда обнаружилась неготовность руководства страны дать объективную информацию и поставить вопрос о политической ответственности за трагедию.

В обществе гласность стала рассматриваться как отказ от идеологической цензуры в освещении текущих событий и в оценках прошлого. Это рождало, как казалось, неисчерпаемые возможности для открытого обсуждения наболевших проблем в средствах массовой информации. В центре общественного внима­ния первых лет перестройки оказалась публицистика. Именно этот жанр печатного слова мог наиболее остро и оперативно ре­агировать на волновавшие общество проблемы. В 1987—1988 гг. в печати уже широко обсуждались самые злободневные темы, выдвигались спорные точки зрения о путях развития страны. Появление таких острых публикаций на страницах подцензур­ных изданий невозможно было представить еще несколько лет назад. Публицисты на короткое время стали настоящими «влас­тителями дум». В эпицентре внимания оказались авторы из числа видных экономистов, социологов, историков и журна­листов. До невероятного уровня выросла популярность изданий, печатавших ошеломляющие статьи о провалах в экономике и со­циальной политике, — «Московских новостей», «Огонька», «Ар­гументов и фактов», «Литературной газеты». Широко обсужда­лись публикации Л.И. Абалкина, Н.П. Шмелева, Л.И. Пияшевой, Г.Х. Попова, Т.И. Корягиной о проблемах экономического развития страны. А.С. Ципко предложил критическое осмысле­ние ленинского идейного наследия и перспектив социализма, Ю.Д. Черниченко призывал пересмотреть аграрную полити­ку в стране. Особой популярностью пользовались сборники, пе­чатавшие под одной обложкой публицистические статьи. В 1988 г. тиражом в 50 тыс. экземпляров вышел и мгновенно разошелся сборник «Иного не дано». Статьи его авторов — из­вестных своей общественной позицией представителей интелли­генции — объединял призыв к демократизации советского об­щества.

Звездным часом прессы стал 1989 год. Тиражи печатных изданий достигли беспрецедентного уровня: еженедельник «Аргументы и факты» вы­ходил тиражом в 30 млн. экземпляров (этот абсолютный рекорд среди еже­недельников был занесен в Книгу рекордов Гиннесса), газета «Труд» — 20 млн., «Правда» — 10 млн. Резко подскочила подписка на «толстые» журна­лы, особенно после разразившегося в конце 1988 г. скандала с подпиской, когда ее попытались ограничить под предлогом дефицита бумаги. Подня­лась общественная волна в защиту гласности, и подписку удалось отстоять.

«Новый мир» в 1990 г. вышел невиданным для литературного журнала тира­жом в 2,7 млн. экземпляров.

Огромную зрительскую аудиторию собирали прямые трансляции с заседаний Съездов народных депутатов СССР (1989—1990), даже на работе люди не выключали радиоприем­ники, брали из дома переносные телевизоры. Появилась убеж­денность в том, что именно здесь, на съезде, в противоборстве позиций и точек зрения решается судьба страны. Телевидение стало использовать прием репортажа с места событий и прямой эфир. Родились «говорящие в прямом эфире» передачи — круг­лые столы, телемосты, дискуссии в студии и т.п. Всенародная, без преувеличения, популярность публицистических и информа­ционных программ («Взгляд», «До и после полуночи», «Пятое колесо», «600 секунд») была обусловлена не только потреб­ностью в информации, но и стремлением людей самим быть в центре происходящего. (Правда, не раз в годы перестройки ру­ководство телевидения пыталось вернуться к старой практике предварительной записи передач.)

Полемический подход отличал и яркие документальные ленты публицистического жанра, появившиеся на рубеже 90-х гг.: «Так жить нельзя» и «Россия, которую мы потеряли», реж. С. Говорухин, «Легко ли быть молодым?», реж. Ю. Подниекс. Последний фильм был непосредственно обращен к молодежной аудитории. Самые известные художественные картины о совре­менности без прикрас и пафоса рассказывали о жизни молодого поколения («Маленькая Вера», реж. В. Пичул, «Асса», реж. С. Соловьев, обе вышли на экран в 1988 г.).

Из печати, по существу, исчезли «запретные» имена и темы. В исто­рию вернулись имена Н.И. Бухарина, Л.Д. Троцкого, Л.Б. Каменева, Г.Е. Зи­новьева и многих других репрессированных политических деятелей. Были обнародованы никогда не публиковавшиеся партийные документы, началось рассекречивание архивов. Публикация трудов Н.И. Бухарина, не известных новому поколению читателей, вызвала бурную дискуссию об альтернативных моделях строительства социализма. Сама фигура Бухарина и его наследие противопоставлялись И.В. Сталину; обсуждение альтернатив развития ве­лось в контексте современных перспектив «обновления социализма». По­требность осмыслить историческую правду и ответить на вопросы, «что же случилось» и «почему это случилось» со страной и народом, вызвала огром­ный интерес к публикациям по отечественной истории XX в. Особенно это касалось начавшей появляться без цензурных купюр мемуарной литературы. В свет в 1988 г. выходит первый номер журнала «Наше наследие», на его страницах публикуются неизвестные материалы по истории отечественной культуры, в том числе из наследия русской эмиграции.

На мучившие людей вопросы искало ответы и искусство. Фильм режиссера Т. Абуладзе «Покаяние» (1986) — притча о всемирном зле, воплощенном в узнавае­мом образе диктатора, без преувеличе­ния, потряс общество. В финале карти­ны прозвучал афоризм, ставший лейтмо­тивом перестройки: «Зачем дорога, если она не ведет к храму?» Проблемы нрав­ственного выбора человека оказались в центре внимания двух разных по темам кинолент, посвященных переосмысле­нию прошлого, — экранизации повести М.А. Булгакова «Собачье сердце» (реж. В. Бортко, 1988) и «Холодное лето 53-го» (реж. А. Прошкин, 1987). В прокате появились и картины, которые ранее не были допущены на экран цензурой или выходили с огромными купюра­ми. Сильнейшее впечатление произвел фильм А.Я. Аскольдова «Комиссар» — картина высокого трагедийного пафоса.

Накал общественной дискуссии нашел зримое выражение в перестроеч­ном плакате. Из привычного для советского времени средства пропаганды пла­кат превратился в орудие разоблачения социальных пороков и критики экономических трудностей. В качестве изобразитель­ных средств широко использовались привычные образы повсе­дневной жизни, быстро вытеснившие советскую символику.

На рубеж 80—90-х гг. пришелся период бурного роста исторического самосознания нации и пик общественной актив­ности. Изменения в экономической и политической жизни ста­новились реальностью, людьми овладело стремление не допус­тить обратимости перемен. Однако по вопросу о приоритетах, механизмах и темпах перемен не было единомыслия. Вокруг «перестроечной» прессы группировались сторонники радикали­зации политического курса и последовательного проведения де­мократических реформ. Они пользовались широкой поддержкой общественного мнения, оформившегося в первые годы перест­ройки.

Наличие общественного мнения, опиравшегося на сред­ства массовой информации, было новым для отечественной ис­тории феноменом.