Кром М.М. Историческая антропология: Пособие к лекционному курсу
Предисловие
Становление исторической антропологии
Классика исторической антропологии 70 – 80-х годов (избранные работы)
Историческая антропология в поисках самоопределения. Дискуссии 70 – 80-х годов
Историческая антропология и социальные науки
Панорама современных историко-антропологических исследований: Направления и проблематика
Историческая антропология России
Перспективы исторической антропологии (Вместо заключения)
Предисловие
--------------------------------------------------------------------------------
Еще сравнительно недавно какие-либо методологические новшества в отечественной исторической науке были возможны только под флагом возвращения к “подлинному” марксизму в рамках “единственно верного учения”. Но вот идеологические оковы спали, и российские историки оказались в непривычной для себя ситуации методологического выбора. Одновременно с этим и зарубежная (“буржуазная”) историография, казавшаяся прежде чем-то единым, вдруг предстала как сложная система, состоящая из множества течений и направлений. Среди этих направлений наибольшую, пожалуй, известность получила, наряду с “историей ментальностей”, “историческая антропология”.
Популярности этого направления (преимущественно в его французском варианте) немало способствовали статьи и книги А.Я. Гуревича, а также издание в переводе на русский язык ряда работ признанных мастеров исторической антропологии: Марка Блока, Жака Ле Гоффа, Филиппа Арьеса, Натали Земон Дэвис [22, 23, 24, 33, 46, 47] . О явном интересе к этому течению современной исторической мысли свидетельствует и прошедшая в феврале 1998 г. в РГГУ научная конференция – “Историческая антропология: место в системе социальных наук, источники и методы интерпретации” [9].
Сам факт проведения подобной конференции, безусловно, можно только приветствовать. Однако если некий студент или аспирант обратится к сборнику материалов конференции с целью выяснить для себя, в чем же состоит суть обсуждаемого нового направления, его постигнет разочарование: хотя в ряде докладов обобщающего характера, с которых началась работа конференции, прозвучало несколько определений исторической антропологии, или “антропологически ориентированной истории”, но подобные многословные определения остаются сухими и безжизненными в отрыве от реальной исследовательской практики; они не в состоянии продемонстрировать плодотворность обсуждаемого направления, показать его сильные и слабые стороны. Кроме того, “определения” сильно упрощают историографическое явление, о котором идет речь, создают иллюзию чего-то внутренне однородного, скрадывают многообразие реального опыта историко-антропологических исследований. Интересно также отметить, что, когда участники упомянутой конференции перешли от вопросов теории и методологии к конкретным сюжетам, рассматриваемым через призму “исторической антропологии”, тут же выяснилось, что само это ключевое понятие авторы докладов понимают по-разному: некоторые отождествляют его по существу с историей ментальностей, а кое-кто видит суть “историко-антропологического метода” в оценке роли личности в истории, в ту или иную эпоху [9, с. 56 –57, 129 – 131, 149 - 151]. После ознакомления с материалами конференции так и остается неясным, обладает ли историческая антропология собственным методом (и, если да, то в чем он состоит), или можно говорить только о некоем общем подходе, антропологической “ориентации” исторической науки и т.п.
По убеждению автора этих строк, любые суждения об исторической антропологии должны строиться не на логическом допущении, не на том, что, по мнению того или иного современного автора, можно или следует понимать под этим термином, исходя из самого названия (возможности различных толкований в таком случае поистине безграничны), а на анализе того, чем была и чем стала историческая антропология за несколько десятилетий существования этого направления в гуманитарной науке Европы и США. Именно такой подход к изучению данной проблемы избран в предлагаемом вниманию читателей пособии.
Адресуя свой труд в первую очередь студентам и аспирантам исторических специальностей, я стремился создать что-то вроде краткого “путеводителя” по исторической антропологии, сориентировать моих читателей в огромном потоке литературы, посвященной этому направлению современной исторической мысли и смежным с ним дисциплин.
Ограниченный объем издания заставил меня сосредоточить внимание на нескольких ключевых аспектах темы.
Один из них – науковедческий: представляется интересным и важным проследить, как возникает новое научное направление, какие многообразные формы оно принимает в разных странах, сохраняя при этом много общего в своей основе.
Другой аспект, на который мне хотелось обратить внимание и который составляет характерную особенность исторической антропологии, - междисциплинарность: как происходит диалог истории и других социальных наук, как историки читают и используют работы этнологов, социологов, культурологов.
Третий и, может быть, важнейший аспект рассматриваемой темы можно назвать “инструментальным”: в чем состоит эвристическая ценность и новизна антропологического подхода к истории, каковы границы применимости этого подхода, его “плюсы” и “минусы”; как соотносится историческая антропология с другими, более традиционными подходами и направлениями.
Наконец, в заключительной части предлагаемой книги обсуждаются перспективы исторической антропологии России – направления, которое формируется на наших глазах.
Важной составной частью пособия является список литературы по исторической антропологии и “родственным” ей направлениям – истории ментальностей, микро-истории, истории повседневности. Разумеется, этот список далеко не исчерпывающий я включил в список только те издания, которые имеются в центральных библиотеках Санкт-Петербурга: Российской национальной и Библиотеке Российской академии наук, (с ее филиалом – библиотекой СПб. филиала Института российской истории РАН), а также в библиотеке Европейского университета в Санкт-Петербурге .
В основе этой небольшой книги – материалы лекционного курса, прочитанного весной 2000 г. на факультете истории Европейского университета в Санкт-Петербурге, а затем – на историческом факультете Петрозаводского государственного университета.