МЕТОДЫ И МЕТОДОЛОГИЯ ЛИНГВИСТИКИ 10 страница

Только что описанные методы качественного анализа позволяют восстановить грамматические формы слова в том виде, какой у них был в тот или иной период истории. Вместе с этим восстанавливается во всем основном и не дошедшая до нас система праязыка—его фонетика, грамматика, лексика и словообразование.

Хронология может быть в историческом языкознании абсолютной и относительной. Здесь время тоже может измеряться веками и годами. Такое датирование в языкознании на­зывают абсолютным. Древнерусский язык как общий язык восточных славян, язык древне­русской народности существовал с X по XIV в.; в польском языке ударение во всех словах за­крепилось на предпоследнем слоге в XVI в.; во французском языке слово liberte 'свобода' из­вестно с конца XII столетия, а слово Coca-Cola заимствовано французским из американского варианта английского языка в 1948 г. В январе 1994 г. ведущими российского телевидения бы­ло изобретено прилагательное новостной (но­востная передача), которое, к сожалению, су­ществует и до сих пор.

Иной раз можно с абсолютной точностью датировать исчезновение какого-либо языка Например, далматинский язык, родственный итальянскому и существовавший на берегах и островах Адриатики, исчез 10 июля 1898 г.: в этот день при взрыве на дорожных работах по­гиб последний носитель вельотского диалекта далматинского языка Антонио Удина; в апреле 1983 г. со смертью «бабушки Розы» окончатель­но исчез язык ягана — язык индейского племе­ни на острове Наварино в архипелаге Огнен­ная Земля (Чили).

Однако такое датирование не главное для исторической лингвистики. Гораздо важнее для лингвиста-историка относительное датирование — так называют датировку события не годами или веками, а понятиями «до» — «после», «раньше» — «позже». Историче­ское развитие языка представляет собой цепь непрерывных взаимосвязанных изменений (да­леко не всегда заметных глазу). Нередко одно из них приводит к значительной перестройке языковой системы, и важно понять, что явля­ется причиной, а что — следствием, какие со­бытия происходили друг за другом, а какие — параллельно.

Пример из истории латинского языка. В ар­хаической латыни известно изменение, кото­рое лингвисты называют ротацизмом (от греч. «rho» — название буквы «р»), — переход звука [s], находившегося между гласными, в звук [г]. Если перед этим [г] оказывался краткий [i], то он превращался в краткий [е]. Например, *siso 'сею' превратилось в sero. Однако если звук r между гласными был исконным, а не возник­шим по закону ротацизма, то [i] в [е] не переходило; например viri — множественное чис­ло от vir 'муж'. Значит, это изменение заверши­лось до того, как новое [r] (из [s]) окончатель­но совпало со старым [r], с явлением ротацизма не связанным.

Хотя относительная датировка для языко­знания гораздо важнее абсолютной, точные да­ты языковых изменений знать всё же хочется. Один из способов получать такие даты — глоттохронология (от греч. «glotta» — «язык») — был предложен американским линг­вистом Моррисом Сводешем (1909—1967) в начале 50-х гг. XX в.

Суть этого метода состоит в следующем. В каж­дом языке можно выделить так называемый ба­зовый словарь. Его образуют исконные, не­заимствованные слова, которые обозначают универсальные, общечеловеческие понятия, не связанные с природными условиями или типом культуры. Это значит, что в словаре не бу­дет слов вроде берёза или галстук, поскольку в Африке или Австралии берёзы не растут, а гал­стук носят мужчины далеко не всех националь­ностей. Сводеш выработал базовый список из 100 понятий, в который входят:

— некоторые личные и указательные место­имения (я, ты, мы, тот, весь..);

— числительные один, два (числительные, обозначающие большие количества, могут от­сутствовать в некоторых языках или быть заим­ствованными);

— некоторые названия частей тела человека и животных (голова, рука, нога, глаз, ухо, серд­це, волос, кость, печень, хвост...);

— названия элементарных действий (есть, пить, видеть, слышать, идти, лететь, стоять, спать, умереть..);

— названия свойств (сухой, тёплый, холод­ный, новый...), в том числе цветовые обозначе­ния (белый, жёлтый, зелёный, красный, чёрный) и размерные прилагательные (длинный, малень­кий, большой);

— обозначения универсальных понятий, свя­занных с внешним миром, таких, как солнце, лу­на, вода, земля, камень, огонь, дым, гора, дорога, яйцо и др.;

— социальное понятие имя.

Лексика любого языка всё время обновля­ется, но понятия и их словесные обозначения, входящие в базовый словарь Сводеша, отлича­ются особенной устойчивостью. Тем не менее и он подвержен разрушению. Сводеш вычис­лил, что за тысячелетие из 100 слов, образую­щих базовый словарь, исчезают и заменяются другими примерно 14 слов. Кроме того, он пред­положил, что скорость изменения базового сло­варя во все периоды остаётся постоянной. Зная эти обстоятельства и определив общее количе­ство слов из этого списка, сохранённых двумя родственными языками, можно приблизитель­но вычислить, сколько лет назад они разошлись друг с другом, образовав самостоятельные язы­ки; процесс расхождения языков лингвисты на­зывают дивергенцией (отлат. divergo — «отклоняюсь», «отхожу»).

ФОРМУЛА СВОДЕША

Для знатоков математики приведём формулу, по которой оп­ределяется время дивергениии в глоттохронологии:

где t — время в тысячелетиях, возраст дивергениии между язы­ками Л и 6; С — доля обших для языков А и В слов из 100-слов-ного списка Сводеша (от 0 до 1); r — индекс сохранности ба­зового словаря за одно тысячелетие (для 100-словного списка г = 0,86, log г = -0,0655).

Можно подсчитать, что если, например, не совпадают всего семь слов из базовых 100, языки разделились примерно 500 лет назад; если 26 — то разделение произошло примерно 2 тыс. лет назад, а если совпадают лишь 22 слова из 100, то 10 тыс. лет на­зад, и т. д.

Лингвисты вычислили, что русский и украин­ский языки разошлись (дивергировали) в интер­вале между 1311 и 1581 гг. (приблизительно в се­редине XV в.); русский и польский — между 935 и 1289 гг.; русский и литовский — во второй половине I тысячелетия до н. э.; русский и анг­лийский — более 5,5 тыс. лет назад; русский и греческий — более 7 тыс. лет назад...

Конечно, в таком представлении результа­тов глоттохронологии есть некоторая неточность и условность. Речь должна идти не о времени разделения русского и польского язы­ков, а скорее о дивергенции правосточнославянского языка (предка русского, украинского и белорусского) и пралехитского (предка со­временного польского и некоторых других западнославянских языков), о расхождении не русского и английского, а их предков — пра-славянского и прагерманского.

Немало лингвистов полагают, что метод глоттохронологии является надёжными «часа­ми» в руках языковеда. Однако большинство специалистов в этом сомневаются. Для сомне­ний, безусловно, есть серьёзные причины. Во-первых, «испытательный полигон» глоттохро­нологии слишком мал. Когда подсчёты делают с опорой на 100 слов (точнее, смыслов), есть опасность грубых погрешностей: ошибка в одном-двух словах может сместить оценки воз­раста тех или иных языков на целые столетия. Даже имея дело с такими хорошо изученными языками, как русский и украинский, в неко­торых случаях трудно бывает решить, с рас­хождением мы имеем дело или с совпадени­ем. Например, смысл «человек» (он включён в список Сводеша) в русском языке передаётся словом человек, а в украинском — словом людина. Налицо лексическое расхождение. Но ук­раинский не потерял праславянского слова *celovekъ. Чоловiк в переводе с украинского — «мужчина», «муж». Смысл 'большой' в украин­ском передаётся словом великий. Опять расхож­дение! Но ведь этот же смысл присутствует и в русском слове великий (сравните: невелик; вели­ка Федора, да дура), и в его производных (ве­личина). А корень русского слова большой мы видим в форме сравнительной степени для

украинского великий: бiльшi. Как быть с по­добными фактами (относить их при глотто­хронологических подсчётах к сходствам или различиям между языками), лингвисты так и не решили. Язык всегда сложнее простых схем. Любое решение будет условным, а значит не­надёжным.

Во-вторых, постулат Морриса Сводеша о том, что базовый словарь распадается с постоянной скоростью, так и не доказан, а лишь это допу­щение оправдывает применение метода.

В-третьих, и это, возможно, самое главное, — сторонники глоттохронологии исходят из ги­потезы, что праязык, лежащий в основе груп­пы родственных языков, являлся монолитом, т. е. не был расчленён на диалекты. То, что из­вестно о живых языках, скорее говорит об об­ратном: трудно назвать язык вполне однород­ный, не имеющий диалектов. С верой в монолитность праязыка связано представление о том, что исторические отношения между язы­ками складываются лишь на пути неуклонного разделения — дивергенции. Однако языки не только расходятся друг с другом, но и пережи­вают процессы взаимного сближения —конвергенции (от лат. convergere — «прибли­жаться», «сходиться»). Высокая степень близо­сти между какими-либо двумя языками может объясняться не только их сравнительно недав­ним разделением, но и вторичным сближени­ем языков, которые разойтись в более ранние времена. Глоттохронология М. Сводеша наце­лена лишь на то, чтобы выявить время, когда язык распался, и бессильна отделить диверген­цию от конвергенции. Поэтому результаты глоттохронологических измерений часто ока­зываются недостоверными.

Примером могут послужить серболужицкие языки — верхнелужицкий и нижнелужицкий. Это языки небольшого славянского народа — лужицких сербов (лужичан), которые живут в Восточной Германии (Лужица), недалеко от границ с Польшей и Чехией. Лужицкие языки очень близки. Глоттохронологические подсчё­ты показывают, что они разделились в 1716— 1858 гг., по историческим меркам совсем недав­но. Однако данные, полученные иными путями, настойчиво подталкивают языковедов к мыс­ли о том, что не было никакого «прасерболужицкого» языка. Многие черты сближают верх­нелужицкий с чешским, нижнелужицкий — с польским, а большое сходство двух лужицких языков между собой носит вторичный характер и объясняется их позднейшим сближением.' Свои слабости глоттохронологический ме­тод обнаружил почти сразу, как только был изо­бретён. Пользоваться им так же надёжно, как определять время по солнечным часам ночью, освещая их горящей спичкой. Специалисты дав­но уже пытаются усовершенствовать его, сде­лать результаты измерений более надёжными. Однако методом, способным достаточно точ­но датировать распад праязыка, глоттохроно­логия так и не стала. Её используют, чтобы вы­яснить степень генетической близости языков, относящихся к малоизученным семьям, когда обычные процедуры классического сравнитель­но-исторического исследования трудноприме­нимы. Появятся ли у лингвистов-историков бо­лее надёжные «часы» — покажет будущее.

Изоглоссный метод — это метод сравнения территорий и границ распространения разных языковых явлений или, иначе, сравнения изоглоссных зон и изоглосс. Используя его, исходят из следующих обстоятельств:

а) Территории и, следовательно, изоглоссы двух или нескольких языковых явлений могут совпадать, хотя бы приблизительно, или не совпадать.

б) Если территории двух или нескольких языковых явлений не совпадают, то могут частично накладываться одна на другую, могут быть одна внутри другой, могут быть смежными или несмежными, так что изоглоссы этих явлений или пересекаются, или не совпадают, или же совпадают (или сближаются) лишь частично.

в) Некоторые языковые явления не имеют сплошной территории употребления, и, значит, каждое такое явление охватывается не сплошной изоглоссой, а в виде ряда замкнутых линий.

Выясняя и сопоставляя территории и изоглоссы разных языковых явлений, нередко удается сделать те или иные выводы или предположения о истории этих явлений и о происхождении соответствующих этнических групп населения, так как давно замечено, что изоглоссы и изоглоссные зоны имеют связь с разными культурно-экономическими и политическими территориями и границами (племен, племенных объединений, феодальных княжеств и государств и т. д.), с древними торговыми путями и путями миграции населения. Причем в лингвистике к настоящему времени сложились достаточно надежные теоретические основы изоглоссного знания.

Во-первых, очевидно, что если несколько изоглосс совпадают или проходят близко друг к другу, образуя на карте «пучки», то это — признак существующей или когда-то существовавшей или формировавшейся, хотя и не сложившейся, некоторой языковой или диалектной, а, значит, и этнической общности. Так, поляков, белорусов, великорусских потомков кривичей в Верхневолжье и на Владимирщине (вплоть до Мордовии), а также отчасти чехов объединяют следующие общие или сходные языковые особенности; надежные формы типа в своим, в тем, в пустым¹, глагольные формы типа кричеть, кричел и т. п. — с сохранением суффиксального е из ё («ять») вместо замены на а после шипящих, гнусавое произношение («в нос») некоторых гласных. Это — показатель того, что когда-то предки чехов, поляков, белорусов и восточные кривичи сближались друг с другом более тесно, чем с остальными славянами, и согласуется с археологическими выводами о западнославянском происхождении кривичей.

Во-вторых, если территория употребления одного языкового элемента лежит внутри территории употребления другого и эти элементы не восходят непосредственно к одному и тому же элементу, то оба они появились в разное время. Например, аканье (нага вместо нога и т. п.) у восточных славян обычно лишь на белорусских и на южно- и средневеликорусских территориях, тогда как позиционная редукция гласных неверхнего подъема (6ьзъстан6въчнъjъ вместо безостановочная и т. п.) распространена не только здесь, но и севернее: на Владимирщине и в Верхнем Поволжье, — и вместе с тем выяснено, что аканье возникло и развилось в условиях указанной позиционной редукции гласных неверхнего подъема, то есть, но позднее ее.

В-третьих, если ареал какого-либо лингвистического явления представляет собою периферию или бока некоторого пространства, тогда» как в его центре или середине вместо этого явления бытует противопоставленное ему иное, то достаточно вероятно, что указанная разница между центром и периферией или серединой и боками когда-то отсутствовала, что в центре или середине возникла инновация пли же, наоборот, сохранился архаизм. Так, территории украинского и северно-великорусского оканья лежат к югу и северу от области белорусского, средне- и южновеликорусского аканья, а оно здесь развилось вместо оканья. Другой пример: в литовском языке праиндоевропейское слово sunus «сын» сохранило свое древнее звучание, тогда как в соседних родственных языках произносится модернизированно (рус. и белор. сын, укр,, болг. и сербохорв. син, чеш. и польск. syn, нем. Sohn, англ. и швед. son и т. д.), — и вместе с тем ясно, что Литва представляет собою центр того ареала, в котором для значения «сын» используются те или иные рефлексы праиндоевропейского sunus (ср. др. инд. и готс. sunus и прус, suns «сын»).

В-четвертых, если ареал какого либо языкового явления имеет беспорядочный островной характер, то этот «ландшафт» неисконный. В самом деле, например, великорусские островки говоров без перехода ев о под ударением перед твердым согласным (нес вместо н’ос и т. п.) в прошлом представляли собою сплошную территорию, так как до лабиализации е > о перед твердым согласным по-древнерусски ударный е не изменялся в произношении.

В-пятых, если какая-либо территория разделена на ряд ареалов изоглоссами разных языковых фактов, имеющих общее происхождение, то это — результат в одних случаях синхронного, а в других — разновременного развития соответствующих процессов. Так, из праславянского tj, надо полагать, более или менее одновременно получились в восточнославянской области ч, в западнославянской с (ц), в сербохорватской ч», в остальной южнославянской — шт (позднее у части славян отвердевшие). Напротив, преобразование праиндоевропейского нелабиализованного к' в иные звуки в разных индоевропейских зонах происходило, судя по памятникам письменности, в разное время. В частности, в индоиранской области это произошло не позднее первой половины III тысячелетия до н.э. и дало к' > s' (свистящий или шепелявый): из праиндоевропейского k'mtom «сто» (ср. тохар. kante«сто») получилось тадж. сад, хинди сад и т. д. [14, с.36i—38]. В романской же области указанный к', изменившись лишь перед гласными переднего ряда, превратился в итальянский ч, испанский ц и французский: с (везде передается латинской буквой с) лишь в начальные века н.э.: из k'mtom получилось итал. cento =центо, исп. ciento = центо, франц. сent= сан.

В-шестых, частичное наложение одной изоглоссной зоны па другую есть несомненный результат взаимодействия двух смежных диалектов или языков и, значит, результат контактов между соответствующими этническими коллективами или миграции некоторых из них. Например, и изменение праславянских сочетаний or и ol внутри одной морфемы между согласными в ра, ла — особенность всех южно-главянских языков (gord- >- град, chold- > хлад и т. п.), по то же самое получилось и в соседних западнославянских языках чехов и словаков. Ясно, что в период преоб-разования праславянских or и о/ предки чехов и словаков пыли в тесном контакте с предками южных славян и испытытал на себе их языковое воздействие.

Из сказанного следует, что применение в языкознании изоглоссного метода больше, чем использование любого иного, требует знания современных языков во всем диалектном многообразии каждого из них. По использование изоглоссного метода в указанных целях требует также хорошего знания и того, как языковые факты отражаются в древних текстах, так как изоглоссы языковых элементов в прошлом могли быть иным, чем теперь, а выяснить происшедшие смещения можно главным образом по памятникам письменности. Например, по этим памятникам ясно, что когда-то носовые гласные о» и е^п употребляла все славяне, теперь же — употребляют только поляки. Значит, изоглосса славянских носовых гласных теперь идет иначе, чем шла в прошлом.

Методы количественного анализа, применяемые при историко-лингвистическом изучении, основаны на следующих принципах:

а) Качественные сдвиги в языковой или диалектной системе происходят путем уменьшения или, наоборот, увеличения частоты языковых элементов в речи.

б) Это уменьшение или увеличение происходит постепенно — от века к веку от поколения к поколению.

в) Частота любого языкового элемента в речи может быть измерена и выражена количественно — в числах, а значит, и сравнение частоты как разных языковых элементов в речи одного и того же периода, так и одного и того же элемента в речи разных периодов, то есть языковая эволюция, тоже могут быть измерены и выражены количественно, если в распоряжении исследователя имеются тексты минувших времен как памятники речи прошлого.

Измерения частоты языковых элементов в речи делаются на основе математической теории вероятностей и статистики. Исходя из нее, сравниваемые частоты языковых элементов определяются в сопоставимых совокупностях речевых материалов — в выборках, с учетом того, что они позволяют определить лишь приблизительную, а не истинную частоту. Поэтому дополнительно по специальным математическим формулам вычисляется среднее или максимальное отклонение выборочной частоты от практически не поддающейся определению истинной, — чтобы подлежащие сравнению частоты сопоставлять с учетом возможных (средних или максимальных) случайных отклонений. Причем сопоставление частот делается или в натуральных числах, или в долях, приближенно выражающих вероятности, или в процентах.

Вероятностно-статистические данные об эволюции частотных норм использования языковых элементов в речи поддаются дальнейшей математической обработке. И главным образом для историков-лингвистов важны следующие процедуры:

а) Так называемый корреляционный анализ, то есть выяснение того, в какой мере зависит в речи частотная эволюция одного языкового элемента от другого или других и каков характер этой зависимости, если она есть, — прямой или обратный.

б) Определение того, насколько в истории языка или какой-либо его структурной части возрастает или уменьшается энтропия, то есть неопределенность функций какого-либо языкового элемента (при их расширении или сужении) или неопределенность самих языковых элементов (когда несколько из них способны выполнять одну и ту же функцию, или когда какой-то из этих нескольких ее утрачивает).

в) Определение избыточности, то есть того, насколько б истории языка или какой-то его структурной части при построении и восприятии речи возрастает или уменьшается запас возможностей для функционирования того или иного языкового элемента или некоторой их совокупности в речи и есть ли в реальности этот запас.

г) Определение того, насколько теряется или искажается речевая информация при передаче ее в виде письменных текстов от поколения к поколению, насколько неточно младшие поколения от старших усваивают в речи систему выразительных средств языка или диалекта (то есть его строй), насколько велика скорость языковой эволюции.

Несомненно, что все эти процедуры уточняют и обогащают научные знания о языковой эволюции, в том числе — и о славянской языковой истории. Благодаря им она способна даже стать очень удобным объектом для прикладного изучения в целях углубления кибернетической теории, а, стало быть,— и в интересах научно-технического прогресса. Однако ясно и то, что указанные процедуры требуют от лингвиста-историка специальных математических знаний по теории вероятностей, теории информации и кибернетике. И, следовательно, чтобы применять математические методы количественного анализа языкового материала, лингвисты, изучающие славянскую языковую историю, должны овладевать соответствующими математическими знаниями и методами.

ЛЕКЦИЯ 13. СОПОСТАВИТЕЛЬНЫЙ МЕТОД И ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

ПЛАН:

1. Общая характеристика сопоставительного метода

2. Методы типологического языкознания

3. «Универсология» как методика поиска и изучения языковых универсалий

Термины «сопоставление» и «сравнение» синонимичны, но в целях дифференциации разновидностей рассматриваемого метода их целесообразно отличать друг от друга. С учетом употребительности выражения сравнительно-исторический метод термин «сравнение» желательно использовать при изучении фактов в диахронии, а термин «сопоставление» (и соответственно сопоставительный метод) – при изучении семантических фактов в синхронии, независимо от того, исследуются факты одного языка или нескольких.

СОПОСТАВИТЕЛЬНАЯ ЛИНГВИСТИКА (контрастивная лингвистика) – направление общего языкознания, задачей которого является сопоставительное изучение двух (реже нескольких) языков независимо от наличия между ними генетических связей для выявления их сходств и различий на всех уровнях языковой структуры. Сопоставительный метод успешно применяется в науке о языке и как самостоятельный прием научного исследования при синхроническом анализе языковых явлений, в том числе семантических. Сопоставляться могут факты одного национального языка, диалектов и разных национальных языков. Сопоставление используется для подчеркивания родства или семантической связи изучаемых фактов или для выявления их своеобразия, т. е. для вскрытия сближающих и различающих черт изучаемого явления. С помощью сопоставительного метода исследуются все значимые единицы языка: от фонем до предложений. Сопоставление текстов производится часто при анализе переводов. При сопоставлении могут выявляться общие черты или общие явления, свойственные как всем языкам, так и группе родственных языков. Такие общие языковые явления называются универсалиями, а. лингвистическая дисциплина, изучающая их, сопоставительной типологией.

Контрастивная лингвистика формируется в русле лингвистического компаративизма и обособляется в отдельную дисциплину в середине 20 в., хотя сопоставительные исследования двух языков (правда, скорее несистематические и неполные) имели место уже в далёком прошлом (лексические сопоставления шумерского и аккадского в Вавилонии, сопоставления хеттского и других языков хеттскими переводчиками, сопоставления санскрита с ведийским и пракритами у Панини, опыты грамматических сопоставлений родных языков с латинским и древнегреческим учёными позднего Средневековья и Возрождения и т.д.). Под vergleichende Grammatik А.В. фон Шлегель имел в виду фактически сопоставительное языкознание.

Многое в методах работы связывает контрастивную лингвистику с лингвистической типологией, из которой она вычленилась. В нашей стране в разработку проблем сопоставительного изучения языков внесли существенный вклад И.А. Бодуэн де Куртенэ, Л.В. Щерба, Е.Д. Поливанов, С.И. Бернштейн, А.В. Фёдоров, А.И. Смирницкий, В.Д. Аракин, В.Н. Ярцева, В.Г. Гак, А.И. Фефилов и др. За рубежом становлению контрастивной лингвистики способствовали Р. Ладо, Ш.Балли, В. Скаличка, Э. Косериу, Р.Дж. Ди Пьетро, Ч.А. Фергюсон, Г. Никкель, Р. Штернеманн, К. Джеймс, Дж.К. Кэтфорд, Г.В. Кёрквуд и др.

Контрастивная лингвистика (иначе сопоставительное языкознание, конфронтативная лингвистика) может быть отнесена к числу мультилингвальных дисциплин, куда принадлежат также языкознание сравнительно-историческое, ареальное и типологическое. Но от названных дисциплин она отличается целым рядом черт:

1. Множества языков, являющиеся объектами всех прочих мультилингвальных областей исследования – языковые семьи, ареальные общности языков (вплоть до языковых союзов), языковые типы, даны в самой реальности. Два или три языка, соотносимые в исследованиях по контрастивной лингвистике, группируются в один объект исследования языковедом произвольно, исходя из необходимости решения задач прикладного характера (обучение другому, чаще всего иностранному, языку, перевод с одного языка на другой).

2. Сравнительно-исторические, ареальные и типологические исследования среди своих целей имеют построение соответствующих классификаций языков. Контрастивная лингвистика не ставит перед собой подобной цели.

3. Сравнительно-исторические, ареальные и типологические исследования направлены на то, чтобы обнаруживать в соотносимых языках прежде всего то, что их сближает, т.е. то, что образует основу для генетических соответствий, объясняемых первичным родством, для вторичного родства как продукта языковых контактов, для структурных сходств. Контрастивную лингвистику в большей степени интересует то, что отличает сопоставляемые языки друг от друга и что может оказаться фактором, обусловливающим межъязыковую интерференцию.

4. Контрастивная лингвистика отвлекается от моментов диахронического характера. Она сугубо синхронична.

Контрастивная лингвистика ставит своей конечной целью сопоставление соотносимых языков в целом, включая все структурные уровни – фонологический, морфологический, синтаксический, семантический. Один из сопоставляемых языков может квалифицироваться как эталон (source language). Обычно на его роль выдвигается родной язык. С ним по линии сходств и главным образом различий сопоставляется изучаемый иностранный язык (target language, Zielsprache). Сопоставление может осуществляться и в направлении от иностранного языка к родному. Иногда моделируется гипотетический промежуточный язык (язык-посредник).

Из всех подходов, направленных на изучение языков в их соотношении друг с другом, типологический подход в наибольшей степени принадлежит общему языкознанию. Он предполагает сопоставление разных языков независимо от того, являются ли они родственными или нет, соседствуют ли они друг с другом географически или нет, относятся ли они к одной исторической эпохе или нет. Он не ограничивается языками одной семьи или одного ареала. Для типологического сопоставления и поисков общих и различных структурных черт могут привлекаться все языки мира. Лингвистика исходит при типологическом изучении языков из некоей идеальной, гипотетической модели человеческого языка вообще, которая строится в теории языковых универсалий, и ищет пути, какими конкретные языки реализуют общие закономерности построения своих систем. Соответственно этому они и группируются в структурные типы, классы и т.п. Целью лингвистической типологии как раз и является построение типологической классификации. Каждому языку приписывается тот или иной типологический статус.

Интерес к типологии языков по сути дела начал проявляться в ту же пору, когда начал формироваться генетический взгляд на языки. Складывающийся в конце 18 – начале 19 вв. лингвистический компаративизм включал в себя и сравнительно-исторический, и типологический подходы.

Впервые типологические идеи с достаточной чёткостью были сформулированы в работах Р. Декарта, Г.В. Лейбница, А. Смита, И.Г. Гердера. У истоков лингвистического компаративизма стояли братья Фридрих фон Шлегель и Август Вильгельм фон Шлегель. Они и предложили первые опыты типологической (а именно морфологической) классификации языков.

Фр. Шлегель ввёл понятие флективных языков, применив его по отношению к санскриту, греческому и латинскому, где при словоизменении наблюдается внутренняя флексия, т.е. грамматикализованные чередования звуков в корне. Языки флективного типа были объявлены эстетически совершенными. Низшая ступень в иерархии языков отводилась китайскому. Между этими двумя крайними ступенями он расположил аффиксальные языки. По его мнению, в развитиии языков наблюдается «стачивание» древних совершенных форм. Была отмечена тенденция перехода от синтетизма к аналитизму.