Между долгом и виной
на компромиссы, вести политику соглашений, искать золотую середину. Долг в этом случае диктует отказ от любого насилия, потому что при этом добро обращается в зло. Если же добро останется самим собой, бесконечным и терпеливым благожелательством, то оно растворит в себе зло.
Второй подход (добро + зло = зло) делает моральным долгом наступательность добра, его экспансию. Зло должно уничтожаться, выкорчевываться, иначе оно испортит добро, отравит чистый источник. Зло не должно пускать корней и давать плодов, а для этого «добро должно быть с кулаками».
В реальной жизни у людей, как правило, присутствуют, дополняя друг друга, оба подхода. Однако в зависимости от конкретных обстоятельств преобладает то одно, то другое представление о моральном долге: иногда мы считаем себя обязанными идти на компромисс, а порой утверждаем, что наш главный долг — борьба и радикальное противостояние чужому мнению или поведению. Можно также выделить виды культур, где преобладает одна из позиций, а также определить типы личности, склонные к компромиссному или конфронтационному пониманию морального долга.
Представление о моральном долге как бескорыстном неизбирательном доброжелательстве включает в себя запрет на однозначное и категоричное осуждение других — тех, кто не соответствует идеалу. Моральный долг относится в первую очередь к себе самому. Именно к себе должен человек предъявлять наивысшие моральные требования, не стремясь при этом сладострастно уличать других в несовершенстве. Равенство, диктуемое моральным долгом, вменяемое им отношение к другому как к цели никому не позволяет становиться в позу верховного судьи, способного свысока казнить и миловать. «Не судите, да не судимы будете». Целью истинно морального человека, подчеркивает И. Кант, является свое совершенство и чужое счастье, но не наоборот.
Лекция3
Каковы источники нравственного долга? Откуда берется само долженствование, возносящееся над нами, заставляющее подчиняться себе? Рассмотрим ряд версий.
Первая и, возможно, самая древняя версия, возрождаемая ныне целым рядом ученых, — это версия о космическом происхождении нравственных законов и нравственного долга. В эзотерических учениях седой древности мы находим образ живого, одушевленного космоса, многоярусного и многопланового, который живет по особой этике, вырастающей из самого строения, самой структуры тонких планов бытия. Человек и общество — микрокосм, аналог и слепок устройства мироздания, и оттого должны подчиняться тем же неукоснительным этическим законам — доброжелательства, ненанесения вреда, отсутствия «грубых вибраций» злобы, ненависти, гнева, которые обладают огромной разрушительной силой. Говоря современным языком, энергоинформационные законы «тонких миров» таковы, что диктуют необходимость любви и созидания, а не злобности и деструкции.
Вторая, тоже достаточно древняя версия, рассматривает в качестве источника морального долга идеальный мир — царство идей Платона. Это особая сфера бытия, где присутствуют все нравственные образцы, все высшие и совершенные ценности и идеалы, которые человек претворяет в жизнь. Наши конкретные земные представления о должном порождены царством идей и являются бледной копией, слабой тенью этих бессмертных и абсолютных эталонов нравственного.
Третья, наиболее распространенная версия, в общем-то, не противоречащая первым двум, — это версия об укорененности долга в Божьей воле. Нравственный закон вменяет людям Бог, он дает им долг вести себя по-божески и по-человечески: гуманно, справедливо, бескорыстно. Бог, как это выглядит в христианстве, дает людям сначала Ветхий завет, в котором велит не убивать, не красть, отвечать на зло только равным злом. А