Общественное движение в годы правления Николая I.

Вторая четверть XIX в. — время взросления российского общественного движения, его усложнения и уточнения позиций различных общественных лагерей. Именно в это время окончательно формулируется монархическая теория, возникает либеральное движение, расширяется круг деятелей революционного лагеря.

Западники и славянофилы. Николаевский режим своей тяжестью усиливал оппозиционность общества, развивая и усложняя ее. Наряду со сторонниками революционных изменений в нем появляются более умеренные элементы, считавшие, что революции — это болезнь общества, которую можно предупредить или вылечить.

Либеральное течение,появившееся в России, особенно ярко проявляет себя после публикации в журнале «Телескоп» «философического» письма П. Я. Чаадаева. В этом письме парадоксальный и незаурядный мыслитель попытался проанализировать исторический путь, пройденный Россией. По мнению Чаадаева, православие, принятое Киевом, оказалось роковым выбором. Оно изолировало Русь от тогдашнего мира, лишило ее своеобразной общечеловеческой соборности (духовного всеединства), ввергло в грех духовного индивидуализма. Самая большая опасность в подобной ситуации заключается в том, что божественные истины (в области политики, экономики, культуры), как утверждал мыслитель, открываются не отдельным народам, а человеческому сообществу, в стороне от которого и оказалась Россия.

В кружках 30—40-х гг. разгорелся жаркий спор между двумя ветвями либерального лагеря — западниками и славянофилами.

Западники во главе с Т. Н. Грановским, К. Д. Кавелиным, Б. Н. Чичериным, С. М. Соловьевым отстаивали европейский вариант развития России. Иными словами, они утверждали, что в истории России нет ничего уникального, она является европейской страной, отставшей в развитии от западноевропейских держав. Дальнейшее ее развитие приведет к установлению в России конституционной монархии или буржуазной республики. Однако это было делом будущего, пока же западники ратовали за отмену крепостного права, развитие системы местного самоуправления, реформу судебной системы, введение демократических свобод хотя бы для части населения.

Реальная жизнь вносила в планы западников свои коррективы. Выступая против самодержавного деспотизма, они признавали, что в России нет иной политической силы для осуществления либеральных преобразований, кроме монарха. Протестуя против общинного землевладения, они считали, что частное землевладение в нашей стране — это прямой путь к «китаизму», т. е. нищете большинства населения. Поборники идей европейского правопорядка, они ратовали за самобытность формы русской государственности. Подобная противоречивость позиции западников не была следствием их идейной мягкотелости, неразборчивости или боязни репрессий. Это было поведение трезвых политиков.

Славянофилы (А. С. Хомяков, братья Киреевские, семейство Аксаковых, Ю. Ф. Самарин) отстаивали особенный путь развития России. Их выводы базировались на работах историков (особенно М. П. Погодина) и собственных научных изысканиях. Согласно их взглядам, традиционные государственные порядки были нарушены во время необходимых, но слишком резких петровских преобразований. Воззрения славянофилов оказали значительное воздействие на развитие общественной мысли России. Они одновременно с Белинским провозгласили идею первенства социальных задач над политическими, поддержали традицию декабристов по поводу необходимости воспитания прогрессивного и просвещенного общественного мнения. Славянофилы хотели избежать повторения пути Европы прежде всего потому, что это был путь революций, чреватый людскими и материальными потерями.

Они, безусловно, были монархистами, но несколько иными, нежели западники. Для славянофилов же монархия — проявление суверенитета народа, его свободной воли. По их мнению, эта власть до тех пор остается прогрессивной, пока служит делу веры и народа. Она надклассова, а потому нельзя отождествлять царя и чиновников (его слуг). Связь же власти и народа может и должна укрепиться созывом выборных от всей земли (Земский собор).

В реальной политике их взгляды означали: а) попытку создать необыкновенно демократический строй под лозунгом: «Сила власти — царю, сила мнения — народу»; б) попытку ликвидации всего, что раскалывало российское общество; в) спасение крестьянской общины как образца общегосударственного устройства и как традиционной структуры, приучавшей и заставлявшей крестьян жить в соответствии с христианскими заповедями. Иными словами, славянофилы были готовы поддерживать триаду Уварова, но в понятие народности у них вошли земский собор, свобода личности, совести, гласный суд.

Насколько реальны были планы российских либералов? Теоретически и западники, и славянофилы могли рассчитывать на успешное осуществление своих программ, ничего из ряда вон выходящего в них, пожалуй, не было. Практически же планы либералов в России зависали в безвоздушном пространстве, они не имели никакой прочной поддержки, никаких массовых союзников.

Кружок М. В. Буташевича-Петрашевского.Первые революционные кружки в царствование Николая I возникают в середине и конце 20-х гг. в среде учащейся молодежи. Наиболее известными из них являются кружок братьев Критских и кружок Сунгурова. Они состояли в основном из студентов Московского университета и являлись последователями декабристов. Члены этих кружков рассчитывали произвести переворот силами армии, правда, надеялись привлечь и народные массы. Впрочем, все эти кружки были немногочисленными, слабо организованными, а потому ничего не успевшими сделать реально.

Одними из наиболее горячих поклонников идей Фурье, идеи которого были очень популярны в то время, в Петербурге стали чиновник МИДа М. В. Буташевич-Петрашевский и «неслужащий помещик» Н. А. Спешнев. Все началось с собраний друзей и приятелей Петрашевского у него по пятницам. На этих собраниях обсуждались работы Фурье, литературные новинки, произносились речи, осуждающие крепостное право и политический деспотизм, строились планы преобразования России. Сам Петрашевский пытался перейти от слов к делу, поселить своих крестьян в построенный для них дом-фаланстер, но те не поняли своего счастья и спалили новостройку. Иначе подходил к делу Спешнев, который предлагал взбунтовать уральских рабочих и двигаться с ними на Петербург, поднимая по пути крепостных крестьян. В собраниях петрашевцев принимали участие Ф. М. Достоевский, М. Е. Салтыков-Щедрин, А. Г. Рубинштейн, П. П. Семенов (Тян-Шанский).

И фаланстеры Петрашевского, и «революция» Спешнева были фантазией чистой воды, оставаясь лишь на бумаге, но это не спасло петрашевцев от расправы. Их деятельность была квалифицирована как заговор идей, наказуемый смертной казнью. Военный суд приговорил 21 петрашевца (в том числе и Достоевского) к расстрелу. 22 декабря 1849 г. на Семеновском плацу в Петербурге разыгралась инсценировка их казни. Людей одели в саваны, привязали к столбам; взвод солдат взял ружья на изготовку — в этот момент флигель-адъютант Николая I объявил о замене казни каторгой и солдатчиной.

А. И. Герцен и рождение «русского» (общинного) социализма.А.И. Герцен начал свой путь с горячего увлечения европейским либерализмом, но уже в 1839 г. он превратился в социалиста, правда, в основании его социализма некоторое время лежали, скорее, чисто нравственные начала, чем анализ социально-политических событий и явлений. Во всяком случае, он критиковал европейские правительства за их нежелание установить равенство между людьми, полагая, что капитализм изжил себя и это ясно всем и каждому.

Герцен сумел отбросить все, чему поклонялся ранее, и в начале 50-х гг. разработал теорию социализма, который называют русским или общинным. Отталкиваясь от идеи «молодости» русского народа, еще не успевшего сказать своего слова в развитии страны, только выходящего на общественную арену, Герцен отметил, что народ выходит на эту арену со своим идеалом устройства общества. Таким идеалом стала традиционная крестьянская община, являющаяся «ячейкой социализма» и выдержавшая вековой гнет государства и помещиков и все перипетии российской истории. Совместное землевладение и землепользование, уверенность каждого крестьянина в праве на общинный надел земли казались ему достаточной гарантией от возникновения в России пролетариата, а значит, и капитализма. Иными словами, он предлагал стране прыгнуть из феодального строя прямо в социалистический.

Он считал, что само по себе наличие общины социалистического переворота произвести не может, такой переворот стал бы реальностью лишь в результате слияния традиционных сельских порядков с европейскими социалистическими идеями (крестьянин должен был стать не только стихийным, но и идейным социалистом). Герцен надеялся, что революция в России совсем не обязательно должна вылиться в кровавое действо. С его точки зрения, достаточно было освободить общину от опеки помещиков и чиновников, и общинные порядки, поддерживаемые 90% населения страны, восторжествовали бы сами по себе.

Герценовский общинный социализм являлся красивой, но утопической мечтой, поскольку осуществление его открыло бы дорогу свободному развитию именно капиталистических, а отнюдь не социалистических порядков. Через 10 лет герценовская теория собрала под свои знамена российское революционное народничество, которое, так же как и сам идеолог, не понимало, что русский мужик являлся хозяином, а не социалистом, мечтал о собственной земле, а не о всеобщем братстве.

Несмотря на давящую атмосферу николаевского царствования, общественное движение в России продолжало развиваться достаточно бурно. В 30—50-х гг. окончательно оформляются либеральный и революционный лагери, причем каждый из них проходит в эти годы неординарный путь.