ОПОРНЫЙ «СКЕЛЕТ» ЛИЧНОСТИ

Все, что говорилось до сих пор, можно отнести к любому человеку. У каждого есть тот или иной темпе­рамент, характер, более или менее разнообразные способности, каждый носит в себе множество простых и сложных ролей. Наконец, у каждого человека, даже в самого примитивного, есть свой внутренний мир, свой потребности и личностные ценности, которые сообщают смысл всему, с чем человек сталкивается, формируя отношения к ним и смысловые конструкты.. Но после этого остается целый ряд вопросов.

Во-первых, выше было сказано, что личность — это форма существования человека, но пока речь шла не о ней, а только о сложившихся структурах личности.

Во-вторых, чем тогда отличаются человек, про ко­торого с уважением говорят: «Вот это личность!», и безликий человек, не имеющий собственного мнения и не способный на самостоятельные поступки, которому в обиходе иногда даже отказывают в праве называться личностью? Мы согласились, что личностью следует называть каждого человека, но эти различия между людьми все же требуют объяснения.

В-третьих, все сказанное не отвечает на вопрос о путях и механизмах становления и развития личности.

Наконец, в-четвертых, речь пока шла о разных формах регуляции жизнедеятельности человека извне. Темперамент, характер, способности и роли служат наилучшей адаптации, приспособлению человека к конкретным окружающим условиям и обстоятельствам. Внутренний мир, смысловая сфера личности связывает ее с реальностью мира как целого и регулирует ее жизнедеятельность согласно системе отношений лич­ности с миром. Но в эту схему не укладываются про­явления самодетерминации личности, когда личность осуществляет не столько внешнюю или внутреннюю регуляцию, сколько, напротив, преодоление любой ре­гуляции на основе осознанного выбора.

В личности есть что-то такое, что позволяет ей не только управлять своим характером, способностями и ролями, но и своими побуждениями и смыслами про­извольно менять значимость и побудительную силу различных альтернатив в ситуации выбора, причем это как раз дано отнюдь не каждому.

Можно говорить о трех возможных способах пове­дения человека:

— согласно сложившимся стереотипам, привыч­ным способам действия (логика характера и роли);

— согласно отношениям с миром (смысловая ло­гика жизненной необходимости);

— согласно своему личностному выбору на осно­ве свободы и ответственности.

Но все описанные выше механизмы, как и подав­ляющее большинство психологических теорий лично­сти, не дают объяснения специфически человеческим феноменам выбора, свободы и ответственности.

Именно поэтому необходимо подняться на но­вый — экзистенциальный уровень рассмотрения лич­ности, на котором мы сталкиваемся с этими трудно­уловимыми феноменами. Трудность их постижения проистекает из того, что в личности мы не найдем некой структуры, которую можно назвать «свобода», или «ответственность», или «выбор». Это не элементы или подструктуры личности, как, скажем, способности, по­требности, роли или отношения. Это именно способы, формы ее существования и самоосуществления, кото­рые не имеют своего содержания.

В процессе становления и формирования личнос­ти они занимают (или не занимают) центральное мес­то в отношениях человека с миром, становятся (или не становятся) стержнем его жизнедеятельности и наполняются (или не наполняются) ценностным содержани­ем, которое придает смысл им самим. Наполняясь со­держанием смыслового уровня, они, в свою очередь, определяют линии развития смысловой сферы, созда­ют то силовое поле, в котором она формируется.

О свободе и ответственности в психологической литературе написано немало, но, преимущественно, либо в публицистическом ключе, либо со скепсисом, развенчивающим их «с научной точки зрения». И то, и другое свидетельствует обессилии науки перед этими феноменами. Приблизиться к их пониманию, на наш взгляд, можно, раскрыв их связь с традиционно изуча­емыми в психологии вещами, однако избегая при этом упрощения.

Свобода подразумевает возможность преодоления всех форм и видов детерминации, внешней по отно­шению к человеческому глубинному экзистенциаль­ному «Я».

Свобода человека — это свобода от причинных за­висимостей, свобода от настоящего и прошлого, воз­можность черпать побудительные силы для своего поведения в воображаемом, предвидимом и планиру­емом будущем, которого нет у животного, но и не у каждого человека оно есть. Вместе с тем, человеческая свобода является не столько свободой от названных выше связей и зависимостей, сколько их преодолени­ем; она не отменяет их действие, но использует их для достижения необходимого результата.

В качестве аналогии можно привести самолет, который не отменяет закон всемирного тяготения, од­нако отрывается от земли и летит. Преодоление притя­жения возможно именно благодаря тому, что силы тяготения тщательно учтены в конструкции самолета.

Позитивную характеристику свободы необходимо начать с того, что свобода является специфической формой активности. Если активность вообще присуща всему живому, то свобода, во-первых, является осоз­нанной активностью, во-вторых, опосредованной цен­ностным «для чего», и, в третьих, активностью, полно­стью управляемой самим субъектом. Другими словами, эта активность контролируется и в любой ее точке может быть произвольно прекращена, изменена или обращена в другом направлении. Свобода, тем самым, присуща только человеку, однако не каждому.

Внутренняя несвобода людей проявляется прежде /всего в непонимании действующих на них внешних и внутренних сил, во-вторых, в отсутствии ориентации в жизни, в метаниях из стороны в сторону, и, в-третьих, в нерешительности, неспособности переломить неблагоприятный ход событий, выйти из ситуации, вмешать­ся в качестве активной действующей силы в то, что с ними происходит.

Ответственность в первом приближении мож­но определить как дознавание человеком своей способ­ности выступать причиной "изменений (или проти­водействия изменениям) в окружающем мире и в собственной жизни, а также сознательное управление этой способностью.

Ответственность является разновидностью регуля­ции, которая присуща всему живому, однако ответ­ственность зрелой личности — это внутренняя регуля­ция, опосредованная ценностными ориентирами. Такой орган человека, как совесть, непосредственно отража­ет степень рассогласования поступков человека с эти­ми ориентирами.

При внутренней несвободе не может быть полноцен­ной личностной ответственности, и наоборот. Ответствен­ность выступает как предпосылка внутренней свободы, поскольку лишь осознавая возможность активного изме­нения ситуации, человек может предпринять попытку такого изменения. Однако верно и обратное: лишь в ходе активности, направленной вовне, человек может прийти к осознанию своей способности влиять на события.

В своей развитой форме свобода и ответственность неразделимы, выступают как единый механизм само­регулируемой произвольной осмысленной активности, присущей зрелой личности в отличие от незрелой.

Вместе с тем пути и механизмы становления сво­боды и ответственности различны.

Путь становления свободы— это обретение пра­ва на активность и ценностных ориентиров личност­ного выбора.

Путь становления ответственности— это пере­ход регуляции активности извне вовнутрь.

На ранних стадиях развития возможно противоре­чие между спонтанной активностью и ее регуляцией как разновидность противоречия между внешним и внутренним. Противоречие между свободой и ответ­ственностью в их развитых зрелых формах невозмож­но. Напротив, их интеграция, связанная с обретением личностью ценностных ориентиров, знаменует пере­ход человека на новый уровень отношений с миром — уровень самодетерминации — и выступает предпосыл­кой и признаком личностного здоровья.

Подростковый возраст является критическим с точ­ки зрения формирования личности. На его протяжении последовательно формируется ряд сложных механиз­мов, знаменующих переход от внешней детерминации жизни и деятельности к личностной саморегуляции и самодетерминации, кардинальную смену движущих сил личностного развития. Источник и движущие силы развития в ходе этих изменений смещаются внутрь самой личности, которая обретает способность преодо­левать обусловленность жизнедеятельности ее жизнен­ным миром.

Наряду с формированием соответствующих лич­ностных механизмов — свободы и ответственности — происходит их содержательное ценностное наполне­ние, что выражается в формировании индивидуально­го мировоззрения, системы личностных ценностей и, вконечном счете, в обретении человеком духовности как особого измерения личностного бытия.

О духовности следует сказать несколько слов особо.

Духовность, как и свобода и ответственность,— что не особая структура, а определенный способ су­ществования человека. Суть его состоит втом, что на смену иерархии узколичных потребностей, жизнен­ных отношений и личностных ценностей, определяю­щей принятие решений у большинства людей, прихо­дит ориентация на широкий спектр общечеловеческих и культурных ценностей, которые не находятся между собой в иерархических отношениях, а допускают аль­тернативность. Поэтому принятие решений зрелой личностью — это всегда свободный личностный выбор среди нескольких альтернатив, который, вне зависи­ мости от его исхода, обогащает личность, позволяет строить альтернативные модели будущего и тем самым выбирать и создавать будущее, а не просто прогнози­ровать его. Без духовности поэтому невозможна свобо­да, ибо нет выбора.

Бездуховность равнозначна однозначности, пре­допределенности. Духовность есть то, что сплавляет воедино все механизмы высшего уровня. Без нее не может быть автономной личности. Только на ее основе может обрести плоть основная формула развития лич­ности: сначала человек действует, чтобы поддержать свое существование, а потом поддерживает свое суще­ствование ради того, чтобы действовать, делать дело своей жизни [87].

Формирование этих структур и механизмов про­должается, по сути, на протяжении всей человеческой жизни. Однако подростковый возраст является сензи­тивным периодом с точки зрения формирования базо­вых механизмов само детерминации, обеспечивающих в дальнейшем полноценное функционирование лично­сти в изменяющемся мире. В этом возрасте окончатель­но определяется, каким путем будет идти дальнейшие развитие личности. Впоследствии изменить этот путь, повернуть личностное развитие с тупиковой дороги на единственно достойный человека путь будет возможно только ценой огромных душевных усилий и многолет­ней духовной работы.

Основные пути, которыми может идти развитие личности, были выявлены в проведенном на старших подростках исследовании Е.Р. Калитеевской (см. рис. 3.5). Автономный типили путь развития личности был выявлен и у юношей, и у девушек. Этот тип — един­ственный, где налицо все основания говорить о про­хождении подросткового кризиса и о смене движущих сил личностного развития, выходе на уровень само­детерминации, основывающейся на свободе и ответ­ственности. Люди, относящиеся к этому типу, отлича­ются устойчивым положительным самоотношением, опорой на внутренние ценностные критерии в ситуации принятия решения, ощущением личной ответ­ственности за результаты своих действий. Родители предоставляли им самостоятельность, сохраняя эмо­циональное принятие.

Симбиотический типили путь также выделился и у юношей, иу девушек. Этот тип заключает в себе предпосылки невротического развития личности. Люди, отнесенные к этому типу, испытывали эмоцио­нальное отвержение и контроль со стороны матери, отношение как к маленьким со стороны отца. Им присуще неустойчивое и в целом негативное самоотноше­ние, зависящее от внешней, прежде всего родительс­кой, оценки, чувство личной ответственности за ре­зультаты своих действий, но вместе с тем принятие решений исходя из заданных извне критериев. Несво­бода сочетается здесь с извращенной формой ответ­ственности — с «ответственностью» за реализацию нс своих, а чужих ценностей.

По-видимому, характерное для данного типа роди­тельское отношение складывается в период взросле­ния ребенка как реакция на это взросление. У родите­лей возникает страх самостоятельности ребенка, и они, чаще всего бессознательно, стремятся сохранить его зависимость от них, делая свою любовь условной, на­градой за желаемое поведение. Из страха потерять родительскую любовь подросток сохраняет ориента­цию на родительские ценности — внешнюю опору в поведении. Родители пристально контролируют и оце­нивают поведение ребенка, не принимая его в целом как личность. Тем самым у него формируется ориента­ция на «заработанное» признание.

Импульсивный типили путь типичен для мальчи­ков, хотя возможны и исключения. Для людей, относя­щихся к этому типу, характерно неинтегрированное, диффузное, неустойчивое самоотношение скорее с поло­жительным, чем с отрицательным знаком, внутренние критерии принятия решения, но при этом ощущение независимости результатов действий от собственных усилий. Отношение родителей к ним противоречиво; в нем как бы подчеркивается несостоятельность ребенка без явного отвержения. Позитивное в целом самоотно­шение дает такому подростку внутреннее право на ак­тивность, однако неразвитая саморегуляция делает не­достижимой подлинную свободу, место которой занимает импульсивный протест, противопоставление себя другим. Структура самоотношения свидетельствует, поми­мо его неустойчивости, о самопривязанности, нежела­нии меняться и отсутствии идеалов. Таким человеком очень легко манипулировать. Рано или поздно он падет жертвой своей импульсивности и, несмотря на внутрен­нюю опору, подчинится внешним воздействиям.

Конформный тип,характерный, напротив, преиму­щественно для девочек, имеет общие черты с импуль­сивным. У людей, относящихся к этому типу, самоот­ношение неустойчиво, преобладает опора на внешние критерии принятия решения и чувство независимости результатов действий от собственных усилий.

Для родителей таких людей характерно скрытое отвержение, выражающееся в формальном воспита­нии, формирующем ориентацию на внешние формаль­ные стандарты «как все». Это же способствует фор­мированию условно позитивного самоотношения, зависящего от внешней оценки, которую можно зас­лужить, ведя себя сообразно внешним требованиям. Такой человек может успешно адаптироваться к жиз­ни ценой безоговорочного принятия внешних требо­ваний и оценок в качестве руководства к действию.

Автономный путь или тип развития является един­ственным путем, ведущим к достижению личностной зрелости и полноценного человеческого существова­ния. Остальные три из четырех описанных типов, мо­делей или путей развития личности ведут в тупик. Отсюда видно, что личностная зрелость — это понятие не возрастное, а характеризующее путь, которым дви­жется человек.

Если истинная свобода постоянно порождает еще большую свободу, то невроз порождает еще больший невроз, конфронтация — еще большую конфронтацию, а конформизм — еще больший конформизм. Вступив на один из этих путей (а выбор его во многом опре­деляется особенностями родительского отношения в подростковом и более раннем возрасте), мы попадаем на конвейер, влекущий нас по жизни этим путем. По­кинуть его возможно, однако лишь ценой больших внут­ренних усилий. В частности, основная задача любой серьезной психотерапии, какими бы методами она ни пользовалась — направить человека по автономному пути развития. Если эта задача будет решена, он уже больше не будет нуждаться в психотерапии.

Четыре описанных пути развития личности харак­теризуются разным отношением личности к собствен­ной жизни, разной формой организации личностью собственной жизни или жизненной позицией. Это от­ношение или позицию можно охарактеризовать двумя параметрами: осознанностью и активностью.

Осознанность характеризует степень выделения личностью себя из потока своей жизни, осознания не­совпадения своего «Я» и объективно разворачивающе­ гося жизненного процесса; отсутствие осознанности характеризует людей, для которых их «Я» неотделимо от­того, что с ними происходит. «Осознание жизни превра­щает ее в подлинное бытие. Отсутствие осознания остав­ляет ее всего лишь существованием» [59, с. 35].

Активность жизненной позиции — это способность личности управлять событиями своей жизни, активно в них вмешиваться. Личность с пассивной позицией не в состоянии воздействовать на свою собственную жизнь, она плывет по течению, подчиняясь потоку событий. Сочетания этих параметров дают четыре типа жизненной позиции, соответствующие четырем опи­санным моделям личностного развития.

Действенная позиция характеризуется осознанно­стью и активностью; такой человек осознает течение своей жизни, способен стать по отношению к ней в активную позицию и управлять ею. Она соответствует автономному типу личностного развития.

Импульсивная позиция характеризуется активно­стью и отсутствием осознанности; такой человек стре­мится управлять своей жизнью, не будучи в состоянии ее хорошо осмыслить, управление им своей жизнью принимает характер хаотичных, импульсивных реше­ний и изменений, не связанных единой логикой и жизненной целью. Она соответствует импульсивному

типу развития.

Созерцательная позиция характеризуется осоз­нанностью и отсутствием активности; осознавая собы­тия своей жизни как нечто отдельное от своего «Я», такой человек, однако, не в состоянии на них воздей­ствовать по причине либо убежденности в невозмож­ности это сделать, либо невротической неуверенности в себе, своих силах и возможностях, либо и того, и другого — вместе. Эту позицию можно соотнести с симбиотическим типом личностного развития.

Наконец, страдательная позиция — это отсутствие осознанности и активности по отношению к своей жиз­ни, полное пассивное подчинение обстоятельствам, принятие всего, что происходит, как неизбежного и неконтролируемого. Она соответствует конформному типу развития.

«Я» — это форма переживания человеком своей личности, форма, в которой личность открывается сама себе. «Я» имеет несколько граней, каждая из которых была в свое время предметом интереса тех или иных психологических школ и направлений (см. рис. 3.6).

Первая грань «Я» — это так называемое телесное или физическое «Я», переживание своего тела как воплощения «Я», образ тела, переживание физических дефектов, сознание здоровья или болезни. При опре­деленных психических заболеваниях или поражениях мозга может возникать чувство отчужденности от сво­его тела, ощущение его «не своим» или ощущение диспропорций, искажений своего тела.

В форме телесного или физического «Я» мы ощу­щаем не столько личность, сколько ее материальный субстрат — тело — через посредство которого она про­являет себя и иначе проявить себя не может. Тело вно­сит очень большой вклад в целостное ощущение соб­ственного «Я» — об этом всем известно на собственном опыте. Особенно большое значение телесное «Я» при­обретает в подростковом возрасте, когда собственное «Я» начинает выходить для человека на передний план, а другие стороны «Я» еще отстают в своем развитии.

Роль телесного «Я» можно проиллюстрировать от­крытым в начале нашего столетия эффектом компенса­ции и сверхкомпенсации органических дефектов [209]. Этот эффект проявляется втом, что люди, в детстве страдавшие либо реальными физическими дефектами, либо телесными недостатками чисто психологического свойства (малый рост), прилагают удвоенные усилия, чтобы компенсировать этот дефект развитием тех или иных черт характера, способностей и умений, и это не только часто им удается, но и нередко, приводит к вы­дающемуся развитию тех или иных способностей.

Вторая грань «Я» — это социально-ролевое «Я», выражающееся в ощущении себя носителем тех или иных социальных ролей и функций. Доминирование социально-ролевого «Я» — характерная черта бюрок­рата всех времен и народов, который мыслит, себя как воплощение определенных должностных функций и государственных интересов — и ничего кроме этого его «Я» не содержит. Поэтому бесполезно апеллиро­вать к его человеческим качествам.

Вместе с тем у каждого человека «Я» неизбежно включает в себя определенные социально-ролевые компоненты, поскольку социальная идентичность человека, определение им себя в терминах выполняемых им социальных функций и ролей — достаточно важ­ная, хоть и не самая главная характеристика личности.

Третья грань «Я» — психологическое «Я». Оно включает в себя восприятие собственных черт, диспо­зиций, мотивов, потребностей и способностей и отве­чает на вопрос «какой Я». Психологическое «Я» состав­ляет основу того, что в психологии называют образом «Я» или «Я»-концепцией, хотя телесное и социально-ролевое «Я» тоже в него входят.

Четвертая грань «Я» — это ощущение себя как ис­точника активности или, наоборот, пассивного объек­та воздействий, переживание своей свободы или не­свободы, ответственности или посторонности. Это то «Я», которое является не представлением о себе, а не­которой первичной точкой отсчета любых представле­ний о себе, то «Я», которое присутствует в формулах: «Мыслю — следовательно существую», «На том стою и не могу иначе». Его можно назвать экзистенциаль­ным «Я», поскольку в нем отражаются личностные осо­бенности высшего, экзистенциального уровня, особен­ности не каких-то конкретных личностных структур, а общих принципов отношений личности с окружающим ее миром.

Наконец, пятая грань «Я»— это самоотношение или смысл «Я». Наиболее поверхностным проявлением самоотношения выступает самооценка — общее поло­жительное или отрицательное отношение к себе. Одна­ко просто одним знаком самоотношение не опишешь.

Во-первых, следует различать самоуважение — от­ношение к себе как бы со стороны, обусловленное какими-то моими реальными достоинствами или недо­статками — и самопринятие — непосредственное эмо­циональное отношение к себе, не зависящее от того, есть ли во мне какие-то черты, объясняющие это отно­шение. Нередко встречается высокое самопринятие при сравнительно низком самоуважении или наоборот.

Во-вторых, не менее важными характеристиками самоотношения, чем его оценочный знак, являются степень его целостности, интегрированности, а также автономности, независимости от внешних оценок.

Эти особенности самоотношения, накладывающие огромный отпечаток на всю жизнь человека, формиру­ются родительским воспитанием. Позитивная само­оценка, лежащая в основании внутренней свободы, создается любовью, а отрицательная самооценка, ве­дущая к несвободе,— нелюбовью. Целостное, интегри­рованное самоотношение, лежащее в основе ответ­ственности, формируется личностно-пристрастным воспитанием, а мозаичное, противоречивое самоотно­шение, порождающее несамостоятельность,— безлич­но-формальным воспитанием и т. д.

Главная функция самоотношения вжизнедеятель­ности здоровой автономной личности — это сигнали­зация о том, что в жизни все в порядке или, наоборот, не все. Если мое самоотношение находится не на дол­жном уровне — это для меня сигнал о том, что нужно что-то менять — но не в самоотношении, а в жизни, в моих отношениях с миром.

Самоотношение, таким образом, является механиз­мом обратной связи, оно не является или, по Крайней мере, не должно являться самоцелью или самоценно­стью. Но на деле бывает иначе. Главной целью для человека может стать сохранение положительной са­мооценки или избегание отрицательной любой ценой. В этом случае самооценка перестает отражать состоя­ние реальных жизненных процессов и заслоняет от человека мир, а порой искажает его, если правдивая картина мира угрожает его самооценке. Активность человека в мире оказывается в этом случае лишь сред­ством поддержания высокой самооценки. Но этот путь ведет в тупик.

Высокая самооценка относится к таким вещам, которые могут быть доступны человеку лишь как по­бочный результат его активности, но ускользают от него, как только он пытается сделать их целью.

В качестве других примеров можно, вслед за В. Франклом, назвать счастье и самоактуализацию. В другой связи Франкл напоминал о том, что назначе­ние бумеранга — не в том, чтобы возвращаться к бро­сившему его, а в том, чтобы поразить цель. Возвраща­ется только тот бумеранг, который не попал в цель.

Слишком большое внимание, уделяемое человеком своему «Я» — признак того, что он не достиг успеха вреализации своих жизненных целей. «Если я хочу стать тем, чем я могу, мне надо делать то, что я дол­жен. Если я хочу стать самим собой, я должен выпол­нять личные и конкретные задачи и требования. Если человек хочет прийти к самому себе, его путь лежит через мир» [182, с. 120].

В заключение этой лекции, завершающей самый большой по объему и очень важный по значению раз­дел — «психология личности», предлагается выполнить несколько тестов, направленных на выяснение того, как вы сами к себе относитесь.

Отвечая на вопросы приведенного ниже теста (№17), выберете тот вариант ответа, который наиболее вам подходит: