Человек свободный и ответственный
Крайние противостоящие друг другу позиции — натурализм и абсолютная автономность морали.
С точки зрения натурализма, вообще-то говоря, никакой свободы воли вовсе нет, а, значит, мораль в принципе не способна быть автономной от влечений, потребностей и страстей человека. Натуралистические концепции рассматривают волю как полностью детерминированную его потребностями и влечениями. При выборе происходит борьба мотивов, внутренних стимулов, которые основаны на объективных биологических и социальных нуждах. Потом один из мотивов, наиболее сильный, побеждает, он-то и определяет конкретное решение. При такой трактовке сам индивид, ядро его личности оказывается не более чем игрушкой страстей, желаний, влечений, следствием их взаимодействия. Свободная воля представляется, таким образом, только иллюзией, себялюбивым самообманом. Моральный человек в этом случае ничего не выбирает, как и аморальный: оба следуют тем чувствам, которые сильнее в них развиты и больше занимают их в настоящий момент.
Противоположная позиция представлена воинствующим индивидуализмом в духе Ж.-П. Сартра. Воля человека абсолютно свободна, и потому мораль совершенно автономна и не зависит ни от каких влияний: ни от боли, ни от страха, ни от нормативных требований общества. Гипертрофия свободы воли перерастает в этом случае в дикий произвол, в буйство субъективности, в безудержное самоутверждение. Собственно, полная автономия морали, понятой как индивидуальная мораль, оказывается автономией и от общечеловеческой нравственности: от любви, доброжелательства, справедливости. Но тогда возникают вопросы: а мораль ли это? Следует ли применять слово «мораль», имеющее вполне устоявшийся смысл, к анархической стихии «я»? Крайности в понимании свободы воли и автономии морали, конечно, неприемлемы.
Проблема автономии морали была рассмотрена в XVIII в. Иммануилом Кантом, унаследовавшим традицию, идущую
Лекция 2
еще от стоиков. Согласно взглядам Канта, автономия морали возможна ввиду того, что человек — существо двой-ственное. С одной стороны, он — феномен, часть эмпирического мира, подчиненная всем его детерминациям, И по природе человек эгоист. Однако, с другой стороны, человек — ноумен, т. е. относится к той части мира, на которую не накладываются наши представления о пространстве, времени и причинности. Об этой сфере, находящейся за пределами нашей возможности восприятия, мы ничего не можем знать, это мир «вещей в себе». Но можно сказать, что поскольку в мире «вещей в себе» нет причинности, там существует свобода. Являясь не только эмпирическим индивидом, но и «вещью в себе», любой из нас приобретает свободу воли и возможность следовать закону морали — повелению неизбирательного доброжелательства.
Итак, свобода воли существует. По свободной (читай: по доброй) воле мы в состоянии выбрать моральный закон, а не подчинение требованиям эмпирического мира, мы можем перестать быть эгоистами и сделаться нравственными существами.
Автономия морали выражается, по Канту, в том, что к истинно моральному выбору не могут примешиваться никакие чувства, потребности и эмоции. Мораль автономна от склонностей любого рода. Она чиста, не запятнана ничем собственно земным, чувственным, партикулярным. Именно поэтому морально-регулятивную способность Кант приписывает разуму — практическому разуму.
Свободная воля возносится над суетными переживаниями, поднимается над эгоистическим маленьким «я» и выполняет всеобщий моральный закон, даже если он не удобен и утеснителен для нашего природного страстного начала. Быть добрым по симпатии или из любви — не значит быть моральным. Морален лишь тот, кто способен творить добро, оставаясь лично незаинтересованным, а из одного только категорического императива практи-