Философия жизни.

Лекция 8.Западная философия второй половины XIX-XX вв.

Философия «жизни» как одно из наиболее влиятельных философских течений на Западе складывалось во второй половине XIX в., но своими корнями она уходит в философию А. Шопенгауэра. В «философии жизни» выделяются три основные направления: 1) «философия воли» Ф. Ницше, 2) академическая философия (В. Дильтей, Г. Зиммель), 3) «творческая эволюция» А. Бергсона.

Артур Шопенгауэр (1788-1860) родился в Данциге (Гданьск). Закончил Берлинский университет. В 1818 г. издает книгу «Мир как воля и представление». Он считал себя учеником Канта и всячески превозносил его как мыслителя: «За все время между мной и Кантом не было никакой философии, а лишь одно университетское шарлатанство».

Шопенгауэр вместо кантовского термина «явление» вводит термин «представление». Представление охватывает все, что является предметом научного познания: и данное нам в чувственном восприятии, и то, что обобщено рассудком в понятиях. Предметом познания вообще является мир как представление, который расщепляется на объективное и субъективное. Формой объекта являются время, пространство, причинность. Они не отражают свойства вещей самих по себе, а представляют собой априорные формы субъекта, которые он в процессе познания накидывает на познаваемый объект. Следовательно, мы всегда познаем только содержание нашего сознания и потому рационально познанный мир есть представление. Но это не значит, что он является иллюзией. Мир в пространстве и времени реален, но это эмпирическая реальность, не имеющая соприкосновения с подлинным бытием.

Для Шопенгауэра «вещь в себе» есть не что иное как воля, являющаяся началом всякого бытия. Он рассматривает волю как «принцип субъективности» в отличие от познания как принципа объективности. Воля первична, независима от познания. Познание вторично, зависит от воли, вырастает из нее.

Мир как представление, с которым имеет дело познание, и мир как воля, разнородны. Воля, как «вещь в себе», совершенно отлична от всех явлений как своих проявлений. Ей совершенно несвойственны те формы, которые она принимает в наших представлениях. По явлениям нельзя судить о том, какова сущность лежащих в их основе волевых актов. Понятия, образующиеся на основе наших представлений, не отражают вещей самих по себе, потому что, по Шопенгауэру, «весь мир представлений есть только объективация воли». В процессе объективации эта слепая воля создает жизнь, полную трагедий, ужасов и страданий, а мы оказываемся заложниками этой воли.

Воля на своей сознательной ступени действует по принципу мотивации, которая есть не что иное, как «причинность, проходящая через познание». Мотив, определяющий поступки, действует с той же необходимостью, с которой действуют все причины. В акте выбора более сильный мотив овладевает волей. Но не интеллект, а воля играет при этом решающую роль. Воля не подчиняется разуму. Напротив, разум служит воле. Воли имеет свою собственную необходимость, по отношению к которой мотивация играет подчиненную роль. Такой необходимостью, по Шопенгауэру, является характер, действующий как сила природы. Характер человека дан ему от рождения. Он придает необходимость человеческой воле, лишая ее свободы.

Универсальный объект воли – воля к жизни. Инстинкт самосохранения – первая заповедь воли к жизни. Ее движущей силой является неудержимое стремление к благу, наслаждению, радости. Воля к жизни влечет за собой эгоизм, служащий источником всех поступков человека. Шопенгауэр выделяет два вида эгоизма: 1) эгоизм, который хочет собственного блага, 2) злобный эгоизм, который хочет чужого горя.

Желание – это основа воли к жизни. Оно возникает из нужды, недовольства своим состоянием. Страдание возникает из желания иметь что-то при отсутствии возможности получить желаемое. Если оно преодолено, воля порождает новые желания, а с ними и новые страдания. Человеческая жизнь, по Шопенгауэру, неспособна к счастью и, в сущности, есть только многообразие страданий: «Я человек и страдание для меня неизбежно».

При жизни философия Шопенгауэра не пользовалась влиянием и не имела к себе интереса со стороны читающей публики. Но к концу XIX в. интерес к ней начинает расти, она оказала значительное влияние на формирование целого направления в философии под названием «философия жизни».

Фридрих Ницше (1844-1900) родился в семье пастора. Закончил Лейпцигский университет. Основные работы: «Утренняя заря» (1881), «Веселая наука» (1882), «По ту сторону добра и зла» (1886), «Антихристианин» (1886), «Так говорит Заратустра), (1883-1884), «К генеалогии морали» (1887. Ницше считал себя революционером духа, призванным уничтожить всю прежнюю метафизику и создать новую философию, способную стать евангелием будущего. Свою критику он направил прежде всего против христианской морали, обвинив ее в безнравственности. «Я осуждаю христианство, - восклицает Ницше, - я возбуждаю против христианской церкви самое страшное из всех обвинений, какие когда-либо произносились обвинителем. Христианская церковь не оставили ничего нетронутым своим растлением, она сделала из каждой ценности негодность, из каждой истины – ложь, из каждой честности душевную низость». Такая критика производила сильное впечатление.

По Ницше, в обществе, расколотом на классы, существует «мораль рабов» и «мораль господ». Он пытается найти эталон нравственных оценок, которым должны следовать «новые господа земли». Таким эталоном для него становятся, с одной стороны, древнегреческие герои, которые, по его словам, «носят в себе черты жестокости и достойную тигра жажду уничтожения», с другой, - варвары арийского происхождения, «белокурые бестии», «с наслаждением блуждающие за добычей и победой». Таким образом, Ницше видит свою миссию в создании морали для будущей аристократии, которая должна идти дальше себя самой, вперед, в «сторону своих детей».

Критерием морали должна служить жизнь. Добро и зло различаются тем, как они служат жизни. Первая заповедь современной морали: «люби ближнего» - осуждает эгоизм и возвышает альтруизм. Но альтруизм безволен и пассивен, он лишен движения, а эгоизм жаждет борьбы, он всегда активен.

Среди мнимых ценностей Ницше называет любовь к истории, увлечение которой вредно, т. к. она внушает мысль о том, что все великое осталось в прошлом. От любви к истории следует лечиться с помощью «неисторического» и «сверхисторического». «Неисторическим» он называл «искусство и способность забывать и ограничивать себя известным горизонтом». По Ницше, прошлое не должно закрывать настоящее и при любом интересе к истории надо оставаться современником в мышлении и жизнедеятельности. «Сверхисторическое» он определяет как способность подниматься над повседневностью и обращаться к вечному, которое представляют искусство и религия. Исторический подход еще не расстался с призрачными надеждами на лучшее будущее. Сверхисторический подход уже понял, что никакого лучшего не будет, что прошлое ничему не учит.

Жизнь, по Ницше, есть воля к власти. Все живые существа, начиная с клетки и кончая человеком, ведут борьбу за господство. Воля к власти у избранных является созидательной силой, а у простых людей – разрушительной. Вся человеческая история представляет собой борьбу между волей к власти господ и воли к власти рабов.

Ницше отвергает идею прогресса в природе и обществе и выдвигает учение о вечном возвращении того же самого, острие которого направлено против тех, кто ведет борьбу за разрушение существующего строя. История замкнута в кольцо возврата. У современного общества нет никакой цели, поэтому оно все больше деградирует. Человек изнемог от бесконечной усталости. Он ничего не ищет кроме покоя и неминуемо погибнет, если не получит необходимой ему цели. И такой целью, по Ницше, является сверхчеловек, воля которого объединит людей в единое целое. Сверхчеловек – это высшая ценность, вершина биологической эволюции человеческого рода, материалом для которой служат «высшие люди.

Главное свойство «сверхчеловека» - неоспоримое право повелевать, быть господином над всеми. Он является творцом, обладающим волей созидать мир, формировать шкалу ценностей, создавать законы, регулировать жизнь поколений. Ему нет дела до объективной истины, до добра и зла, он создает свою истину и свое добро. Человек для него не может быть ни предметом любви, ни предметом сочувствия, он просто бесформенный материал для творчества. Чтобы выполнить свою задачу, сверхчеловек должен остаться беспощадным к материалу своего творчества. «Пусть ваше сердце не знает состраданий к порабощенным вами людям труда, отбросьте угрызения совести, не стыдитесь своей жестокости: пока сила и право на вашей стороне, вам нет возмездия. Не сожалейте и не раскаивайтесь, причиняя страдания занятым на вашей каторге людям. Обратите свои взоры к классическим временам, когда господствующие сословия еще не стыдились своей жестокости, когда трагические ужасы были праздниками для богов и праздниками для поэтов, стоящих близко к богам».

Некоторые философы считают Ницше предшественником идеологии фашизма. На это Т. Манн верно заметил, что не фашизм есть создание Ницше, а, наоборот, Ницше – есть создание фашизма, потому что он первым заметил нарождающиеся признаки милитаризма и национализма в сознании германского общества, которые стали базой идеологии фашизм.

Вильгельм Дильтей (1833-1911) окончил Берлинский университет. Он считает основной задачей философии понимание жизни, исходя из нее самой. Дильтей пытается продолжить кантовскую критику познающего разума. Знаменательно, что его работа «Введение в науки о духе» имеет подзаголовок «Критика исторического разума». Он стремится обосновать исторические науки, или «науки о духе», и показать, на каких познавательных способностях покоится их возможность. Критика исторического разума исследует возможности человека познать себя, общество, историю.

Есть две сферы познания – природа и дух, утверждает Дильтей, и нет смысла ограничиваться одной из них, потому что познание каждой обогащает нас на свой лад, но царство духа нам ближе. Естествознание не преодолевает отчуждения от природы, наши чувства остаются неясными. Исторические науки нацелены на внутренний мир человека, покоящийся на размышлении о себе. Здесь познание человека оказывается раскрытием того содержания, которое он носит в себе и которое заложено в нем процессом исторического развития. В результате этого «исторический разум» имеет двойственный характер: с одной стороны, он является инструментом познания прошлого, а с другой, - сущностью, возникающей в этом процессе познания.

«Науки о духе» и «науки о природе» различаются способом конструирования объекта. Естествознание все данные сознания сводит к абстрактным отношениям времени, пространства, массы, движения. «Науки о духе» стремятся восстановить «живое» отношение человека с его собственным миром, воссоздать духовный мир человека. Базовой дисциплиной для исторической науки становится психология, которая должна играть для нее такую же роль, как математика для естествознания.

Для получения достоверного знания в исторической науке, по Дильтею, требуются два априорных принципа: первый состоит в признании действительности духовной культуры; второй заключается в допущении того, что духовная жизнь в основе своей есть единство. Он отрицает материалистическое понимание истории и сводит сущность социальной жизни к духовной культуре, истоком которой считает психологию. Поэтому социальное познание у него представляет собой анализ форм психической деятельности.

Дильтей определяет ряд категорий, в которых выражаются познавательные отношения. Центральной категорией он считает «переживание», вмещающее в себя почти все содержание сознания. Переживание выступает как одна из ступеней жизненных отношений. Второй категорией выступает «выражение». Переживание находит свое проявление в выражении. Стремление к выражению является фундаментальной характеристикой духовной жизни. Всякое переживание выражает себя, а любое выражение есть проявление переживания. Третьей категорией становится «понимание». Она связывает воедино все три категории.

Дильтей явился основоположником герменевтики как метода социального познания. Герменевтика - это понимание жизни людей такой, какой она объективирована в результатах их деятельности. Он выделяет три ступени постижения истории. Первая ступень выражается в самопознании. Любой человек является творцом себя и своего мира. Каждый человек имеет свою персональную историю, которая воплощена в автобиографии, выступающей и как способ самоутверждения и как наиболее простая форма познания общей истории. Вторая ступень связана с пониманием других людей. Формой постижения другого является биография. Она дает более обстоятельное знание духовной среды, в которой жил изучаемый персонаж. Третья ступень направлена на объективный дух, который охватывает все сферы и формы общности людей и является выражением различных объективаций духовной жизни.

Дильтей считает, что прошлое можно познать через культуру и социальные институты, созданные обществом. Он ориентировал философию на решение методологических проблем исторической науки и основную ее задачу видел в обосновании мировоззрения. Однако решить самому эту задачу ему не удалось и он пришел к неутешительному выводу: наука не может быть мировоззренческой, а мировоззрение и - научным.

Анри Бергсона (1859-1941) поставил задачу создания «позитивной метафизики», которая преодолевала бы односторонность позитивизма и умозрительность традиционной метафизики. Материальному миру он противопоставляет «поток сознания». Состояния сознания незаметно переходят друг в друга, между ними отсутствуют четкие границы и потому оно является непрерывным. Непрерывность «потока сознания» делает невозможным применение к нему количественных определений. В сознании отсутствуют качественная однородность, т. е. последующее состояние сознания качественно отличается от предыдущего, есть нечто новое по сравнению с ним.

Он называет сознание длящимся. Под длительностью он понимает процесс качественного изменения реальности, которое характерно только для сознания. Длительность – это центральная категория в философии Бергсона. Длительность он отличает от времени, которое применимо только к материальному миру. Длительность характеризует только деятельность сознания, поэтому его можно назвать чисто психологическим временем. Абсолютное разграничение длительности и времени служит основанием для отрыва сознания от материи. В соответствии с этим утверждается, что ни одна характеристика материи неприложима к сознанию. Если в материальном мире имеет место детерминация и закономерность, то сознание следует рассматривать как абсолютно самопроизвольную активность. Сознание не является свойством материи. Наоборот, материя есть производное от памяти. Мозг - это не орган отражения реальности, а своего рода фильтр, пропускающий одни образы и задерживающий другие, которые становятся восприятиями.

И если в первых работах Бергсон признает развитие только за психикой, то позднее начинает склоняться к признанию развития природы. Но он считает несостоятельными имеющиеся концепции развития. Он делит их на детерминистические и телеологические. Первые связывают развитие с предшествующими причинами, вторые – с направленностью к определенной цели. В обоих случаях процесс выглядит заранее предопределенным и в нем не может появиться ничего действительно нового. Новое, по Бергсону, это не только то, чего прежде не существовало, а то, возникновение чего нельзя было предвидеть. Он видит в эволюции проявление активности некоего духовного начала, которое называет «жизненным порывом», или сверхсознанием. Теперь длительность, которая ранее понималась как отличительная черта сознания, становится характеристикой всего бытия. Сверхсознание – это первичная и основная реальность, а материя есть ее «потухший продукт» Оно определяется как абсолютная жизненность, как чистое творчество, а это исключает для него возможность деградации, «потухания».

Концепция «потухания» не могла объяснить возникновение материального мира из духовного начала потому, что Бергсон рассматривает материю не просто как отчужденную от сверхсознания, а как оказывающую ему сопротивление. Материя, во-1-х, активно мешает возникновению простейших организмов; во-2-х, препятствует усложнению живой организации; в-3-х, заставляет «жизненный порыв» ради сохранения существования организмов «раздробиться» на множество родов, семейств, видов.

Дело осложняется тем, что, определив «жизненный порыв» как сверхсознание, Бергсон вынужден был ввести в свою концепцию эволюции понятие цели. Но он не может объяснить, для чего «жизненный порыв» внедряется в материю. Если для того, чтобы подчинить ее себе, то Бергсон сам признает, что в этом «жизненный порыв», как правило, терпит неудачу. Но даже в случае успеха, «жизненный порыв» не производит ничего принципиально нового в сравнении с исходным пунктом. Можно даже говорить о деградации «жизненного порыва», т. к. сознание человека значительно ниже сверхсознания. Т. о., «творческая эволюция» Бергсона нисколько не углубляет понимания биологического развития и запутывается во внутренних противоречиях.

В своей гносеологии он предлагает статичный взгляд на интеллект заменить историческим подходом и рассмотреть становление рационального мышления. Он ставит вопрос о связи, существующей между генезисом интеллекта и практической деятельностью. «Неорганизованные тела выкраиваются из ткани природы восприятием», - утверждает Бергсон. В соответствии с этим генезис интеллекта идет в тесной связи с генезисом материи. Если материальные тела есть только «выкройки» интеллекта, тогда что же заставляет его приспосабливаться к ним? Ведь, если какие-то создания интеллекта ограничивают его деятельность, то проще «перекроить» их, заменив другими телами. В гносеологии Бергсона важную роль играет инстинкт, высшее проявление которого он видит у насекомых, и интеллект, присущий человеку. По его мнению, инстинкт и интеллект представляют два решения одной и той же проблемы. Они обеспечивают возможность эффективно действовать в окружающем мире при помощи орудий труда. Орудиями труда инстинкта являются сами органы тела, а интеллект создает искусственные орудия труда.

Инстинкт и интеллект являются различными типами знания. Знание, заключенное в инстинкте, распространяется на вещи, знания интеллекта простирается на отношения. По глубине проникновения в реальность инстинкт на много превосходит интеллект. Достоинством инстинкта является то, что он имеется в готовом виде и не требует обучения, а недостаток состоит в том, что он имеет ограниченную сферу применения и не включает в себя новое знание. Бергсон называет инстинкт материальным знанием, а интеллект формальным знанием. Интеллект может только поставить задачу познания, но не может разрешить ее. Возникает гносеологический тупик, который Бергсон характеризует так: «Есть вещи, которые способен искать только интеллект, но он сам никогда не найдет их. Их мог бы найти инстинкт, но никогда не будет их искать». Задача познания выглядит неразрешимой, потому что инстинкт и интеллект разделены между различными ветвями биологической эволюции. Сами по себе эти ветви объединиться не могут. Для выхода из тупика Бергсон предлагает обратиться к самим истокам жизни, ибо тогда, по его мнению, инстинкт и интеллект были объединены.

Основной характеристикой сверхсознания, по Бергсону, является интуиция. С гносеологической точки зрения эволюция есть процесс, в котором первоначальная интуиция разделяется на инстинкт и интеллект. В первом случае она лишается самосознания, во втором – способности проникать в сущность вещей. По Бергсону, в современном человечестве интуиция почти целиком отдана в жертву интеллекту. Но утрата первоначальной интуиции не была полной. Часть интуиции сохранилась и она вспыхивает, когда речь идет о жизненных интересах первостепенной важности. Другим проявлением остатков интуиции является переживание самой жизни. К остаткам интуиции он относит эстетические способности, которые особенно сильны у творцов культуры.

Перед философией Бергсон ставит задачу овладеть рассеивающимися интуициями, ибо только интуиция может дать абсолютное и исчерпывающее знание о подлинной реальности, каковой является длительность. Он отвергает кантовский агностицизм и утверждает, что интуиция обеспечивает познание самой сущности вещей. Поэтому интуитивная философия, по Бергсону, означает превращение метафизики в науку, что категорически отрицал Кант.